Чарльз Буковски. Ебальная машина.
был жаркий вечер в заведении Тони. даже о ебле не думалось, оставалось лишь пить холодное пиво. Тони запустил парочку по стойке мне и Индейцу Майку, и Майк выложил бабки. я позволил ему расплатиться первым. Тони утомленно звякнул кассой и огляделся: еще пятеро или шестеро пялились в свое пиво. недоумки. тогда Тони подошел к нам.
- что новенького, Тони? – спросил я.
- дерьмо, - сказал Тони.
- тоже мне новость.
- дерьмо, - сказал Тони.
- ага, дерьмо, - сказал Индеец Майк.
мы отхлебнули пива.
- а насчет луны что ты думаешь? – спросил я Тони.
- дерьмо, - сказал Тони.
- ага, - сказал Индеец Майк, - если человек на земле засранец, он и на луне засранцем останется, разницы никакой.
- говорят, на Марсе нет жизни, - сказал я.
- ну и что? – спросил Тони.
- а, дерьмо все это, - сказал я. – еще два пива.
Тони запустил их по стойке, потом подошел за деньгами. звякнул кассой. опять подошел.
- дерьмовая жара. эх, сдохнуть бы да стать мертвее вчерашнего «Котекса»!
- а куда, люди после смерти деваются, Тони?
- дерьмо все это. какая разница?
- ты что, в людскую душу не веришь?
- все это мешок с дерьмом собачьим!
- а как же Че? Жанна д’Арк? Билли Кид? да и все прочие?
- мешок с дерьмом собачьим.
мы пили пиво и размышляли.
- ладно, - сказал я, - пойду-ка я поссу.
я направился в сортир, а там, как обычно, был Пити Филин.
я достал и начал ссать.
- маловат у тебя приборчик-то, - сказал он мне.
- ага, когда я ссу или размышляю. зато я способен, как ты это называешь, на сверхрастяжку. когда я наготове, каждый мой нынешний дюйм равен шести.
- ну, тогда все нормально, если, конечно, не врешь. а то я вижу всего два дюйма.
- это я только залупу достал.
- давай отсосу за доллар.
- маловато.
- нет, ты не только залупу достал. ты достал все, что имеешь.
- пошел в манду, Пит.
- ладно, когда денежки на пиво кончаться, ты все равно вернешься.
я направился обратно.
- еще два пива, - скомандовал я.
Тони проделал свои обычные манипуляции. вернулся.
- от этой жары я, кажется, схожу с ума, - сказал он.
- просто от жары ты осознаешь свое истинное «я», - сказал я Тони.
- постой-ка! ты что, меня психом считаешь?
- да почти все мы психи, только это держится в тайне.
- ладно, допустим, вся эта чушь собачья – правда. сколько же тогда на земле нормальных людей? да и есть ли они вообще?
- немного.
- сколько?
- из всех миллиардов?
- ну да.
- ну, человек, скажем, пять или шесть.
- пять или шесть? – сказал Индеец Майк. – ну и ну, сосать мой конец!
- слушай, - сказал Тони, - откуда ты знаешь, что я псих? да и как нам удается выходить сухими из воды?
- ну, поскольку все мы душевнобольные, надзирать за нами остается только немногим, жалкой горстке людей, вот они и позволяют нам, ненормальным, резвиться, больше ничего они сейчас поделать не могут. раньше я думал, что они сумеют найти себе в космосе место, пригодное для жизни, а нас уничтожить, но теперь я знаю, что в космосе тоже заправляют душевнобольные.
- откуда тебе это известно?
- да ведь они водрузили американский флаг на луне.
- а если бы русские водрузили на луне русский флаг?
- все равно.
- выходит, ты беспристрастен? – спросил Тони.
- я беспристрастен до последней степени безумия.
мы умолкли, снова взялись за пиво. да и Тони принялся наливать себе виски с водой, он имел право, заведение принадлежало ему.
- боже, какая жара! – сказал Тони.
- да, черт возьми, - сказал Индеец Майк.
потом Тони заговорил.
- безумие… - сказал Тони, - между прочим, именно в данную минуту происходит нечто в высшей степени безумное!
- несомненно, - сказал я.
- нет, нет, нет… прямо ЗДЕСЬ, в моем заведении!
- да ну?
- ну да. такое безумие, что порой страшно становиться.
- расскажи-ка мне все, Тони, - сказал я, всегда готовый выслушать собачий бред из уст другого человека.
Тони придвинулся совсем близко.
- у одного парня есть ебальная машина, не какое-нибудь там идиотское дерьмо из секс-журналов. совсем не то, что там рекламируют. не грелки там какие-небудь с дурацкими съемными пизденками и прочей ерундой. нет, этот малый и впрямь ее создал, немецкий ученый. мы его сцапали, то есть наше правительство. а русские не успели. только молчок, никому ни слова.
- конечно, Тони, конечно…
- фон Брашлиц. наше правительство пыталось заинтересовать его КОСМОСОМ, но не тут-то было. умнейший старикан, но на уме у него только эта ЕБАЛЬНАЯ МАШИНА. при этом он возомнил себя кем-то вроде художника, иной раз называет себя Микеланджело… ему положили пенсию в пятьсот долларов в месяц, чтобы он, значит, в живых оставался и не угодил при этом в дурдом. сперва за ним следили, потом он им поднадоел, или они просто о нем подзабыли, но чеки поступали исправно, а изредка, минут десять-двадцать в месяц, с ним беседовал агент – писал в отчете, что старик выжил из ума, и уходил, а тот мотался себе из города в город и всюду возил с собой большой красный сундук. и вот однажды вечером приходит сюда и начинает пить. говорит мне, что он просто усталый старик и
Читать далее...