Быть Жадностью очень тяжело. Ведь страдаешь сам.
«А где оно? Где? Ну да, ладно, фигня – не нужно.» Усмехнувшись, он пошёл гулять в парк. То что было, то сплыло. Тем более сам отдал. Он даже не волновался об этом. Спокойно на душе, никаких волнений. Это хорошо.
На улице светло было, хотя серые облака заслоняли солнце. Дул легкий ветер, заставляя листья танцевать под свою музыку. Где то появлялись небольшие вихри. Их можно было заметить благодаря всякому мелкому сору, таких как: опавшие лепестки, бумажки, пыли. Обычно такие тусовки были на углу дом, окружённые стенами. Они поднимались над землёй и кружились вокруг невидимой оси. Только человеческое сознание находило объяснение этому.
Мир тесен - это факт. Неудивительно, что наткнулся на друга. Недавно познакомились, надо сказать, но очень быстро сблизились. Это даже как то подозрительно. Однако подозрение далеко не распространилось, потому что заглушалось хорошим отношением. Было постоянно весело трепаться, баловаться, играть вместе – одним словом проводить время. Всё это обещало принять форму нечто большего. Хотя в последнее время он редко приходил пообщаться. Его простить можно – дела, работа, учёба. Это требует время. Друг- это хорошо, но своё будущее- важнее; своя рубашка ближе к телу. И всё же, проявляю инициативу и иду сам навстречу, иногда злюсь за то что он не делает таких жестов. Почему? Пройдёт минут 10 – остываю.
Махнув приветственно рукой, ожидаю реакции. Он не заметил, пришлось вплотную подойти и щёлкнуть по носу. Смех, весёлая болтовня ни о чём последовала, однако встреча продлилась недолго. Он сказал, что пора валить. Кивнув, отпускаю. Пусть валит куда угодно – не цепь и не его опекун.
Он удрал, шустро как то. Продолжая прогулку, свернул. Мир тесен вдвойне. Вот он друг. Не один. Хм. Даже не знаю как реагировать. О да пофигизм моя черта. Многие так думают. Да вот только нечего знать, что внутри творится. Порой мушки-однодневки просыпались –не долго живут; бывало разразится буря, тонный вод вздымаются, как дикие лошади, ветер оглушительно свистит, будто Соловей разбойник поблизости. Да вот оказывается лицо и само тело крепче, только горло норвит предать и рассказать о кошмаре. Однако губы упрямее, и сознание тоже. Понимаем, что не нужно никому, никому неинтересно. Пожал плечами и ушёл, не наше дело.
По дороге схватило удушье, сердце колется, будто обросло колючками. Ксоо. Огромное озеро покрылось рябью, что то её смущало, ей не нравилось. Нарушен покой. И понятно почему. Ушло, без соглашения. Нельзя, моё. Вцепиться руками, ногами, зубами, если понадобиться. Не отпускать. Предатель! Скотина.
Озеро бунтовало страшно. Приходилось прилагать все усилия на сдерживания. Тело покрылось испариной, одежда липла к коже. Прохожие видели лениво бредущего человека, но знали бы какая там война происходила, страшнее второй мировой. Это война с собой, война гордости и жадности, сдержанности и эгоизма. Платина держалась, хотя покрыта вся трещинами, вода вот - вот вырвется из плена.
Через несколько дней иду в гости к нему. Навещаю, он улыбается. Всё вернулось на свою колею, разве что ещё реже стали общаться. Нет стимула.
Жадность – это не грех. Это наказание.
