Существует, вероятно, обычная любовь — взаимное тяготение двух сердец, двух душ. Но существует, несомненно, и другая любовь, тягостная, жгучая, безжалостная — необоримое влечение двух несхожих людей, которые одновременно ненавидят и обожают друг друга.
Когда я смотрел на нее, мне в равной мере хотелось убить ее и поцеловать. Когда я смотрел на нее, я испытывал неодолимое желание заключить ее в объятия, прижать к себе и задушить. В ней самой, в ее взгляде было что-то коварное, неуловимое, возбуждавшее чувство ненависти. И, быть может, именно поэтому я так безумно любил ее.

Ги де Мопассан

Ты можешь быть бесконечно права, но что толку, когда твой мужчина плачет.

Чем становишься внешне сдержанней
Тем сильнее пожар в груди,
Он становится неизбежностью.
Я прошу тебя - приходи,
Будем вместе давиться варевом
Разъедающих нас стихий.
Я хочу с тобой разговаривать,
Не писать про тебя стихи.

Ты можешь быть бесконечно прав, но какой в том толк, если женщина твоя плачет?

Утверждение, что невозможно всю жизнь любить одну и ту же женщину, так же неразумно, как и считать, что известному скрипачу для исполнения разных песен нужны совершенно разные скрипки.

Оноре де Бальзак


Не предаст тот,кто знает на сколько это больно (с)

Чтобы исцелить страдание, нужно пережить его полностью.
Марсель Пруст


Не спешите говорить о себе. Разговор о вас начнётся, как только вы уйдете
Аль Пачино

Владимир Маяковский
ЛИЛИЧКА!

Вместо письма

Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступлённый, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День ещё —
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссеча́сь.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Всё равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдёт,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролёт не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и су́етных дней взметённый карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

Мне немного смешно от мужчин в золотых годах,
Тех, что гнали когда-то на всех порах,
Но не затормозили, и теперь, по-прежнему, с языком на шее и огнем в глазах
Охотятся за все уходящей беспечностью.

Но сжимается сердце от вида девушек, окропленных надвигающимся серебром
Успешных во многом, но не в главном одном,
Не нашедших руку, плечо и дом,
Не продленных пока что в вечности.

Многие - красивы, веселы, умны
Но порой словно заживо погребены,
Будто бы прокляты, обречены
На бесконечный снег без шанса весны
Будто под влияние попали нечисти.

И она б родила давно и счастливо бы жила,
Не просила б, не теребила, не докучала, чуть любила бы, обнимала и берегла,
Но не найти в этом городе видно ей тепла,
Да и мало в нем человечности.

И разлита морем по окнам тоска,
А причина – она, как ни странно, проста -
Просто мужчины с надвигающейся сединой в висках -
Все охотятся за уходящей беспечностью.

Тонкий юмор от Марка Твена.

Марк Твен, будучи редактором газеты, напечатал однажды разгромное обличение некоего N.
В нем была фраза: «Господин N не заслуживает даже плевка в лицо». Оный господин подал в суд, который обязал газету опубликовать опровержение, и Марк Твен показал себя «законопослушным» гражданином.
В очередном номере его газеты было напечатано: «Господин N заслуживает плевка в лицо».

Марк Твен получил анонимное письмо, в котором было одно слово «свинья». В газете писатель дал следующее сообщение по этому поводу: «Часто мне посылают письма без подписи, но вот я получил письмо с одной подписью».

Марк Твен сделал комплимент какой-то даме: «Вы очаровательны!»
Однако оная дама к числу поклонников писателя не принадлежала. К тому же её поведение было чуждо элементарному приличию.
— К сожалению, не могу сказать о вас того же, — таков был её ответ.
Но Марка Твена нелегко было смутить:
— А вы сделайте, как я — соврите!

Уходят женщины любимые от нас
Задолго до того, как хлопнут дверью…
Уходят, не уставшие от ласк,
Но переставшие нам верить.

Когда мы опираемся о них,
Но забываем им подставить плечи,
Уходят тихо, жертвенно они.
Чтобы не стать обыкновенной вещью.

