Alison. 32 года жизни дочери фотографа в фотографиях. (ENG)
When my daughter Alison was born, in the tradition of a new parent, I began to photograph her, initially in a separate and private body of work. However, in the process of documenting Alison's growth, I developed a passionate interest in human relationships and capturing intimate moments in the lives of family and friends.
This affected my photography in a profound way. Rather than the isolated subjects of my earlier work, I became interested in the strength of relationships, oftentimes using personal environments to amplify those conditions.
My photographs of Alison, because of the nature of our relationship, are very much a father-daughter collaboration-Alison permitting me access to private moments of our life, which might, under different circumstances, be off-limits to a parent. The camera, early in her life, became part of our relationship, necessitating in me an acceptance, a quietness. We've never had long photographic sessions, but rather moments alone or with friends.
The significance of these pictures emerges in retrospect. I realize as I look at them, that I created a visual life story of Alison, capturing moments in her metamorphosis from infant to woman-her relationships with friends, her rebellion, and underlying it all, her relationship with me, a constant throughout her life. I wanted to photograph her in all her extremes, and to be part of these times in her life without judging or censoring. Only in this way would I have a true portrait of Alison.
Эрнест Хемингуэй (1899—1961) - американский писатель. лауреат Нобелевской и Пулитцеровской премий. широкое признание получил благодаря своим романам и многочисленным рассказам с одной стороны, и своей жизни, полной приключений и неожиданностей с другой. его стиль, краткий и насыщенный, сильно повлиял на американскую и британскую литературу ХХ века.последние годы жизни Хемингуэй тяжело болел и плохо видел, много времени проводил в клиниках. при этом ему не давали покоя ощущение неспособности продолжать активную писательскую жизнь и творческий кризис. Хемингуэй, заядлый охотник, застрелился из своего любимого ружья, не оставив предсмертной записки.
Марина Ивановна Цветаева (1892—1941) - русская поэтесса, прозаик, переводчица, одна из самых читаемых и оригинальных русских поэтесс XX века. доведенная одиночеством, безработицей и трагичностью судеб близких, повесилась оставив предсмертную записку к сыну: "прости меня, но дальше было бы хуже. я тяжело больна, это уже не я. люблю тебя безумно. пойми, что я больше не могла жить. передай папе и Але - если увидишь - что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик."
Хантер Томпсон (1937—2005) - известный американский писатель и журналист, основатель гонзо-журналистики. большинство его лучших работ было опубликовано в журнале Роллинг Стоун.
Томпсон выстрелил себе в голову из ружья. спустя 3 месяца Роллинг Стоун выпустил то, что было объявлено последними словами Томпсона, написанными маркером за четыре дня до его смерти. записка была озаглавлена «Футбольный сезон закончен»: «никаких больше игр. никаких бомб. никаких прогулок. никакого веселья. никакого плаванья. 67. это на 17 лет больше, чем 50. на 17 больше, чем я нуждался или хотел. скучно. я всегда злобный. никакого веселья ни для кого. 67. ты становишься жадным. веди себя на свой возраст. расслабься – будет не больно».
Зигмунд Фрейд (1856—1939) - австрийский психиатр и основатель психоаналитической школы, терапевтического направления в психологии, постулирующее теорию, согласно которой невротические расстройства человека вызваны многокомплексным взаимоотношением бессознательных и сознательных процессов. лауреат премии Гёте.идеи Фрейда часто обсуждаются и анализируются в литературных и философских работах в дополнение к продолжающимся дискуссиям в научных и медицинских трудах. Его часто называют «отцом психоанализа».
после присоединения Австрии к Германии и последовавшим за этим гонением на евреев со стороны нацистов, Фрейд эмигрировал в Лондон. Мучительно страдая от рака, вызванного курением, он попросил своего врача-друга помочь совершить самоубийство. тот дал ему тройную дозу морфина.
я пытался заработать деньги, в том числе, самым прибыльным способом – выступлениями на концертах. И там я стал сталкиваться с плодами своего труда в радиоэфире, а именно с публикой, которая меня слушает. И вдруг увидел, что попал в какую-то страшную атмосферу. Ведь то, что я делаю на радио, гораздо более мягко и девственно по сравнению с тем, что происходит на корпоративах и выездных клубных вечеринках. И вот чем дальше, тем больше после концертных выступлений мне было просто физически плохо. Я приходил домой, и у меня начинался депресняк. Но я все равно говорил себе: ладно, это моя работа. И так продолжал зарабатывать, зарабатывать и зарабатывать, пока душа моя уже не взмолилась – что происходит-то? Ты уже совсем делаешь богопротивные вещи! Потому что внутренние поиски Бога у меня всегда были, я пытался читать книги, но не было человека, который бы мне все объяснил. Наконец, года три назад я стал все больше вчитываться, узнал про Иисусову молитву, и настолько мне опротивело мое концертное амплуа, что я стал просить Бога о том, чтобы Он дал мне другую работу. Чтоб я зарабатывал деньги, не делая столь низкие вещи.
