Разве я враг тебе, чтоб молчать со мной, как динамик в пустом аэропорту. Целовать на прощанье так, что упрямый привкус свинца во рту. Под рубашкой деревенеть рукой, за которую я берусь, где-то у плеча. Смотреть мне в глаза, как в дыру от пули, отверстие для ключа.

Мой свет, с каких пор у тебя повадочки палача.

Полоса отчуждения ширится, как гангрена, и лижет ступни, остерегись. В каждом баре, где мы – орет через час сирена и пол похрустывает от гильз. Что ни фраза, то пулеметным речитативом, и что ни пауза, то болото или овраг. Разве враг я тебе, чтобы мне в лицо, да слезоточивым. Я ведь тебе не враг.

Теми губами, что душат сейчас безсчетную сигарету, ты умел еще улыбаться и подпевать. Я же и так спустя полчаса уеду, а ты останешься мять запястья и допивать. Я же и так умею справляться с болью, хоть и приходится пореветь, к своему стыду. С кем ты воюешь, мальчик мой, не с собой ли.

Не с собой ли самим, ныряющим в пустоту.

(с) if_autumn_inside

после трехневного отсутствия дома обнаружилось:

некоторое количество чужих мужских вещей. черно-желтая футболка, имеющая свою темную историю. ремень, подаренный, передаренный обратно, но, тем не менее, оставшийся у нас. кожаная перчатка без пальцев, 1 шт.

раскрошенный цемент вокруг унитаза, призванный фиксировать оный (Дима, признайся, твоя работа?).

щепки от поломанного стула. стула нет.

моя квартира в своем стиле.

[604x453]
домой съездили очень контрастно. с одной стороны - небывало мрачно, с другой - непривычно активно.

мрачность: в поезде, в окружении благочестивых дам, уложившихся рано спать, мы невозмутимо пили, роняя бутылки. на нас безотрывно пялился молодой человек, читающий книгу "Чудовище из Ада". он сразу распознал в нас единомышленников, да. позже некий пошатывающийся мужчина представился чабаном. нас, в свою очередь, озаглавив овечками. ну, и че, ну, и посмеялись.
в полчетвертого утра нам поступило партийное задание покурить. его выполнение было сопровождено привычным хохотом на пол-вагона, пробуждением соседей, преодолением полосы препятствий в виде торчащих ног, извлечением воды из незнакомых ранее емкостей. и все это, не поверите, под органную музыку. она играла во всем вагоне, громче всего - в туалете. и это не могло быть неправдой - мы обе слышали одну и ту же органную музыку. она была, кстати, отменна.
плюс мрачность по мелочи, конечно:
пошли покупать мне два ободка - красный и зеленый. а купили пять литров пива.
поехали на рейв танцевать, а напились так, что дорога домой остается просто фактом - мы оказались дома, да, круто.
пошли поесть в забегаловку, а утроили зоопарк.
ну, и вообще.

все не так печально, друзья. мы еще не до конца потеряли способность радоваться жизни, так что на этом самом рейве, где все закончилось беспамятством, мы еще и танцевали до 5 утра под d'n'b, счастливые, как никто. остались самые последние и хотели еще, даже когда веселье кончилось. я ныла по поводу того, что со мной никто не хочет пить, а рыжая воткнула в уши плеер и продолжила танцевать.
после непродолжительного сна и, соответственно, неприобретенного трезвого состояния, мы продолжили кутеж на улицах города. ели суши и ходили смотреть чудовищных рептилий в музей (живых). ну, и карусели в парке, само собой. мимо них нам не пройти.

вот так бестолковость.
капли липнут к окну. из зеленых деревьев я снова бежала к потрескавшимся стеклам и примагничивающемуся бесполезному снегу в яму, где даже эха не слышно. только чернота все гуще с каждым утренним небом.
с прискорбием хочу подытожить, господа: я неимоверно устала. устала от самой себя. все, что мне сейчас нужно - это резиновые, нескончаемые сутки, в течение которых я могла бы остаться одна. безо всякого рода входящих. в моих зрачках бегают прожектора. ты же обещаешь выпить все мои слезы? или, вообще-то, уже.

