В серой от дыма кубинских сигар комнате раздалось громкое шлёпанье маленьких ножек. Мастер, как и обычно по вечерам, сидел в огромном кресле-качалке возле камина, укрывшись тёплым пледом из овечий шкуры, почитывал очередную старинную книгу из своей коллекции и то и дело поправлял шикарные очки в золотой оправе, который он нацепил то ли для важности, то ли потому что, правда, с возрастом стал хуже видеть. Собственно, снижение зрения можно объяснить не только старением, но и спецификой работы – как никак, быть портным кха-кха...дцать лет и остаться при крепких нервах и здоровых глазах, вещь сродная аномалии. Конечно, он заслужил отдых…
Вот он кладёт книгу на колени и в очередной раз достаёт толстую, как таракан, сигару. Он всегда так делает – осмысляет прочитанное, медленно и томно выпуская изо рта клубни табачного дыма. Наконец, Мастер замечает суетливое шебуршание возле двери. Не поворачивая головы, он сиплым, отвыкшим от разговоров, голосом произносит: «Входи, Моно. Ты всегда желанный гость в моём скромном жилище».
Моно – племянник Мастера, маленький мальчик лет восьми - десяти, боязливо переступает порог и, покашливая от дыма, устремляется к Мастеру.
- Здравствуйте, маста!
- Сколько раз я просил не называть меня так, сынок? – улыбаясь, покачал головой Портной. – Для тебя я – просто дядя, договорились?
- Да, маста, то есть… да, д-дядя, сэр.
Портной посмотрел на парнишку поверх очков.
- Что привело тебя ко мне в столь поздний час, сынок?
Моно замялся. А потом ответил, медленно проговаривая каждую фразу, словно она давалась ему с большим трудом.
- Моя мать выгнала меня из дома, дядя.
- Мелисса? – Мастер удивленно поднял брови, - А в чём дело?
- Она сказала, что я – словно паразит, как и мой отец, сижу у неё на шеи и пью её кровь. Я ответил, что могу и сам зарабатывать себе на жизнь, - на глаза Моно стали наворачиваться слёзы, - А она рассмеялась и закричала, что я, как и мой отец, - ничтожество и способен лишь жрать, мусорить и срать. А потом я убежал…
Портной смотрел на племянника и очень отчётливо вспоминал себя в его возрасте. Такие же короткие каштановые волосы, завивающиеся на концах, тот же безнадёжно отчаянный взгляд, тот же взрывной характер.
- И не одна она, маста.… Всё так говорят.
- Вот что я тебе скажу, сынок, - начал Мастер, выпуская изо рта колечки дыма, - Никогда никому не позволяй говорить, что ты чего-то не можешь. Будь то мать, брат, сват, президент Путин, Господь Бог или дворник Василий. Поражение наступает тогда, когда ты его признаёшь. Борись, как та лягушка в притче. Жизнь – есть стремление. Пока ты движешься, ты живёшь. Как только мотор заглухает, твоё сердце и разум медленно, но верно начинают чахнуть и в скором времени, как ни старайся, ты уже не сможешь завести мотор заново. И превратишься в такое же, покрытое пылью, аморфное создание, как я, - Портной грустно улыбнулся.
- Но что же мне делать, дядя? А если я умру?!
- Никогда не бойся смерти и не беги от неё. Она подобна двери. Ты входишь и выходишь, а она остаётся. Как бы ты ни старался, что бы ни делал, в нужное время ты обязательно столкнёшься с ней. Она всегда ждёт тебя – неподвижная и холодная, как вода в заледенелом пруду. Хочешь, расскажу тебе историю?
- Конечно, дядя! – Моно устроился поудобнее. Он знал повадки старика и очень любил, когда Портной рассказывал ему очередную историю или притчу, которых он, вероятно, знал не меньше тысячи.
- Как-то раз, к богатому восточному радже пришла Смерть. И в этом не было ничего удивительного, ибо в то время люди и духи могли спокойно существовать вместе и даже иметь друг с другом деловые отношения. И вот зачем-то подобным Смерть и появилась в доме у раджи. И во время разговора постоянно косо смотрела на ближайшего слугу раджи. После её ухода подошёл к радже слуга его и сказал: « О, повелитель, видели ли Вы, как смотрела на меня Смерть?» «Да, Мухаммед, я видел». «Отпустите меня в Багдад на некоторое время, повелитель, - взмолился слуга, - Боюсь я, что случится со мной что-то неладное, коли здесь останусь». Как я уже сказал, это был ближайший и лучший слуга раджи. Конечно, радже не хотелось отпускать его, но в награду за хорошую службу , он дал ему самого лучшего своего коня и отпустил его Багдад. На утро пришло известие, что по пути в Багдад напали на Мухаммеда разбойники, обокрали и убили его и коня. Вскоре после этого снова пришла в дом раджи Смерть. И спросил раджа Смерть: «Почему ты так странно смотрела вчера на моего слугу?» И ответила Смерть: «Я удивлялась, что он ещё делает здесь, если завтра я должна забрать его душу на пути в Багдад?»
В это время Моно спокойно посапывал у кресла Мастера. Портной улыбнулся, как всегда, видимо, вспомнив что-то своё, и в очередной раз достал кубинскую сигару, похожую на толстого мексиканского таракана.

Потёртые обои, тусклый свет лампы, спёртый воздух и покосивший стол с кипой непрочитанных книг. Последнее пристанище старика-мастера.