Еще один чуть менее конвенциональный способ размещения времени в пространстве от Progetti. Кубики с цифрами распологаюся на стене совершенно произвольно и на любом расстоянии, вплоть до оккупации всей стены, по желанию владельца, и без ущерба читаемости.
В интерьере и еще
Это — керамика. Очень хрупкая, тонкая оболочка, пустая изнутри, совершенно твердая и холодная. И это душераздирающе. Это, по сути, памятник мишкам и прочим отслужившим свое, полузамученным игрушкам, для создания которого сам мишка приносится в жертву. Так Бодил Содерлунд (Bodil Soderlund) делает их: обмазывает игрушку глиной и обжигает. Основа, естественно, сгорает в печи, оставляя лишь фарфоровую оболочку, призрачное воспоминание о детстве, трогательное, но слегка устрашающее, как все тленное, неестественным образом обретшее подобие бессмертия.
Я питаю патологическую симпатию к обсессивным людям. Во-первых, от них знаешь чего ожидать. Во-вторых, если обсессия у них продуктивно выливается в креатив, и вовсе цены им нет. Потому что в искусстве без обсессии совсем никак. Знакомьтесь: Доминик Мерфи (Dominic Murphy), легкая зацикленность на английских бультерьерах, самой красивой собаке на свете, по его словам. О да.
Свечи для романтического вечера, цинично отмечающее время на цветы, коктейль, первое, второе, сигарета, десерт, кофе, и в койку. Константин Славински (Konstantin Slawinski), как правило делает вещи чуть более серьезные, но не менее оригинальная и всегда — добротная, представляет.
Далее по тексту >>Чашки, обработанные таким образом, что налет, образующийся обычно на керамике от чая, складывается не пятнами, абы как, а запланированым узором, который со временм темнеет и проявляется все яснее. Данный проект как бы пытается опровергнуть расхожее заключение, что использование вещи портит ее.
Чашка после:
«Принципы неопределенности», новая колонка Мэйры Кальман в Нью Йорк Таймс очень напоминает те пресловутые молескинские дневники (в авторских колонках неизбежно есть что-то от дневников), но, вместе с тем, она делает это много трогательней, откровенней и глубже. Многие ее иллюстрации просто забавны, но, быть может из-за нарочито наивного стиля, или потому что тексты ее просты, но точны и честны, и умудряются сказать так много в двух словах, нередко останавливаешься, прямо бросаешь все, и останавливаешься, что бы подумать. И почувствовать.
Сабин делает завтрак. Она печет хлеб. Она варит варенье. На ней одета одежда и обувь, которую она сделала своими руками. Вы никогда не видели такой мировоззренческой концепции. Она говорит что б я прочитала «Пышку» Мопассана. Я прочитаю.
Дизайнеры нередко просто придумывают вещь для себя. А уж потом рассказывают, что, мол, нынче все едят на ходу, пьют на бегу и держат чашку на коленях, когда смотрят телевизор. В данном случае, мне кажется, именно так оно и было.
Тарелка для еды на ходу, особенно актуальна для шведских столов и прочих многолюдных мероприятий, и вешать удобно.
Новая мечта япономана от Пумы, под названием Ютори Кимоно: сникерсы из оригинальных тканей для кимоно, найденных в винтажных магазинах по всей Японии. Каждая пара уникальна в своем роде, так что и топтать такое почти кощунственно. Но хочется. Тем более что Puma работу делает до конца и складывает ткань для кимоно правильными складочками кимоно, а также услужливо загибает задник.
Кристофер Бросиус (Christofer Brosius) является представителем модной, но по прежнему редкой нынче профессии. Он парфюмер. Но он очень интересный парфюмер. Он ненавидит духи. Ароматы, которые он создает, можно полюбить за одни названия: «Воспоминания о доброте», «Зима 1972»… Зима, например, пахнет нетронутым первым снегом, оледенелыми вязаными шерстяными варежками, морозным лесом и спящей землей.
С его собственных слов: «Ничто не воскрешает воспоминаний так мощно, как аромат. Одно слабое дуновение может так ярко восстановить момент, потерянный было навсегда, что мы на секунду переживаем его снова. Но эти воспоминания — наша Секретная История — никто на самом деле не знает ее, кроме нас самих. Джозеф Конрад был прав, „мы живем, как грезим: в одиночестве“. Духи в этом собрании все говорят о ярких моментах в моей собственной жизни. Они похожи на разговор о мечтах: вы можете только прочувствовать их по-своему, через свой собственный опыт. Ароматы в этом собрании рассказывают мою Секретную Историю, но когда вы оденете их, они будут рассказывать вашу.»
Но что прекрасно у него, помимо заманчивой концепции воскрешения потухших воспоминаний, это упаковка: простые аптечные пузырьки, с ностальгичными этикетками, уводящие в мир, которого больше нет. Но который так усердно в последнее время пытаются восстановить многочисленные производители, лелеющие аптечную эстетику. И действительно, есть в ней что-то убедительное, крем, который доктор прописал, в такой стеклянной баночке, просто не может быть неполезным.
Это не очередные колонки, это ноншалантные часы. Они катятся по кругу, бесконечным предложением начертаным на них, указывая примерное время. В общих чертах. Мы ведь никуда не спешим.
Впрочем, колонки у них тоже есть. Только и колонки не как колонки.