бывают такие серые утра, ярче и красочнее которых выглядит даже самая черная ночь.

вчера было 25 апреля. Лиля сказала, что как-то раньше они с одним мальчиком решили, что 25 апреля будет самым счастливым днем. вот так, безо всяких объяснений. а самый счастливый день - значит, самый последний. после которого наступает конец света. может, вот он и наступил? у меня отрывает краску с балкона. а ведь счастья какого-то вселенского так и не случилось.

когда я была маленькой, то в теле-магазине рекламировали кресла-груши, мешки эти с мягким наполнителем, в который падаешь, а он принимает нужную форму. и так я мечтала об этом кресле. а вот сейчас мы выросли и напили акционного пива на это кресло. оно появится у нас сегодня. мы с моей соседкой по квартире Ди выпили необходимое количество алкоголя для реализации моей мечты. это так прозаично. и даже больше - еще нам хватило крышек с кодами на бумажную лампу. и даже осталась одна лишняя. будто бы как начало для дополнительного какого-то приза. своеобразный стимул пить.

а сегодня у нас было приключение - мы гуляли. 22 апреля наконец-то наступила благоприятная погода для гуляния, аминь! а то я готова была уже отчаяться. Ксеня и я встретили девочку в зелено-желтом, разгуливающую по кругу через дорогу на одном из перекрестков в центре. над головой она гордо носила табличку с надписью "ЖДЕМ ИЮНЬ". Ксеня не преминула осведомиться у девочки, пока мы все вместе ждали зеленый свет светофора:
- а что будет в июне?
- ждите, в июне узнаете.
- может, в июне отменят сессию?

не ответив, девочка двинула через дорогу, а Ксеня, идя за ней, предложила мне все-таки ее разговорить. на что я ответила: "давай лучше ее пнем". весна весной, а про имидж старой мрачной девы забывать никак нельзя.

мы ездили в троллейбусе, а потом еще и в автобусе, торчали на вокзале и кайфовали неимоверно. от нас пахло пивом и земляникой. теперь еще одна моя шейная штуковина помечена Ксюшиными духами.

p.s. как пояснила осведомленная Ди, в июне, которого нам приказывают ждать, всего-навсего откроется какой-то торговый центр. как приземлены, все-таки, люди (и как мне нравится жить с журналистом).

а я вот так вот вспоминаю, как там раньше у меня что было, и не нахожу особой тяги к активизму. то есть, проще говоря, не понимаю, откуда сейчас у меня устойчивое постоянное желание рвануть из города - в принципе хоть куда рвануть, всем возможным транспортом, без единого градуса комфорта, вопреки небезызвестному незаменимому градусу высокому, до поры до времени мирно болтающемуся в разных стеклянных емкостях в рюкзаке,)

поездочка вышла что надо. мы опоздали на электричку - пришлось ждать три часа и, соответственно, напиться на вокзале, сидя на полу со спальником под задницей. и все-таки, как же я люблю электрички, просто ах. мы с рыж тянули время, как могли, только бы не возвращаться снова в кишащее людьми грустное болото - обратно.

зато, когда мы вернулись, за нами гналось закатное солнце. неслось прямо с вокзала, по мосту, по крабу, выглядывая из пустых безликих окон. я сначала все думала: "что ему надо?", а теперь поняла - оно волокло за собой весну. она наступила сегодня, колючий ветер стал ласков, а снег оказался затоптан голыми пьяными пятками.

сдуло бы меня куда подальше этим самым ласковым ветром. сучья реальность. все-таки не умею я находить с ней компромиссов.

моя жизнь - один сплошной красивосыгранный наеб.

[448x336]
что-то обязательно изменится.
цветные нитки солнца окутают наши ресницы.
я напишу нечто шедевральное, а ты сколотишь группу.
соленых дождей не станет.
придет осознание всего происходящего.
меня не будет посещать темнота, которая "откусывает мне голову своими бумажными зубами",
а ты однажды скажешь мне об этом.
и мы не будем ни о чем жалеть.
(с) август'05.

все мои друзья наркоманы и психи.

