Разве это не в природе человека - построить здание, в которое никто никогда не сможет войти?

Сумасшедший старик, со смехом пишущий книгу истины пред тысячами детей. Они серьезны, а в их глазах глубина.

Время - всего лишь очередной способ убежать от самого себя. Иллюзия. Так же как пространство, как жизнь и смерть, как добро и зло. Но не думай, что ничего этого нет. Это ведь так просто - сказать, что это иллюзия. И снова убежать.

Заледеневшее солнце - в его трещинах живут демоны.
На вершине самой высокой горы он стоял и, небрежно засунув руки в карманы, с улыбкой смотрел на то, как чьи-то гигантские руки разрывают небо. Земля рядом с ним была усыпана окурками - наконец-то он дождался!

Депрессия - тоже способ побега. Как и счастье. К черту гуманность - я буду бить тебя, пока ты не проснешься!

Растекшееся синим небо, повешеные звезды. По красной, потрескавшейся земле в железных доспехах идет бог. Мы слышали его скрежет. К оставленному им следу собираются сотни людей - грязных, в оборванной одежде. Они пьют воду, оставшуюся в яме. Это яд. Через несколько минут мертвые, обезображенные тела падают вниз. Это сказка, которой не будет конца.

Жестокость, любовь, вера и ненависть.
И какая-то невозможная, трогающая до глубины души нежность...

Ты тот, кем, как тебе кажется, ты уже очень давно не был.

«Хм… в мире много лебедей…» - подумал он, лежа на незнакомой кровати, среди незнакомых стен, медленно выпивая банку пива и глядя сквозь занавески на утреннее небо.
В это самое мгновение он обрел просветление.

Просветление… оно не дает тебе ни чуда, ни счастья. Оно лишь усиливает твою боль, которую отныне невозможно забыть. Возможно, она даст тебе сил. Возможно, убьет.

Ты научаешься не задавать вопросы. Ведь задавать их – убегать от них. Когда ты задаешь вопрос, ты черпаешь его откуда-то извне и отдаешь куда-то вовне. Он лишь цепляет тебя – и уходит. И твой возможный ответ – лишь единичный ответ. Когда ты не задаешь вопросы, они ввинчиваются в саму твою душу. Каждое мгновение они опаляют тебя, и каждое мгновение тебе приходится искать ответ.

Понимать – значит плакать.

Упущенные возможности – вот что скребет твою душу, даже в самые счастливые мгновения. Ведь всегда есть сакраментальное «а вдруг могло быть лучше?». Возможных тебя – бесконечное множество. В нем так легко потеряться. Я мог бы быть… Но я есть.

- Мама, мама, я нашел свой камешек!
- Что? Где ты поднял его? Он грязный – выбрось его.
- Но мам, это мой камешек! Мой! Он хочет быть моим!
- Выбрось его.
И вот, когда этот камешек ударяется о землю, ты вдруг понимаешь, что он умер и уже не твой, ты понимаешь, что отныне тебе нет спасенья. Конечно же, ты забудешь об этом, но самый страшный и самый счастливый момент заставит вспомнить…

Нет ни сна, ни реальности. Только воспоминания о тех теплых ладонях, обнимавших тебя, о тех губах, соприкасавшихся с твоими губами…

В колонках играет - Enigma - Knocking On Forbidden Doors

Один абориген рассказывал, что в свое время путь от его деревни до соседней занимал долгое время, ибо шел он сакральным путем, который отнюдь не был прямым. Но потом пришли образованные белые люди и научили его, что это - миф и выдумка, и надо ходить прямым путем. Действительно, путь к другой деревне стал занимать гораздо меньше. Но зато ему перестали сниться бабочки... Они предвещали удачную или неудачную охоту, и предсказывали погоду. И они исчезли...

Давай будем несвободными. Тогда, возможно, нам удастся любить друг друга вечно.
Иначе... я... просто боюсь, что...

Порой это довольно сложно - прийти к назначенному самому себе свиданию.

Что-то мы последнее время частенько надоедаем сами себе...

