Каринка шлепала босиком и напевала под нос какую-то детскую песенку. Босоножки, болтавшиеся в правой руке отбивали такт по ногам. Вообще-то она торопилась, несмотря на кажующуюся беззаботность, ей было немного неловко разгуливать по улице босиком.
Она уже почти подошла к дому,как вдруг услышала за спиной знакомый голос.
- Представляешь себя на пляже,да?
Опять эта наглая ухмылка!
- Следишь за мной?
- На самом деле я здесь живу.
Вот блин! Почему она опять почувствовала себя полной дурой.
- Понятно... Пока.
- Вежливость - не твой конек, не так ли?
- Я спешу.
- Что каблук сломался? Никогда не понимал мамочек, которые дефилируют с колясками на шпильках.
Он ещё и улыбается. Каринка почувствовала острое желание стереть эту улыбку с его физиономии.
- А ты обращаешь внимание на каждую девушку с коляской? Это какое-то новое извращение?
- Нет, я обращаю внимание только на тебя.
Опять это его наивная улыбочка!
- Мне некогда, пока!
- Может встретимся вечером?
- Вряд ли. Если ты еще не понял,я замужем и у меня ребенок!
- Ну и что?
Каринка уставилась на него, как на полоумного. Он что, совсем дурак? Она же ему только что все объяснила.
- Мне не нужны неприятности.
- Я еще никогда ни кому не приносил неприятностей. Кстати, я не услышал того, что я тебе не нужен.
- Вот нахал! Я подумаю.
Каринка отвернулась, и направилась к подъезду.
- Ах,да. В следующий раз, когда будешь принимать ванну, не забудь плотнее захлопнуть шторы!
Не удержавшись, Каринка топнула ногой и чуть ли не бегом зашла в подъезд.За спиной раздался смех.
"Придурок!" - пробормотала Каринка и зашла в квартиру.

- Какой красивый мальчик!
Голос раздался так неожиданно, что Каринка вздрогнула. Даже не обернувшись, она зло проворчала:
- Это девочка!
Проехав несколько шагов, Карина все-таки не удержалась и обернулась. К её глубокому разочарованию, она увидела лишь широкую спину удаляющегося мужчины.
"Интересно, симпатичный?" - мелькнула мысль, но тут же потерялась в потоке раздражения и злости. Каринка вдруг вспомнила, что её дочу спутали с мальчиком. И это уже не впервый раз.
Тяжело плюхнувшись на скамейку, она задумалась.
- У вас очень красивая дочка, вся в маму.
Интересно, это тот же самый голос или ей кажется. Подняв глаза и увидев самодовольную улыбку на достаточно красивом лице, чтобы назвать его смазливым. Каринка выговорила:
- Вообще-то, она вся в папу, от меня только уши.
- Уши как раз дополняют общую картину, меня Максим зовут.
"А поумнее ничего придумать не мог?" - подумала Карина, но вслух произнесла, мило улыбаясь:
- Карина.
- А дочку зовут....
Повисла неловкая пауза, потому как этот нахальный тип ожидал продолжения от неё, а она не собиралась доставлять ему такое удовольствие. Она даже демонстративно отвернулась, продолжая следить за незнакомцем краешком глаза...
- А подглядывать нечестно!
- Что? Ах... Ладно, сдаюсь, её зовут Александра.
Каринка улыбнулась и непроизвольно облизала губы. " А вечер-то обещает быть интересным".
- Можно присесть?
Каринка ещё раз оглядела незнакомца с головы до пят, машинально отметила зелёно-карие глаза, волевой подбородок, широкие плечи и узкую талию.
- Понравилось?
"Блин"
- Мило, а я то думал, что в наше время девушки разучились краснеть...
- Не совсем, я бы кое-что исправила, но в целом ничего.
" Я тормоз" - пронеслось в голове.
На самом деле, она терпеть не могла смазливых мордашек, все их обладатели оказывались недалекими, напыщенными павлинами. Но...
Они проговорили почти два часа, пока Саша не напомнила о своем существовании настойчивым требованием поесть, которое выражалось в громком плаче.
- Мне пора.
- Я провожу!
- Не стоит.
- Ревнивый муж?
- Нет, просто хочу прогуляться одна.
- Понятно... Тогда до завтра!
- Но...
Договорить она не успела, опять увидев спину.
"Какой шустрый"
Только возле собственного дома, Каринка вспомнила, что они так и не обменялись телефонами.
"Странно, он тебе даже не понравился, к чему такое разочарование?" - спросила она саму себя.
" Вообще-то, он мне понравился потом, когда разговаривали, тем более все равно поздняк метаться"
Открыв дверь своим ключом, Карина зашла в квартиру. На диване, как всегда, лежало домашнее растение, потпитываясь удобрением, в виде спутникого
телевидения.
"Как же все это меня достало!" - устало подумала она, и поплелась в спальню кормить ребенка.
Но вслух она этого сказать не посмела. Каринка научилась играть - и скрывать свои, пусть очень горькие, мысли ото всех, пряча их за равнодушным выражением лица или фальшивой улыбкой.

Варя сидела за столиком, потягивала коктейль и мечтала о доме. О том, чтобы вернуться наконец в свою квартиру, снять каблуки, надеть плюшевые тапки и любимую пижаму. Выпить теплого чая с медом и завалиться спать. А тут пришлось идти на день рождения к старому институтскому другу. Народу собралось много, все больше бывшие однокурсники. Варя была рада повидаться, но время двигалось к полуночи и очень хотелось спать. Да. Тишины и покоя хотелось тоже. Однако праздник был в разгаре. Откланиваться первой Варя считала дурным тоном. За первым, как правило, тут же тянется второй, а там и третий вспоминает, что завтра рабочий день, и все остальные потихонечку разбредаются по домам. Хозяин огорченно кивает на прощание. В общем, уходить первой Варя не любила.

- Прекрасный вечер! - развязный молодой человек отодвинул стул и сел напротив Вари.
Варя даже не посмотрела в его сторону.
- Да, да, да, - засмеялся он, - конечно, конечно! Как это на нас похоже. Включаем презрение!