я не обстригала волосы с того момента, как мне только-только исполнилось 16. а сегодня Викуля легким движением пальцев, скрутив мой хвост, в три щелчка обхерачила все, что было. получилось так, что я кончаю. и Ви сказала, что именно меня у нее получается стричь, как никого другого. я вот подумываю, что моя голова создана для ее парикмахерских рук: придется мне у нее всю жизнь и стричься. а что? а круто.

Ксеня сегодня выступала на конференции с курсовой. я тряслась во время выступления так, как, пожалуй, не за каждое свое-то выступление тряслась. вместо того, чтобы приводить в качестве примеров все 15 журнальных заголовков с характеристикой, она стояла у доски перед шестью преподами и похихикивала. я люблю за это Ксю - она может стоять у доски перед шестью преподами и похихикивать.

ну и мой Рыж, само собой. мы затеяли такую грандиозную поездочку, собрали такого народца, что земля сотрясется. в предвкушении всю неделю. в субботу свершится нечто. а кто виноват? так жизнь сложилась! а еще мы с ней занимаемся любованием друг друга, курим лежа на полу кухни и целуемся.

и как хорошо, когда есть пиво в холодильнике.

мои друзья наркоманы и психи. that's all i need :)

Возвращаюсь к ведению хроник.

Сегодня моя соседка по квартире Ди, прельстясь вкусным соком манго, купила, собственно, этот самый фрукт.
Ди, вкушая:
- манго говно. хочешь кусочек?

и правда, говно. но вот почему-то сижу, пишу и ем.

Медузные фонари.
У нас осталось 0 секунд. Это много или мало, мои ушные червячишки?
Ну, вот, я забываю уже вытащить язык из-под губы.

- Боже мой, как я хочу мороженого. Есть?
- Не, мороженого нет. Сало есть. Сало хочешь?

Охотник на шоколад.
Гайдар катается на bmx.

При каждом моем открытии после морга (1 шт.) глаз, мир вздрагивает.
Голые детские ножки. Пыль. Чистенькие. Бездорожье. Мягкая зеленая травка. Это не конец.

Просто черная сплошная полоска в рытвинах и обрубках, откуда я никак не могу выбраться, а снаружи не хватает лопат - они все лопаются, не отбросив даже ни одной горстки разноцветного монпансье - со стороны все очень радужно и так сладко, но лучше не надкусывать, потому что будет полный рот грязи и серости.

Как бы нам не навязывался рай своими ключами и воротами, нам уже не повернуть.

я приключилась неимоверно непродуктивной. и отрежу ногтем кусочек губы тебе на память. на памятник, примадонна.

мою губу кусает настойчивая оса.
у меня скуднейшее воображение. том II.

музыка оставляет за собой полуметровый шлейф из двухуровневого слоя букв.

медузированные фонари приобрели белого собрата.

я пригвозжаю косточки вишен к разделочной доске. и просто захлебнулась воздухом сейчас.

в 14 я рыдала в клетчатой юбке, придавливая стену холодной спиной. дождь тогда бил по ту сторону кожи - если очень близко приблизиться к порам, можно было бы услышать его шелест. а если попытаться высосать хоть капельку, то все отверстия в теле начали бы кровить. свежерезанное мясо в черном нью-йоркском парке, в который однажды ночью летала душа, прислушиваясь к разговорам на солнечном греческом языке.

под моим пером разъедает разлинованность.

звезды требуют зарядки -
зарядим своим дыханьем.
у евреев есть порядки.
станем сложным сочетанием,
продиктованным полынью.
согреваюсь на качелях.
не делись со мной латынью,
я не мастер в созначениях.

зрачки не успевают выкатываться за веками.
моргать достаточно болезненно.

