Читая ленту, невольно ловишь себя на мысли, что всё здесь какое-то немного ненастоящее и только горе подлинное. Так уж устроен человек, что чаще делится с другими именно горем. Радость, счастье они уютно умещаются внутри, они не требуют участия, с ними можно куда угодно, как угодно. Горе же всегда рвётся наружу. Его трудно удержать в себе. Оно не знает границ. У него нет порога, дна... Большинство из нас теряется перед чужим горем. Мы долго не можем подобрать слова, не можем решиться их произнести, даже написать, не можем осознать этого чужого состояния, и гоним от себя настойчивые мысли в немом, неотступном страхе, невольно всё же проецируя на себя.
Какая-то преснятина кругом, сплошной контрацептив и шлакохлам. Фильм возьмёшь посмотреть - дрянь. Книгу возьмёшь почитать - бред. Дошло до того, что сам себя стал критиковать. Тупик. Всё в тупике и все в тупике. Или только я? Может, просто надо немного сдать назад? Осмотреться. Прислушаться. Смазать лыжи или забить косячок. Ощущаю себя переходным видом. Уже не хомо сапиенс, но ещё и ничего определённого. Только какие-то фразы торчат из меня, слова вываливаются, мысль вытекает... А так хочется стать сверхчеловеком, как у Ницше или там у этого... который Бэтмэна сварганил. Мечтается о натуральном продукте, а ковырнёшь себя - сплошные реагенты, красители, эмульгаторы, имитаторы и аналоги. Воздуха стало не хватать. К природе тянет. А что природа? Ну, что природа? Грязь, мразь, холод и паразиты. Глаз ни к чему не липнет, душа не прикипает, да самой-то души уже и нет почти, одни ошмётки, упакованные в разноцветные пузырьки, которые где-то там внутри раздражающе звенят при ходьбе.
PS: настроение прекрасное тем не менее... и ни к чему писать что я "гоняю" или думать что что то случилось...
о погоде, Тутмосе IV и немного о джазе.14-09-2009 14:05
Погода всё ещё шепчет, но шепот её уже становится навязчивым. Инстинктивно хочется холода, капель, сырой ветоши листьев под ногами, побегов к камину туманными субботними утрами, и тихого вечернего джаза в тёплом коконе авто. Кажется, у меня в черепной коробке завёлся маленький стеклянный таракан. Он громко дышит по ночам, а днём играет в теннис. Иногда он рассказывает мне про Тутмоса IV, у которого жил его прапрадед. Тутмос IV любил мёд, женщин и дробный стук лакированных цветных палочек по плитке из форосского мрамора. Он был славным парнем, и подданные любили его. С этим Тутмосом IV вообще вышла вот какая история. Однажды он решил бросить своё фараонское дело и податься в музыканты. Это было правильное решение. Как он играл! Если бы вы слышали, как он играл... Сначала у Сида Филлипса. Ну, помните, там, в Canadian Capers? Потом были George Melly, Welsh и Acker Bilk. Через некоторое время он объявился у Mulligan-а, где-то в то же время мелькнул с Ashman-ом и пропал на годы. Кто-то говорил, что его видели в Саранске в привокзальной пельменной, где он отирался каждый день после полудня всегда хмурый и сильно не в духе, выпивал рюмку, другую водки и до шести терзал контрабас, злобно ухмыляясь в пространство. Недавно до моего таракана дошёл слух, что кто-то очень похожий на Тутмоса IV был замечен на похоронах герра Ф-ма, того самого, что служил по интендантской части при ставке фюрера и прославился своим умением читать будущее по яичной скорлупе. Не смотря на аргентинскую жару, на нём была солдатская ушанка из чебурашки и порыжевшая от времени офицерская шинель, из кармана которой торчал завёрнутый в синий бархат кларнет. В конце концов, Тутмос IV вернулся в Египет и даже служил советником при президенте, но потом снова куда-то пропал, на этот раз вместе с планами оборонительных сооружений на границе с Израилем. В его доме нашли несколько пожелтевших программок бродвейских шоу за 1972 год и записку, написанную на рекламке струн для контрабаса. Там были такие слова: "...когда мне снова захочется ощутить под пальцами ваши сердца, я обязательно найду способ остановить это неумолимое движение песка ...".