Варвара смерила нахала убийственным взглядом. По идее он тут же должен был рассыпаться в прах. Однако тот и не думал.

- Между тем, если бы на моем месте был мужчина мечты, твой суженый, или как там? Половинка, вот. Пусть даже он немножко выпил, мы ведь не в консерватории. Так, вот если бы он был на моем месте, ты бы уже давно испепелила его своим высокомерием. И он бы отползал зализывать раны с растоптанным эго и порушенной психикой.
- Надо меньше пить, - отозвалась Варя.
- Это верно, - кивнул юноша,- тут не поспоришь. Ты вообще у нас девушка правильная. Безупречная, можно сказать.
- У нас? - возмутилась Варя.
- Угу, - кивнул юноша, - у нас с тобой.

Варя огляделась по сторонам. Именинник Валера пытался танцевать сальсу. Получалось смешно. Варя помахала ему рукой. Сейчас он придет и избавит ее от этого нахала. Однако тот не торопился. Валера улыбнулся Варе и помахал в ответ. И все. Продолжал резвиться на танцполе. Что-то не так!

- Ничего не выйдет, подруга, - сказал молодой человек, - я твой глюк.
Он щелкнул пальцами, и музыка стала тише. Будто бы вокруг приглушили звук, как у телевизора.
- Шумно тут, - юноша потер виски.

«Доигралась, - подумала Варя, - какой кошмар! А ведь мне еще так мало лет!»
- А что ты хотела? - тут же влез неуемный собеседник, - недосып, кофе литрами на завтрак, в обед и вечером. Тоннами шоколадки! Ты вообще слышала про здоровое питание что-нибудь? Часами сидишь в пробках и дышишь говном.

Варя посмотрела на него внимательно. На вид не больше двадцати пяти. Белокурые волосы, голубые глаза. Хорошее, приятное лицо. Внешность такая, ангельская.
Модно одет и причесан. Дорогой костюм, белая рубашка. Но все это будто бы его стесняло, будто было ему непривычно, будто не его.

«Я просто напилась, - схватилась Варя за спасительную мысль, - я высплюсь, и все снова будет хорошо. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не сумасшедший дом!»

- О чем это я?- спросил он. - Ах да… Знаешь, мне иногда кажется, что большой ошибкой было подарить людям любовь. Уж очень хлопотное это дело. Так было бы хорошо, если бы люди могли счастливо проживать в одиночестве, занимаясь общественно полезным трудом или, скажем, сельским хозяйством. Ты представляешь, какой бы был коэффициент полезного действия? Офигительный! Уровень жизни там, и всякое такое. Так нет же! Надо было придумать все эти томления, страдания, метания, поиски любви. Почему человек может быть счастлив только вдвоем, знаешь?

Варя помотала головой.
- Вот именно, - вздохнул он, - так, ну ладно…
Он взглянул на часы.
- У меня всего-то полчаса на земле, а мы еще ни о чем не договорились! Я, между тем, мечтал забацать пару танцев. Так вот, дорогуша, я устал. Устал о тебе заботиться, потому что ты дура. Влюбляешься в идиотов, а нормальных мужчин не видишь в упор.

Варя наконец решила прояснить ситуацию.
- А вы кто? - спросила она робко.
- Я? - засмеялся юноша, - а тебе как нравится? Мне, например, нравится имя Леопольд. Такое величественное и гордое. Я буду Леопольд, договорились? Можешь называть меня Лео. Хотя нет. Лео не называй. Это пошло.
- А, это… - начала Варя.
- Я знаю о тебе все, красавица моя, - поведал Леопольд страшным голосом, - я рядом с тобой с того чудесного момента, когда ты делала свой первый вздох. Я первый обнял тебе на этом свете, имей это в виду!
Варя недоверчиво хмыкнула. Леопольд выглядел слишком молодым. Даже юным.

- Я верил в тебя, дорогая,- продолжал он, - я радовался, когда ты хорошо училась и получала медальки на фигурном катании. И когда ты читала книжки ночи напролет, я тоже был чрезвычайно доволен. Когда ты закончила институт с красным дипломом, я гордился. Хотя, положа руку на сердце, не понимал, почему ты упиралась именно в красный? «Все ли у нее в порядке?» - тогда впервые задумался я. В смысле, с головой? С приоритетами? Но когда ты поплелась писать эту дурацкую диссертацию, мне это дело стало надоедать. Все должно быть в меру, дорогая, не правда ли? А потом ты вышла замуж за этого нарцисса Андрея в Читать далее...

Заранее извиняюсь за этот пост, но очень знать интересно.
Если у мужчины после твоих ласк стоит, а он к стенке отворачивается, это что значит? Что он на моем месте другую представлял, а потом глаза открыл и испугался, или это просто физическая реакция мужчины на прикосновения, а вовсе не на тебя?

- Ах ты мой козлик!!!
- Почему козлик?
Немного подумав:
- Потому что у тебя борода...
- Тогда ты коза!
- Почему коза?
- Потому что у тебя сиськи..
- У кошек и собак тоже есть сиськи.
- Ну если б я назвал тебя сучкой, ты бы обиделась!
- Ну ты то точно не кабель)))
В подушку: "Потому что кабели не бывают импотентами!"

Я не люблю дороги. Долгие. Мучительные. Пыльные. Они приносят мне боль и слезы. Хотя... Да, это было давным-давно, когда я пешком под стол ходила и назойливо просила дедулю, чтобы он взял меня с собой на станцию встречать поезд. Не было предела детской радости, наивной и беззаботной, когда меня сбивал с ног мощный, обжигающий поток ветра, сопровождающий поезд, который с грохотом пролетал мимо меня. Это было Счастье. Детское Счастье.

Я смотрела на людей, выглядывающих из окон вагонов, и думала: «Как им хорошо!» Для меня счастьем являлся мир дорог, немного дикий и необыкновенный, заставляющий биться сердце совершенно не по-детски, зовущий в большой мир (разве я тогда знала, что законы этого мира так жестоки?!)