Уходят постепенно:
Сквозь года,
По встречам,
Поцелуям,
И по ссорам,
Сердца любимым до конца отдав,
Мучительно уходят от позора.

Не долюбив,
Но вдоволь отстрадав,
Уходят женщины
Под плач старинных вальсов…
То мы из них уходим,
Как вода
С ладони сквозь несомкнутые пальцы.

Уходит женщина –
Проси иль не проси,
Уходит женщина из-под родного крова,
Уходит молча,
Из последних сил,
Чтоб никогда не полюбить другого.

(с)

"Проанализировав статусы, наконец выяснилось, чего хотят девушки. Идеальный парень в первую очередь должен быть нищим, усталым после тренировки и чтобы у него было место, где можно молиться, потому что обеспеченные парни на тренировки не ходят и не молятся, а если у него есть хорошая машина и работа, то он вообще бездельник. Несмотря на свою нищету, он должен быть способным на какие-то поступки и постоянно дарить цветы, желательно по 101 розе. По крайней мере раз в неделю он должен разбивать ей челюсть. Он должен быть экстремально ревнивым и избивать всех парней, которых она знает, а ее братья будут иногда избивать его. У него должна быть добрая душа, но все же он должен будет ее украсть, желательно сначала спросив хочет ли она выйти за него, и не дожидаясь ответа, добавить: "А кто тебя вообще спрашивать будет?". А сами девушки все очень гордые, их трудно найти, легко потерять и невозможно вернуть. Девушка ни в коем случае не должна дать знать парню, что он ей нравится, это он сам должен понять каким-то магическим образом, а если нет, то он - тормоз. Также прочитав некоторые статусы становится ясно, что если любишь - то отпусти, а если бы любил, то не отпустил бы, а если отпустил, значит никогда не любил, и очень трудно отпускать любя..." (с)

Застонал от сна дурного
И проснулся тяжко скорбя:
Снилось мне - ты любишь другого
И что он обидел тебя.

Я бежал от моей постели,
Как убийца от плахи своей,
И смотрел, как тускло блестели
Фонари глазами зверей.

Ах, наверно, таким бездомным
Не блуждал ни один человек
В эту ночь по улицам тёмным,
Как по руслам высохших рек.

Вот, стою перед дверью твоею,
Не дано мне иного пути,
Хоть и знаю, что не посмею
Никогда в эту дверь войти.

Он обидел тебя, я знаю,
Хоть и было это лишь сном,
Но я всё-таки умираю
Пред твоим закрытым окном.

Лев Гумилёв.

Это цитата сообщения -creamel Оригинальное сообщение

[2246]

[500x362]

I m a Pictureholic

more

Это цитата сообщения KasyanovaEkaterina Оригинальное сообщение

Дайте волю чувствам.

 

[696x700]

 

«Путь сердца – это когда легко», – учил Карлоса Кастанеду дон Хуан.

И за последние несколько месяцев я нашла подтверждение этой простой истине. Мы часто оказываемся заложниками нашего разума. Эта статья написана для того, чтобы предостеречь вас от пути, который точно заведет в тупик – пути рационального размышления на тему «как надо и как не надо».

В моей собственной биографии таких ошибок было много. Надо сказать, вся моя жизнь – это борьба эмоционального и рационального. Сильный крепкий мозг, просчитывающий наперед все варианты развития событий, и эмоции, которые иногда (слава Богу) побеждают. Ну например: в мои шестнадцать мне ужасно не хотелось поступать на юрфак – это казалось скучным и неинтересным. В качестве компромисса был выбран факультет международных отношений. Училась я хорошо, но дикой радости от процесса обучения не получала. Прошло много лет, и я поняла, что, если бы поступила на актерский, как хотела, и получила там первое образование, меня бы ждали совсем другие годы студенчества – глотков настоящего чистого счастья и радости было бы куда больше. Но для совершенно не богемной академической семьи мэра города это было просто невозможно. Дочь – артистка? Да я даже заикнуться об этом не смела, представляя реакцию родителей…

Читать далее

Не дай себе умереть, не испытав этого чуда — спать с тем, кого любишь.(c)Г. Г. Маркес

Где ты бродишь, моя хулиганка?
С кем ты ночи проводишь теперь?
Что сейчас у тебя за приманка?
Скольких ловишь на страхе потерь?

