Секретный магазин продающий исключительно вещи финских дизайнеров, сделанные в Финляндии. Самое первое и очень поверхностное впечатление связывает общую атмосферу и финские язык: все вещи кажутся такими же смешными, очень уютными и с какими-то совершенно не поддающимися простой человеческой логике деталями. Второе впечатление не уходит далеко: простота присущая скандинавскому дизайну вообще, но с нетипичным чувством юмора.
Одеяло под названием «Зимняя спячка», в карманах которого спрятаны 12 зверюшек, которые понимают в зимних спячках, и которые не очень тоже.
Маурис Шелтенс (Маurice Shceltens), оказывается, это не просто кто-то случайный, одноразово соорудивший фотографическую скатерть для Droog Design, а гений современной голландской фотографии. Он делает исключительно натюрморты, предметную съемку, рекламную, как правило, но снимки его живут в настолько обособленном мире своей, скурпулезно симметричной, подчеркнуто постановочной эстетики, что предметы на них абсолютно антигламурны. И общим настроением скорее напоминают картины фламандских предков Мауриса и прозрачный осенний день, нежели рекламную продукцию. Они гиперреалистичны, с одной стороны. Нарочито студийная съемка, даже леску и другие воспомогательные приспособления он никогда не ретуширует. С другой, они граничат с сюреализмом, настолько привычное окружение предметов нейтрализуется на них.
Его взгляд на вещи, заразно передающийся через снимки, совершенно по-детски непредвзят и инопланетно отстранен. Повседневные объекты, изъятые из контекста, превращаются в чистую, обособленную форму, в конструктор, мозаику, химические молекулы, стройно, строго и успокоительно складывающиеся в бесконечность.
В самолете по дороге в Нью Йорк дочитала книжку некого Тао Лин, восходящей звезды местной литературы, взрощенной на почве блогописи, под названием «Еeeee eee eeeе» (англ., читается как «иииии иии ииии», как делают дельфины) и затем сходила в Новый Музей современного искусства, где выставляются исключительно живые деятели. Если судить исключительно по шедеврам музея и вышеуказаному произведению – эта страна, действительно, направляется прямиком в ад, как предрекает старшее поколение. Шесть этажей и 211 страниц мусора.
Вместе с тем, само здание музея (дело рук гениев Кazuyo Sejima и Ryue Nishizawa ака SANAA), открывшегося всего месяц назад и представляющее собой шестиэтажную копию небрежной пирамиды картонных коробок со смещенным центром, довольно шедеврально и само по себе стоит осмотра. Кроме того, в музейном магазине нашлось несколько интересных штук насильственно вливающих искусство в дизайн, например лимитед эдишен всяких красочных тарелок:
Еще одна причина слегка возненавидеть Нью Йоркцев: мало того что у них в МOMе было небольшое, но приличное отделение Muji , теперь у них есть целый магазин этого счастья, логично разложенного по полочкам, с бордово-иероглифными наклейками и без единой лишней детали. На Бродвее, в Сохо, если вам вдруг по пути.
На самом деле, попав туда, первые несколько секунд непонятно что в нем особенного: простой японский супермаркет. Но потом бордовые иероглифы гипнотизируют сознание и выйти с пустыми руками, без каких-нибудь коробочек неясного предназначения, практически невозможно.
Вывод: хороший дизайн без лишних деталей это само собой, но с иероглифами любая коричневая бумажка благороднеет и хорошеет в разы.
Дорогая редакция под новый год традиционно удаляется в дальние края, желает всем всего самого, спасибо что пришли, не скучайте, трансляция возобновится через десять дней.
Никаких носков, трусов и ароматного мыла на это Рождество
Новогодняя (точнее Рождественская, но не суть) открытка, судьба которой счастливым образом немакулатурна. Причем в использованом (исписаном) виде они даже прекрасней нежели в девственно-белом.
И кстати, про новогоднее. Designcollector, как полагается серьезным сайтам, подводит итоги. Свои предпочтения на тему сайта года можно выразить одним движением руки здесь.