Вот так постепенно я стал что-то узнавать о православии, по-прежнему являясь винтиком механизма шоу-бизнеса. Со временем этот грех, который во мне накопился, включая и грех саморазрушения, привел к тому, что сил не было терпеть, и когда в очередной раз моя личная жизнь пошла прахом, мне, наконец, стало настолько плохо, что я дошел-таки до храма.
Я и раньше пытался много раз заходить в храм, но не мог. Сначала подходил к нему, потом входил в ограду. Потом постепенно стал заходить и внутрь. То есть человеку, который настолько пропитан мерзостью шоу-бизнеса, это очень тяжело. И ведь я не знал тогда всего того о православии, что знаю сейчас. Если бы знал – наверное, вообще никогда бы не решился. Но, тем не менее, это произошло, и два года назад я начал воцерковляться.
С тех пор идет процесс, направленный к тому, чтобы разобраться с моей работой, но не революционными методами. Я всегда тешил себя надеждой, что, играя на грани добра и зла, все-таки служу добру. Хотя в какие-то моменты озаряла простая мысль, что здесь добром уже не пахнет. Но эта иллюзия продолжала мною владеть. В итоге я хожу в храм, но… по какому-то малодушию своему не могу отказаться от всех тех заработков, которые получаю в шоу-бизнесе. Только стараюсь, чтобы все больше и больше моя деятельность сдвинулось на светлую сторону.
Вот моя проблема. Моя работа – это большой мой внутренний кризис, мне действительно бывает плохо от того, что я делаю. И я на исповеди об этом говорю – но, к сожалению, повторяю снова и снова...
Да, мне уже неприятно слышать юмор на сексуальные темы, но поймите, я 15 лет работаю на радио, у меня в голове целый склад штампов. И стоит мне чуть-чуть ослабить внутреннее внимание, что легко происходит утром, потому что я человек-сова и не в лучшей физической форме, как зачастую на автомате у меня выскакивают все эти шутки, складированные огромными штабелями в голове. И большого усилия мне стоит не шутить. И я останавливаю себя: не шути, не шути, стоп, не надо этого говорить…
И еще нужно понять, что утреннее шоу – это процесс импровизации двух людей, которые являются равнозначными составляющими единого химического вещества. И только по доброй воле двоих может что-то произойти. Здесь не столько я должен "фильтровать базар", сколько сделать так, чтобы мой партнер стал думать так же, как и я. Но как это сделать – я не знаю.
Хочу оговориться, что я искренне ненавижу шоу-бизнес. И чем больше я погружаюсь в этот мир, тем больше убеждаюсь, что люди, которые там правят, считают потребителя быдлом, стадом, недостойным того, чтобы проявлять к нему заботу. "Тварь я дрожащая или право имею?" Если тварь – то ты с той стороны телеэкрана, а если право имеешь – то с этой.
С другой стороны – по моему мнению, перед Богом все грехи одинаковы. И в этом смысле для меня, как для человека, который решил жить по христианским заповедям, – более безвредно в нашем обществе пошутить на тему секса, чем повторять наглую ложь, которую несет в себе реклама. Невозможно быть христианином в каждом своем слове и при этом читать лживую рекламу – но ты обязан это делать, потому что это условие твоего пребывания в эфире. Можно сейчас сделать такой артистический шаг закрытия проекта – но для меня этот шаг равносилен пострижению в монахи, это радикальная смена всего, что меня окружает. Видимо, я все равно не готов сейчас быть тем глянцевым христианином, которого от меня кто-то, быть может, ждет.
Понимаете, бессмысленно наводить порядок у себя дома, когда ты видишь, что на тебя несется смерч. Ситуация в СМИ такова, что мы можем, конечно, говорить о вреде, который приносят Бачинский и Стиллавин, но это будет чисто виртуальный вред по сравнению с теми военными действиями, которые идут сейчас, и где жертвы – народ наш. Безусловно, мы можем закрыть программы Бачинского и Стиллавина, но самое большое, что мы этим можем сделать, – это спасти
я тоже подло читаю то,что вы пишете.интернет это такая моя не\зависимость.это мое нахожедение по эту сторону,это незабываемые пять утра и сигарета,выкуренная в окно,я встречаю рассвет и отправляюсь спать,и мысли о ком-то оттуда непокидают меня до рассвета.когда все вплетается в циферки-буковки,и это слово тоже дали те,ради кого можно провести всю ночь перед жидкокристаллическим,да хоть ламповым монитором.мои друзья,те,кого никогда не увидишь,такие близкие.я все знаю про вас.я наблюдаю за вами.читаю то,что пишут ваши друзья,знаю,что вы им отвечаете.а потом просыпаюсь и думаю целый день о вас.люди,которых я никогда не увижу.догадываетесь ли вы,что я пишу это не для себя,и может быть это уже крайняя степень моей внутренней депрессии...хочется обнажиться,хочется раздеться перед всеми вами,я боюсь этого слова,мне непонять почему так глобально то,что происходит.мир сузился в маленькое,мир становится точкой,это всего лишь интернет.это все интернет.глобальная человеческая раковина.мне не хотелось бы,чтобы те немногие,кто остаются среди меня,в моей_среде думали будто у меня зависимость...я знаю вас очень хорошо,я сплю вашими снами,ем вашими челюстями и обнимаю вашими конечностями.где здесь я и где моя часть?я не знаю,только смешно то,что я пытаюсь тебе выразить.не буду перечитывать.но и писать больше не буду.может быть пока,может быть надолго,а,скорее всего,я как всегда все равно буду приходить чтоби пропитаться вашими эмоциями,так сильно и так больно,чтобы не осталось места для моих...в_моей_голове.весь этот мир в моей голове,и может быть я просто в желудке той самой буддистской коровы,она переваривает меня,а ферменты,которые выделяются в процессе пищеварения,вызывают у меня галлюцинации,которые такие же как я привыкли называть жизнью.мне раньше очень нравилось это сравнение.и вообще,говорить...о жизни.о себе,о других,о том что видел и где побывал.период застоя настоящего времени станочится легче,когда я вспоминаю своего любимого героя,помните это фильм брат2?ведь таким вот персонажам неведома тоска по наполненности жизни,и даже какие-то радости и удовольствия..вообщем..неведомы.мне становится легче.у меня сейчас говорить получается с трудом.может загнало как-то внутри,может быть это просто все одиночется.быть откровенным-не моя привычка.может быть просто стоило бы разобрать что-то в своих ментальных ящиках,половину выкинуть,чтобы оставалось хоть какое-то место.по сути дела нет смысла раздеваться голосом.и говорить больше ничего не хочется.