Теперь я не люблю дороги. Они слишком далеко увели меня от родного очага, от моего маленького мира беззаботной радости и родительской любви, безграничной, горячей, которой была пропитана каждая клеточка моего тела, каждая частичка моей ранимой души (которая сейчас скрывается за маской хладнокровия. Трудно. Больно. Невыносимо. Но...).

Я не люблю дороги. Они украли у меня Его, оставляя кровавый след на первом робком снегу. Я плачу. И я не люблю эти дороги. Долгие. Мучительные. Как ни больно, но начинаешь понимать, что вся наша жизнь - дороги, а мы робкие или решительные путники, которым приходится искать свою дорогу.

Кто-то думает, налево идти или направо повернуть, а кто-то идет прямо (им бывает труднее всех, ибо именно они первопроходцы и первооткрыватели). Иди. И пусть колючий ветер рвет тебя. Ты идешь, а значит ты живешь. И не стесняйся слез. Слез горя или радости. Это Госпожа Жизнь!

- Кисуль,ты меня любишь?
- Да
- А за что?
- За все хорошее...
- А что во мне есть хорошего?
- Ничего!
- Так за что же ты тогда меня любишь?
- Вот за это и люблю. Спи, Карин, а...

Она тонкая, как ивовый прутик. В профиль - чистая бритва. Он мешковатый, медлительный; солнце поцеловало его в нос, и теперь там живет россыпь ненавистных ему золотистых веснушек.

- Ну, Сереж, что ты как пень, пойдем в бадминтон?
Она тянет его за рукав олимпийки, без которой бабушка ни за что не выпустила бы его гулять. Он перехватывает ее тонкую руку и неожиданно целует, глядя ей в глаза, точь-в-точь как смотрел Боярский-д'Артаньян на Констанцию-Алферову. Она вздрагивает, краснея:
- Ты что, сдурел?
А он вдруг принимается неистово хохотать:
- Маринка, ты, когда злишься, похожа на пинчера!
Она вскакивает, заносит над головой жилистые кулачки:
- Не смей меня дразнить!!!
Они проводят бок о бок третье лето; родители вместе пьют чай и шутят про неминуемую свадьбу. Хотя как оно там будет...Любовь в пятнадцать сильна, но вечна ли?
Мгновение - и он мешком падает с лавки, неуклюже бежит к дому, хохоча; она настигает его и лупит по спине, пока сама не валится от приступа хохота в траву.
Он с трудом доедает завтрак - так спешит. Маринка уже на площадке. Ну, конечно, на выходные из Москвы приехали Витька и Слава, и она теперь козырится перед ними своим умением отбивать даже самые невероятные, крученые удары. Сережка в восхищении смотрит, как легко она движется, а потом будто пробуждается от окрика:
- Эй, толстый, волан кинь, что оглох?

Он оборачивается и понимает, что это кричат ему. Наверное, вид у него совершенно дурацкий, да еще и уши начали чесаться - значит, он опять предательски краснеет - так, как умеют краснеть лишь рыжие люди. Слава глядит с легким презрением; под футболкой поигрывают мышцы. Сережка обводит всех взглядом, точно затравленный волчонок. Пусть дразнят, наплевать, но почему улыбается и Маринка? Как она может?

- Ну, давай, лезь в крапиву. Хоть толк от тебя будет! - Слава смачно сплевывает.
Он собирается с духом, чтобы кинуть в лицо Славке что-нибудь резкое, но видит, как Маринка сама летит к крапивным зарослям, и кидается наперерез.
- Уйди! - почему-то зло отталкивает она его и лезет вперед, раздвигая тонкими руками колючие стебли.
«Ей стыдно, что я неловкий и толстый», - вдруг понимает он. И бежит неизвестно куда. Неизвестно зачем. Главное - бежать прочь, подальше от этих улыбающихся лиц. И даже от нее, если она его стыдится.
***

- Скажите, как проехать в Крюково? Двадцать лет тут не был.
- Второй поворот направо. Там эстакада теперь, - милиционер махнул рукой.
- Спасибо, командир.
«Красивая «морда» у мужика, - невольно отметил командир, провожая глазами джип. - Артист, наверное».

* * *

- Почему ты не дружишь больше с Мариной?
Зачем мама все время задает вопрос, на который нет ответа? Как объяснить, что он чувствовал, когда говорил ей гадости? Он разорвал эти отношения, потому что... Потому что так проще ему. Ничего не надо менять. Потому что так проще, и ей не надо больше его стыдиться. «Ты отступился», - сказала как-то мама. Да, может быть. Но так он решил.

Она вроде встречается теперь со Славой. Говорят, они ходили в кино. Ну и пусть. Он ненавидит теперь дачу. И Маринку ненавидит. И эти глупые мамины цветы, и клубнику, и яблони, и их старый дом, на который активно наступает строящийся Зеленоград: вот-вот он поглотит поселок, переварит его домишки и расплюет жителей в разные стороны, точно арбузные семечки. И пусть расплюет. Ему все равно.

Ближе к осени они случайно сталкиваются на площадке. Он потом понял: она увидела, что он идет туда, и пришла. Сама.

- Ну почему ты не общаешься со мной? Злишься на меня из-за Славки? Между нами ничего нет. Мне плохо без...
- Мне без разницы.
- Врешь.
- Не. Не вру.
- Ты разозлился, что тебя обзывали. Но это ведь правда. Лицо у Маринки строгое; бритва и есть бритва.
- Что правда? Что я жирный?
- Да, ты полноват. И ленив. Не обижайся. Но я все равно...
- А мне плевать, что там тебе все равно! - багровый, он вскакивает с лавочки и еле сдерживается, чтобы не ударить ее по губам, произносящим такие обидные, хотя и справедливые, если честно, слова.
- Что, ударишь, может?!
На минуту на земле отключается звук и прекращается движение. Потом планета начинает медленно, туго вращаться. Он опускает руку, идет прочь.
- Ну и пожалуйста, уходи! - закричала она вслед.
Уж не голос ли у нее задрожал? Ну и пусть.