И когда все то множество миров, что доселе существовали лишь в глубинных водах моего существа, станут реальностью, я исчезну, только тень моя будет блуждать по стенам выстроенных зданий, станет зрачками, бездвижно взирающими из потускневших окон, постепенно стекленеющими под взглядом неизвестных мне людей, прогуливающихся по улицам, знавшим ранее одно мое дыхание, своею любовью, мечтами и мыслями заставляющих меняться и исчезать мое небо и мой голос, в потухающих интонациях которого слышна лишь грусть по бытию и надломленное удовлетворение бывшим...

Лампочка на люстре на кухне кровоточила. Тяжелые капли крови медленно текли по холодному стеклу и срывались вниз, падая на пол. Мальчик застыл в дверях, наблюдая за слезами дарующей свет. Потом он медленно подошел и протянул руку. Кровь попала на ладонь. Мальчик долго смотрел на нее, а потом открыл рот и поймал на язык еще одну каплю.
Страх…
Истома…
Улыбка…
Слезы…

Теперь кровавыми слезами истекали все три лампочки. Два мальчика, один со светлыми волосами, другой с темными, и девочка с длинной косой сидели за круглым кухонным столом и смотрели на кровь. На столе догорал огрызок свечи.

Стекло треснуло, а потом разлетелось на тысячи осколков, усеявших пол.

Холодная корка льда покрыла всю кухню, скрыв под своей мантией и трех детей, сидевших за столом. Лишь кровь продолжала струиться из заледеневшей лампочки. А в окном проеме сквозь лучи солнца были видны снежная пустыня, застывшие вдалеке горы и дирижабль, не спеша скользящий по потокам воздуха.

Светловолосый юноша внезапно заиграл на гитаре, запев на незнакомом ему языке про то, что луна никогда не умрет, и снежинки вечно будут кружиться в вечном танце, спускаясь с темных небес. По другую сторону костра, обнявшись, сидели темноволосый юноша и девушка с длинными светлыми волосами.
Внезапно пошел дождь. Красная вода полилась с неба, омывая лица трех людей, сидящих на небольшом островке посреди бушующего красного океана.

Гитара, плывущая по волнам…

Женщина лежала в наполненной прозрачной водой ванне, пустым взором созерцая потрескавшийся потолок.
"Птицы", - тихо прошептала она.

Красная машина с откидным верхом разрезала воздух. Темные волосы развивались на ветру. Левой рукой он держал руль, а правой бутылку шампанского. Из проигрывателя доносилась рвущая душу музыка. Он не снимал ноги с педали газа. А прямая и пустынная дорога уходила в небеса…

Большая и богато украшенная комната была ярко освещена. Мужчина со светлыми волосами сидел в единственном темном углу и плакал…

Будду спросили: "Что есть причина счастья и несчастья?"
- Неведение, - ответил он.

Дороги, окрашенные нашей мечтой, но уводящие в бездну. Мы идем, держась за руки, по бледному свету механической луны, смеемся, но вдруг замечаем, как наши спутники исчезают. И тогда, угрюмые, садимся, плачем, и, под еле слышимые скрипы проносящихся звезд, погружаемся в вечность.

Наша экзистенция есть грезы.

Крылья, обреченные жить на земле. Истосковавшись, они научились смотреть в землю - и увидели миллиарды миров.

Я увижу тебя,
Никогда и нигде,
Мы подарим друг другу улыбку.
Мы научимся видеть,
Никогда и нигде,
Мы увидим усталые лица...

"Рёкан, мастер дзэн, скромно жил в маленькой хижине у подножья горы. Как-то вечером туда забрался вор, но лишь чтобы найти, что красть там совершенно нечего.
Возвратившись, Рёкан застал вора.
- Ты, верно, прошел долгий путь, чтобы меня навестить, - сказал он вору, - и ты не должен уходить с пустыми руками. Пожалуйста, возьми в подарок мою одежду.
Ошеломленный вор взял одежду и выскользнул прочь.
Рёкан сидел голый и глядел на луну.
- Бедняга, - отрешенно размышлял он, - как бы я хотел подарить ему эту прекрасную луну."

