| Кинопробы | ||||||||||
|
07.12.2006 Молдавского Марка Твена мог сыграть Олег Даль
Это случилось в 1976 году. В разгаре «холодная война». Центральное телевидение решило заказать на киностудии «Молдова-филм» картину об американском сатирике и писателе Марке Твене. Сценаристу Клементию Минцу, автору «Укротительницы тигров», заказали фильм-памфлет, критикующий американскую демократию и хваленую свободу слова на Западе. Поэтому будущий фильм был посвящен «критику американского буржуазного общества» Марку Твену. Это был этакий оригинальный «подарок» американцам от молдавских «киношников» к 200-летию США. Сроки производства были крайне сжатыми, так как 4 июля, День независимости США, был не за горами. В принципе, это были две роли: журналист провинциальной газеты «Вирджиния Сити» Самюэль Клеменс и сам сатирик, на склоне лет, вспоминающий свою молодость и надиктовывающий мемуары стенографистке Пирль, которую сыграла молдавская актриса Мария Сагайдак. |
Одни видели в нем эталон актерского профессионализма, другие называли гениальным дилетантом. Одни восхищались его удивительным жизнелюбием, другие вспоминали приступы черной меланхолии. Аккуратизм в быту и организованность в работе соседствовали с глубокими и злыми запоями в полузнакомых компаниях. Веселый и замкнутый, беззащитный и высокомерный, Олег ДАЛЬ — одна из самых ярких и противоречивых фигур советского кино и театра.
Он вытянул свой звездный билет, но…
ПОСЛУЖНОЙ список его экранных ролей до обидного мал. Но, постоянно сетуя на отсутствие достойной работы, Даль с щепетильной разборчивостью и завидным постоянством отказывался от заманчивых и перспективных предложений известных режиссеров, за что и заработал репутацию «неудобного артиста». Причины поступков, ясные для него самого, часто бывали не понятны окружающим. Неслучайно определяющей чертой характера Даля его коллега Михаил Козаков назвал иррациональность, которая с годами проявлялась все сильнее и сильнее.
Решение сына поступить после школы в Щепкинское училище родители не одобрили. Отец — Иван Зиновьевич настаивал на приобретении «надежной рабочей профессии», а маму — Павлу Петровну — беспокоила его врожденная картавость. Ну куда с такой дикцией — в артисты? Серьезность своих намерений Олег доказал упорством, с которым самостоятельно, без помощи логопедов, исправлял (и исправил!) свой порок речи.
На экзаменах худенький Даль довел приемную комиссию до смехообморока, исполняя монолог Ноздрева, а затем удивил театральных мэтров силой перевоплощения, читая отрывок из «Мцыри» любимого Лермонтова.
Николай Анненков, мастер курса, на котором Даль учился вместе с Юрием Соломиным, Михаилом Кононовым, Виктором Павловым, на вопросы о своем талантливом ученике отвечал скупо: «Да я и не учил его почти. Он же все время снимался!» Кинодебют состоялся в фильме Александра Зархи «Мой младший брат», где студент Щепки Олег Даль в компании двух «щукинцев» — Александра Збруева и Андрея Миронова — сыграли молодых героев повести Аксенова «Звездный билет».
В дипломном спектакле Даля увидела артистка «Современника» Алла Покровская и пригласила Олега на знаменитые «вступительные туры» в ефремовский театр. Людмила Гурченко, тоже бывшая в числе соискателей, вспоминала, как, услышав за дверями гром аплодисментов, заглянула туда и увидела Олега, завершающего страстный монолог на высоком подоконнике, затем летящего по немыслимой дуге в середину зала и секунду спустя скромно остановившегося с оторванной оконной ручкой среди всеобщего восторга.
Следующие пять лет в «Современнике» Даль, несмотря на отсутствие главных ролей, называл лучшими годами жизни, проведенными в непередаваемой ауре театрального творчества.
Однако переход от восторженного восприятия жизни к скептическому был довольно резким. Студийный дух театрального эксперимента, питавший артистический талант Даля, постепенно уступал место «суровым будням».