* * *

Он сидел на лавочке, рассматривая морщинистый асфальт под ногами. Двор-колодец, уставленный детскими горками и песочницами, наполнен детскими голосами. Даже не верится, что тут когда-то были дачи. Но об этом уже ничто не напоминало, разве лишь чудом сохранившаяся неохватная, огромная ива посреди двора - точно такая росла возле их бадминтонной площадки.

Двадцать лет прошло. Нет, двадцать два. Надо же. А все помнится как вчера. Какой же он был все-таки дурак. Гордый? Или глупый? Ведь все свершения, достижения, успехи - все это, включая доведенное бесконечными тренировками до совершенства тело, он складывал на алтарь своей Читать далее...

Ты начинаешь задумываться о своем месте в жизни. Просто одним весенним утром ты понимаешь: что-то пора менять. Прислушиваясь к себе, ты убеждаешься, что полумеры не для тебя. Тебя перестала забавлять обыденная жизнь, и каждый новый день рождает в тебе новые потребности, мечты о необычайной, заветной жизни.
И ты делаешь первый шаг. Такой робкий, неуверенный, ступаешь с оглядкой назад, а во взгляде еще таится надежда на чудо, что вдруг все исполнится по щучьему велению, по твоему хотению, но, увы, при первых же трудностях ты понимаешь, что рассчитывать придется теперь только на себя.
И начинается первая рутинная работа: прежде всего над собой. Преодолевая детскую неуверенность, комплексы, боязнь неудачи, ты ступаешь к своей мечте. Конечно, ты бы могла попытаться жить как большинство - довольствуясь малым, но понимаешь, что вся огромная сила, живущая внутри просто разорвет тебя, если не найдет выплеска наружу. И ты начинаешь движение, упершись лбом в стену нового этапа. И, не успевая оглянуться, перепрыгиваешь на вторую ступеньку. И появляется новое чувство: чувство ответственности за проделанную работу, ты просто уже не можешь подвести. Ведь самое страшное вроде бы позади.
Все знакомые, случайные встречные восхищаются твоим характером, умением находить решения в безвыходных ситуациях.
Изо дня в день твоя жизнь превращается в стремление к большему. Ты понимаешь, что это, скорее всего, только начало. Из твоей жизни навсегда исчезают беззаботность, юношеский максимализм. Зато появляется уверенность в себе, умение говорить «нет» и скрывать чувства.
Весь маленький городок, в котором ты выросла, знает тебя, и каждый слагает историю вашего знакомства. Ты приезжаешь туда крайне редко, только когда мама начинает сниться каждую ночь. И заходя в квартиру, где ты всегда маленькая девочка, выросшая одинокой матерью, которая до сих пор смотрит телевизор «Горизонт», хотя в соседней комнате стоит дорогущая видеосистема, подаренная тобой на очередной день рождения, ты превращаешься сама в себя.
Здесь, хлюпая вкусным маминым чаем, ты узнаешь о соседке Люсе, к которой дети вообще не приезжают, о том, что твоя одноклассница Вера родила уже четвертого малыша при пьющем муже, и другие значительные новости этого маленького мира. Мама до сих пор носит халат, который ты помнишь еще с детства, и на все твои попытки его выкинуть отвечает отказом. Ей не нужны ни деньги, которых ты добилась великим трудом, ни дорогие подарки, которые ты привозишь каждый раз, желая обрадовать, она просто гладит тебе по плечу и любит.
Когда мама уходит спать, ты, еще сидя на кухне, сглатываешь комок в горле. Только рядом с мамой тебе тепло и уютно, и одна мысль, что когда-то ты приедешь в пустую квартиру, повергает тебя в немыслимый ужас. И ты понимаешь, что маленький ребенок внутри тебя никуда не делся, просто необходимость идти вперед загнала его глубоко в уголки души. Тебе не у кого было просить помощи, и ты научилась справляться сама. И осознаешь, что тебя никто не любит, кроме мамы, даже ты сама не пытаешься любить себя, не умея прощать себе слабости, стремясь к вершинам, даже перешагивая через себя. Ты не научилась строить отношения с мужчинами, каждый раз выдвигая свои условия, ты так привыкла. Но это мало кому нравится, а те, кто подчиняется, вызывают у тебя антипатию.
Ритм твоей жизни диктует определенные условия: за все надо платить. Твой день никогда не заканчивается, ты всегда должна быть начеку. Ты проходишь по жизни семимильными шагами, оглядываясь назад, только когда приезжаешь к маме. И видишь, что другие счастливы, даже живя в общаге и добираясь на работу на велосипедах. Они располагают собой и живут в гармонии. Только тебя так не научили. Ты все время движешься вперед, постигая новые ступеньки, забывая наслаждаться уже завоеванными вершинами.
Засыпая, ты чувствуешь опустошающее одиночество.

Но за окном задается новый день, и уже утром от прежней меланхолии нет и следа. Ты смотришь в зеркало и видишь там уверенную женщину. И случайное появление маленького ребенка вчера кажется немыслимым. Ты целуешь маму и обещаешь звонить каждый день. Но уже через десять минут включаешь мобильник и окунаешься в решение проблем, накопившихся за вчерашний вечер.
И такой ты будешь до тех пор, пока мама опять не начнет приходить к тебе во сне так часто, что ты решишь навестить ее, или пока её дом не опустеет навсегда. Но даже тогда мама все простит, потому что она однажды сама преодолела множество ступеней, воспитывая дочь.