Из сентябрьского... можно не читать..14-09-2009 13:56
Теперь озабоченные судьбами родины политизированные li.ru-юзеры много судачат обо всех этих назначенцах, справедливо, конечно, полагая, что в основе процесса лежит какая-то каверза. Иной раз читаешь ленту и удивляешься какому-то единодушному отрицанию неизвестно чего и непонятно почему. Если любопытный читатель дотошно и ответственно возьмётся систематизировать все эти пафосные вопросы и не менее пафосные ответы, то без труда убедится в том, что они почти дословно повторяют суть несчётного количества стаей и статеек, диалогов и монологов, рассыпанных (ну, правильно!) одной щедрой рукой по жирным грядкам всех этих, так называемых, интернет-ресурсов, которые если и не имеют в своём гордом имени корешок news, то уж точно на это всячески намекают.
По сложившейся с недавних пор традиции...03-09-2009 14:03
Знаете, с детства мы не уделяем должного внимания состоянию собственных органов осязания, обоняния и так далее, в общем о здоровье как таковом не задумываемся. Доводы взрослых на этот счет считаются неубедительными и излишними, более того являются факторами раздражения.
С течением времени начинаеш замечать серое небо, мокрые лужи, ломоту в пояснице, размываются контуры букв в книге и появляются дырки в зубах..
А ведь здоровье не приобретается... да и не должно приобретаться. Расплескав его в юности и отрочестве мы пытаемся сохранить его в зрелости и старости.
это один из самых замечательных запахов в мире. Наверное, так пахнет родина, ну, или то, что там на её месте. У меня не получается по-шишкински "быть свободным от родин". Я слишком сентиментален для этого, хоть и мерзавец по большому счёту. Да, знаете, иногда надо в этом признаваться. Нельзя признаваться в том, что, например, убил человека со связанными руками или обманул ребёнка, но в том, что мерзавец - можно. Я думаю, в словах нет никакой силы искупления. Слова давно перестали быть поступком. Эти звуки вернули себе первобытный смысл, превратившись в ветер, в шум дождя, в дыхание. Мы дышим и хотим слушать дыхание других. Мы все немного сентиментальные сволочи и хотим говорить об этом: здесь, сами с собой, где-то ещё...
но не люблю себе в этом признаваться. Может быть потому, что есть в этом какой-то надлом, какая-то затаённая обречённость на грани декаданса, а может быть, и оттого что возвращение - это отложенное признание собственной вины или только ошибки. Правда, не известно перед кем и в чём именно.
Итак, вернулся и обнаружил за дверью в корзине с яблоками осень. Она была ещё свежа, с медовым взглядом и запахом травы в волосах. Мне пришлось впустить её в дом, а дальше она забралась сама и тут же принялась устанавливать свои светофильтры, шарить любопытной уверенной рукой за душой, выискивая оставленные там с прошлого года и давно высохшие каштаны, пучки душистых трав, огрызки райских яблок, памятные зарубки и пожелтевшие записки с рецептами экзистенциальных настоек.
Такое вот очередное погружение в символизм.
Такой ритуал.
Такая осень, пусть в другой аранжировке, но вполне узнаваемая благодаря центральной теме, которую ещё никто не осмелился переписать, несмотря на уже набивший оскомину простенький минорный мотив.
В общем исторически сложилось так, что офис моего предприятия находится по соседству со зданием академии МЧС...
так вот, наблюдаю я этих сине-зеленых курсантов с завидногй периодичностью и выявил странную закономерность.
Курсанты женского пола носят либо белые, либо оранжевые банты. причем эпидемия проходит массово.. не бывает (или точнее мне недоводитось видеть) и оранж и белые одновременно...
с чем это связано? достоверно определить не представляется возможным... есть одна догадка - это связано с особенностями организмов курсантов женского пола. но в таком случае откуда массовость? неужели у всех происходит одно и то же по расписанию... а может по команде?
и ещё.. если курсант женского полу носит прическу типа "Солдат Джейн" куда и на какие приспособы он вынужден крепить оный бант...