…не мог ехать в общем вагоне
В КАКОЙ-ТО степени ситуацию объясняет Козаков в своих воспоминаниях о Дале: «Я до сих пор живу памятью о гармонии в театре — это было только в раннем «Современнике» и больше никогда… Там все совпало — молодость, время, состояние театра. Олегу же все время не везло. Он как бы попадал «на спуск»… И в «Современник», и в другие театры он приходил в тот момент, когда театр уже по существу
[301x384]
ЛИЗА ДАЛЬ:
«СВОЙ ДОМ ОН ЗАКРЫЛ ОТ ВСЕХ»
С Олегом я прожила счастливую жизнь. Не прилагая особых усилий, он сделал меня совершенно другой: я забыла о прежней Лизе Апраксиной и одолела профессию жены Художника, которому трудно. Хоть и научилась смотреть на все его глазами, жить его делами, все равно он так и остался для меня загадкой. Прекрасной. Я умерла вместе с ним. Сохранилось нечто, что знает о нашей жизни. Когда думаю о прошлом, вспоминаю их – Лизу и Олега, а не себя и его.
Я выросла в знаменитой в Ленинграде писательской надстройке на канале Грибоедова, где когда-то жили Шварц и Зощенко – друзья моего деда, профессора филологии Бориса Эйхенбаума. Я же – известная хулиганка – дружила только с мальчишками, причем исключительно со шпаной, водила домой всех дворовых «авторитетов», отчего дед с мамой приходили в ужас. А это было просто хитростью с моей стороны. Дело в том, что дом, в котором мы жили, был смешанного типа: нижние этажи – пролетарские, а верхние три – писательская надстройка. Дед именовал его «недоскребом». Нижние этажи дружно обзывали нас «писательскими суками», «профессорскими стервами» и запросто могли запустить вслед камнем. Я быстро поняла, что с «нижними» необходимо подружиться, и стала у них чуть ли не заводилой. Если кому-то из писательских девчонок нужно было идти через наш большой двор-колодец, просили меня: «Лиза, проводи!» Потом в одного из шпанят, Витю Лосева по кличке Лось, даже влюбилась. Помню, дед был в шоке от объекта моей страсти и как-то за чаем обидно скаламбурил: «Я видел Витю Лосева, ничего холосева». Я заплакала. И продолжала любить Витьку, хоть он и не обращал на меня никакого внимания.
На нашей лестничной площадке жил Мишка Козаков, сын одноименного писателя. Он был старше меня на три-четыре года, поэтому рядом с ним я «ходила в детях». Мы даже в одной школе учились, немецкой, Петершуле, но на разных «половинах»: он – на мужской, я – на женской. Вся моя половина была поголовно влюблена в Козакова, необыкновенно красивого и к тому же талантливого. Он занимался во всех кружках: и хореографическом, и драматическом, и фехтовальном... Мы дружили с Козаковыми семьями и часто приглашали на дом фотографа, чтобы сделать снимки на память. Все, не сговариваясь, хотели сняться вместе с Мишкой – настолько он был прекрасен, наш семейный альбом был просто забит фотографиями с ним. Но однажды вдруг обнаружилось, что осталась всего одна – остальные украли. А я все удивлялась: и что это у меня постоянно толкутся одноклассницы?! Когда родители (отец умер в блокаду, и мне его заменил дед) уходили в гости, меня подкидывали Козаковым. Мишка относился ко мне снисходительно – я была для него ребенком. Видимо, поэтому я допускалась к игре в дурака. Естественно, всегда проигрывала и приходила домой вся в черных пятнах от жженой пробки, которой проигравшему ставились отметины на лице. Однажды мне разрешили встретить Новый год во взрослой компании Миши – я уже училась в девятом классе. В ту пору у него был серьезный роман с будущей женой Гретой. Я чувствовала себя не в своей тарелке, потому что там и выпивали, и целовались во всех пяти комнатах огромной квартиры. И когда ко мне пристал с поцелуями его друг Юра, я в слезах убежала домой.
– И что, так продолжалось до вашей свадьбы?
Вообще период до первого замужества был у меня очень бурный; признаюсь – я жила двойной жизнью. У нас в доме обожали собираться гости, несмотря на то что деда выгнали из университета и Пушкинского дома за «формализм и космополитизм». Анатолий Мариенгоф с женой, актрисой Никритиной, Козаковы, Шварцы, иногда Ольга Берггольц (правда, редко – она пила, и ее старались не приглашать), артист Игорь Горбачев, Юрий Герман, отец Алеши, писатель Израиль Моисеевич Меттер, автор сценария «Ко мне, Мухтар!», тайком от деда в портфелях приносили прямо на кухню продукты. А тот все удивлялся и спрашивал у дочери: «Оля, откуда у нас такое изобилие, ведь денег нет?»
