Я заметила о себе вот что: соломинка в чужом глазу – это отражение бревна в моем. Не знаю, как там с законами оптики – будет ли моё бревно, преломляясь в чужом глазу, казаться соломинкой, но психологически это так и получается. Осуждать и обвинять других – это я запросто, но обвиняю–то я других людей в то же, чем и сама грешу, да еще с лихвой. А ведь есть такие добрые люди, которые просто не способны заподозрить дурное в другом человеке – смотря другим людям в глаза, они видят только отраженный свет своих собственных глаз.
Мы не видим друг друга, иногда даже не знаем имени, но кто скажет, что наше общение неполноценно? Мы делим радость и горе, и явно чувствуем поддержку, когда тяжело. Кажется, это просто слова и ничего больше; думается, что мы убиваем время зря, общаясь здесь. Нам совесть говорит: вы убегаете от реальной жизни, крадете теплоту и любовь от близких людей, чтобы отдать ее кому-то неизвестному, чужому.
Но разве убавляется любовь, когда ее отдаешь; или оскудевает душевное богатство, когда делишься им щедро, не взирая на лица?
Принимая на себя частицу чужой боли, ты избавляешься от своей; и разделяя беду друга, ты облегчаешь свой крест.
Не обязательно хорошо знать человека, чтобы ему помочь, или видеть его лицо, чтобы утешить.
Мы не видим друг друга, но соприкасаемся душами, а это иногда ценнее, чем то, что мы видим и к чему прикасаемся руками...
Последние три месяца происходит нечто необъяснимое. Звонят знакомые и незнакомые, предлагают и росписи, и театр, и кино. Польша, Сербия, Киев, Ставрополь, Нижний Тагил, Томск... Раньше не было такого. Наверное, Тиша, видя наше плачевное состояние, помогает оттуда.
Недели через три едем в Рим на роспись. Вдвоем с Мариной, на три месяца. К Петру и Павлу... Может, они помогут пережить трудные времена и научат, что делать...
Мы хорошо видим в своей жизни скорбь и несчастья, а светлого и доброго почему-то часто не замечаем. Сама жизнь - это уже великий дар, и солнце поутру, и теплый дождь, и голос ребенка, и улыбка матери. А сколько светлого, приятного происходит каждый Божий день! Мы считаем это нормальным, естественным; мы даже не думаем, что это дар свыше, а поэтому не благодарим. Нам и тогда кажется, что мало получаем благодеяний, что все вокруг плохо. Зато когда приходит настоящая беда, начинаем кричать о несправедливости, о жестокости судьбы. Мы теряем веру в милосердие Божие, утрачиваем смысл жизни, впадаем в безнадежность и отчаяние; говорим: никто не поможет нам! Хотя в самый лютый час небеса посылают нам некое утешение, и показывают истинную суть вещей. Это дорого стоит.
Будем же воспринимать все неприятности как неизбежность земного пути, и станем искать свет в каждом проявлении жизни. Так глаза наша отвыкнут от тьмы и привыкнут к свету. Да, узрим Свет Христов!..
Мысли часто крутятся вокруг одного:
если бы я не родился
или умер тогда;
остался в монастыре
или в Питере.
Если бы не встретил ту, от которой родился сын;
если бы он не поехал в Сибирь,
или вернулся домой вместе с сестрой...
Много "если", но все они глупы и бессмысленны, потому что это была бы не моя судьба, а другого человека.
Я не верю в рок или предопределенность. Человек может изменить свою судьбу, исправив свою жизнь и напрямую обращаясь к Богу.
Но есть вещи, которые мы не можем изменить, это то, что уже совершилось.
Нужно видеть во всем руку Божию и подчиниться силе Его. Необходимо понять, что это призыв к перемене, к иной жизни.
Все случайное и суетное стирается словно ржавчина; открывается суть и смысл всего.
Важно не потерять это чувство, а хранить его. Оно открывает дверь в спасение...
Не горело ли сердце наше, когда душа впервые прикоснулась к свету Божественному? Мир окрасился в яркие тона, любовь захватывала дух и распространялась на всех без исключения; вера была живой и несомненной, а молитва белой птицей взмывала ввысь, питаясь сладчайшими плодами из райского сада!