Как-то один римский император тоже захотел луну. Он был несчастен и вдруг понял, что все несчастны. А луна была так далека и так прекрасна. Он решил перемешать небо и землю. Он убивал людей, пытаясь их кровью нарисовать луну на абсурде бытия. Он хотел, чтобы они тоже увидели. Он тянул к ней руки - но так и не получил ее...
Судзуки писал о цветке. Он писал о различии восточного и западного подхода. Западный человек видит цветок и срывает его, он расчленяет его на части, чтобы понять, как он сделан. Но так в его руках остаются лишь стебель и лепестки, но не цветок. Восточный человек видит цветок. Он садится рядом и любуется им, отраженном в бесконечном небе. Люди научились летать, но они не знают, что такое небо. Поэтому западный человек так силен во внешнем плане - он умеет создавать и менять, но его съедает духовная пустота. Он бежит - и сам не знает куда. Восточный человек не умеет создавать бомбы, убивающие тысячи людей. Но он научился не бояться времени. Он научился видеть небо и спокойно ждать.
Но восточный человек тоже кое-чего не знает. Он не знает страсти. Он не умеет сгорать, в пламени своем рождая звезды. Звезды ли это?

Зачем тебе луна, если ты один?

"Как-то, идя по полю, человек встретился с тигром. Он побежал, тигр - за ним. Добежав до края пропасти, он ухватился за корни дикой виноградной лозы и повис над бездной. Тигр начал обнюхивать его сверху. Дрожа от страха, бедняга посмотрел вниз: там, далеко внизу, его поджидал другой тигр. Только лоза пока еще удерживала его.
Две мыши, черная и белая, начали потихоньку подгрызать корни лозы. Рядом с собой человек вдруг заметил спелую, сочную землянику. Держась одной рукой за лозу, другой он сорвал ягоду. Как она была вкусна!"

У человека был рай, но рай умер. Остался только секс.


Проще говоря, земля - это прекрасное место для того, чтобы потерять свою душу.

А для некоторых - найти ее.
[640x480]

Ежедневно Тахити на телеге с пятью золотыми колесами проезжает по небесам. Четыре из них видит мир истинный, и только одно - пятое - видит мир ложный и иллюзорный, пораженный ничто, рожденный человеком...

Прости меня, Моя Любовь…

Последний сон охватил мир. Кошмар, превративший свет во тьму. Тьму, в которой утонуло все…
Грань между реальностью и страхом была стерта – и демоны, взращенные темными глубинами человеческих сердец, ступили на умершую землю. Кровь пропитала небо, кровь пропитала истерзанные души. И конец человечества уже близок.
Но для невинных есть еще надежда. Врата, ведущие в рай… Человек без печати греха на своем сердце, пройдя сквозь них, получит спасение и вечное блаженство…

Глава 1. Брат и сестра.

Освещаемые кровавым светом красного солнца, застывшего в темных небесах, из стен вырастали мраморные статуи ангелов и демонов, в чувстве неизбывной тоски тянущих друг к другу руки. На их холодных лицах застыли ненависть и вожделение, любовь и смерть… Широкий коридор уходил куда-то вдаль. Это все, что успел заметить Марк перед тем, как огромная пятиметровая двустворчатая железная дверь с ужасным скрипом, очень походившим на чьи-то крики, полные страдания и боли, закрылась. И наступила тьма…
- Мне страшно, братик, - послышался дрожащий голосок, и он почувствовал, как ее тонкие пальчики еще сильнее вцепились в его руку.
- Не бойся, солнышко. Просто верь в нас, - тихо сказал он и сделал первый шаг.
В тот же миг глаза у всех статуй вспыхнули багряным огнем. Лилиан вскрикнула и бросилась к двери. Но он левой рукой обхватил ее и прижал к себе. Правой же медленно поднял меч. Несколько секунда царила полная тишина, а потом…
- Ты слышишь?
- Что?
- Голоса.
- Н-нет.
- Хорошо…
Холодный скользкий голосок, возникший внутри него, сначала очень тихо, но все громче и громче нашептывал ему что-то. Он не понимал слов, но голос этот пугал сильнее, чем все остальное. И голос этот знал все...
- Пошли, - хрипло сказал Марк.
И они медленно пошли в темноту по реке из пылающих глаз…