Меня, пятнадцатилетнюю, уже допускали к столу и даже наливали рюмочку коньяка. Мы сидели с Мишкой с гостями, пока Мариенгоф не начинал рассказывать свои любимые скабрезные анекдоты. Тогда раздавалась команда: «Диван!» – и Мишка уходил в соседнюю квартиру, а я в свою комнату. Так вот, 45-летний Меттер был невероятным сердцеедом, несмотря на молодую
ПОДСКАЗКА ДАЛЯ
Что сделал актер после смерти
[470x319]Я расскажу очень личную историю. Абсолютно мистическую и предельно жизненную. Она вся из случайностей, странностей и совпадений.
Эта история о том, как ровно через двадцать лет после смерти Олег Даль спас мою сестру.
Мне позвонила Лиза Даль. Мы были знакомы уже восемь лет. Сто раз я оставляла ей все свои телефоны. Лиза записывала их на листочках, в телефонную книжку, но никогда не звонила. А тут вдруг позвонила. На мобильный. В тот самый момент, когда я отдала свой мобильный родной сестре Тамаре.
Сестра моя была в реанимации. Ее только-только привезли в палату после тяжелой операции. Это должна была быть простая операция на пятнадцать минут, а неожиданно оказалась сложной. Я ничего не знала и ждала сестру в ее палате. Прошло пятнадцать минут, полчаса, час, два, три, пять… Потом меня вызвал к себе хирург, он же академик, директор института. Сказал: «Операция прошла успешно». Или, может быть, даже сказал: хорошо. Я точно не помню. Запомнила только следующее: «Теперь все будет зависеть от психологического настроя. Вашей сестры и вашего. Если вы обе настроитесь на жизнь — будет жизнь».
Лиза Даль позвонила мне из-за книжек. Из Питера машиной ей должны были привезти книжки. Но машина где-то застряла, то ли вернулась в Питер, то ли вообще заблудилась. Короче, книжки оказались в нашей редакции. И уже из редакции их передали Лизе. Лиза подумала, что это я передала ей книжки, и позвонила мне, чтобы поблагодарить. Кстати, это не просто так были книжки, а сборник статей любимого деда Лизы — знаменитого филолога Бориса Михайловича Эйхенбаума.
В реанимацию меня в тот день врачи не пустили. Но пожилая санитарка Раиса Павловна рявкнула в коридоре: «Спускайся в подвал, пройдешь там через канализационные трубы в реанимацию и передашь своей сестре мобильный. Я позвоню, чтобы у тебя взяли. И сходи завтра с утра в парикмахерскую, чтоб выглядеть нормально. Завтра тебя пустят. Я договорюсь. Но только — через парикмахерскую, поняла?». Что-то насчет психологического настроя стало проясняться: первым делом — в парикмахерскую.
К Лизиному звонку я еще вернусь. А пока об Олеге Дале. Точнее: о моей сестре Тамаре и Олеге Дале.
Томке было десять лет, когда она впервые увидела Олега Даля. В фильме «Старая, старая сказка». Это 1969 год.
Потом «Хроника пикирующего бомбардировщика», потом «Вечно живые», потом «Печорин», потом… Томка смотрит всё с Далем. Но кроме одного-единственного случая (когда Даль умер), мы никогда о нем не говорим.
И только в августе 2001-го, когда Томка вышла из больницы и всё уже было хорошо, в маленькой кофейне на Арбате сестра сама заводит разговор: «Знаешь, что в Дале как актере с детства меня поражало? Нет, не это: ну, вон как хорошо актер играет. Было что-то в нем другое. Наверное, правда — вот что». И, помолчав: «А, может, все дело в стиле? Когда такой стиль, что выше правды. Когда стиль — это честь».
Однако у этой истории есть еще одно начало: 1977 год. Вернемся для ясности в него. Мы с Томкой живем в Краснодаре. Томка приходит на работу в бюро кинопропаганды. И первым делом начинает выбивать Далю командировку в Краснодар. На встречу со зрителями.