Когда я лежал в психушке, мой психоаналитик дал мне совет, которым я часто пользуюсь. Он сказал: «Прежде чем что-то делать, подумай, сможешь ли ты из этого выбраться». Хорошая мораль для нашего времени. Этот совет принес мне много пользы.
Возле моей школы по субботам устраивали дискотеки. Снимали для этого сарай. Однажды, когда мне было четырнадцать, объявили, что приедет выступать Джерри Ли Льюис. Он приехал и хмуро на нас посмотрел. Все остальные светились эстрадными улыбками, а он и не думал. Его волосы были цвета беленого шелка, он был в смокинге и выглядел как блондинистый Дракула. Подойдя к пианино, он стукнул по нему ногой и сказал: «Я не буду на этом играть». Он услышал, что оно расстроено и ушел со сцены.
Впервые мне захотелось стать музыкантом, когда мы ехали по двухполосному шоссе в Мичигане. Я сидел сзади в кадиллаке 1949 года — мой отец всегда знал толк в машинах. В динамиках Фрэнк Синатра пел: «Fairy tales can come true, it can happen to you if you’re young at heart» («Мечты сбываются, это может случиться, если ты молод сердцем». — Esquire). Отец подпевал. С того дня, когда люди спрашивали меня, кем я хочу стать, я отвечал: певцом.
Потом, с возрастом, я стал понимать, что это не очень-то реально. И тогда я решил, что стану политиком.
Мы жили в трейлере. На стоянке номер 96. А всего номеров было 113. Во всем этом лагере высшее образование было у двух людей — моих родителей.
Мои родители уступили мне свою спальню, я переехал туда со своей ударной установкой. Отец сидел тут же, с пятимиллиметровой армейской стрижкой, и читал газету. Родители хотели развить во мне творческую жилку. Со временем их представление о творчестве стало растягиваться. Состарившись, они вдруг поняли: «О Господи, наш сын — Игги Поп».
У меня нет особых предпочтений. Я предпочитаю пять долларов трем долларам. Вот, пожалуй, и все.
Кажется, Господь нассал на всех моих врагов. Много лет меня мучило, что влиятельные люди, услышав мои песни, никогда их никуда не ставили. Им нравилась только музыка, которую я ненавидел, и я желал им смерти. В какой-то момент появился просвет. Я слышал свою музыку в барах, ее стали брать для телевидения и рекламы. Когда мои старые вещи сделались популярными, мне было неудобно выпускать новые, я боялся стать памятником в плохом районе, на который все срут.
В туалете я ссу довольно редко. Я почти всегда ссу на заднем дворе или в саду, потому что мне нравится ссать на своей частной собственности.
Я рассказываю жене всякие боевые байки, ничего от нее не скрываю. Мне кажется, это правильно, потому что, если уж кто-то хочет кого-то узнать, он должен чувствовать, что действительно его знает. Ну и получается, что коэффициент стыда уже довольно давно падает, а чистая радость — растет.
Чем больше у меня денег, чтобы слоняться туда-сюда, тем меньше я туда-сюда слоняюсь.
Секс может быть более фактической штукой, чем любовь. Ты знаешь, удался он или нет, понравился он тебе или нет. Ты не изменишь своего мнения об этом через десять лет.
Я стал Игги, потому что у меня был босс-садист в музыкальной лавке. Я играл в группе The Iguanas. Желая унизить меня или напугать, он говорил: «Игги, принеси-ка мне кофе без кофеина». Это выводило меня из себя, ведь тогда крутых ребят называли Таб или Рок. У меня появилась кличка, которую знал весь город, и это было мучение. Както мы играли на разогреве у Blood, Sweat&Tears. За вечер мы заработали, кажется, пятьдесят баксов на всю группу. Зато у нас появилось много новых поклонников, и Michigan Daily напечатала о нас большую статью, в которой автор называл меня Игги. Я такой: «Бля! О нас пишут в прессе, но зовут меня Игги». Но что я мог сделать? Я знал цену пиару. Так что я приделал маленькое «Поп» на конце. Мне потребовалось тридцать лет, чтобы превратить это имя в то, чего мне хотелось.