И где теперь все это? В жизни серость и пустота, внутри раздражение с осуждением; светильник веры гаснет при малейшем дуновении скорбей или сомнений, от слов осталась только оболочка.
Мы, конечно, направляем стопы свои в храм, но это стало делом привычки, а не внутренней потребности. Мы больше смотрим по сторонам, замечая чужие недостатки и грехи, а своего окаянства не чувствуем и не видим.
Сердце остыло, но нужно верить, что не навсегда. Вера не только от нас зависит, но и от Божественного произволения. Бог иногда оставляет наше сердце, чтобы мы почувствовали в полной мере всю тяжесть безблагодатного одиночества на этой земле, чтобы всей своей сутью снова возжелали света небесного.
Нужно верить, терпеть и ждать. Светильник сердца возгорится, как в наши первоначальные времена, и мы снова вкусим благодать.
Навсегда, на веки вечные...
Течет мелодия тумана, средь скал сердечных переливов...
Мне ничего уже не надо, но я не сплю...
Мой город за дорогой тихой забыл меня...
Как лист осенний вчерашняя любовь...
Твои слова... В них нет ответа...
Я снова думаю о них ...
Три слова из куплета, что было в них...
В той песне " сон Наяву" Ты говорил...ЛюбЛЮ...
Я замирала и дышать не смела,,,
"Тебя Люблю... " душа робела...
И бились капли об стекло, ты подари свое тепло...
И плыл рассвет и шли закаты...
Как слезы хрусталя... Вернут ли образ твой крылатый...
И руки серебра, где голос бархата - угля...
Душа в них умерла.....
И пусть она воскреснет, увидев вновь Тебя!0 [699x457]
Менее всего допустимо для христианина внешнее отношение к важным и катастрофическим событиям жизни. Когда человек переживает какое-нибудь несчастье, тяжелую болезнь, нужду, смерть близкого существа, то религиозное отношение к этим событиям исключает возможность видеть в них внешние случайности, несправедливость судьбы, механические удары извне. В жизни нет ничего случайного и совершенно внешнего. Все имеет смысл, все что-то значит, т.е. является знаком из иного мира. Религиозно пережить какое-либо событие значит пережить его внутренний смысл, понять его изнутри, из глубины духовного опыта, пережить его как свою судьбу, как ниспосланное Промыслом Божиим.
[298x200]
"Я помню, отец Софроний мне как-то сказал, что Церковь построена, словно пирамида, причем пирамида, стоящая вверх дном, стоящая на самом острие своей вершины. И чем человек делается ближе к Богу, чем он хочет больше себя отдавать на служение другим, тем он должен сходить ниже и ниже, глубже и глубже в этой пирамиде, и в конечном итоге вершина этой опрокинутой пирамиды — Сам Христос, на Котором все покоится, вся тяжесть мироздания, вся тяжесть человеческой грешности, всё."
Мы думаем, что Царство Божие - это удел далекого будущего, за гранью земной жизни; что здесь - только слезы и горе, и ожидание будущих благ; что человеку в этом мире невозможно приобщиться к вечности.
Но это не совсем так.
Бог оставил нам Духа Утешителя, которым "всяка душа живится и чистотою возвышается". Чистые младенцы и боговдохновенные сердца слышат этот голос и вкушают неизреченную радость, поэтому так приятно быть с ними.
Бог рядом, Он каждый миг стоит у двери всякого человеческого сердца и стучит ненавязчиво. Но мы боимся открыть, потому что наша внутренняя клеть полна нечистот и мерзости. Одним стыдно, другим страшно, третьи настолько сжились с грехом, что он стал их естеством. Они не видят света и живут наощупь: то, что осязают, то и знают, а чего не чувствуют, того для них нет.
Вечность реальнее, чем это дерево за окном, а Бог значительно ближе, чем самый сокровенный друг, потому что Он внутри нас.
Нужно только настроить правильно свои чувства, очистить ум от внешней шелухи и житейской мудрости.
Тогда откроются двери вечности, и узрим Свет неприступный.