Так исторически сложилось, что я с девочкового возраста не пребывала ни разу в суровых погодных условиях, в каких обычно требуется приличная шапка. Другими словами: последний раз когда я носила шапку, шапкой был нечто с помпоном. Или даже двумя. И поскольку грядущий новый год мне предстоит встретить, вероятно, в снегах и, быть может, даже с белыми медведями, я сильно озаботилась, осознав, что понятия не имею какую шапку подобает носить взрослому человеку. Помпоны вроде уже несерьезно смотреться будут, а ондатровый вариант, прочно засевший в воображении, как-то еще рано.
Неожиданно нашлось теоретическое спасение. Практически я уже не успею, но хоть буду иметь в виду как выглядит мечта.
Сорен Бах (Soren Bach) aka Kartoon Kouture делает наконец-то умопомрачительные зимние головные уборы, убийственные гибриды кепок и ушанок в радужном окрасе, меховые мотоциклетные шлемы и султаны цирковых наездниц, ради которых стоило бы даже сменить климат на соответствующе суровый.
Extra Normal, новая коллекция наручных и настенных часов Росса Макбрайда (Ross McBride) для Normal, которая была представлена недавно на 100% Design в Токио, наводит на неизбежные ассоциации с Super Normal Моррисона и Фукосавы. Однако здесь нормальность липовая. Только на первый взгляд они простые минималистичные кружки.
На самом деле к нормальности Фукосавы они не имеют никакого отношения, ибо далеки от красоты простых вещей — хитрая изюмина крутящегося циферблата мгновенно интригует нас; но кроме этого диссонанса на полке исключительно личных ассоциаций у меня к ним претенций никаких нет. Напротив.
Самые скучные – ёлки насильно вырубленные из чужеродного материала. Самые радующие – ёлки из предметов почти не видоизменённых, как бы изначально незаметно содержащих в себе ёлочность.
Впрочем, Опены (ака Open!Concepts) несомненно заслуживают отдельного поста, тем паче что последние три предмета из шедевральной серии новохокку, а именно: сгущенка, сахар-рафинад и треугольное молоко, являются триптихом в красно-синих тонах из моей очень индивидуальной мечты. За что им огромная благодарность, бесконечная любовь и много очков в карму.
Частично в продолжение про аптечную эстетику, частично в угоду собственному фетишу на незаметные обычно предметы быта в негламурных лучах повседневности вообще, и на склянки аптечные в частности, покорившие меня сегодня работы Холли Фаррел (Holly Farrel):
*Чем-то они напоминают Опеновскую серию новохокку. Но если новохокку больше (отличные!) наброски, то тут все серьезно. И если присмотреться как следует, открывается тайное знание: все это не просто затертые в потреблении вещи, а вещи правильного, полуанонимного дизайна.
Народная примета: как напишешь про тренд , тут же он набирает обороты. Не могу не добавить в тему про оригами, поскольку нашла, во-первых, прямо таки обсессивно настроенную на тему угловатых складываний троицу BDF из Австрии, чьи дизайны, все, практически без исключения, основаны на обостренной любви к гармонии многоугольников. Очень легко представить себе как все их модели, от столовых приборов до дверных ручек, были сначала сложены из листа бумаги.
И если уж речь зашла о Muji, они давеча второй раз за славную историю своего существования, раздавли одноименный приз, aka Muji Award. Первое место получило полотенце, приспособленное к распостраненной полотенечной эволюции: сначала оно белое и пушистое, потом его нередко начинают использовать как половичок, а затем и вовсе как половую или какую другую тряпку, с различными вариациями. Это полотенце не делает утопичный вид, что оно полотенце навсегда. Оно заранее предвидит свою участь. И это, помимо того, что удобно потребителю, очень в духе экологичности, поскольку нацеленность на следующую инкарнацию это почти как заранее нацеленная на переработку тара. Очень полезно, оказывается, наблюдать за пользователем. Ибо голь на выдумки хитра.
Второго, серебрянного приза в этом году строгое жури (Кенья Хара, Наото Фукасава, Джаспер Моррисон и всякие такие) не присудило никому из 3422 присланных работ. Строгое, но справедливое.
Зато поощрительных целых три.
Коллекция на основе детских коллективных воспоминаний, как-то: завороженность от нарастающих шапок снега на неподвижных поверхностях, волшебное и в то же время простое преображение. И неприменная иллюзия, что эти шапки такие мягкие, такие удобные.
