А он любил Свободу. Не подпуская к себе никого. Сжигал мосты, холодно, уверено. Это совсем не больно. Правда. Не любил. Никого. Страсть, ненависть, ярость. Яркий, ограненный спектр чувств затерянный в спальнях, пустошах, шумных залах. Все. Все кроме любви. Чувственность и отсутствие духовности. Не боялся слез, боли, ему падали в ноги, ответом был смех. Непонимание. Сердце под тонкой корочкой льда замерзло, попало в клетку. Радость? Жестокая, циничная. Плачь? Он просто не умеет. Только иногда что-то падало камнем, разбивалось, стоило оглянуться ему назад. Воспоминания тонкими тенями скользили, растворяясь в клубах табачного дыма. А человек шел, больше не останавливаясь. Не задерживаясь надолго, не привыкая. Гнало что-то, не боль, тоска. Узор, хрупкая паутинка тоски, которую так сложно было разорвать. Он ненавидел её, осторожно снимая, пряча в угол. Но слишком хорошо помнил, чтобы избавится. А потом? Пил, имел сотню любовниц, пытаясь забыться, забыть. Не находил покоя, метался. Свобода. Та, которой его не могли лишить. Соленая, с привкусом металла, крови. А он бы все отдал, что бы пропала, растворилась в воздухе. Но не на что променять. Некому отнять. Он одинок. Он должно быть счастлив…