Освещаемые пламенем собственных глаз застывшие лица. Протянутые руки, исчезающие в темноте. Кажущийся бесконечным коридор. И голос, звуки которого уже рождают смутные и пугающие образы.
- Знаешь, - неуверенно начала Лилиан – она чувствовала, что с ее братом что-то не так и пыталась хоть как-то помочь, хоть как-то разрушить пугающую тишину, - Я вспомнила, что снилось мне вчера. Помнишь, ты спрашивал?
«Да, говори пожалуйста» - Марк уже не понимал, говорит он это вслух или просто думает. Статуи вокруг плакали кровавыми слезами, а когда он посмотрел вниз, то увидел, что и меч его истекает кровью. Она почему-то светилась, и в свете ее тонуло все окружающее.
- Мне снился мир таким, каким он был до прихода демонов. Сама я не помню, но мама часто рассказывала. И вот теперь я увидела. Чистое голубое небо, такое прекрасное и блаженное, и сияющее солнышко, желтое и приветливое. А еще – счастливое. Представляешь? И деревья – живые деревья, покрытые сочными зелеными листьями, такими же, как трава. И везде растут цветы – синие, желтые, красные… От них воздух полон таким приятным ароматом…
Он стоит на берегу кровавого озера, освещаемого мертвенно бледной луной. Все остальное скрывает вязкая тьма. Он стоит, чувствуя приближающуюся смерть. И смерть пришла. Озеро внезапно вспенивается, и из него вырывается огромная тень, своими пепельными крыльями заслоняя луну. Он в ужасе отступает, закрывая руками лицо от кровавых брызг, более напоминающих дождь…
- И мы живем в небольшом, но аккуратном домике. Ты, я, мама, папа. И Лая, она жива, и все так же бегает вокруг нас, виляя своим коротеньким хвостиком, и смотрит на нас своими маленькими черными глазами-бусинками. Прекрасно, правда?
Когда он опускает руки, тени уже нет. А озеро заледенело. И среди застывших брызг бредет чья-то фигура. Она приближается – и он видит маленькую нагую девочку.
- Боже, Лили! – кричит он и бежит к ней.
Она плачет и вся дрожит от холода. Он падает перед ней на колени, снимает рубашку, накидывает на нее, и обнимает. И даже сквозь ткань рубашки чувствует ее нежную кожу. И лишь через некоторое время он вдруг понимает, что сестренка уже не плачет, совсем наоборот, она смеется каким-то страшным, хищным смехом.
- Хочешь, да? – издевательски шепчет она ему на ухо.
И смеясь, вырывается из его объятий, и начинает танцевать…
- Ты… ты смеялась?
- Что?
- Нет, ничего…
Привязанный стальными прутьями, он висит на огромном кресте. Каким-то образом крест стоит параллельно земле. И земля так близко, и вместе с тем так невообразимо далеко. И земля покрыта змеями, обвивающими женские тела. На них падают капли крови. Его крови, текущей из груди. А потом он упал…
Когда он открыл глаза, то увидел испуганное лицо сестры.
- Братик, что с тобой? Когда ты упал, я так…
- Теперь… все в порядке… - еле слышно прошептал он и улыбнулся.
Голос пропал, но Марк чувствовал, что тот навсегда поселился в нем, стал частью его, частью, от которой никуда не убежишь. «Ну и к черту! Главное, довести ее, а там – гори оно все синим пламенем!» - зло подумал он, поднимаясь. И уже тогда понимая, что этой Читать далее...

Глава 5. Лилиан.