Но Москва, едва Томка заводит речь о Дале, шарахается. Позже, через годы, узнаем: Даль был запрещен. И вот из-за чего. После фильма «Вариант «Омега» — встреча со зрителями. Аудитория: сотрудники КГБ, те, кто учился на разведчиков. Такая очень целевая аудитория. И один молоденький гэбист спрашивает Даля: «А в вашем фильме все по жизни? В жизни часто для наших разведчиков все так
Олег Даль: слава, любовь, бунт
[290x]«Какая же сволочь правит искусством!» Запись из дневника Олега ДАЛЯ.
«ЖЕНЯ, Женечка и «катюша», «Старая, старая сказка», «Тень», «В четверг и больше никогда», «Король Лир»… Олег ДАЛЬ. Он ушёл из жизни очень рано.
Об актёре рассказывает автор и ведущий телепрограммы «Мой серебряный шар».
«Олег любил Нину Дорошину»
- ОЛЕГ Даль родился 25 мая 1941 г. Умер 3 марта 1981 г., до сорокалетия ему не хватило двух месяцев.
В 1963 г. после Школы Малого театра Олега зачислили в труппу «Современника». Театр тогда возглавлял вождь - Олег Ефремов. Первые 5 лет Даль почти не участвовал в знаменитых спектаклях Ефремова.
Зато в кино Олег снимался бесконечно. Это был счастливый период его жизни ещё и потому, что он встретил первую любовь. Это произошло в Одессе на съёмках фильма «Первый троллейбус», в котором играла актриса театра «Современник» Нина Дорошина. (Известная роль артистки - Надюха в к/ф «Любовь и голуби». - Ред.) Когда я делал передачу о ней, мы сидели у меня в квартире, и Нина откровенно рассказывала о своей жизни…
Она сильно любила Олега Ефремова. Ждала его на съёмках в Одессе, но он почему-то так и не приехал. Нина впала в отчаяние. Надела купальник и решила искупаться в море. Отплыла от берега и вдруг поняла: тонет. Стала истошно кричать. На берегу ребята - участники фильма «Первый троллейбус» - жарили шашлыки. Парни решили между собой: кто Дорошину спасёт, с тем она и будет.
Спас её Олег Даль. Он вынес актрису на берег.
…Она стала первой женщиной в его жизни. Олег сразу решил на ней жениться. Нина пыталась объяснить: торопиться некуда. Реакция Даля? На следующий день он не явился на съёмки. Режиссёр картины вызвал Дорошину и сказал: «Это всё ваши проделки. Завтра Даль должен быть на площадке. Иначе вы будете нести ответственность за срыв фильма».
Дорошина набрала телефон киностудии (она знала, что Олег должен озвучивать другую ленту), к трубке подошла какая-то женщина… Нина сказала: «Передайте Олегу Ивановичу Далю, чтобы он завтра обязательно был в Одессе». - «А кто говорит?» «Его жена», - ответила Дорошина и повесила трубку. На следующий день она вышла на балкон и… увидела Даля, смотрящего на её окна. Актриса поняла, что влипла в очень серьёзную историю. По возвращении в Москву Олег решил, что им надо обязательно расписаться в загсе. У них было 15 рублей, они купили одно кольцо, надели его на палец Далю. Денег на кольцо для Нины уже не хватило. Дорошина дату свадьбы всё время оттягивала…
Они прожили вместе совсем недолго… Нина понимала, что нанесла Далю душевную травму. В 1968 г. Олег играл в «Современнике» свою великую роль - вора Ваську Пепла в спектакле «На дне». Дорошина в этой же постановке играла Василису. И он её однажды та-ак швырнул, что она ударилась и отлетела за кулису… Он вообще бывал очень груб с ней. Тем не менее Дорошина молчала, не предъявляла Далю никаких претензий. Все в театре понимали: любовь в его душе не утихла… Это была беда. Он был влюблён в Нину Дорошину, а она любила Олега Ефремова… И с этим ничего нельзя поделать…
Как мне рассказала завлит театра «Современник» Елизавета Исааковна Котова, однажды к ней пришёл Даль и сказал: ему нужна её помощь. У него бессонница. «У меня такое ощущение, что это психическое заболевание», - признался Даль. Ляля Котова повезла его в клинику. От бессонницы Олега вылечили. Но от главной его болезни, сказали врачи, они спасти его не могут.