Если бы я вздумала повесить себе на стену постер, это был бы один из двух, без вариантов. Либо гениальнейшее отображение современной романтики For(like)Ever (за адекватный перевод на русский язык — приз), либо разлинованый мозг болельщика команды Ред Сокс. Хоть я и не болельщик, но мозг представляется мне именно таким.
Концепция несколько напоминает «назло кондуктору», но результат ее вроде оправдывает. С одной стороны — обнажить внутренности стены, вытащить сантехнику наружу, выставить скрытый механизм напоказ. Но с другой стороны — все вытащенное тут же замуровано плиткой, повторяя, правда, все изгибы и повороты, создавая новую топографию стены. Если провести параллель с человеческим организмом, то выглядит это так, будто решили, что носить сердце снаружи — модно, но придумали ему специальный кармашек, строго по форме. И если белый вариант еще выглядит несколько больнично и стерильно, и тут еще эти трубы скрытно-подозрительные, то черный вполне гармонично сочетает минимализм, готичность и низкотехнологичность, являя образец хорошего вкуса, чуть в стороне от мейнстрима.
Впрочем, как всегда, каждому свое. Studio JSPR. Голландцы, нетрудно догадаться.
На карандаш, как, впрочем, и на все остальное в жизни, полезно иногда посмотреть отстраненно, издалека, с инопланетной точки зрения — как на неопознанный объект. Получается прекрасное творческое сырье, полуфабрикат, и результат совершенно неожиданный. Три извращения на тему карандаша:
1. Дженифер Маестре (Jennifer Maestre)
Джереми Уолтон (Jeremy Walton) в основном известен миру своей свечкой со встроенными спичками, но, оказывается, благодаря дорогим читателям, что спички его весьма занимают и сами по себе. Потому что у них, у датчан, спички в почете и лежат у плиты на каждой уважающей себя датской кухне. Вместе с тем, с простотой и гениальностью свечки трудно сравниться.
Рон Арад (Ron Arad) в Цюрихской галерее de Puri & Luxebourg показывает несколько вариаций на свое кресло-качалку «Oh Void», вышедшего в свет пару лет назад. Оригинальное кресло было произведено из кориана (Corian®) твердого материала из натуральных минералов и акрилических полимеров, который на ощупь напоминает камень, но обрабатывается легко, как древесина. Первоначальная форма, посему, была в определенной мере продиктована материалом, но в последствии, как у Арада нередко бывает, получилась такой удачной, что ему захотелось с ней поэкспериментировать дальше.
«Нет решения, нет проблемы» , алюминиевый скелет, силикон
Завтра последний день «Eden Аdn» — выставки, на тему манипулятивных отношений человека и природы, в рамках Международного Дизайнерского Биaнале в Сан Этьен. Представленные провокации не только подчеркивают бездумную эксплуатацию животных в декоративных целях (это уже как бы не ново совсем), но и ставят под вопрос целесообразность генной инженерии, в частности, создание генетически модифицированных организмов («ГМО) и прочих совершенствований природы во благо ее царя.
«Идиоты» — совместный проект трех голландцев, из мира моды, дизайна и искусства. Попытка, довольно удачная, трансформации смерти в нечто прекрасное. На секунду оно нам действительно кажется красивым. Приходится одергивать себя, вздрагивать и праведно ужасаться.
Прекрасны немецкие сайты без английского перевода. Остается догадываться (с помощью словаря), что Pension fur Produkte, это Pension for products, то бишь пенсия, или пособие, на вещи. Другими словами, некая организация, помогающая молодым дизайнерам воплотить свои мечты в жизнь. Например, избавить мыло от утопания таким спасательным кругом-мыльницей.
В течении 36ти недель эта книга переходила из рук в руки между четырьмя художниками: двумя в Бруклине и двумя в Белфасте. Каждую среду один из участников получал ее, что бы в последующий понедельник переслать дальше. Работа каждого слегка просачивалась на следующую страницу, но помимо этого, между четырьмя участниками не было никакой связи на протяжении всего проекта. Первое свое трансатлантическое путешествие книга совершила 2го июня 2003. Последнее — в 2го февраля 2004го. За это время она преодолела, в общей сложности, более 60,000 миль.
По большому счету, это более профессионально-артистичное воплощение молескинской темы дневника в картинках. Но визуальный диалог между участниками, развитие темы вслепую, и последующее обсуждение (на сайте есть текст к каждому развороту и даже аудио запись их разборок) придают проекту точности, осмысленности и некой закругленной оконченности. Как в настоящей книге.
Для спичек хочется уже заводить отдельный раздел. Loony Design — совместный проект Академии Искусств в Штутгарте и Благотворительной Миссионерской Организации в Бадене. Студенты отделения промышленного дизайна придумывают, а подопечные вышеуказанной организации, люди с различными душевными расстройствами — делают, тем самым достойно зарабатывая себе на хлеб.
Шоколад, в дизайне еды, становится популярной темой, вроде ламп в промдизайне. Ведь может быть практически любой формы, оставаться про этом привлекательным и желанным и несет в себе немало смысловой нагрузки. Однако хороший дизайн это не скульптура, но совершенствование функции через форму. Наглядный пример: шоколадная плитка с отметками калорий, позволяющая почти точно знать размер прегрешения.
Только это какая-то, видно, диетическая плитка.
Далее по тексту >>