Она шла среди прекрасного, удивительного сада. Прямо как в ее сне: огромные деревья в своем величии возносились вверх, окутанные шалью самых разных листьев – не только зеленых, но и красных, и синих, и каждый из них, казалось, сиял изнутри своей бесконечной жизнью. Воздух был очень свеж и весел. А глядя на голубое и прозрачное небо хотелось только улыбаться. Как во сне. Но это не было сном. Лилиан понимала это, но, тем не менее, не могла полностью растворится в этой умиротворенности и красоте. Потому что самого дорого ей человека здесь не было. Вся эта красота всегда была нужна ей только для одного – чтобы разделить ее с братом, с тем, кто всегда заботился о ней, всегда дарил все крупицы счастья, что мог только отыскать в окружающей их смерти, тот, кто страдал –она видела это – ведя ее через этот замок. Наконец, тот, кто единственный мог родить в ней улыбку. И она искала его, даже в этом райском месте чувствуя страх и поразительное одиночество без своего братика.
Но нашла она не его – из-за очередного дерева вдруг вышел навстречу ей молодой юноша. Лицо его было невероятно одухотворено и прекрасно, в глазах тихим озером сверкала нежность и любовь, светлые волосы шелковыми прядями спадали на плечи. Одет он был в какие-то экзотические синие с золотым одежды, придающие его фигуре стройность и изящество. Пораженная, Лилиан замерла – никогда она не думала, что человек может быть настолько красив.
- Здравствуй, Лилиан, - приветливо улыбнулся незнакомец.
- З-здравствуйте, - потеряно произнесла девочка – она вдруг почувствовала странный сумбур в мыслях, но все же нашла в себе силы спросить, - Кто вы?
- Принц.
- И… что вы делаете здесь?
- Я пришел сделать свою принцессу счастливой, - улыбнулся принц.
- И кто она? – с удивлением Лили вдруг поняла, что ей действительно хочется посмотреть на эту принцессу: неужели она так же красива?
- Ты, - прошептал принц и, наклонившись, медленно поцеловал ее в губы.
- Оставайся, - его голос, шепчущий ей на ухо, был легок, как шорох листвы, - Оставайся, и я подарю тебе свою любовь. И сами небеса будут воспевать наше счастье.
- Но…
- Не говори ни о чем и ни о ком из того мира, откуда ты пришла. Это мир страданий – и в нем не знают, что такое настоящая любовь. Любовь там – лишь похоть и страх.
- Неправда! – отпрянула от него Лилиан. Она вдруг вспомнила Марка и его добрый взгляд, каким он всегда смотрел на нее. Он любил ее, по настоящему любил.
Принц грустно вздохнул.
- Боюсь, мне придется показать тебе, что такое любовь твоего мира.
В следующее мгновение Лилиан закричала…

- Боже, что с ней?! – вскрикнул Марк, увидев это.
- Увы, но она должна узнать, - развела руками хозяйка.
- Узнать что?
- Ты знаешь, - ее глаза хищно блеснули.
С холодным предчувствием Марк опять посмотрел на свою сестру – и сам увидел то, что видела она.
Секс. Сношение. Крики. Удовольствие. Боль. Мужской член. Безумие. Вагина, истекающая кровью. Стоны. Пот. Набухшие соски. Пальцы, вгрызающиеся в плоть. Наслаждение. Сперма. Насилие. За доли секунды проносились самые извращенные картины животного сношения между мужчиной и женщиной. Секс, на вершине своего безумного удовольствия и грязи. С бешеной скоростью эти образы мелькали в сознании, разбивая его и погружаясь в бессознательное. И когда их поток, втиснутый в какие-то секунды, наконец-то иссяк, Марк, обессиленный, упал на пол, полным боли взглядом наблюдая за слезами своей сестренки.
- Зачем?... – только и прошептала она.
- Прости, но я должен был, - принц присел рядом и осторожно обнял ее, - Ты должна знать, каков он – твой мир, чтобы никогда не пожелать вернуться туда.
- Но мой брат…
- Твой брат, боюсь… Лилиан, он любит тебя не чистой любовью, а такой любовью.
Марк похолодел.
- Что? – Лилиан непонимающими глазами посмотрела на принца.
- Твой брат не просто любит тебя, моя принцесса, но он хочет тебя. Хочет от тебя того, что, как ты видела, мужчина может хотеть от женщины.
Глаза Лилиан расширились.
- Нет…
- Теперь, когда ты все знаешь, загляни внутрь себя – и ты увидишь истину.
- Нет! Я не верю тебе! – Лили затрясла головой, новый поток слез потек по ее щекам, - Ты лжешь!
- Прости…
- Не извиняйся! – Лилиан, сбросив его руку, резко поднялась, - Как… как мне выйти отсюда?
- Принцесса… не надо…
- Как?!
Несколько секунд принц смотрел на нее, а потом опустил вниз голову.
- Просто иди вперед, и ты найдешь дверь, - тихо прошептал он, глядя в землю.
Лилиан в последний раз посмотрела на него и, повернувшись, пошла прочь…

Глава 6. Архон – часть вторая.