зубы прилипли к губам, и губы прилипли друг другу.
я превращаю людей в тех, кем им ни в коем случае нельзя становиться - я превращаю людей в себя. это страшно.
прячась в капюшоне, рассказываю самых своих несъедобных тараканов. Кощунственно.
и душу сигарету между средним, большим и указательным пальцами. чтобы небо разверзлось и сломалась спина. только бы успеть.
зачем никто не вдумывается? зачем воздух так токсичен?
однажды у меня кончатся все слова и даже рука перестанет дрожать. а стоит ли вообще пытаться меня спасти? Где бутылка?
съежившись. перебираю пальцами по горлышку, голыми тонкими непригодными пальцами.
нет ничего приятнее распутывания цепочек.
мигающее троеглазие трансформаторов.
я побиваю свои рекорды.
под некоторую музыку просто стыдно курить.
с помощью своего кокона я чувствую себя защищенной.
алкоголь в меня уже просто не помещается.
почему не существуют естественно-полезные способы изменения сознания?
не надо издеваться.
и если летающие тарелки размозжат нам головы, а из глаз исчезнет последняя искра - лишь бы был проигрыш из "Надежды" Дельфина.
это все, конечно, неспроста. под тату: я лежа курю, а она пьет залпом и со своей астмой ловит затягами мою сигарету. мне, конечно, не хватает, так что курю четвертую.
ампутируем соски с ламп.
по полу валяются кусочки ганжа.

- я хочу, чтобы мой ребенок был здоровым.
- а я хочу, чтобы утро не наступало.

При каждом содрогании от холода у Лили вырывается хихик.

Змейки, содрогающиеся в конвульсиях от оргазма, снятся мне днем и ночью, они стелятся передо мной, оставаясь позади на столько времени, пока снова не выпадут тонны снега на их углубленные вдавленные плоские тела, чтобы нежно похоронить - скоро их родят снова.

Я смотрю под ноги не вижу неба. Почему? Ведь раньше же видела. Ведь когда-то же я видела... правда?

Не понимаю, откуда эта ровность и синющий синяк в крапинку на коленке.
Лилина голова рухнула.
Моим рукам уже несколько дне производится отменнейший безостановочный массаж. Скоро я буду качком в области пальцев.

А вы знали, что бантики с сахаром - это очень смешно?

Перечница танцует с салфетницей. Они не лесбиянки, нет. Им просто хорошо вместе.
Ко мне в рот из стакана тянется оранжевый язык. Язычара прямо. И пирса - летает.
Ложка сама по себе плавает в варенье, как нетонущий лайнер.

Тени на щеках, зайцы с лошадиными ртами. Почему все в мире такое страшное? Я люблю ночь потому что ночью не видно ни-че-го. Красиво получается, когда идет слепой дождь. Или ливень. Он потому и слепой, потому что ослепляет на время своего безопасного падения, демонтирует реальность.

Ходячие яйца с ногами и открывающимися головами. Аминь.

И ведь даже совсем похуй и не хочется. "Хочется" приходит, как небо из квадрата между крышами соединенных домов, оно просто идеальнейшим квадратом планирует вниз, не ломая и не касаясь ни миллиметра кожи стен, но зато со всей силы нестерпимо вдруг придавливает прямоугольником неровной спины. И тогда можно захлебнуться стонами, - так много жидкости не было давно. И под шкафом заворожатся в оцепенении все страхи, проглотят языки все шорохи, чтобы посмотреть. А спину так не умеют выгибать даже Боги - только вы. И все только для вас: узкие балконы дешевых трехкомнатных квартир, широкие балконы дорогих четырехкомнатных квартир, летних или первокурсных, с первыми дисками deftones в плеере. Нет.

Выглядит так, как будто зимний ветер раскидывает дыряввые шторы.

- Переключи музыку.
- Не могу. Лучше я почешу спину.

А наивные дураки поют, что не изменишь роли. Я снова в лете. В лете, где всё назло. И неизменная разница в возрасте в почти 3 года - "в ней нет ни капли грязи". Только сигареты в гаражах и футболки с джинсами насквозь в воде из фонтана. Любовь и немного смерти.

Если бы я была эльфом, то умерла бы от горя по поводу того, что жить мне предстоит вечно.

Однажды ночью я сорвусь. С кровати. Или на кровать. Или накрывать. Я не специально.

В огромной куче малинового варенья я тыкаю ложкой, чтобы проверить и найти, где повкуснее.

Я готова пожать руку розетке. И отправиться в Житомир. (Жиромир).