«Что-то съедало его изнутри»
МНОГИЕ сегодня говорят, что причина смерти Даля - в злоупотреблении спиртным. Я так не думаю. Мне кажется, что главной его трагедией была борьба с самим собой… Но срывы, связанные с увлечением алкоголем, действительно иногда переходили границы. Помню, как я пришёл на день рождения к Галине Волчек ещё в тот период, когда она жила с Евстигнеевым в двухкомнатной квартире на улице Вахтангова. Я застал момент, когда Алика, как все называли Даля, выносили - настолько он был не в форме… Не в форме он бывал часто. Но не это было главным в его натуре. Главное - его редкий талант, неотразимое обаяние. Олега обожали зрители. Помимо Васьки Пепла и роли Игоря во «Всегда в продаже» (где он играл вместе с Людмилой Гурченко) огромной удачей актёра в «Современнике» можно назвать роли в «На двоих» и в спектакле-мюзикле «Вкус черешни».
| А дальше Даль... | |||||
| великому артисту исполнилось бы 65 | |||||
Олег Даль умер в Киеве, в гостиничном номере. 3 марта 1981 года. За несколько месяцев до того, на похоронах Высоцкого, он обронил: “Ну вот, теперь моя очередь…” Это была не первая мысль Даля о смерти. Еще в 1978 году в Вильнюсе, на съемках “Принца Флоризеля”, увидев траурный катафалк с раскачивающимися фонарями и с возницей в цилиндре, Даль сказал своему партнеру по фильму Игорю Дмитриеву: “Смотрите, как красиво хоронят в Литве, а меня повезут по Москве в закрытом автобусе. Как неинтересно”. Примерно тогда же в своем дневнике Даль оставил запись: “Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность…” А за год до смерти в жизни Олега произошло событие, о котором до сих пор не знал никто. Весной 80-го года Даль в тайне ото всех посетил астролога. Актера интересовали только два вопроса. Причем на первый он требовал обстоятельного ответа, а задав второй, предупредил, что правду знать не хочет. Тем астрологом был известный нынче Павел ГЛОБА: Первый вопрос он задал мне о детях. У Даля не было детей, и это стало для него трагедией. Честно ему сказал: к сожалению, детей у вас не вижу. Я видел его ладонь. У него там все линии, связанные с детьми, были либо перечеркнуты, либо слабо развиты. Второй вопрос был: сколько я проживу. Вот на него Даль просил меня не отвечать. Он был очень суеверным, говорил, что верит в судьбу, что все в этой жизни предначертано и что он чувствует запах смерти… “Так жить и играть было нельзя, так можно только умереть”, — сказал о нем Эдвард Радзинский. Вопрос жизни и смерти Олега Даля до сих пор остается открытым. Актер стремился жить и играть так, чтобы не было мучительно больно. Но с каждым годом ему становилось только больнее. Во всем стремился к идеалу: в ролях, в театрах, в женщинах. А постиг лишь разочарование. В последние годы жизни идеальной Далю казалась только смерть. Он и сам о себе говорил, что не похож на других, что иной. Инородный. 25 мая Олегу Далю исполнилось бы 65 лет. В субботу на Первом канале состоится премьера документального фильма “Олег Даль — инородный артист”. Еще одна попытка понять самого мистического, самого непонятного и самого непонятого актера XX века. Однажды актер, привыкший находить спасение от бесконечных разочарований в алкоголе, скажет своему доктору: “Не надо меня врачевать, мне теперь все можно — мне теперь ничего не поможет, ведь я не хочу больше ни сниматься, ни играть в театре”. В свои без малого сорок Даль успел разочароваться почти во всем, что когда-то любил. Он всю жизнь искал идеал. Идеальную любовь, идеальную роль, идеальный театр. Малый, “Современник”, ленинградский “Ленком”, МХАТ, Театр на Малой Бронной — все не то. Иногда режиссерам казалось, что Даль ведет себя просто неадекватно. Не внял просьбам режиссера перепеть песни в фильме “Земля Санникова” — в результате их исполнил Олег Анофриев. Отказал двум киноклассикам: Эльдару Рязанову и Леониду Гайдаю. У Рязанова Даль должен был играть Женю Лукашина в | |||||
ОТВЕТСТВЕННЫЕ ЗА ПАМЯТЬ
ЛИЗА БЫЛА РЯДОМ С ОЛЕГОМ ДАЛЕМ И ПОСЛЕ ЕГО ЖИЗНИ
[470x323]Их свели Шекспир и Козинцев. Олег Даль снимался у Козинцева в «Короле Лире», играл роль Шута. А Лиза работала на этой картине монтажером. Это был 1969 год.