Здесь, на земле...
Опустошённая, забытая, немая,
В горстях разбитое хрустящее стекло...
Семи ветрам, семи дождям внимаю,
Хочу понять, что всё давно прошло.
Хочу почувствовать, но вместо сердца – камень,
А на душе ни боли, ни тоски...
Одна скулит заброшенная память –
Ей прошлого оковы велики...
И помутился разум – всё смешалось:
Где явь, где бред – теперь не разобрать...
Легла на плечи сонная усталость...
О, Боже! Дай мне сил на ноги встать.
Иногда наступают темные времена, когда в жизни нет ни крупицы радости, ни лучика света, ни капли утешения. Тогда узнаешь явно, что значит ад; смерть не страшит, она становится желанной. Но во аде нет надежды, а здесь, пока жив, она есть. Поэтому живешь, взирая пустыми глазами на мир, вкушаешь пищу, не чувствуя вкуса; говоришь слова, теряя их смысл, улыбаешься всем механической улыбкой.
Неизвестно, сколько продлится это состояние. Старец Силуан Афонский после того, как увидел сладчайший лик Христа, более четверти века пребывал в таком состоянии. Но он терпел, верил, не ослабевал в молитве, и каменистая пустыня его души наводнилась преизбытком благодати, расцвела божественными цветами, благоухание которых радует нас и теперь...
"Держи ум свой во аде и не отчаивайся", - говорил он. Раньше я не понимал этих слов, а теперь понимаю. Тепло ценит не тот, кто постоянно живет в нем, а тот, кто умирал от холода и оказался в тепле; вода желанна не тому, кто плавает по реке, а тому кто странствует в сухой пустыне; цену любви знает утративший ее, а цену жизни, потерявший самое дорогое существо на свете.
Бог не оставляет человека погибнуть в беде, но сам человек, ослепнув от горя, перестает видеть божественный свет.
Прикоснись, Боже, к сердечным мои глазам, и даруй мне прозрение!..
Хочешь радоваться - принеси радость другим; желаешь утешения - утешь плачущего; думаешь жить всегда в любви - не требуй ее от других, но дари ее от всего сердца окружающим. Счастье - это когда отдаешь последнее, а не когда приобретаешь сверх нужды. Душа сытая и довольная камнем тянет вниз, а сердце щедрое, отдающее - всегда легко, день и ночь наполнено духовной сладостью.
Бог дает нам дары, чтобы мы давали даром, не требуя ничего взамен. Мне кажется, в этом смысл христианской жизни...
Вот закон: когда на сердце тяжело и жить, кажется, невыносимо, не нужно замыкаться в несении только собственной боли, нужно взять на себя бремя других, еще более страдающих, чем ты. Тогда Бог даст тебе силы и вернет утраченный смысл.
После помыслов от сопротивных душа смущена, то есть тотчас возбуждается страстями - яростью, похотью и так далее; гордыней или высокомерием, или тщеславием. Но после помыслов от ангелов на долгое время приобретает душа неизреченный мир, тишину и великое смирение.
Авва Евагрий Понтийский († 406).
Что – от благодати, в том есть радость, есть мир, есть любовь, есть истина. Сама же истина побуждает человека искать истины. Всякий же вид греха исполнен смятения; в нем любви и радости пред Богом.
Преподобный Макарий Великий (IV век).
Когда заметишь, что помысл обещает тебе человеческую славу, знай наверно, что он готовит тебе пристыжение.
Преподобный Марк Подвижник (IV-V вв.)
Ложные мысли в вере тотчас сами себя обличают, убивают сердечную жизнь - знак, что они происходят от лжеца, мечтателя, имущего державу смерти - дьявола.
Господь входит в душу миром (мир вам) (Лк. 24, 36), дьявол – тяжелым, убивающим душу смущением.
Разумей: если ты от какого-либо движения сердечного испытываешь тотчас смущение, стеснение духа, то это уже не свыше, а с противоположной стороны – от злого духа.
Праведный Иоанн Кронштадтский (1829-1908).