Бонус:
А ты знаешь, почему смеяться-то будешь? Потому что посещает необъятное воображение. Вот ты смотришь на палец (если на указательный правой руки), то видишь, что человек показывает тебе будто не палец, а, например, глаз на гигантском телесном кактусе.

У моих зрачков глубина 571 кубометр отборнейшего черничного варенья. правда.

я иду, глазея, неизменно, в асфальт. и от меня разбегаются кусочки пакетов, твердые снежинки и камушки. знакомые люди упорно продолжают спрашивать: "ты что, болеешь?", а незнакомые просто сочувственно смотрят.

я отвожу глаза, в дыме сигареты вижу изгибистый след от доски по девственному мягкому снегу, коллекционирую пуговицы, раскулачиваю взглядом автобусные стекла, стараюсь хоть время от времени просыпаться, снова съеживаюсь от количества людей на улицах и предвкушаю сегодняшнее свое утопленничество в спасительном необъятном одеяле рыж. в одеяле, где мой, изрешеченный шрамами, разум получит новую, свежую, еще одну глубокую царапину. не знаю только, стоит ли жалеть, что зализывать потом придется самой? богатый опыт.

сегодня разговаривали с Ксеней про социальные сети - контакт, одноклассники. каждый может узнать о вас все, что захочет, если ему это понадобится. люди, может, и сами отчасти к этому стремятся. засветиться, вроде как. но дело не в том. даже если вы не хотите, чтобы о вас кто-то что-то знал, тот человек, который этого хочет, если у него есть немного денег, может запросто обратиться в нужное место и получить на вас полное досье. сейчас это не новость и не проблема. но и не в этом вовсе дело! какая в хуй разница, кто там что о вас будет знать, - прививки, судимости, места работы, место прописки, настоящее место жительства, номер паспорта, интересы, телефон - если он не будет знать самого главного: вас. человеческая суть, сами корни, давно потеряли ценность. но почему-то по этому поводу не пишут миллион статей в газетах и интернете. that is.

если бы мама была рядом, я бы сказала ей: "не жди".

искореженные острые снежинки со свистом летят вниз, протыкая мой шарф, отрезая волосы, ударяются об землю, отталкиваются, и опять вверх, и снова заново. это другая зима, это зима ненужная. стены стекают на меня по ночам, я не стелю диван, просто накрываюсь одеялом и сплю в куче хлама, который не могу разгрести. если честно, я не помню, когда последний раз вечером была в нормальном состоянии (трезвом, что ли). препод спросил сегодня: "вы что, болеете?". я сначала не сообразила, стоит ли обижаться. а потом поняла, что мне откровенно похуй на то, как я там выгляжу со стороны.

гипс мне сняли. через 2.5 часа после этого я уехала на неделю в горы. каждый день с утра до вечера я расстегивала снег, он шуршал и углублялся. ну, и литры водки, конечно, - куда ж деваться, это уже почти конец. теперь мне снова нечем дышать в городе. мне.снова.нечем.дышать.

вчера мы были с папой в магазине. я чуть не плакала. вы бы видели папу: он захотел холодец в баночке - он взял холодец в баночке. он захотел гусиный паштет - он взял гусиный паштет. папа сказал мне брать сок, какой только захочу, и я взяла. а потом, на кассе, он так гордо рассчитался, при этом сказав при продавщице, что привез мне мнооого еще мяса. мы с папой не были вместе в магазине лет 5-6, а вчера вот были.

- что-то город такой неуютный...
конечно, он неуютный. это же недолето, - пыль и солнце, приправленные ледяным ветром. я же так не люблю обманы. мое окровавленное сознание проглотито полгода одним махом, и время поползло назад: вот сегодня мы, например, здесь, а завтра будем уже в самой натуральной зиме. такой, что зимистее не бывает: горы снега, горы звезд, горы гор. так что не ищите раньше, чем недели через две, потому что неделю мы будем пропадать под огромным зимним одеялом, где нас никто не сможет найти, а потом, еще неделю, в депрессии, скучая, в этот раз под мягким глубоким одеялом-самолетом. одеялом-самолетом, транспортирующим кедровые орешки... с рейсом №300. отсюда.