Когда-то я работал с Донателлой Версаче. Ее ассистент настаивал, чтобы я пользовался сортиром для знаменитостей. Мне это очень понравилось. «Конечно, я буду пользоваться вип-сортиром, я же сраная звезда!»
Если уж у меня есть шмотка за 500 долларов, я ее изношу до полного уничтожения, такой я человек.
Моя мать была святой. Она научила меня быть бесконечно милым.
Знали бы вы, что приходится переживать после пары граммов дерьмового кокаина, четверти галлона «Джек Дениэлс» и ночи с отнюдь не лучшей телкой в твоей жизни, когда, проспав два часа, ты просыпаешься в утренний час пик и слышишь за окном гудки машин, все серо, холодно и хочется подохнуть. В такие моменты я сожалел о прошедшей ночи. Но не слишком долго.
У меня никогда не было этого мачистского отвращения к пидорам, но я и Боуи? Никогда, никогда, никогда, никогда.
Я не так уж однообразен. Как-то в журнале People вышла фотография, на которой я пылесошу пол. Иногда я его
а мне нравятся аэропорты,у меня давление в мозгу и от этого полеты, точнее приземления,прияными называть трудно,у меня перехватывает дыхание,глаза закрываю от боли,слезы текут и я повторяю себе под нос одно и то же-"можно я покурить в туалет,я аккуратно,никто не увидит,обещаю,можно я покурить в туалет,я аккуратно,никто не увидит,обещаю,ну пожалуйста,мне эт так нужно,вы себе не представляете,пожалуйста"...но все равно,полеты мне нравятся.
нравится приезжать в аэропорт,нравится,что там все такое чистое,уютно в аэропорту,как дома,можно даже притащиться туда в домашних тапочках,и почувствовать себя звездой.
наверное,это здорово,быть звездой.потому что ты уже не помнишь где утро было,а где ночь,где ты ночевал вчера,куда делась твоя машина например....аэропорты опять же.
такое чувство у меня было во время моего московского бродяжничества,когда я забывала,где я взялась,откуда точнее я в этом месте,спала на остановках как сами понимаете.при чем тут то,что я была звездой?старый джанки был когда-то очень крут,о да,он подавал большие надежды..что такое взросление для меня?вообще как факт?ну то что например,я чувствую как меня что-то раздражает,как меня бесит жить дома,как я не могу находиться в одной квартире со своими,как хотелось бы побыть ненадолго хотя бы одно,но я знаю,что не стоит этого говорить..пускай у меня опять начнется от этого невысказанного изжога.
пустое.
болезненно хочется в аэропорты.и чтобы там было как дома..улететь хочется хотябы даже куда-то...не знаю.во владивосток
мои преподаватели меня, конечно, не любят # 5026-12-2007 14:01
я не знаю,почему такое случается,но они все меня не любят патологически.не совсем.ну,почти все.я раздражаю.я неформально себя веду,вчсмеиваю их неудачные шутки и говорю с ними тем же тоном,что и они со мною. иногда кажется мне,что пора бы завязывать со всем этим, потому что никакого нет во мне не то что бы уважения, просто почему-то приходит такая мысль,что я так и не научилась ценить людей за статусы.
мне будет все равно,я стариков очень уважаю, не зависимо от того,ученая у него степень или от него разит на 5 метров,когда он еле стоит в переходе с протянутой рукой. меня вдохновляет площадь трех вокзалов, я уже ссылалась на это место замечательное, на нетипичность маргинального населения этого места, ненавижу слова,говорящие о социальной принадлежности, все эти "бомжи","алкаши" или "новые русские"...люблю когда мне улыбаются,когда люди подходят без намерений,у меня,кажется какая-то несветлая аура,может быть потому что я состою из греха,не знаю, люди,как говорит один мой преподаватель,чувствуют душу человека,может быть в том дело,а может быть и нет,но,несмотря на это,никогда не сядут рядом со мной в вагоне,если есть еще хоть одно свободное место...
люди непонятною и грязною своей наружностю привлекающие...,он зашел с тремя гремящими пакетами, у него одна перчатка от другой и цветом и дыравостью отличающаяся,просто начал разговор с прерванного момента,о том,как его соседку мать алкоголичка под фрязинского бандоса подкладывала,мы виделись впервые,и это было здорово,а потом сложил газету,собрал свои бутылки и вышел из вагона.
почему мне все время кажется,что так скучно бывает все предугадывать,почему ты заранее знаешь,что тот мужчина,который пьет дорогой виски в автобусе,обязательно окажется неудавщимся художником,и вы,не спрашивая имен,просто напьетесь этим четверговым вечером?почему я знаю,что со мной заговорит подвыпивший сосед или та,"70 лет,театральная деятельница"?