Знай, что действия благодати явны и демон хотя видоизменяется, но не может возбудить ни кротости, ни приветливости, ни смирения, ни ненависти к миру, ни прекращения плотских наслаждений и страстей, что составляет действие благодати. Бесовские же действия таковы: гордость, высокоумие, устрашение и всякое зло. По данным действиям и можно распознать, от Бога ли свет, воссиявший в твоей душе, или от сатаны.
Преподобный Григорий Синаит (XIV век).
Если примечаем в помысле хотя малейшее смущение, не должно делать по его внушению.
Преподобные Варсонофий Великий и Иоанн (VI век).
Есть действие от крови, кажущееся для неопытных действием благим, духовным, а оно не благое и не духовное, оно из падшего естества нашего и познается по тому, что порывисто, горячо нарушает мир в себе и ближних. Действие духовное рождается из мира и рождает мир.
При всех многообразных бесовских бранях ощущение смущения служит всегда верным признаком приближения падших духов, хотя бы производимое ими действие имело вид праведности.
Святая истина извещается сердцу тишиною, спокойствием, ясностью, миром, расположением к покаянию, к углублению в себя, к безнадежию на себя, к утешительной надежде на Бога. Ложь, хотя бы и облеклась в личину добра, познается по производимому ею смущению, мраку, неопределительности, переменчивости, развлечению, мечтательности...
Святитель Игнатий (Брянчанинов) (1807-1867).
Надо нам с вами всем помнить, что в душе светлой и чистой даже одна какая-нибудь брошенная от диавола мысль тотчас произведет смущение, тяжесть и сердечную боль, в душе же, омраченной грехом, еще темной и оскверненной, даже само присутствие вражье будет неприметно.
Никогда не считал дней, не следил за сменой времен. Но теперь все изменилось. Ровно три месяца мы живем без сына, и каждый день - это целая вечность, с утра до ночи наполненная болью и горечью.
Мы удивляемся тому, что еще живы, мы пытаемся заполнить образовавшуюся пустоту, учимся улыбаться и что-то делать. Это трудно, и если бы не заботы и молитвы наших добрых друзей, не знаю, что было бы.
Мы умерли, и теперь заново рождаемся в жизнь. Мир все тот же, но мы стали совершенно другими. Все, что привлекательно и достохвально вокруг, потеряло всякий смысл и блеск. Мы упрямо и мучительно ищем место и свое назначение в жизни.
Конечно, легче всего было бы закрыть глаза и улететь. Туда, где он, где нет разлуки.
Но это было бы слишком просто.
Поэтому мы остаемся на этой холодной и заснеженной земле. Поживем еще, понесем наш крест. Может, действительно, увидим скоро несказанный свет, и нашего мальчика в этом дивном свете... [700x525]
Если б только люди жили вечно, -
Это было бы бесчеловечно...
Как узнать, чего ты в жизни стоишь?
Как почуять, что такое риск?
В море броситься? -
Так не утонешь!
На костёр взойти? -
Так не сгоришь!
Поле распахать? -
Потом успею!
Порох выдумать? -
А для чего?
Наслаждались бы ленивой спесью
Пленники бессмертья своего.
Ничего б они не совершили,
Никогда б не вылезли из тьмы.
Может, самый главный стимул жизни
В горькой истине, что смертны мы.
Исцели мои раны, ослабь мою боль, разбей камень скорби в моем сердце!
Дай силы, чтобы идти по жизни прямо, не согнувшись; дай зрение, чтобы видеть радость и свет; изведи меня из темницы горя и отчаяния!
Ты Сама стояла при Кресте Сына Твоего, и оружие острым ножом пронизало Твою душу; дай терпения и веры, чтобы пережить этот ад и хотя бы краем глаза увидеть сладчайший свет Воскресения!
Видишь, птицы улетают на юг, чтобы вернуться домой; а душа моя рвется в небесные обители - туда, где Сын Твой и сын мой. Отныне - там дом мой и сад мой, а здесь - страна изгнания, юдоль плача и сетования.
Белый снег покрывает безобразие осенней земли; Ты покрой меня белоснежным Твоим омофором!
Обвяжи мои раны...
Сокруши мою скорбь...
Направи стопы мои на путь правды...