Зул, с днем рождения :)

поезд идет ко дну, небо истекает кровью, буди меня - трогай за плечо холодными пальцами - мне так жарко, мне так горячо. под моими закрытыми веками пульсируют и расплываются волны дрожащего света, из-за этого у меня зудит лицо. я никогда не найду тебя снова.

боже мой, мы так наелись соплями, что сейчас превратились в закоченелых циников и прагматиков. я говорю "мы", потому что всегда страшно признавать и признаваться в том, что ты - один. дырявя губы, пропитавшиеся корицей и укусами.

я втираю волосы в глазные яблоки. они, наверное, очень вкусные, если их курить.
вчера снег смыл все цвета с города, а сегодня они снова наполняются, но такие тусклые и прозрачные,что мои синяки под глазами ярче, а белки - краснее.

каждый фонарь - это планета Сатурн. сегодня я видела, как дом съедает солнце. ничего красивее я не видела давно. я... улыбалась...

кондуктор не устает твердить "выхода нет".

в автобусе я видела старую съежившуюся куклу. она держалась за 2 поручня одновременно.
я рассыпаюсь на десятикопеечные монеты и они бегут за мой хвостиком.
я слишком сильно качаю стол ладонями, у меня такие красные глаза.
на кухне пахнет оппаленой свининой.

- люди вешают ботинки
на цветастые картинки
ходят с ними в огород.
поп ебет собаку. вот.
- ты же хотела не материться?
- это не я!

- чего молчишь?
- потому что я не могу оторвать глаза от плиточек. они превратились в море и теперь светят мне в глаза большими фарами.

У меня в голове - снова вертиль.
Лиля дышит, как плавец греблей.
Одна коленка - выше другой.
И фламинго-леопарды соревнуются, как ветер. Да сегодня я и сама, как ветер - соревнуюсь в губке и под пластырем. Правая часть тела неизменно подшучивается.

Техно.
Пива!
Тыц-тыц-тун-тун.
Инь и янь из проводов.

Белая посылка прямоугольная с волосатым хвостом, разрезая воздух, мчится к вам на велосипеде, чтобы доставить себя.

Красный цвет разъедает мне глаза.
А очки можно протирать спиртом?

Апостроф. Рука-прищепка.
Волна квадратиков, делающих сальто, пробегает снизу вверх по аорте. У меня двигается гипс.

У меня в горле бегает кусочек яблочка.

Мое белое тело накрыли по диагонали по лицо разноцветным шарфом.

Я-готичная сижу на лавке, подогнув ноги, в нашем театре.

- Слушай, я вижу летающего жирафа с цветком конопли на спине.. ой.. над спиной.
- ДА!!

Вокруг наручники.

На ветках из тени на стенах висят люди в платьях.

Раскаленные плечи, меня пронизывают сотни фиолетовых льдинок, поднимите меня за руки, выудите из этого болота, губы синеют, ноги сжимаются, за спиной, вокруг спины, дрожа и наслаждаясь.

Да опусти ты свои пальцы в мягкое непронзаемое желе, вдохни полоски, купи пакеты, не снимай мои розовые очки, не отпускай меня. Или по бокам дороги рискуют исчезнуть все деревья, ветра и улыбок в зеркало заднего вида не станет, рот ссохнется, а мы больше ничего не сможем сказать друг другу.

Я маленький озлобленный воробушек.
Бесконечно-длинный голос.
Бесконечное количество железных колец.

В соседней комнате скрипнули ставни, я иду на звук.

Все пальцы снова в варенье, в варенье со вкусом чеснока, я осторожно шагаю между клеток и стульев, щупая глазами темный воздух трипа, голубого, как серый шнурок.

Из моих ноздрей и рта вылетают полупрозрачные красные уверенные цилиндрические трубки по направлению в форме крючка.

Ветром мне исцарапало все веки.
Кипиш сверху вниз.

И вообще, дышать - это дискомфортно.
Здравствуйте, это программа пока все дома и пока все ушли.

Гулкая весна, не убирай с меня руки, желтые листья подо мной, разорви пальто, оближи мое ухо, быстрее, громче, только не убирай руки, дыши сбивчивее, хватай меня за шею, как мы далекооо отсюда.
Я хочу смотреть на тебя так, чтобы на нас оборачивались люди.
Я иду по краторам вулканов.