Потом, когда поженятся, Даль расскажет, что там, в Нарве, как только увидел ее, идущую по коридору, сразу подумал: «Это будет моя баба». Он еще ничего не знал о ней. Даже не знал, что они работают в одной съемочной группе.
Никакого романа на «Короле Лире» у них не случилось. Но странно — едва они познакомились, Лиза там, в Нарве, вдруг сказала Олегу: «Приходи ко мне в Ленинграде, я покажу тебе, что такое счастье». И потом сама себе удивлялась. Откуда у нее вдруг появилась уверенность, что может создать для него очень семейное, очень домашнее счастье? С чего взяла, что она этим может с ним поделиться?
Потом Олег приехал в Питер и позвонил ей домой. Спросил: «Что делаешь?». «Пьем водку с Довлатовым. Приходи», — сказала она.
Они сидели втроем, и Лиза видела, что Даль хочет пересидеть Довлатова, а Довлатов — Даля. И она шепнула Далю на ухо: «Уходите вместе, но ты возвращайся». И увидела в его глазах, что это ему жутко не понравилось. Потом, когда хорошо узнала Даля, поняла, что он не любил и не умел хитрить. Никогда и ни в чем. Даже в мелочах. Так вот: Олег Даль с Сережей Довлатовым ушли вместе, а потом Даль позвонил Лизе из автомата. Спросил очень строго: «Ну и что ты скажешь?». Она сказала просто: «Приходи». Он пришел.
А в пять утра разбудил ее маму и попросил руки дочери. Лиза была в шоке. Зачем жениться, можно ведь и просто так быть вместе. Но Даль сказал ответственно и серьезно: «Не-е, в этой стране нужен штамп в паспорте. Иначе — унизительно. Мы будем ездить с тобой вместе на гастроли, селиться в гостиницах».
Он был очень ответственным человеком. До щепетильности.
Первую телеграмму, которую она получила от него (еще не были женаты): «Разрешите вас поцеловать». А потом были его чудо-письма. Он любил писать ей с гастролей. Мог просто одно предложение написать: «Ты мне снишься веселая и в сарафане».
Когда Даль и Лиза поженились, стали менять питерскую квартиру на Москву. Меняли долго, два года. Потом жили черт-те где, на выселках. Квартира была крохотная, слышимость жуткая. Соседка на полном серьезе жаловалась: «Ваши котята топают и мешают мне спать». Лиза вспоминала: «Мы жили там вчетвером: Олег, я, моя мама и чувство юмора».
А потом была квартира на Смоленском бульваре. Три комнаты, огромный холл, а к окну подойдешь — много неба и крыши. Даль говорил: «Это — не квартира. Это — сон».
Потом из холла сделали ему кабинет. И счастье Даля стало запредельным. Он мог теперь, когда хотел, оставаться с собой наедине. Читал. Писал. Рисовал. Слушал музыку.
Иногда говорил Лизе церемонно: «Сударыня! Вы на сегодня свободны. Я буду всю ночь писать. А потом засну здесь, в кабинете, на диванчике». Теща, Ольга Борисовна, восклицала: «Олеженька! Диванчик же узенький!». «Я тоже узенький», — успокаивал Даль тещу.
Кстати, о теще. Ольга Борисовна Эйхенбаум была дочерью выдающегося филолога, ученого с мировым именем Бориса Михайловича Эйхенбаума. Лизе было 22 года, когда умер дед. А через десять лет она встретила Даля.
И, когда встретила Даля, сразу почувствовала: вернулась домой. К деду. Так дед раскланивался с женщинами. Так ходил. Так извинялся. Так каламбурил.
Даль часто расспрашивал жену и тещу о Борисе Михайловиче. И Лермонтовым увлекся из-за Эйхенбаума.
Воплощенный современник
Олег Даль так и не успел состариться [300x331]Фото из книги «Сто фильмов о войне»
Одна из книг, посвященных его таланту, называется «Взрослый молодой человек». Гениальный заголовок. Гениальный потому, что точный. Лучше не скажешь. Олег Даль не только не успел состариться, он не успел и повзрослеть. «А как непозволительно он был молод! Мне казалось, что он слишком молод – для героя моей пьесы, слишком молод для своих лет», – писала польский драматург Агнешка Осецка. Ему суждено было навечно остаться мальчиком.