эта совестливость какая-то патологическая..да-да,я черт возьми,из тех людей которые не могут пройти мать твою мимо. я понимаю,что со многими людьми отношения не складываются.со мной постоянно кто-то разговривает,а я разговариваю с ними в ответ.мне все больше кажется,что для меня никогда не сложится статусное понятние личности,и всегда я так и буду поджидать удобного случая,чтобы перевернуть все происходящее с ног на голову. я здесь никого изни-то учить и не думаю,просто человека надо принимать таким какой он есть,и не судить о книге...по качеству переплета,мне все больше нравится увжать людей не за степени...а за человеческое.мои преподователи за все это меня,конечно,не любят.
спрашивали...отвечаем? почему не пишу,по сути это и не имеет знаечния,во всяком случае мне все равно-делаю или не делаю.
у меня все нормально,я нет-нет не умерла,не пью почти,сказать вам нечего.
все нормально,устаю очень,потому что институт все-таки.
иногда приходит мысль о том,что не хотелось бы быть колодцем вселенской мудрости,но оп какой-то неведомой мне причине,мне сложно бывает выдавть из себя новые эмоции,все уже где-то было и как-то совсем все невпервые.
толерантность вещь особая,она делает тебя в первую очередь тем,кто оценивает все происходящее,а ты,в свою очередь,становишься существо превосходящие,давая свою,пускай и мягкую,но все же оценку.
извините меня за это,я действительно стараюсь этого не делать.
я-старая облезлая ворона,мне очень нравится это сравнение.я сижу себе на столбе фонарном,иногда подавая хриплый и резкий голос свой,на столько обленившись,что в голоде,не подинаю брошеный кусок.
воообщем это я уже о профессии,о деятельности и о судьбе,а мне бы об этом обо всем сейчас не хотелось бы.
тем более,долго рассказывать,а читатель нынче так же ленив как и писатель,ему все больше подавай провакационное и с картинками.
ладно.
не считаю себя я старой обезьной,увольте.я как раз из тех людей,которые,не явно дроча на свою оригинальность,все же скрыто а иногда и не очень,отдают дань этой странности,оттого,наверное,я люблю выходить некрасивой из дома,и поэтому,стараясь клонаться к терпимости,в ярости с ножом бросаюсь на человека.ну,того,с которым живу,я рассказывала,кажется.
что еще...
я этот замысел вынашивать и не собиралась даже,все-таки мне сложно передать тебе это ощущение,иногда,мне кажется,как быдто я живу где-то на самом краю самого крайнего севера,у меня серждце замирает,как бы не звучало это пафосно,когда я думаю о вялотекущем времени жизни в маленьком гнилом доме окраины нашего мира,о наполненности поездки на велосипеде в соседнюю деревню к старому писателю,или герою войны...о людях,которые все меня знают,и,проходя мимо сада,где я копаю морковь,здороваются.в клубе новый фильм привезли,идете? я конечно пойду,чтобы просто смотреть на людей,любоваться ими,а потом мы все идем в сторону нашей улице по единственной дороге,которую не размыли эти августовские коротки теплые ливни,с утра я одеваюсь и иду в школу,у меня сегодня урок,надо подготовиться...иногда бывает,что приболею снова,заноют старые московские раны,старые простуды недолеченные горя,или какие-то случайны скоротечной жизни ошибки вступят в спину...туда где почки...я хочу неспешности наполненной жизни,чтобы не было места звонить,чтобы не было смысла договориться. самые близкие те,кто заходит без звонка,у меня есть такие?все меньше и меньше.я сяду на крыльцо,курнуть самосада,все знают,что старуха с причудами,слышу,как звенит звонок велосипеда,приехала,подруга,приедет,привезет немного портвейна или самогона,сядит молча рядом,на крыльцо,выпьем без слов,и затянем...нашу.
а иногда я слушаю как шумит ветер на чердаке.....
думаю,что может быть то,что я делаю,это моя единственная связь с миром.
всегда находятся люди,которых я совсем никогда и не увижу,хотя знаю,до них рукою подать лишь.
но мне больше нравится играть в то,что я на крайнем,крайнее некуда севере,и эта коробка,моя единственная связь с миром.
это моя личная безконтактная зависимость.
спасибо вам за то что вы есть
спасибо вам за то что вы здесь
Исходное сообщение sardonic
Так четырнадцатилетние ребята делали и пять, и десять лет назад.
Ну, они это делали под димедролом и живя в арках и подъездах, а она это делает лезвием с лазерной заточкой живя в теплом доме у родителей, нормально питаясь и фотографируя на новый Сони. )
Маленький человек очень одинок в большом и жестоком мире. Ему не хватило билета на счастье. Он сидит в пустом вокзале, понимая, что его поезд ушел. И ждет свою жену, заранее зная, что она хочет ему сказать. [показать]
Снова зима.для меня тяжелое,для меня одиночество,для меня в запустении я.скоро уеду отсюда,куда-нибудь ближе к югу.не потому чо я не люблю север,а оттого,что этот климат мне не подходит,все время в болезни,а оттого все время и в одиночестве,ибо никому не отсыпать свой боли,не перелить из чашки в чашку.я люблю этот мир, и вас,что меня здесь и сейчасс оружают.