Bonus:
Стайка запятых пробежала с запада, оставляя за собой спасительный шлейф, freeride, ending i masturbation. Я не могу тебе доверить эту информацию, потому что меня атакуют неокрепшие мозги, а Лиля шепчет "Настя".

Спустя 15 часов:
Переливающаяся зеленая ракушка-конопля. Все вокруг очень зеленое - зелен весь мир и даже голуби. Главное - не протягивайте мне книжки. Под кисло-острым соусом.

Я бы тоже не хотела иметь настоящий дворец. Как представлю, сколько там может быть палева и твердых знаков, так сразу хочется уютно устроиться в летающей тарелке и качаться, как в гамаке.

Рука определенно потеряла свое место. Мне категорически не хватает воздуха.

Антимонахомахия.
Япзеду липкое.

- у тебя зрачков нет, вместо зрачков - я.

Губы съедают ногти.
Домашние котлеты и танцы под машины.
Мы не соглашаемся на такую проституцию.

Трансформеры. Я тону в лилином плече. Дариуш прижимает рукой воздух вниз, он утрамбовывает его в маленький прозрачный куб и запах грибов его не отвлекает.

В полу - небольшие нефтяные твердые омуты, которые прячутся около железа, маскируясь под безобидность.

Pani Suszkewicz. Бумажный кораблик готовится взлететь в горизонтальном направлении.

Bonus:
Да, я озабоченный обкуренный поэт с невидимыми бакенбардами и тетрадью пожелтевшей. В чернильнице стоит перо, а мне почти 17.

За нами охотятся автобусы и зовут вовнутрь тихим женским протяжным голосом "быстре-еее". а асфальт летний. мы не успеем ни-ку-да.

Же же - это насекомая в саванне с закатом.

Да, я еду вверх по асфальтовой горе, и люди на меня косятся зачем-то своими неуместными глазками-перфораторами. Блин, я не могу, на меня даже их ботинки глазеют.

У меня волосы на голове пульсируют, по улицам ходят двойники с искореженными лицами, на обгон пошли детские души, а мои пальцы не могут остановиться. У меня рука и мизинец левой ноги плачут, а музыка предостерегает от сияющей оранжевой кнопочки. Ну, вот я и говорю - оранжевой, шуршащей, в клеточку, не знающей конца.

ходила вчера в больницу на повторный рентген. пришла, заняла очередь, за мной стал народ собираться. приходит человек:
- кто последний?
- я.
приходит следующий:
- кто последний?
- я.
приходит еще один:
- кто крайний?
- я.
- (не увидев отозвавшегося) кто??
- я-я.

а вот дальше начинается самое интересное. у людей заложено где-то авто-сохранение и повторение последней услышанной позиции?
к очереди присоединяется четвертый человек:
- кто крайний в очереди?
- я-я.
на этом моменте я немного удивилась. но когда пришел еще один человек, и на его ожидаемый вопрос снова поступил ответ: "Я-Я.", то мною и вовсе было решено, что люди - зомби, запрограммированные на повтор сказанного предыдущим оратором. тут наступила моя очередь, я зашла в кабинет и не знаю, сколько еще народу признавалось, что "он-он" последний в очереди. интересно, а если бы кто-то вдруг решил сказать "я-я-я", то остальные бы тоже так говорили? мне напоминает это будильник, который был лет 5 назад у родителей. будильник каждые секунд 20 прибавлял по одному пику. начиналось все безобидно: пик.пик.пик.пик. потом пик-пик.пик-пик.пик-пик. а потом пик-пик-пик.пик-пик-пик. а потом и вовсе пикпикпикпикпикпикпик и так до бесконечности.

p.s. гипс мне не сняли. сказали ходить еще неделю. а это рушит мои планы относительно поездки на Ергаки с 31 марта по 6 апреля, которую я благоговейно ждала 2 месяца. так что, конечно, я ненавижу теперь весь мир, свои не срастающиеся кости и непредвиденные обстоятельства.