Устроившись поудобнее на диване, Каринка задула свечку и принялась уплетать праздничный торт. Часы показывали два часа ночи, дочка сладко посыпохивала в кроватке, муж храпел в соседней комнате….
В эти редкие часы самой с собой, которые так редко выпадали в последнее время, Карина привыкла анализировать свои поступки и мысли , приводить их в порядок. Не сказать, что это было время глубокого самокопания во внутреннем мире, но кое-какие выводы она, все же, делала.
Вот и сейчас Каришка прекрасно сознавала, что месяц пролетел, а она даже и не заметила. Да, были моменты, когда её охватывала такая тоска и безысходность, что слезы сами текли по щекам. Она забиралась с ногами на кресло с малышкой на руках, и они ревели с ней на пару.
Женька наигрался в заботливого и любящего папочку очень быстро, и не было бы этого чувства одиночества, если бы каждый день Каринка не ощущала спиной его присутствие в соседней комнате. Его жизнь совершенно не изменилась, все тот же просмотр телевизора на сон грядущий, те же друзья и подруги по выходным….
Нет, она ни о чем не жалела, просто будучи человеком коммуникативным и общительным, ей было действительно одиноко. Единственную радость доставляла Сашка, но, к сожалению, пока она не могла общаться с мамочкой более менее сносно)))
Вот и сейчас, опять в голову пришла эта мысль, она появлялась так часто в последнее время, что Каринка привыкла к ней. А думала она о том, что ей было бы лучше одной с дочей, чем с мужем. Если бы она полагалась с самого начала только на себя, не было бы так больно чувствовать его безразличие….
Он обращал на Сашу внимание лишь в двух случаях: когда рядом были другие родственники, либо тогда, когда приходил поздно ночью слегка выпивши (наверное, чувствовал свою вину, правда неизвестно перед кем).
А ведь все так хорошо начиналось.

Ты лучше голодай,чем что попало есть,ты лучше будь один,чем вместе с кем попало...
Омар Хайям.

Я думала – ты мое спасение….
Спасение от одиночества, непонимания.
Я ошибалась.
Искала замену, но не нашла.
Чувства нельзя сравнить.
Ты – это совсем другое, не поддающееся описанию. А то, что искала, я так и не нашла.
Вчера мне задали вопрос:
- А ты её любишь?
Вопрос остался без ответа, лишь слабый кивок головы и глупая улыбка….
Я потом долго сидела у твоей кроватки и думала.
Так страшно сказать НЕТ, ещё страшнее ответить ДА.

Тонкие струйки быстро стекали, искажая серый мир по ту сторону стекла. Из-под колес машин веером летели брызги. Водитель «волги» неистово сигналил преградившему его путь «форду». Незадачливые пешеходы прятались под зонтами. Жизнь шла своим чередом, и даже мелкая неприятность в виде дождя не могла смыть суету с высокомерного лика мегаполиса.
Полчаса назад я укрылась в этой уютной кофейне - мягкие кресла, улыбчивые официанты, столик у окна и горячий шоколад с панини. Чашка опустела, лишь потемневшие стенки свидетельствовали об источнике моего умиротворения. Внутренне спокойствие подтачивалось тоской, чувствовать несчастье доставляло мазохистское наслаждение. Изредка приходя сюда, чтобы посидеть в компании одиночества, я доставала небольшой серый блокнот и делилась с ним своими воспоминаниями.
Помню, как он шел по тротуару - прямая осанка, открытое дождю лицо. Он посмотрел на меня, и во взгляде было столько доброжелательной уверенности, что я не могла отвести глаза.
Когда он покинул стихию дождя, проникнув в царство приветливого кофейного запаха, я подозвала официанта и попросила двойной шоколад. Зазвонил мобильный. Проклиная женскую сумку, где вечно умещается куча ненужных вещей, наконец-то отыскала на дне телефон и выключила его.
- Ваш шоколад.
- Спасибо.
- Не хотите разговаривать?
Передо мной стоял тот самый незнакомец, что шел по тротуару. Тонкие линии лица подчеркивали уверенность, исходившую от него. Бледность придавала благородство. Тонкие губы растянулись в грустной улыбке. Светлые глаза сканировали мое нутро.
- Почему?
- Выключили мобильный. Вас обидели?
- Нет, просто у меня свидание с одиночеством, и мне хотелось, чтобы нам никто не мешал.
- Я тоже иногда приглашаю его посидеть тет-а-тет, - незнакомец испытующе посмотрел на меня.
«У него глаза цвета лунного света», - решила я. Предстояло сделать выбор - либо пригласить его за свой столик, либо покинуть кофейню.
- Присаживайтесь, оно уже ушло.
- Понимаю, что помешал, но все же воспользуюсь любезным предложением.
Я взглянула за окно. Дождь, взявший нас в плен, не собирался смилостивиться. На лужах взбухали пузыри, а струйки образовали цельное полотно из воды.
Мы молчали. Незнакомец, прикрыв глаза, потягивал через соломинку коктейль. Поставив бокал на стол, он обмакнул губы, приветливо улыбнулся, будто только что заметил меня.
- А вы знаете, что такое любовь?
- Вопрос, который мусолят на любом женском форуме. Странно слышать его от мужчины.
- И что говорят на форумах?
- Ерунду. Про любовь говорить можно только глупости, потому что ничего умного про нее не скажешь.
- Но вы же становились хоть раз ее жертвой, не так ли?
- Не раз, впрочем, не жертвой, а соучастником.
- Больно?
- Не понимаю.
- Больно быть соучастником?
- Нет, приятно, хотя воспоминания притупились.
- Не хотите вспоминать, понимаю.
- Наверно, - я сделала последний глоток. - Мне пора.
Он кивнул, и я увидела, что седина немного осветлила его черные густые волосы.
- Я тут бываю каждую неделю, в среду с семи до девяти. Приходите, если захотите вспомнить.
Я улыбнулась и вышла в моросящую темноту.
Неделя пролетела быстро. Время вообще неосязаемо стремительно. Его не хватает, даже когда оно тянется до бесконечности.
В среду я, не понимая зачем, открыла дверь кофейни.
Незнакомец уже сидел за моим столиком.
- Здравствуйте, - весело сказала я.
- Рад видеть.
Принесли шоколад.
- Вспомнили?
- Нет, стало любопытно: кто вы - жертва или соучастник?
- Зритель, я любуюсь ею. Влад. А вас как величать?
- Полина. Любуетесь любовью, не участвуя?
- Нет. Боюсь боли.
- Зря, любовь делает больно, но это не смертельно и даже стоит того.
- Возможно, но я-то не знаю, каков будет конец. Неведение заставляет стоять в стороне и просто смотреть.
Наш разговор тек плавно, убаюкивая разум. Я впитывала каждое слово Влада. Я его понимала, поражаясь простоте, честности и чувственности суждений человека с глазами цвета лунного света.
В девять часов я поднялась.
- Не смею задерживать вас, - произнесла я, смутно надеясь, что меня остановят. Этого не произошло. Дав себе слово, что переступаю порог кофейни последний раз, я ушла.
Но каждую неделю я приходила, и мы беседовали о любви, только о ней, вплетая некоторые биографические крупицы в разговор. Я молчала о муже, а он не говорил о своей спутнице. Мы рассуждали о любви с первого взгляда, о возрасте, когда она невозможна, об измене
- Что ты думаешь об измене? - его глаза чуть потемнели. Они всегда темнели, когда его что-то волновало.
- Это лишь форма лжи.
- Ты презираешь ложь?
- В какой-то степени, но ведь иногда хочется солгать для собственного спокойствия, чтобы не разбивать чувства других.
Прошла весна, душное лето близилось к концу.
- Приглашаю тебя отдохнуть вдвоем, - Влад произнес эту фразу почти равнодушно, когда стрелки сошлись на цифре девять. Он смотрел в упор.
- Куда?
- На озеро. Я там родился.
- У меня есть неделя, - я хотела ответить ему в тон, но голос дрогнул. Вспомнился муж. Читать далее...