Меня раздражает то,что от меня никогда не бывало особого толку,а не сыпать проклятиями я не умею...
сейчас кажется,что все только начинается,думаешь о том,что твоя боль прсто изнутри съедает,и ничего не остается,все без толку,почему это дано каждому,из тех кто на кровесмешении...холодно,больно,страшно время от времени.
я не одна.
у меня есть одна бабушка,я не видела ее лет 13 наерное,она всегда говорила будто бы одна,не в зависимости правдой это было или неправдой.все время только и жалела себя,и жлеет.
я не одна,и даже если ты одинок в своей боли,всегда найдется,с кем разделить ее...
разрезаю ножом свое масло души
разрываю руками куски рукавов
если скажет мне бог,погоди,не спеши
я отвечу,что муки принять все готов
нет никого в моей мятой постели
я хочу разбивать тишину голосов
время секундой бежит еле-еле
мы-ненавистники мира отцов
не люблю людей,которые гордятся тем,что их предали или непоняли-если тебя предали,значит ты хуево парился себе выбирая друзей,а если не поняли,значит не мог объяснить.
мне хочется сбежать подальше от москвы не потому что я чего-то боюсь или не могу как год назад проехаться в ме\тро,а потому что знаю,что у мнея нет сил собраться иприехать туда,где бы быть стоило.
извините,мне самой не нравится,что выходит сегодня из под пальцев моих.
просто хотела сказать,что я не здохла,нет,но боли много,и куда бы отсыпать ее.
это снова зима-для меня-тяжелое
# 47 Я начинаю уставать от бытовой суеты,я с подсолнечным маслом сожрал все мечты02-11-2007 19:41
Вы знаете, мне как-то в последнее время не очень выражается, и всегда это старое-новое чувство появление каких-то клубков идей и ощущений, которые таким как я бывает сложно выразить, потому что собрать в одно невозможно. Минуты короткого счастья, когда "и поджег меня, ариведерчи" на полную в ушах срывающимся голосом, в вагоне который идет вникуда в пространстве белого цвета, там стоит человек с гармоникой, не слышные звуки настроения этой мелодии. Иногда деревья наготой рассекают небо на куски броуновской произвольности. Холодная сырость и воздух, который трогает лицо своим молчанием, недвижимостью и плотностью ваты.
Не скатить под половицу, не спрятаться, можетъ быть_____________________пылью разлететься, развеяться, пеплом сигаретным упасть на одежду... неспеша или в измороси утреннего бега по прямой, стряхнуть серебряную пыль.
небо падает не каплями, моей не_тишиною..Слова о стены этого замкнутого туманом пространства волнами, не исчезают, не рассеиваются...распадаются на молекулы, произвольно собираясь в новые слова. Это как это интересно оно все так получается? шутка ли..|Ино кно это эттересак но о катво ткаучается? шуполтка ли..
мягко ли. [показать]
ничего более-менее схожего с действительностью, это не значит, что мне бы хотелось сделать все сложнее, чем есть, просто хочу передать какое-то впечатление.
а так, ничего значительного.
Не могу не сказать, сегодня проходила мимо газетного ларька, увидела лицо дорогого человека. Не люблю я вообще читать журналы, я не в мейнстриме, как читатель Афиши, просто вот поздороваться.
Вот выходит у человека новый альбом,тут наверное кто-то слышал. Называется "юность", не смогла не провести аналогию, тут меня читает девочка с ником "Юная", здорово получается. Купи обязательно, приятно, что мысли дышат в одну сторону, не правда ли?
у меня вот что-то не дышат, видимо. Я шесть или семь лет слушаю одно и тоже. "Не в фокусе","Я буду жить","Ткани","Глубина резкости","Плавники",когда-то еще и "Звезда" появился. По кругу, всегда со мной, в мысли и в сигаретном выдохе,"Я буду жить",мне кричать несколько тысяч в уши, чтобы кто не говорил им, непередаваемое ощущение. [показать] Знаешь, ты заставил их прокричать себе это тысячи раз, тысячи раз ты заставил меня, перехватывая дыхание, бежать, куда-то, главное знать не куда бежишь, а откуда, шептать и проговаривать, разрывая на куски любое восприятие, любые границы, любое неверно придуманное слово, освобождаться от всего, от себя, от боли, от этого мира.
звучит наверное глупо, может быть слишком искренне, не буду говорить, что мне когда бы то ни было сносило башню. просто музыка, сумасшедшее переплетение звуков и сочетаний я во зьм уп о рош о ксво ихсно в и в ыс ып лю в лож ку до ждя по дог рею огн ем тв оих слов до ки п енься ра ст вор до ведя/или целое Мы провожаем дни облив одежды кровью багряной свастики небес встречая их прижавшись к изголовью на нитки распуская золотой парчи обрез.
я по радио слышала еще летом какого-то странного парня, пародирующего неумело будто старого дельфина, времен чуть_после_мальчишника..это твой новый хит для долбанных бойцов. Третьей Психоделической, стремящийся к пафосу гарнжа конца 90-х? [показать]
послушаю, в твою честь твой альбом, дорогой человек.
