неожиданно (а может контекстно?) всплыл в памяти сюжет про язык веера

прочитать можно здесь

http://byaki.net/2007/06/29/jazyk_veera.html

http://zhurnal.lib.ru/j/jazychnica/jazykweera.shtml

почти месяц болею желанием велосипедных прогулок. и чем холоднее на улице, тем сильнее [450x358]

такое далекое лето 

"-Мне будет тепло, - подумал Серенький Козлик, - если я надену маечку...
И он одел маечку.
- Мне будет тепло! А маечке... А маечке будет холодно..."
И он надел на маечку кофточку.
- Мне будет тепло! Маечке будет тепло! А кофточке... А кофточке будет холодно...
И он надел на кофточку кацавеечку.
- Мне будет тепло! Маечке будет тепло! Кофточке будет тепло!... А кацавеечке будет холодно... - подумал Серенький Козлик и надел на кацавеечку курточку...
- Мне будет тепло! Маечке будет тепло! Кофточке будет тепло! Кацавеечке будет тепло! А курточке. А курточке будет холодно!..
И одел на курточку шубу...
- Мне будет тепло! Маечке будет тепло! Кофточке будет тепло! Кацавеечке будет тепло! Курточке будет тепло! А шубе будет холодно...
И он надел на шубу ОДЕЯЛО...
- Мне будет тепло! Маечке будет тепло! Кофточке будет тепло! Кацавеечке будет тепло! Курточке будет тепло! Шубе будет ТЕПЛО! А ОДЕЯЛУ.... бедному теплому ватному одеялууууу... - захрипел Серенький козлик и никуда-никуда-никуда не пошел..."©
 

освоила таки подписку на новости и почту через оперу. заметно экономит время оказывается. хотя и отлипнуть от этого дела раз начала бывает сложновато

и до кучи аккаунт в жж теперь 

цельный день  лениво смотреть в монитор, отвлекаясь только на то, чтобы попить кофе с мороженым и зефиром

какой-то слишком уютный день сегодня

интересно, красиво, психологически напряженно и точно.

вечные вопросы - мы отпускаем или нас отпускают? а сама смерть, как всегда не причем, просто они  где-то рядом, пока им ещё интересно смотреть на жизнь без себя, и на то, как мы крушим свои корабли от горя. а потом, потом у тех и у других приходит время и мудрость отпустить.

отпустить - не значит забыть. это только решиться идти дальше...

наверстываю и жалею только о том, что не посмотрела раньше. чуть портит просмотр знание на перед чем все кончится.

но настолько трогательно и глубоко, что слезы текли почти без остановки.

[показать]

судьба нам никогда не дает шанса, если всерьез что-то решила. нет, можно, конечно, попытаться отмахаться, причитая вечные "не в этот раз, нет, не сейчас", но она безусловна и неотвратима, даже если предстает перед тобой в виде беззащитного комочка шерсти, если  это действительно - она, а не пустая блажь.   

после таких историй/фильмов/разговоров/мыслей, мне начинает казаться, что это право - быть целой жизнью для кого-то из братьев наших меньших, дано нам как обратная сторона (компенсация?лекарство?) нашего кошмарного одиночества, порожденного нашим же разумом. это так надо - чтобы кто-то тебя ждал. просто так. без если.

p.s. теперь качаю саундтрек.шедевральный рояль)

Мы идём среди тёплого сумрака летней ночи. Отто Бамбус держится поближе ко мне, ибо я — единственный, кто признаётся, что бывал в борделе. Остальные тоже бывали, но разыгрывают неведение, а единственный человек, утверждающий, что он там ежедневный гость, драматург Пауль Шнеевейс, творец замечательного в своём роде произведения «Адам», попросту врёт: никогда он в таком доме не был.

Руки у Отто потные. Он ожидает встретить там жриц наслаждения, вакханок и демонических хищниц и втайне побаивается, что вдруг у него вырвут печень или по меньшей мере кастрируют и затем увезут домой в «опеле» Эдуарда. Я успокаиваю Отто.

— Повреждения наносятся не больше одного-двух раз в неделю, Отто, и они почти всегда гораздо более безобидные. Позавчера, например, Фрици оторвала гостю одно ухо; но, насколько мне известно, уши опять можно пришить или их заменяют целлулоидными, причём сходство такое, что не отличишь.