Мне трудно представить, что может заставить итальянца жить в нашем дремучем княжестве. Некоторые говорят - бизнес, иные намекают на пристрастие к славянским женщинам, а кое-кто уверен, что всё дело в неблагосклонности исторической родины. Каждая версия вполне может оказаться достоверной, а то и все три. Итальянцы у нас всегда интересны. Почти всегда. Их можно услышать издалека, за ними интересно наблюдать, они чаще улыбаются и вступают в разговор. С ними городская фауна выигрывает. Без них было бы скучно. В заведениях у итальянцев всегда приятно посидеть, даже если скатерти не очень свежи, официантки не так приветливы, а за стойкой не марио или филиппе, но румяная поселянка, привыкшая носить на своём лице выражение бесконечной усталости. Там есть атмосфера, чего не скажешь о детищах местных рестораторов, которым всегда не хватает стиля, вкуса, дружелюбия и теплоты. Итальянцы любят ходить по городу, особенно в хороший день. Их легко узнать в толпе по жестам и средиземноморской смуглости. Почему-то большинство итальянцев, отирающих свои задницы в наших сырых палестинах в возрасте слегка за пятьдесят. Свежие лица попадаются очень редко, а те, что попадаются, имеют состояние некоторой поношенности, что невольно заставляет думать о третьей версии. Те из итальянцев, кто владеет русским и имеет определённый навык жизни в наших краях, часто оказываются пьяницами и пошляками, привыкшими к дармовой девичинке и обязательному преклонению. Иногда итальянцев у нас бьют. Преимущественно по лицу. Это редко предаётся огласке, так как огласка, видимо, никак не способствует их душевному комфорту. Кто бьёт и зачем, мне не известно, но могу предположить, что тут следует вспомнить об известном выражении, некогда сорвавшемся с уст одного француза. Сам я итальянцев пока не бил и, надеюсь, мне не придётся этого делать, хотя иногда мы заплываем в территориальные воды друг друга. Очень иногда. Где-то так..., но, собственно, хотелось мне сказать только об одном, если вам вдруг посчастливится оказаться в столице нашего водного княжества, и вы захотите побаловать себя парочкой тёплых круасанов, то даже не думая, дуйте к итальянцам, и там вы найдёте желаемое. И последнее, когда, отряхнувшись от крошек, вы блаженно закатите глаза к потолку или устремите свой взор куда-нибудь ещё, пожалуйста, не забудьте помянуть меня добрым словом, которое, как известно, и кошке приятно.
Cегодня утром вспомнилась мне история. Может, и не стоило её записывать, но, раз уж упомянул...
В ту недавнюю эпоху, когда наши сограждане лихо приобретали капитал и теряли всё остальное, довелось мне посетить однажды с дружеским непродолжительным визитом один белорусский городишко, известный своими широкими зарубежными связями. Связи эти упирались в основном в турецкий берег и носили некоторый полукриминальный характер. Один мой приятель, сильно увлёкшийся местной экономикой, испытывал в то время определённые трудности в налаживании неформальных отношений с поместными чинушками среднего и ниже среднего рангов. Сломав зубы на двух трёх персонах, он обратился ко мне с просьбой слегка проконсультировать его в плане межличностных отношений и прочей херни, которой его в военном училище не учили. В процессе консультаций нам удалось-таки наладить контакт с несколькими фигурами и даже скрепить наши отношения увлекательным туром по окрестным заведениям. Опущу подробности и перейду к главному. На следующий день один из подопытных явился ко мне в номер при полном параде, а именно в форме таможенного чина и предложил позавтракать до продолжения формальной части. Пока я собирался, он бесцельно слонялся по номеру, перебирал журналы, смотрел в окно, чавкал жевательной резинкой бесцеремонно позаимствованной со стола и, наконец, удалился в туалет. Через пару минут я услышал оттуда характерное шипение баллончика дезодоранта. - Осторожно! - крикнул я, - он с тальком. - Я случайно, - донесся до меня приглушенный дверью голос. Он вышел и затих. Завязав шнурки, я выпрямился, собираясь что-то спросить, и онемел. Через всю грудь чинухи крест накрест, словно метка на выбранной овце, тянулись две широкие белые полосы.