Помню время,когда ты все забросил,ничего не выходило,никаких интервью и уж тем блее турне по городам и весям..концерты в маленьких клубах,слезы и вострог на этих влажных от пота лицах,делившие натрое,как ты и прогнозоровал..почти не двигался,ничего не говорил,ни тепла ни холода,но мы понимали,мы все понимали друг друга.
Только вот в толк не возьму-какой вообще смысл тебе что-то делать, и для кого(?),когда ты уже все сказал
я вообще за твое кино тогда уж скорее. Не все ради денег
кусок_оторваный_от_старого_тела_мира [показать]
Мне недавно тут в привате задали вопрос.Хочу ответить на него публично.Меня спросили почему я давно не писал посты.Всё очень просто.
Да времени всё нет.Учёба,друзья,работа,девушка.Отнимает кучу сил времени и на Ли.ру просто не остаётся не сил,не времени,да и знаешь я понял, что жизнь в интернете не для меня.Я хочу жить По-настоящему!!!!Любить,ненавидеть,смеяться,грустить,веселиться до упаду и вкалывать до потери пульса.Я хочу чувствовать,я хочу все и сразу.Больше друзей,больше возможнастей,больше эмоций!!А в инете это как-то слабо получается.В основном вместо новых эмоций,новы калории и новые более сильные очки.Так что я заброшу Ли.ру до тех пор,пока не заболею или мне на меня вдруг нападёт депресия
Кста перестав каждый день тратить на инет время(обычно 2-3 часа в неделю)Я многое изменил.Помирился с другом,которого считал потеренным на вечно,отсёк не нужных мне людей,обрёл взаимную любовь и многое другое.Поймите я не говорю,что еслиб я продолжал лазить в инет,то не смог бы всё это осуществить.Просто я осуществил всё это гораздо быстрее.И отказавшись терять свою жизнь на некому не нужном дневнике я ничего не потерял.А обрёл ещё в какойто степени свободу.Терь мне не надо париться,что прокоментить кого-то,кого я даже не знаю,пытаться вытащить погулять того,кто уже стал рабом компа,знакомиться с красавицей а при встрече получить уродину и т д.
Мой вам совет забросте ваши дневы И ЖИВИТЕ!!ПОЗНАЙТЕ МИР КОТОРОГО ВАМ НЕ ВИДНО ИЗ-ЗА монитора!!!!Не вкладывайте вы душу в посты,которые иной раз не прочтут,а просто прокоментят из вежливости,сказав "Ты прав" или ")". Всё это туфта ,на которую вы тратите свою ЦЕННЕЙШУЮ жизнь!!!И не думайте:1)"Да ладно!Чё ты тут нам мозг ебёшь!Потом всё наверстаем" или 2)"Ну мне не с кем гулять и дружить" или 3)"меня никто не понимает ИНЕТ моё спасение".
1)Живём мы СЕЙЧАС!!!Сегодня,а не потом!!!!Если сейчас не с кем дружить,то и потом никого не будет!!!
2)ВСЁ В ТВОИХ РУКАХ!!!!ИДИ НА УЛИЦУ!!!В КИНО!!!ЕЩЁ КУДА-ТО!!Начни чем-то увлекаться и волей не волей с кем-то подружишься!!Пусть это будет один друг,но ОН БУДЕТ!!!А это по-мойму ценнее днева,симп,дизов и прочей лабуды.И к томуже появятся множество знакомых,которые тоже потом смогут стать твоими,пусть не друзьями,но хотя бы приятелями.
3)Ищите и обрящите!Если сложить ручки и ныть всему инету,"Какой жестокий мир",то так и помрёшь,один никому не нужный.И за спиной будет серая,пустая жизнь.Просто 0,вместо друзей,семьи,бессоных ночей,счастливых рассветов, стёртых ног от прогулок на весь день, смешных и милых воспоминаний и т д.Зато будет идиальный днев с 100000 симпатиями 3456738ПЧ и лучшим дизом.Чтоб найти понимающих тебя людей,надо впервую очередь оглянуться на тех,кто изначально рядом,но кого ты считаешь "плохим и непонимающим"и просто поговорить с этим человеком. А дальше всё тоже самое что и в пункте 2)Я закончил)Надеюсь хоть кого-то проняло,и он исправит свою жизнь к лучшему.
PS:Приятно было знать,что вы меня все читали)Желаю вам верить так как-будто вас никто никогда не обманывал,жить так,какбудто,каждый день последний ,надеяться так,как будто от этого зависит всё,любить,как будто никто вам не причинял боли, петь,как будто вас никто не слышит, танцевать,как будто вас никто не видит, прощаться на век, всегда говорите своим близким как они вам дороги(ведь не так сложно),помогать тем кому это надо(особенно если вас об этом просят),умейте прощать, забудте про месть, улыбайтесь просто так. И МИР СТАНЕТ НА МНОГО ЛУЧШЕ ДЛЯ ВАС)И ВАМ ЗАХОЧЕТСЯ НЕ УМИРЕТЬ,А РОЖДАТЬСЯ В НЁМ СНОВА,СНОВА И СНОВА))
ПРОЖИВИТЕ СВОЮ ЖИЗНЬ ПО ПОЛНОЙ!!!!))