Во всей вселенной нет замечательнее места, чем рай с дурманящим туманом над рекой, в котором нет никого. И только бессмертные души, молящие о пощаде. Их не простит никто, ведь рай для мифа создан грешником, мечтающим о сладкой жизни после смерти.
Автор цитаты неизвестен
***
Как приятно все-таки проснуться в теплых объятиях любимого человека, когда ты, полусонная, бредешь на кухню готовить ему крепкий кофе, когда видишь, как ему не хочется уходить. Хоть раз в жизни каждый должен непременно это испытать! Иначе просто не понимаешь смысла жизни, смысла слова «люблю».
Вот и сегодня у меня именно такое утро. Он, такой теплый, рядом тихонько посапывает. Наверное, ему снится что-то приятное.
Все утро мы, как маленькие дети, бегаем по квартире, а потом… потом ему звонит жена. Я молчу. Сейчас нельзя ничего говорить, чтоб не выдать, как именно проходит его командировка.
- Ева, мне нужно…
- Конечно, иди.
Это все тот же рай, просто рай для грешников.
Вечером он обязательно пришлет доброе и ласковое смс.
Жизнь всегда все представляет не так, как хотелось бы, не так, как вроде должно быть, и все принцы достались другим. И ты оправдываешь это тем, что теперь не судьба все решает, теперь ты решаешь и одалживаешь у той, другой, ее принца.
Это вполне равносильный обмен. Он получает с тобой то, что с ней не может получить. И глупо верить, что любит, и глупо надеяться, что он твой. Он твой на время, на сейчас, на эту ночь. А она получает спокойствие за свою семью, этого я у нее не отниму.
Это я получаю дорогие подарки, это я получаю просто так, без повода, цветы…
Раньше я часто слышала о себе какие-то некрасивые слова, определения моего места в жизни. Но я, как настоящий оптимист, списываю это на зависть. Людей мучает боязнь того, что их чем-то обделили, раз ты имеешь все.
Хотите спросить, не мучает ли меня совесть? Нет. Она каждый раз найдет мне оправдание.
***
Еще один звонок - и я уже мчусь на другой конец города к своей старой избитой любви. Ему сегодня плохо. Я - средство от депрессии и проблем. Он смотрит на меня своими кошаче-зелеными глазами, и мне не нужно ничего говорить, он понимает меня без слов.
Он не спрашивает, в чьей постели я сегодня проснулась, он не ищет мне определений. Это он научил меня так жить, это он объяснил мне, что в этом нет ничего страшного, это с ним я в первый раз попала в этот грешный рай. Он - единственный человек, которого я по-настоящему любила, люблю...
***
Мой день рождения. Светлый праздник. Я сижу в дорогом платье, в дорогих украшениях за столом со свечами, накрытом на шесть персон. Но мои гости не придут. Я это знаю. У моей избитой любви день рождения сына. А еще одна любовь уехал на выходные с семьей за город. И напрасно я смотрю на телефон. Этот праздник только мой, потому что семейный.
Сегодня в раю выходной, смолкли фанфары.
***
Вы думаете, я несчастлива? Я счастлива, я сама выбрала эту жизнь.
Думаете, я одинока? Разве можно назвать одиночеством жизнь, где тебя окружают столько мужчин.
Когда-нибудь я все изменю в своем раю, когда-нибудь… А сейчас я просто поживу, как умею. Мне ведь только 21 год. Еще столько всего впереди.
P.S. Всем, кого люблю, посвящается...

Каринка лежала на кушетке и пыталась понять все те чувства, что творились у неё в душе.
15 минут назад она стала мамой, уже держала свою крошку в руках, осталось совсем немного и они останутся вдвоем. Она и её дочь-Александра.
Говорят, что для каждой мамочки её ребенок самый красивый,когда Каринке положили на живот этот кричащий, но уже такой родной комочек, ничего красивого она там не увидела.Синенькая, сморщенная мордуля-вот и все.
Зато такая любимая!!!!