— Ухо? — Отто останавливается.

— Разумеется, есть дамы, которые не отрывают ушей, — отвечаю я. — Но ведь с такими ты не хочешь знакомиться. Ты ведь хочешь иметь первобытную женщину, во всём её стихийном великолепии.

— Ухо — это довольно серьёзная жертва, — заявляет Отто; он похож на потеющую жердь и то и дело протирает стёкла своего пенсне.

— Поэзия требует жертв. С оторванным ухом ты стал бы действительно полнокровным лириком. Пошли!

— Да, но ухо! Ведь сразу будет заметно!

— Если бы мне предоставили выбор, — говорит Ганс Хунгерман, — я предпочёл бы, чтобы мне оторвали ухо, чем кастрировали.

— Что? — Отто снова останавливается. — Да вы просто шутите! Этого же не может быть!

— Нет, бывает! — настойчиво говорит Хунгерман. — Страсть на всё способна. Но ты, Отто, успокойся: кастрация — дело подсудное. Женщине дают за это, по крайней мере, несколько месяцев тюрьмы — так что ты непременно будешь отомщён.

— Глупости! — запинаясь, произносит Бамбус и заставляет себя улыбнуться. — Вы просто морочите мне голову своими дурацкими шутками!

— А зачем нам морочить тебе голову? — отвечаю я. — Это было бы низостью. Поэтому я и рекомендую твоему вниманию именно Фрици. У неё своеобразный фетишизм: когда ею овладевает страсть, она судорожно хватается обеими руками за уши партнёра. И ты можешь быть с нею абсолютно спокоен, что больше ни в каком месте не получишь повреждений. Ведь третьей руки у неё нет.

— Зато есть ещё две ноги, — подхватывает Хунгерман. — Ногами женщины иногда просто чудеса делают. Они отращивают ногти и потом оттачивают их.

— И всё вы врёте, — говорит Отто с тоской. — Бросьте наконец городить вздор!

— Слушай, — говорю я. — Мне не хочется, чтобы тебя искалечили. Правда, эмоционально ты обогатишься новым опытом, но душевные силы утратишь и лирика твоя от этого очень пострадает. У меня тут есть карманная пилка для ногтей, маленькая удобная вещица, предназначенная для бонвивана, который всегда должен быть элегантен. Сунь её в карман. А потом держи зажатой в ладони или предварительно спрячь под матрац. Если ты заметишь, что тебе грозит серьёзная опасность, достаточно лёгкого, безвредного укола в зад. И вовсе не нужно, чтобы текла кровь, Фрици сейчас же выпустит тебя. Каждый человек, даже если его куснёт комар, сейчас же потянется рукой к укушенному месту — это один из основных законов жизни. А тем временем ты удерёшь.

Я вынимаю из кармана футлярчик красной кожи, в котором лежат гребень и пилка для ногтей. Это ещё подарок Эрны, предательницы. Гребень — имитация черепахового. Когда я извлекаю его из футляра, во мне поднимается волна запоздалого гнева.

— Дай мне и гребень, — говорит Отто.

— Да ведь гребнем ты же не можешь ударить её, о невинный сатир, — замечает Хунгерман. — Это не оружие в борьбе полов. Он сразу сломается о напрягшуюся плоть менады.

— Не буду я им наносить удары. Я потом просто причешусь.

Мы с Хунгерманом переглядываемся, Бамбус, видимо, нам уже не верит.

— У тебя есть с собой хоть несколько перевязочных пакетов? — спрашивает меня Хунгерман.

— Они не понадобятся. У хозяйки целая аптека.

Бамбус снова останавливается.

— Всё это чепуха. А вот как насчёт венерических заболеваний?

— Сегодня суббота. Сегодня после обеда все дамы прошли осмотр. Нет никакой опасности, Отто.

— И всё-то вы знаете! Да?

— Мы знаем то, что в жизни знать необходимо, — отвечает Хунгерман. — И обычно эти знания совсем не то, чему нас учат в школах

 и все таки книга куда сильнее фильма. не люблю боли без избавления, потому что это противоречит самой жизни. и можно долго рассуждать о промахах героев и ошибках консультантов по декорациям. но не хочется. оттого, что главное этим все равно фильму не пришьешь

 утро. ленивое перещелкивание пульта тв. и тут, как выстрел снайпера - навылет и сразу в сердце.