ВСЕМ ПОКА)))))!!!!
ВАШ Сидя_на_балкончике).
На станции трех вокзалов царило оживление. Люди, с муравьиной точностью сбиваясь в нестройные потоки, спешили выйти на свет. Люминесцентные солнца и звезды дневного света бросали на стены лучи, а те, отражаясь в светлом мраморе, не подавали даже надежды на реинкарнацию во что-то новое. Толпа, переговариваясь и перемешиваясь, так отчаянно спешила к дверям с надписью «выход», будто они и были вратами Петра и Павла, за которыми их ожидало вечное спасение и трансцендентное блаженство. Они с ужасом одной миллисекунды игнорировали двери, отмеченные красными «выхода нет», будто подслушав мои размышления о том, что красный – цвет опасности и крови, так пугает, что невольно начинает казаться, будто мир за теми багровыми дверями иной, чем за вывесками небесного цвета.На полу этого каменного подземелья сидела старая женщина. Щуплые парни в серой форме не пытались, и поднять ее, может быть, из своего личного интереса игнорируя ее такое маргинальное, безучастное к муравьиной тропе поведение. Трудно быть тем, кто решает, что правильно, а что порочно…
Там, где станция «Москва - Пассажирская» в это позднее время все также людно, громко, пьяно, праздно, дымно, торопливо и огнями освечено. Я пробираюсь сквозь толпу незнакомых и грузных, бегу по перрону, невольно оглядываясь - может быть кто-то позвал меня, окликнул вырвавшейся радостью, смелостью, и оборвал, голоса своего испугавшись. Он видимо передумал.
Я выбираю себе удобное место. Чтобы без преград смотреть на узловатые рельс артерии, на дома, мнящие себя небоскребами, поселки, казавшиеся городами, людей, смотрящих себе под ноги. Я знаю, что пока нас разделяет стекло, мы все безопасности. Не все хотят встречаться взглядами, всякому хочется скелет свой, пороки, поглубже спрятать. Я иду быстро, ускорение дает музыка в моей голове. Я смотрю осторожно, улыбаясь каждому, с кем случайно столкнусь глазами. Я не запомню ни одного лица, только те крылья, которые у меня будто за спиной от ответных, невольно произошедших ими в ответ улыбок, вырастают. Я говорю «невольных» потому что знаю, я вижу, как они вылетают сюрпризом для самого обладателя, будто резвые воробьи из ладоней…
Сначала мне показалось, что этот тамбур просто моют – темная грязная вода образовала багровую пену, странно, но она будто пыталась заползти на этого мужчину, что сидел рядом с лужей. Холодная кровь промочила всю его одежду, превращая ее в использованные хирургом бинты. Он был, наверное, нетрезв, грязный, избитый, не был он похож на веселых наглых жителей вокзала. Он и не был одним из них. Все эти персонажи – кто они такие? Тот, что сидел в крови, сжимая голову тисками своих пальцев; второй, который невольно заставлял всем своим видом вспоминать о середине 90-х – огромный, бритоголовый, он носил кожаную куртку та теле и тяжесть в своих кулаках, выглядел виновато – мол, сам не понял, как так получилось, не узнает то, что видит перед собою; эта женщина в оранжевой робе, безучастно смешивая грязь с кровью, смывавшая всю эту кашу; безликие пассажиры, перелистывающие страницы дешевого глянца. Кто они – все эти странные люди? Немолодые крупные парни в серых одеждах заставили выйти наружу того, который в тисках пальцев голову сжимал, долго говорили с тем, что в коже. Наверное, он был прав, разбивая лицо нетрезвого о свои руки. Может быть, не о руки, иначе, он был совсем чистый – хоть сейчас на выставку подарков. Может быть, наказывал грязного, держа рукой за волосы, разбивая ему нос о стены, стекла, поручни, ручки дверей в тамбуре. Наверное, просто боялся испачкаться. Или просто торопился, не хотел с «этим» задерживаться. Может быть, он еще не совсем понял, как трудно быть Богом, отделять хорошее от дурного, святое от греховного, правдивое от лживого, грязное от чистого.
Капли холодной крови присохли к полу в проходе, что разделял эти две лужи, к креслам и стеклам. Этот запах вызывает тошноту, он никому не нравится. Поезд мчал в тёмное, пассажиры шутили, рассказывали истории, пили алкоголь, спали, шептали на ухо, загадывали друг другу мысли, листали страницы дешевого глянца, привыкнув к зловонию этой грязной крови. Люди, заходящие в вагон на остановках, морщились, брезгливо перешагивали через лужи, выбирая себе покомфортней место. Оглядывались, задавая глупые немые вопросы и успокаивались, не получая на них ответов. Старались не встречаться друг с другом взглядами.
А мимо струились рельсы артериями, проносились дома, мнящие себя небоскребами, поселки, казавшиеся городами, и люди на перронах, неловко смотрящие себе под ноги.