- А ты когда-нибудь пробовала ему написать от лица других девушек с других номеров? - сделала хитрое лицо моя подружка и, задумавшись, добавила, - столько всего сразу нового узнаешь…
Странно, но этот наш сорокаминутный разговор привел меня в чувства, как сорокапроцентный спирт в сорокаградусный мороз. И мне теперь даже не интересно, почему мне раньше не приходила в голову эта простая мысль. Сейчас же сменю учетную запись и прилеплю к ней какой-нибудь незамысловатый ник, типа Anastezy. Или обойтись простым Anastasia? Почему-то именно это имя мне всегда казалось самым сексуальным и притягательным. Ну что ж, посмотрим.
Хотя кого я обманываю! У меня уже дрожат губы и руки в предвкушении испорченной личной жизни, тяжелейшего бракоразводного процесса и слез ребенка. Зачем такой глупостью ломать и себе, и ему жизнь, ведь пока не поздно можно все изменить… Однако очередной раз я прощаю себе эту минутную слабость и с полной уверенностью вбиваю себе в голову то, что я сильная и я должна знать правду.
Вбиваю его имя в поиск, добавляю… И что теперь? Спокойно…
Anastezy: привет)
Kriss: привет
Anastezy: узнал?
Kriss: честно – нет.
Думай, Ксюха, думай… Ага! На прошлых выходных он уезжал с друзьями на ночь в Сахар, когда я бухала на даче с Лизкой.
Anastezy: в субботу в клубе ты написал мне этот адрес=)
Дура! Какой мужик будет давать тебе в клубе номер своего msn?!...
Надо было купить новую симку и не париться, идиотка.
Kriss: хм. Ты меня точно ни с кем не перепутала, зайка? Здесь я всего несколько дней.
Снова дура!!! Ведь сама же еле уговорила его пользоваться этим удобством недавно! Хорошо хоть не сказал ничего про то, что этот адрес он не дал бы даже, будучи в состоянии его вспомнить. Стоп. А какого хрена он сказал «зайка»?...
Anastezy: А это имеет значение?) Меня Настей зовут.
Kriss: Забавно. Я Вадим.
Anastezy: ммммммммм…Обожаю это имя!
Черт, надо меньше смотреть тупых американских фильмов, особенно тех, где мелькают проститутки. Стоп. Мы ведь уже знакомы, и я знаю его имя. Блять. Эмм… А почему Вадим?...
Kriss: Что ты еще обожаешь?)
[485x699]
«100 романов, которые, по мнению коллектива редакции «НГ - Ex libris», потрясли литературный мир и оказали влияние на всю культуру»
1. Франсуа Рабле. «Гаргантюа и Пантагрюэль» (1532–1553).
Феерия душевного здоровья, грубых и добрых шуток, пародия пародий, каталог всего. Сколько столетий прошло, а ничего не изменилось.
2. Мигель де Сервантес Сааведра. «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605–1615).
Пародия, пережившая на много веков пародируемые произведения. Комический персонаж, ставший трагическим и нарицательным.
3. Даниель Дефо. «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля кроме него погиб; с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим» (1719).
Предельно точное воплощение в художественной форме идей гуманизма эпохи Возрождения. Беллетризованное доказательство того, что отдельно взятая личность имеет самостоятельную ценность.
4. Джонатан Свифт. «Путешествия Лемюэла Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» (1726).
Жизнеописание человека, столкнувшегося с невероятными формами разумной жизни – лилипутами, великанами, разумными лошадьми – и нашедшего не только общий с ними язык, но и много общих черт со своими соплеменниками.
5. Аббат Прево. «История кавалера де Грие и Манон Леско» (1731).
На самом деле «Манон...» – это повесть, вставная глава в многотомный роман «Записки знатного человека, удалившегося от света». Но именно эта вставная глава и стала шедевром любовного романа, поразившим не столько современников, сколько потомков, шедевром, затмившим все остальное, написанное Прево.
6. Иоганн Вольфганг Гёте. «Страдания молодого Вертера»(1774).
Говорят, в XVIII веке молодые люди кончали жизнь самоубийством, прочтя этот роман. И сегодня история ранимого человека, не способного отстоять свое «я» пред лицом враждебной действительности, никого не оставляет равнодушным.
7. Лоренс Стерн. «Жизнь и убеждения Тристрама Шенди» (1759—1767).
Обаятельная игра в ничто и в никогда. Тонкий постмодернизм, веселая и легкая борьба остроумного и рискованного. Весь текст – на грани, отсюда, из мнений джентльмена Шенди, возник не только Саша Соколов, не только Битов, но даже и Сигизмунд Кржижановский, увы, рассказчик, а не романист.
8. Шодерло де Лакло. «Опасные связи» (1782).
Нравоучительный роман в письмах из жизни куртуазного XVIII века. Порок плетет хитроумные интриги, заставляя восклицать: «О времена! О нравы!» Однако добродетель все-таки торжествует.
9. Маркиз де Сад. «120 дней Содома» (1785).
Первая в истории мировой литературы компьютерная игра с отрезанными частями тел и душ кукольных персонажей, многоуровневая резалка-душилка-сжигалка. Плюс черный-черный юмор в черной-черной комнате черной-черной ночью. Страшно, аж жуть.
10. Ян Потоцкий. «Рукопись, найденная в Сарагосе» (1804).
Лабиринтоподобный роман-шкатулка в новеллах. Читатель попадает из одной истории в другую, не успевая перевести дух, а их всего 66. Удивительные приключения, драматические события и мистика высшей пробы.