[350x505]
Тим Бартон великолепен.
Вот так вот. Без всяких вступлений. Да, я не оригинальна и не открыла этими словами ничего нового. Но каждый раз после просмотра его фильмов их хочется повторять снова и снова.
Каждая работа Тима Бартона - кусочек волшебства, сказки... Сегодня я посмотрела один из самых его сказочных фильмов - "Крупная рыба". Сказать о чем этот фильм просто невозможно - это надо видеть. В нем много всего: много героев, событий, красок. Но при этом нет чрезмерности. Тим Бартон тщательно взвешивает каждый эпизод, каждый кадр, и все словно оказывается на своих местах.
И все же, о чем этот фильм? О жизни, о сказке... В целом, немного фильмов заставляли меня плакать, честно скажу, но этот... А почему? не знаю, просто слезы наворачивались сами собой.
И еще остается ощущение светлой грусти, очень-очень светлой.
Просто Тим Бартон - самый настоящий сказочник.
Просто нужно верить, что так все и есть =)
Мело, мело по всей земле, во все пределы...26-03-2009 22:42
Александр Галич "Памяти Б.Пастернака"
Разобрали венки на веники,
На полчасика погрустнели,
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!
И терзали Шопена лабухи,
И торжественно шло прощанье...
Он не мылил петли в Елабуге,
И с ума не сходил в Сучане!
Даже киевские "письмэнники"
На поминки его поспели!..
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!
И не то чтобы с чем-то за сорок,
Ровно семьдесят - возраст смертный,
И не просто какой-то пасынок,
Член Литфонда - усопший сметный!
Ах, осыпались лапы елочьи,
Отзвенели его метели...
До чего ж мы гордимся, сволочи,
Что он умер в своей постели!
"Мело, мело, по всей земле, во все пределы
Свеча горела на столе, свеча горела..."
Нет, никакая не свеча,
Горела люстра!
Очки на морде палача
Сверкали шустро!
А зал зевал, а зал скучал -
Мели, Емеля!
Ведь не в тюрьму, и не в Сучан,
Не к "высшей мере"!
И не к терновому венцу
Колесованьем,
А как поленом по лицу,
Голосованьем!
И кто-то,спьяну, вопрошал:
"За что? Кого там?"
И кто-то жрал, и кто-то ржал
Над анекдотом...
Мы не забудем этот смех,
И эту скуку!
Мы поименно вспомним всех,
Кто поднял руку!
"Гул затих.Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку..."
Вот и смолкли клевета и споры,
Словно взят у вечности отгул...
А над гробом встали мародёры,
И несут почётный караул...
Чем только не нагружают они свое утлое суденышко, заваливая его до самой верхушки мачты! Тут и нарядное платье и огромные дома; бесполезные слуги и толпы светских знакомых, которые ценят вас не дороже двух пенсов и за которых вы не дадите и полутора; пышные приемы с их смертной тоской; предрассудки и моды, тщеславие и притворство, и – самый громоздкий и бессмысленный хлам! – опасение, что о вас подумает ваш сосед; тут роскошь, вызывающая только пресыщение; удовольствия, набивающие оскомину; показная красота, подобная тому железному венцу, который в древние времена надевали на преступника и от которого нестерпимо болела и кровоточила голова.
Все это хлам, старина! Выбрось его за борт! Он делает твою ладью такой тяжелой, что ты надрываешься, сидя на веслах. Он делает ее такой неповоротливой и неустойчивой, что у тебя нет ни минуты покоя, ни минуты отдыха, которую ты мог бы посвятить мечтательной праздности; тебе некогда взглянуть ни на легкую рябь, скользящую по отмели, ни на солнечных зайчиков, прыгающих по воде, ни на могучие деревья, глядящие с берегов на свое отражение, ни на зеленые и золотые дубравы, ни на волнующийся под ветром камыш, ни на осоку, ни на папоротник, ни на голубые незабудки.
Выбрось этот хлам за борт, старина! Пусть будет легка ладья твоей жизни, возьми в нее только самое необходимое: уютное жилище и скромные радости; ту, которая тебя любит и которая тебе дороже всех; двух трех друзей, достойных называться друзьями; кошку и собаку; одну две трубки; вдоволь еды и вдоволь одежды и немножко больше, чем вдоволь, питья, ибо жажда – страшная вещь.
И ты увидишь тогда, что ладья твоя поплывет легче, что ей почти не грозит опасность перевернуться, да и не беда, если она перевернется: нехитрый, добротный груз ее не боится воды.
Вокруг полно людей, ненужных-ненужных, ну вот ни капельки! Открываешь контакт - 100 с лишним друзей. Да какие они друзья? Вот плевать тебе на них, да и им, собственно говоря, на тебя тоже. Но это ладно, интернет. А в жизни что? да то же самое.
И что? Что это за сосуществование такое? И как вырваться из этого? неизвестно.
Жизнь, похоже, прямиком привела вас к возрасту мудрости. Порой вам нравится «отпустить поводья», отстраниться от потока событий, чтобы наблюдать за ними со стороны. Как человек, не чуждый духовных поисков, вы полагаете, что, только перестав искать, можно наконец что-то найти. Отдалившись от суеты, вы предпочитаете поверхностным светским знакомствам глубокие отношения, основанные на нежности и близости. Вообще вы часто становитесь для окружающих именно тем, кто их выслушивает и поддерживает; вы можете дать совет или высказать мысль, над которой стоит задуматься. Ваш настрой позволяет вам чувствовать себя увереннее перед лицом жизненных трудностей и сомнений. Однако не доводите его до крайности – не отказывайтесь от своих желаний, иначе вы рискуете очутиться в некоем эмоциональном коконе, который со временем будет становиться все более непроницаемым для окружающего мира... Так что, отдавая должное мудрости, позаботьтесь о том, чтобы она оставалась частью активных, плодотворных отношений…
А еще мне нравится, как уходят красивые и гордые женщины, надменно и стремительно постукивая каблуками и хлопая дверью.
Может, они потом сползают по ее обратной стороне и горько плачут, но уходят они замечательно...
Вообще-то, не люблю Маяковского. Он, невероятный романтик, написал много на политические темы. Но у него есть совершенно невероятные стихотворения. Именно стихотворения Маяковского-романтика. Это что-то волшебное.
Лиличка
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
P.S. у группы Сплин есть замечательная песня на это стихотворение
Немного не по сезону, но все же...14-01-2009 23:48
сентябрь - шафрановый закат -
китайский рис на тонком блюдце,
вновь осыпаются и бьются
сухие дни о циферблат.
густой оранжевый отлив
у края неба, горечь специй
в вине столовом, ветер дверцей
играет простенький мотив.
в бокале - лeд. на сердце - снег.
в окне - поблeкшие афиши
'Cirque du Soleil', цветные крыши.
шафран и осень - на столе.