Он был закономерен в середине 60-х. Кинематограф начинает делиться на официальный и «полочный», в «Современнике» ставят «Голого короля» – первый антисталинский спектакль, в это же примерно время в кино – каждый по-своему – дебютируют Чухрай, Хуциев, Иоселиани, Шукшин, чуть позже Высоцкий, Тарковский. Олегу Далю тоже выпало высказать молодых шестидесятников. Стать выразителем поколения. Ясноглазым, с хрупкой мальчишеской полукошачьей гибкостью, грустным обаянием и беззащитной улыбкой. Быть идеальным современником. Должно быть, это нелегкая задача. Он ее себе поставил, он ее выполнил, он от нее страдал.
Лермонтов был по-настоящему его поэтом. «Герой нашего времени» – мечтой. Она сбылась, потому что была загадана рано и четко. Опять попадание. Даль со школьной скамьи мечтал сыграть Печорина. Он его сыграл. Точнее, он им родился. Героем своего времени, воплощенным современником. Хотя в одноименном театре ему как будто не везло. В труппу взяли без проб – а ролей больших не давали. Он уходил из «Современника» несколько раз. Несколько раз возвращался. И однажды все-таки ушел навсегда. Из дневника: «Динамизм – главное?! Сие есть действие. Действие – главная движущая сила в нашем коллективном творчестве, если таковое еще осталось. Малокультурье – суть, обязательно мещанство. Воинствующее мещанство – непременно минифашизм – все это вместе взятое – есть нынешний театр. («Современник»! «Где некогда бывал и я».) (КАПЛЯ В МОРЕ)».
За талант прощают многое. Самые проницательные – прощают все. Даль пил. Мог появиться нетрезвым на съемочной площадке, на сцене. Прощали и это.
Когда режиссера Козинцева, снимавшего Даля в роли Шута в «Короле Лире», спросили, почему Далю можно то, чего не позволено другим, он отвечал: «Мне жаль его, он не жилец».
Зато он никогда не жалел себя сам, к себе был беспощаден. Как верно сформулировал однажды Эдвард Радзинский, Даль страдал манией совершенства. Беспощаден к себе. Беспощаден к окружающим. С детства. Поступить в театральный вуз – детская мечта, вторая после мечты стать летчиком. Стать актером и сыграть моряка, летчика – всех, всех, всех. Мешала страшная картавость, она обрекала на провал в театральном, она успокаивала инженерно-учительскую семью: провалится – выберет что-то посерьезнее. Помогла мания совершенства. За феноменально краткий срок он самостоятельно преодолел картавость и попал в Щепкинское училище. Так же ему всегда хотелось преодолеть и все остальное. Чужую косность, бездарность, тупость, карьеризм, собственную неспособность с этим мириться и искать компромиссы хотя бы ради дела. Ирина Алферова вспоминает: «Ему нужны были гении-режиссеры, гении-партнеры, гениальная пьеса, и все должно было гениально репетироваться».
Он не сыграл роли Хлестакова, о которой мечтал, только потому, что на роль Городничего пригласили Анатолия Папанова, актера другой школы. Даль понимал, что ансамбля не получится, и отказался от мечты.
Не было и роли Пушкина в спектакле «Медная бабушка». Литературный материал Олег Даль счел слабым, недостойным – нет, не себя, а воплощения Пушкина на сцене.