Меня всегда поражало, как Полина разговаривала с мамой. Хамским, резким голосом отдавала распоряжения, с оттенком превосходства читала морали и учила жизни. Мне было неприятно наблюдать, как ее мама, милая, немного наивная женщина, с обожанием смотрела на Полину, вопрошая: «Полиночка, так? Полиночка, это правильно?»
Мне хотелось плакать, когда после очередной гневной отповеди Полинина мама лишь тихо вздыхала и забивалась в уголок, не споря, не возмущаясь. Не раз и не два я делала Полине намеки, что так нельзя, что жизнь - как бумеранг: как ты относишься к матери, так дети будут относиться к тебе. Она предпочитала ничего не замечать. Я не настаивала, так как была не вправе вмешиваться в чужие отношения. Тем более, если не считать этого аспекта, все остальное меня устраивало.
Полинка была умной, энергичной девушкой, с активной жизненной позицией, с массой интересов, с широкими взглядами на жизнь. Она была хорошей подругой, с ней никогда не приходилось скучать. Мы познакомились в студенческие годы, сразу нашли общий язык, зацементировали дружбу совместным отдыхом за границей и с тех пор по праву считались лучшими подругами. Ссорились мы с ней редко и как-то неохотно, причем примирение обычно происходило на следующий же день.
Полина, благодаря уму и жизненной цепкости, быстро пошла вверх по карьерной лестнице, и наши с ней встречи стали реже в связи с нехваткой свободного времени. Несмотря на занятость, мы по-прежнему перезванивались каждый вечер, сообщали друг другу последние новости, делились впечатлениями, советовались. Царапинкой на блестящей поверхности наших отношений был лишь Полинкин тон общения с мамой. Мою подругу как подменяли. Она становилась грубой, капризной и властной.
- Полин, - не выдержала я однажды, когда она в очередной раз прикрикнула на мать, и та, понурившись, вышла из комнаты. - Не обижайся, конечно, но мы с тобой не один пуд соли вместе съели, так что я решусь задать щекотливый вопрос. Чем перед тобой провинилась Татьяна Алексеевна, что ты так с ней разговариваешь?
- Как разговариваю? - глаза подруги сузились, превратились в осколочки, готовые вонзиться в меня при малейшем неосторожном движении.
Я вздохнула и решилась сказать то, что вот уже несколько лет вертелось на языке.
- По-хамски.
- Аня, - жёсткий взгляд, жёсткий голос, - не лезь не в свои дела. И не учи меня жизни.
Сказала как отрезала. Тема была закрыта, а мне хотелось многое добавить. Полина, словно заметив мое желание продолжить разговор, демонстративно бросила взгляд на часы.
- Спасибо, что зашла, Анют. Я побежала, у меня через полчаса встреча.
Я ушла с тяжелым сердцем, но, рассудив, что свои скелеты в шкафу есть у каждого, не стала держать зла на подругу за резкий тон и нежелание откровенничать.
Весть о Полинином несчастье принес бывший одногруппник. Вечером, когда я собиралась принять ванну, раздался телефонный звонок.
- Але? - я зажала трубку между подбородком и плечом и включила воду, дабы наполнить ванну.
- Ань, привет, это Павел. Мы учились вместе, помнишь? Ань, извини, что так поздно, но я только что узнал о Полине. Хотел бы выразить свое сочувствие, но не знаю, в какой форме. Может, подскажешь?
Я так и застыла каменным изваянием, одна рука регулирует горячую воду, другая - стискивает пачку с солью для ванн. Только сейчас запоздало мелькнула мысль, что мы не разговаривали с Полей уже пару дней.
- Паш, ты меня извини, звучит довольно глупо, - пролепетала я, - но обстоятельства сложились таким образом, что мы не общались дня два. Не мог бы ты…
- У нее умерла мама. Инфаркт, - последовал ответ. Я уронила аппарат в наполненную до половины ванну.
Я лихорадочно накинула пальто, схватила сумочку и, даже не переобувшись, помчалась к Полине. Дверь открыла не моя любимая подруга - эта девушка в Поськином костюме и тапочках была тенью, призраком настоящей Полинки. Растрепанные волосы, заплаканные глаза, зеленоватого оттенка лицо, свежие царапины на щеках, обломанные ногти. Моё сердце ухнуло куда-то вниз.
- Полинка!
Полина кивнула мне, прошла в комнату, села в кресло, подтянув ноги к подбородку. Неподвижным взглядом уставилась за окно, словно забыв о моем присутствии. Я опустилась на колени, взяла руки подруги в свои. Некоторое время мы обе молчали, не в силах нарушить священную тишину.
- Какой гадиной я была, - хрипло прошептала Полинка и взглянула мне прямо в глаза. - Как ужасно я с ней обращалась.
- Ты преувеличиваешь, - сказала я и запнулась. Подруга яростно мотнула головой, опровергая мои слова.
- Нет, не преувеличиваю. Я была плохой дочерью, потому что мне казалось, она была плохой матерью, - ее руки задрожали, на щеках выступил лихорадочный румянец. - Я росла без отца. Отец изменил ей, а она не смогла его простить. Ее гордость не желала мириться с предательством, ей было стыдно перед соседями, которые исподтишка бросали сочувственные взгляды. Она подала на развод. Мне казалось тогда, что она не имела никакого права так поступать, не посоветовавшись со мной. Не имела права лишать меня отца. Не Читать далее...

