- Я вас оставлю вдвоем, - сказала она. - Вы отлично обходитесь без меня.
- Не уходите, Эллен, - сказала мисс Баркли.
- Нет, уж я пойду. Мне надо писать письма.
- Покойной ночи, - сказал я.
- Покойной ночи, мистер Генри.
- Не пишите ничего такого, что смутило бы цензора.
- Не беспокойтесь. Я пишу только про то, в каком красивом месте мы живем
и какие все итальянцы храбрые.
- Продолжайте в том же роде, и вы получите орден.
- Буду очень рада. Покойной ночи, Кэтрин.
- Я скоро зайду к вам, - сказала мисс Баркли.
Мисс Фергюсон скрылась в темноте.
- Она славная, - сказал я.
- О да. Она очень славная. Она сестра.
- А вы разве не сестра?
- О нет. Я то, что называется VAD (Voluntary Aid Department (англ.)) . Мы работаем очень много, но нам не
доверяют.
- А почему?
- Не доверяют тогда, когда дела нет. Когда работы много, тогда доверяют.
- В чем же разница?
- Сестра - это вроде доктора. Нужно долго учиться. А VAD кончают только
краткосрочные курсы.
- Понимаю.
- Итальянцы не хотели допускать женщин так близко к фронту. Так что у нас
тут особый режим. Мы никуда не выходим.
- Но я могу приходить сюда?
- Ну конечно. Здесь не монастырь.
- Давайте забудем про войну.
- Это не так просто. В таком месте трудно забыть про войну.
- А все-таки забудем.
- Хорошо.
Мы посмотрели друг на друга в темноте. Она мне показалась очень красивой,
и я взял ее за руку. Ока не отняла руки, и я потянулся и обнял ее за талию.
- Не надо, - сказала она. Я не отпускал ее.
- Почему?
- Не надо.
- Надо, - сказал я. - Так хорошо.
Я наклонился в темноте, чтобы поцеловать ее, и что-то обожгло меня
коротко и остро. Она сильно ударила меня по лицу. Удар пришелся по глазам и
переносице, и на глазах у меня выступили слезы.
- Простите меня, - сказала она.
Я почувствовал за собой некоторое преимущество.
- Вы поступили правильно.
- Нет, вы меня, пожалуйста, простите, - сказала она, - Но это так
противно получилось - сестра с офицером в выходной вечер. Я не хотела
сделать вам больно. Вам больно?
- Женский добровольческий корпус
обслуживания действующей армии.
Она смотрела на меня в темноте. Я был зол и в то же время испытывал
уверенность, зная все наперед, точно ходы в шахматной партии.
- Вы поступили совершенно правильно, - сказал я. - Я ничуть не сержусь.
- Бедненький!
- Видите ли, я живу довольно нелепой жизнью. Мне даже не приходится
говорить по-английски. И потом, вы такая красивая.
Я смотрел на нее.
- Зачем вы все это говорите? Я ведь просила у вас прощения. Мы уже
помирились.
- Да, - сказал я. - И мы перестали говорить о войне.
Она засмеялась. Первый раз я услышал, как она смеется. Я следил за ее
лицом.
- Вы славный, - сказала она.
- Вовсе нет.
- Да. Вы добрый. Хотите, я сама вас поцелую?
Я посмотрел ей в глаза и снова обнял ее за талию и поцеловал. Я поцеловал
ее крепко, и сильно прижал к себе, и старался раскрыть ей губы; они были
крепко сжаты. Я все еще был зол, и когда я ее прижал к себе, она вдруг
вздрогнула. Я крепко прижимал ее и чувствовал, как бьется ее сердце, и ее
губы раскрылись и голова откинулась на мою руку, и я почувствовал, что она
плачет у меня на плече.
- Милый! - сказала она. - Вы всегда будете добры ко мне, правда?
"Кой черт", - подумал я. Я погладил ее волосы и потрепал ее по плечу. Она
плакала.
- Правда, будете? - Она подняла на меня глаза. - Потому что у нас будет
очень странная жизнь.
Немного погодя я проводил ее до дверей виллы, и она вошла, а я отправился
домой. Вернувшись домой, я поднялся к себе в комнату. Ринальди лежал на
постели. Он посмотрел на меня.
- Итак, ваши дела с мисс Баркли подвигаются?
- Мы с ней друзья.
- Вы сейчас похожи на пса в охоте.
Я не понял.
- На кого?
Он пояснил.
- Это вы, - сказал я, - похожи на пса, который...
- Стойте, - сказал он. - Еще немного, и мы наговорим друг другу обидных
вещей. - Он засмеялся.
- Покойной ночи, - сказал я.
- Покойной ночи, кутинька.
Я подушкой сшиб его свечу и улегся в темноте. Ринальди поднял свечу,
зажег и продолжал читать.