Видение исчезло, но Марк еще долго невидящим взором смотрел на темные камни стены. Она знает… Как он теперь сможет смотреть ей в глаза? Как…
Потом, как будто очнувшись, он заметил, что той, кто называет себя хозяйкой замка, нет, зато в комнате появилась дверь. Подойдя и открыв ее, он вышел.
Направо во тьму уходил длинный коридор, а прямо перед ним была еще одна дверь. Прислонившись к стене рядом с ней, он стал Читать далее...

Не существует избранных и избранных путей.

Возможно ли это - утонуть в осенних листьях?
Твои бумажные кораблики плывут по крышам домов. Я никогда не видел тебя еще таким печальным. Ты научился повелевать молниями - но никто не видит твоих молний. Тебе некому подарить эту чарующую летнюю грозу...

В зеркалах можно много чего увидеть... кроме себя самого.

Способен ли ты пожертвовать чем-то очень важным ради другого человека, а потом искренне ему улыбнуться?

За дверью обязательно должно что-то быть - вот обычная человеческая логика.

В колонках играет - Placebo - Follow the cops back home

Золотым нектаром рассыпаются наши тела...

- Рай - это когда нет никого, кто мог бы причинить тебе боль. То есть вообще никого.

Миллиарды перерождений не могли не оставить отпечатка на невинных душах. Лично меня алкоголь учит равнодушию; как он убивает вас - мне все равно.

Сопровождаемый ангелами по дороге домой... Синие огни мигалки высвечивают звезды, которые ты уже давно забыл... Теперь нельзя курить.
Зябко.

[300x225]
Я открыл глаза. Окружающие цвета были неестественно яркими, а предметы как будто переливались друг в друга, из-за чего при движении взгляда создавалось ощущение невообразимой плавности. Она сидела передо мной, обнаженная, прекрасная и обворожительная.
- Я научу тебя этому утру, - улыбнулась она, тыльной стороной ладони вытирая окровавленные губы.
Я посмотрел в окно. И правда было утро. Самое чудесное утро в моей жизни. Луна преломлялась в солнце, погружающим все в золотые тона свежести и чистоты. Все было красота и все было свобода. Ни пространства, ни времени. Никаких слов. Бесконечность.
- Видишь, все просто, - сказала она и растворилась. Вместе с ней исчезло и утро.
Щурясь, я вглядывался в ночное небо. Потом с усилием огляделся. В голове нарастала крушащая все на своем пути боль. Серость темной комнаты нахлынула и обволокла меня. Я еще успел заметить разбросанные по полу какие-то таблетки прежде чем отключился. Но я знал, что это утро не забуду никогда...

Он любил резать себе вены - это заставляло его задуматься о жизни.

На протянувшихся в небо стальных проводах темные фигуры. Их полуоткрытые глаза смотрят огненной кровью. Повсюду огромные лестницы. Внизу, у подножья, в беспорядке разбросаны брошенные куклы. Ты бесконечно просматриваешь пленку с ее лицом. Перед этим экраном не важно, что вокруг давно уже никого нет. Искренность - это не тысячи смятых бумажек с начертанными на них словами. Она всегда прятала свою улыбку - так никто не мог украcть ее. Мир создается не тем, что приносит тебе страдания, а тем, что дает куда-нибудь прийти. Ночь есть прекрасная возможность порисовать.
Дождь смоет уставшие лица. Мы никогда не приходили к тупику, мы просто забыли создать выход.

Скука - очень хорошее чувство для того, чтобы почувствовать в окружающем фальш.

Тысячи глаз ежедневно купаются в ее лучах - разве может быть луне скучно? Да...

Глупый механизм неудовлетворенных желаний. Жизнь.

Все наши города выстроены из пепла рассыпавшихся душ. А звезды гаснут и холодными камешками падают на берег моря вечности. Мы ходим по ним, вслушиваясь в шорох волн, и боимся сказать самые важные слова.