Десертная ложка с рассыпчатым звоном ударилась о чашку, подпрыгнула и полетела на пол, оставив на рукаве Тамары Егоровны предательскую тропинку из сметаны. От неожиданности все вздрогнули. Людмила как раз зачерпнула из банки смородиновое варенье, чтобы полить им Анюткины оладьи. На белую скатерть шлёпнулась безобразная клякса.
- Ой, - мать Людмилы испуганно сжалась и спрятала под стол ходящие ходуном руки, - извините.
Пятилетняя Анютка заливисто засмеялась. Она обожала такие маленькие недоразумения, привносящие в семейную трапезу некоторое разнообразие. Девочка ткнула пухленьким пальчиком в сторону бабушки и, заходясь от смеха, констатировала:
- У бабули на платье сметановая сосулька!
Людмила испуганно глянула на мужа. Его пальцы нервно сжали вилку. На лицо легла непроницаемая чёрная туча. Людмила поспешно принялась вытирать салфеткой лужицу варенья на скатерти и размазала её до совсем уж неприличных размеров. Анютка болтала ногами и звонко хохотала.
Виктор резко двинул стулом, порывисто встал и вышел, не сказав ни слова. Казалось, от него во все стороны разлетались шаровые молнии. В кухне вибрировало наэлектризованное напряжение, нелепо разбавляемое беспечным детским смехом.
- Ей-богу, мама! - Людмила взметнулась на мать. - Неужели нельзя ложку крепче держать?!
Тамара Егоровна не поднимала глаза, её губы вздрагивали. Такие эксцессы за столом происходили всё чаще. Участковая только руками разводила - возрастное. Руки в старости тряслись и у матери Тамары Егоровны, и у бабушки. Наследственность. А какие носочки она вывязывала ещё три года назад маленькой Анютке! А рукавички! Всем на диво. Старость не радость.
- Я не собираюсь жить в этом свинарнике! - по скулам Виктора перекатывались желваки. - Я что, многого требую? Я хочу просто спокойно пообедать!
- Витенька, я понимаю, - Людмила побаивалась своего взрывного мужа. Он был педантичен и чрезвычайно чистоплотен. Приходя на обед, всякий раз менял белоснежную рубашку на новую. Накрахмаленная до хруста скатерть на столе оставалась непременным условием многие годы их супружества.
- Я найду, где и с кем поесть, если ты будешь и дальше вынуждать меня терпеть этот Содом с Гоморрой. Пусть твоя мать ест отдельно, если у неё всё валится из рук.
Виктор смерил холодным взглядом пришибленную фигурку жены и вышел.
- А почему бабушка с нами не кушает? - Анютка смотрела на мать широко открытыми от недоумения глазами. Ей было грустно, никаких непредвиденных ситуаций не ожидалось.
- Не горбись, - Виктор строго посмотрел на дочь.
Поздний ребёнок, долгожданный. Когда Анютка родилась, Людмиле было уже под сорок. Его единственная наследница должна стать настоящей леди. Иного его статус не позволял. Анютка выпрямила спину и вздёрнула подбородок. Ей очень хотелось, чтобы папа был ею доволен.
Людмила сосредоточенно пилила отбивную тупым (зато серебряным!) столовым ножом.
- Ну, так почему? - не унималась Анютка.
- Бабушка кушает в своей комнате, - Людмила судорожно пыталась подать нововведение максимально доступно для пятилетнего ребёнка. - Она старенькая, ей хочется тишины и покоя.
- Мы ей мешали? - глаза девочки подёрнулись печалью. - Это потому, что я болтала ногами, да?
Нагоняи от папы за несанкционированные телодвижения за трапезой Анютка получала регулярно. Но ведь болтать ногами под столом так весело! Иногда она нечаянно задевала туфелькой бабушкину ногу, и они хитро переглядывались. Это было их маленькой тайной. Откуда же она могла знать, что бабуле это не нравилось.
- Бабушке там удобнее, - ответил Виктор и аккуратно сложил салфетку треугольником, сняв её с колен. - Спасибо, дорогая, всё было очень вкусно, - чмокнув жену в макушку, он погрозил дочери пальцем: - Веди себя хорошо!
- Я буду хорошо, - Анюта напрягла спину ещё сильнее, авось папа да похвалит.
Но папа торопился на работу и поэтому не заметил, как она старалась. Когда он вышел, Анютка принялась качать под столом одной ногой, чтобы немного улучшить настроение. Без бабули даже сладкий десерт есть было не так интересно.
Людмила уселась на пушистый ковёр рядом с дочерью.
- Во что играешь?
- В «дочки-матери», - Анюта с готовностью потеснилась, чтобы маме было вольготно и она не вздумала уйти. Играть с мамой намного веселей, чем одной. Анюта поспешно принялась вводить мать в курс дела. - Я мама, Миша - папа, - она ткнула в косматого медведя, подаренного ей на пятилетие, - а это наши дети. Маша - дочка, а Кондрат - сыночек.
Разряженная в пух и перья кукла Маша стеклянным взором смотрела в потолок. Сыночек Кондрат явно не вписывался в видовые рамки, поскольку был уродливым, бесчисленное количество раз стиранным, но любимым Анюткой зайцем.
- Всё ясно, - сердце Людмилы сжалось сладостной истомой материнской безрассудной любви. Её дочура сама была похожа на чудесного куклёнка со светло-русыми кудряшками на лбу и чистыми, как капель, глазами. От бурлящей нежности Людмила сжала зубы. Дочку хотелось схватить на руки, тискать и целовать, как когда-то её саму тискала мать. Сейчас Людмила её Читать далее...

[700x525]
Все изменилось седьмого марта. Вот так просто, с бухты барахты, ни с того, ни с сего…..
Вечером они пошли на день рождение её подруги Маришки. Вообще-то Женька был не любителем хождений по её друзьям, вернее он был ярым противником всего этого безобразия. Так уж повелось, что с его друзьями она общалась (некоторых терпела), а вот её друзей он и за людей-то не считал…
Но в этот вечер он был на удивление любезен со всеми, не сидел с кислой миной в углу, как обычно, а общался, смеялся и вел себя как цивилизованный человек. Да и с Каринкой он был нежен, внимателен и заботлив, что привело её друзей в некое замешательство. (О чем сразу же непреминули сообщить как Маришка, так и Димка с Мишкой , сидя на кухне)
Но чудеса продолжились….
На восьмое марта они пригласили его друзей к ним в гости!!!!!!!!!!!!!! Почему так много восклицательных знаков, спросите вы? Все очень просто. За шесть лет ни один из его друзей не переступал порог её дома, и не потому что Каринка была против, она очень часто предлагала Женьке пригласить кого-нибудь в гости, но её муж считал ниже своего достоинства встречать своих друзей дома и по своему обыкновению приглашал в ресторан. А тут, вдруг, сам предложил пригласить….. Не долго думая, Каринка пригласила и своих друзей (на свой страх и риск)
И вот, вечером, восьмого марта, когда все собрались за столом…………
На самом деле все было здорово, первый раз в жизни Каринка видела всех своих друзей за общим столом. Обычно все её дни рождения праздновались на два дома, сначала Женькины друзья, потом её, как правило, без последнего.
На следующий день позвонил Ежик (в простонародье Дима) и поинтересовался, не заболел ли Гришин и чем она теперь его кормит? Потом Марик.
Преображение продолжается до сих пор, чему Каринка очень рада.

Наконец-то наступило затишье. Все отлично, все хорошо.... Два чужих человека на одной жилплощади. Но есть один секрет, секрет семейного счастья - две комнаты, два телевизора, два ноутбука. Все!!!!
Я счастлива!!!!

[400x377]
Хочу собаку, подарите мне собаку, не могу я без собаки(((((((((((