*Немного напоминает лавку Дункан Уилсон , но детали здесь более точные.
Табуретки от Out of Stock
Казнить нельзя помиловать или о значении запятой в литературе, жизни и смерти
Stefan Sagmeister the dearest
Я уже писала как-то про Third Drower Down, студию, превращающую любую кухню в мини галерею посредством арт-принтов на полотенцах, фартуках, носовых платках и прочем функциональном текстиле. Но, во-первых, у них куча новых вещей, в том числе совсем новые наволочки и не менее новые полотенца с грустной такой надписью от Дэвида Шригли, любимца молодых женщин (см. справа): «Скажи мне, когда я стану ненужным, и я уйду»; во-вторых (см. слева, отсюда ) смешное наблюдение: Должен ли любой постер, который делает дизайнер, быть представленным именно таким образом?
В случае с полотенцами это хотя бы оправдано. Что бы показать пропорцию к человеку. А с постерами какая-то дурацкая эпидемия получилась. Дизайнеры! Не делайте так больше. Смотрите зато какие полотенца.
Не собиралась хвастаться, но придется. Пришло долгожданное книжное счастье под названием Designing Design, by Kenya Hara (который арт-директор Muji, помимо всего прочего). Счастье наступает еще на тисненой, белой на белом, обложке. Затем, перелистнув одну страницу обычной бумаги и две пергаментной, при прочтении эпиграфа, оно прямо таки заливает мозг: Вербализация дизайна является еще одним актом дизайна.
На 46ой странице, в главе Re-Design, наступает оргазм: там лежат чайные пакетики Наото Фукосавы. И если кольцо (вдохновленное йо-йо) просто симпатично, то марионетка однозначно гениальна. Редизайн банального предмета происходящий (всего-то) из наблюдения за его использованием.
Не так давно дорогой Миша Шолк доходчиво и качественно сетовал на бестолковость русского дизайна. Точнее на его, русского дизайна, отсутствие. Точнее на то, что наше коллективное прошлое, наш культурный багаж, не псевдорусский, матрешечный (хотя и матрешечный тоже, из песни слов не выкинешь), а настоящий, смешаный из постсоветской драгоценности жвачек, монументальной помпезности метро, лучшего в мире балета и прекрасного молока в треугольных пакетах, никуда не воплощается. Лежит мертвым грузом. Потому что это несмешно и некрасиво. Убого. Стыдно. Мы не с ним. Потому что нормой является Запад, но результатом скашивания глаз в его сторону получается некий окосевший уродец. Не всегда. Но нередко.
Я знаю, что вы, вероятно видели, но как пример нескашивания, а создания своего, мега аутентичного, циничного, не без любви саркастичного, именно русского дизайна, не могу не упомянуть недавно созданый, но уже раскручивающийся в геометрической прогрессии проект PosKot. Он не только нисколько не думает про заигрывание на международном уровне, напротив: все работы являются сугубо inner jokes. Для своих. Вместе с тем, гоп-гламур явно и гармонично смешан здесь с черным, блинг-блинговым гетто-гламуром, с поддельными луи виттонами, хип-хоповой типографикой 80х и прочими атрибутами распостраненными в районах-побратимах с обратной стороны Земли (как-то: Гарлем, Инглвуд, South Central), претендуя если не на универсальность, то на свое широкозначимое место под солнцем.
Во-первых, дабы раз и навсегда устранить праздное любопытство: ПосКот есть сокращение от «поселка Котовского». (Это спальный район Одессы. Сами понимаете какой). Во-вторых, проект является графическим протестом против гоп-культуры. А никак не ее глорификацией. В-третьих, Игорь был ласка и послал фото первой воплощеной в жизнь реально пацанской футболки. Первой, надо думать, из грядущих многих. И в-последних, чем меньше с Западом мы заигрываем, обратив взгляд вовнутрь (а в этом нашем нутри и так уже столько Запада, что мало не покажется), тем больше нравимся мы ему. Чесслово.
Самое, по-моему, гениальное (хотя если анекдоты объяснять, они несмешными становятся) это кошелек-лопата.
Лопата, лопатник (уг. жарг) - бумажник.