Он не хотел выходить на съемочную площадку и играть принца Флоризеля в плохом костюме. Потому что принц должен был выглядеть безупречно, и никаких условностей и допущений здесь быть не могло, в том числе и с пиджаком. «Это у принца пиджак с
|
Одинокий клоун
Олег Даль
Ксения ЛАРИНА
|
||
|
|
||
| [520x2] |
||
| [520x1] |
||
| [520x2] |
||
На холсте пейзаж намалеван, Кровь струится в поддельной реке, Под раскрашенным деревом клоун Одиноко мелькнул вдалеке. Олег Даль Его жизнь сверкнула хвостатой кометой на черном небе. Его жизнь длилась одно мгновенье, тот самый миг, о котором он так хотел спеть своим голосом. Ворвался во Время, как молния. И ливень рушился, и гром грохотал, и напрасно взывал к холодному небу Король Лир. Его судьбу решил Шут в крестьянских лохмотьях, с бритой головой, с дивной опустошенностью глаз. Одинокий Шут был безмерно красив и гибок, как дикая кошка. В изломе его пальцев и вольной походке легко угадывалась порода – та, которую не сыграешь. За ним тянулась вечность в старинных портретах и королевских одеждах. Голос его завораживал, улыбка заставляла таять снега на горных вершинах. И все в нем было – «от неизбежного». Каждую роль он надевал на себя, как кожу. Молчаливый, надежный Борис в «Вечно живых» (страшно представить, что такого мужчину можно променять на какого-то Марка!), отчаянный и ранимый Васька Пепел, разболтанный полупьяный «аист» Эндрю Эгьючик из «Двенадцатой ночи», обаятельный Беляев из «Месяца в деревне»… Конечно, мир его был задуман, как мир любого талантливого человека, – невоплощенным. Он задыхался от тесноты, от духоты. Его ангел-хранитель был скуп на нежности и склонен к перемене мест. Герой его жизни – Лермонтов остался эхом шепота в домашних магнитофонных записях, бережно хранимых его женой Лизой. Мрачный холодный Печорин, встревоженный страхом дуэли Лаевский, роковой красавец Крестовский… А все эти наивные восторженные московские мальчики времен «Первого троллейбуса» и «Моего младшего брата» – милые «Алики», устремленные в будущность, как в вечный свет, под трагические фуги Баха… Каким наитием рождала советская страна таких героев своего времени? На чьих книгах они воспитывались и росли, кем восхищались, кому принадлежала рука, качавшая их колыбели? Будучи подозрительным к миру, он был доверчив к мечтам, и нещадно разбивался, и обидами рвал свое сердце, не прощал боли и предательства, изводил себя одиночеством и водкой, отрывал себя от стаи, и бродил среди людей, как призрачный принц со своей идеальной душой и идеальной внешностью. Его прибивало к таким же гениальным одиночкам – так закономерна и так мучительна была их встреча с Анатолием Эфросом. Эпитафией осталось на телевизионном экране его тайное содружество с Вампиловым – свою «Утиную охоту» он так и не увидел. Но никто никогда так больше не сыграет Зилова – эту загадку драматург и его герой унесли с собой, кто в омут, кто в небо. Он всегда будто наблюдал за собой со стороны, на губах его светилась усмешка, словно он что-то знал о мире и о нас самое важное. Он жил по ту сторону, а мы – по эту. Потому и смотрели, не отрываясь. Так | ||
Олег Даль решил умереть
Сегодня актеру исполнилось бы 65. В субботу Первый канал покажет документальный фильм «Олег Даль - инородный артист». Его авторы рассказали «КП» самые интересные факты картины
|
... Лаевский
... Ученый / Тень
... шут
... Солдат / Кукольник
... Женя Колышкин
... Евгений Соболевский
... Борис Дуленко
... Саня
Сатирическая кинокомедия по произведениям Михаила Зощенко: "Преступление и наказание", "Забавное приключение", "Свадебное происшествие". ... Анатолий Барыгин-Амурский [160x237] [160x293] [197x270] [220x266]
1975 год. Обложка журнала "Советский экран"
[300x450]
[500x391]Как Иванушка-дурачок за чудом ходил, 1977 г.
Полюбил Иванушка красавицу Настеньку. Но одолел ее злой недуг, от которого спасти может только чудо. И тогда отправился Иванушка за тридевять земель - чудо искать…
[160x294]
Особо опасный преступник бежит из тюрьмы. После пластической операции у героя появляется шанс добраться до клада, который спрятал его отец...
Расписание на послезавтра, 1978 г.
Учительница литературы Антонина Сергеевна (Маргарита Терехова — «Только для сумаcшедших», «Русь изначальная») приходит работать в специализированную физико-математическую школу. С удивлением она замечает, сколь уважительно здесь относятся к ученикам - как к полноценным творческим личностям. Вскоре у нее начинается роман с молодым директором школы - талантливым физиком, кандидатом наук. Но эйфория первых дней сменится разочарованием — ее питомцы окажутся холодными, рациональными людьми, практически равнодушными к прекрасному...