[показать]

Пастели Дега. Словно что-то знакомое до боли и рвущееся за пределы холста. Полчаса ознакомительной передачи пролетают как 1 минута, но какая это минута...

Наверное, второе в моей жизни вскрытие любви в живописи и бездны этого странного чувства, после Моне.

А моря до краёв наполнялись по каплям,
И срослись по песчинкам камни,
Вечность - это, наверное, так долго.
Мне бы только мой крошечный вклад внести,
За короткую жизнь сплести
Хотя бы ниточку шёлка.©

[400x534]
 

Снимая последний  шарик с уже не нужной елки., колешь пальцы.  Обрывки мишуры чуть шуршат по полу. Все растерзано и будто вовсе не было никакого праздника, а все сплошной самообман. Всполох тепла ушел. Ушел  ждать весны.

Переменчивы все вещи
В странном мире человечьем.
Постоянны мягкие мурчащие коты.©
 

пороховая бочка, точнее - Остров 

http://news.yandex.ru/yandsearch?cl4url=www.vesti.ru%2Fdoc.html%3Fid%3D335414

опять там

а я продолжаю  любить свой район

29 км/с - это скорость жизни. Даже если ты спишь в своей постели.

неотвратимо по своей хрупкости

http://www.moskva.fm/share/2001/20100108/fromtime:21:56:16

натолкнуло на спор - Вивальди (очень уж веет чем-то временно-природным) ? Равель? Сен-Санс? 

Незачет, ибо Бах. Ария из оркестровой сюиты №3  ре мажор.

сидеть с ногами на диване, пить горький кофе и лениво стучать по клавишам бука

а на экране любимая "Красотка" 

2 января определенно лучше 1

Он поднял бокал.
- Как мало мы можем сказать о женщинах, когда счастливы, не правда ли?
И как много, когда несчастны.
- Это правда. Вы считаете, что могли бы быть счастливы с Кармен?
- А вы думаете, что мы не подходим друг другу? Это так. Однако с
людьми, которые подходят друг другу, расстаться просто. Это как кастрюля с
притертой крышкой. Такое сочетание можно нарушить совершенно безболезненно.
Но если они не подходят и нужно брать в руки молоток, чтобы подогнать крышку
к кастрюле, то легко что-нибудь сломать, когда попытаешься снова отделить их
друг от друга.
Ремарк Тени в раю 

Отчего в детстве все всегда по-настоящему, а во взрослом мире  все не так?

Снег в глаза, щеки, колет, будит что-то внутри. Летит поземкой, а чуть позже - принимает ноги в сугробы и прячет собой опасный лед. Сутолка - 55 часов до Нового Года.

И тут остановка, случайно, тихо. Воздух полной грудью, и вдруг тепло и уютно -  тебе не хочется больше спешить. Мимо тебя все так же бегут люди, а ты стоишь в месте, которое тебе с детства казалось волшебным - два тополя. Корни одного не пощадили и закатали в асфальт (или, может наоборот - пощадили и не срубили, при прокладки дороги?) - так и растут они там. Один закованный в мертвую материю, а другой - на воле. Сколько лет уже. А между ними идет снег.  И тихо. так тихо, что если прислушаться, то можно услышать звук вьюги - настоящей, пушкинской...И хочется бежать вниз по склону, вываляться в этом снеге, промокнуть, и извести всех вечером требованиями-скандалами-слезами завтра (обязательно завтра!) достать наконец санки и утром (как можно раньше) пойти с ними гулять. Даже если будет -20 за окном? Даже если. В детстве ничего не страшно - даже эта вьюга в лицо.

А потом ты ускоряешься вслед за случайно толкнувшим тебя прохожим, начинаешь думать о том, как бы не свернуть каблуки по такому гололеду, и что надо обязательно глянуть не потекла ли тушь от мокрого снега в лицо, и вообще - надо скорее в тепло, потому что мокро и морозно одновременно- не хватало ещё простудиться перед самым Новым Годом...