Скольким даришь пустые надежды?
Скольким лестью ласкаешь сердца?
Буду верить, ты та же, как прежде,
Та, чьего не забыть мне лица...

С кем теперь ты воюешь, малышка,
За свое «я решу все сама»?
Кто теперь тот несчастный мальчишка,
Хитрым взглядом сведенный с ума?

Для кого ты теперь, моя радость,
Стала смыслом всех будущих дней?
Знал бы он, как же мало осталось
Называть тебя нежно своей.

Знал бы он, скольких ты погубила.
Знал бы он, как потом без тебя.
И какая нужна будет сила,
Выжить так безответно любя...

(с)

На столетие Анны Ахматовой


Страницу и огонь, зерно и жернова́,
Секиры острие́ и усечённый волос —
Бог сохраняет ; особенно — слова
Прощенья и любви, как собственный свой голос.

Однажды меня спросили:
– Что есть любовь?
Я долго размышлял, мысли словно бродяги скитались по моей голове, я думал, вспоминал моменты тепла к людям в моей жизни, но концовка мыслей всегда заводила меня в грусть и тупик. Я долго искал ответ на этот вопрос, но всё же нашёл...
– Имя такое — ответил я.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Вздрогнешь — и горы с плеч,
И душа — горе'.
Дай мне о го'ре спеть:
О моей горе'.

Черной ни днесь, ни впредь
Не заткну дыры.
Дай мне о го'ре спеть
На верху горы.

I

Та гора была, как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного

Требовала та гора.
— Океан в ушную раковину
Вдруг-ворвавшимся ура!
Та гора гнала и ратовала.

Та гора была, как гром.
Зря с титанами заигрываем!
Той горы последний дом
Помнишь — на исходе пригорода?

Та гора была — миры!
Бог за мир взымает дорого!
Горе началось с горы.
Та гора была над городом.

II

Не Парнас, не Синай —
Просто голый казарменный
Холм. — Равняйся! Стреляй!
Отчего же глазам моим
(Раз октябрь, а не май)
Та гора была — рай?

III

Как на ладони поданный
Рай — не берись, коль жгуч!
Гора бросалась по'д ноги
Колдобинами круч.

Как бы титана лапами
Кустарников и хвой,
Гора хватала за' полы,
Приказывала: стой!

О, далеко не азбучный
Рай — сквознякам сквозняк!
Гора валила навзничь нас,
Притягивала: ляг!

Оторопев под натиском,
— Как? Не понять и днесь!
Гора, как сводня — святости
Указывала: здесь...

IV

Персефоны зерно гранатовое!
Как забыть тебя в стужах зим?
Помню губы, двойною раковиной
Приоткрывшиеся моим.

Персефона, зерном загубленная!
Губ упорствующий багрец,
И ресницы твои — зазубринами,
И звезды золотой зубец...

V

Не обман — страсть, и не вымысел,
И не лжет,— только не дли!
О, когда бы в сей мир явились мы
Простолю'динами любви!

О, когда б, здраво и по'просту:
Просто — холм, просто — бугор...
(Говорят, тягою к пропасти
Измеряют уровень гор.)

В ворохах вереска бурого,
В островах страждущих хвой...
(Высота бреда над уровнем
Жизни)
— На' же меня! Твой…

Но семьи тихие милости,
Но птенцов лепет — увы!
Оттого что в сей мир явились мы –
Небожителями любви!

VI

Гора горевала (а горы глиной
Горькой горюют в часы разлук),
Гора горевала о голубиной
Нежности наших безвестны .

Гора горевала о наше дружбе:
Губ — непреложнейшее родство!
Гора говорила, что коемужды
Сбудется — по слезам его.

Еще говорила гора, что табор —
Жизнь, что весь век по сердцам базарь!
Еще горевала гора: хотя бы
С дитятком — отпустил Агарь!

Еще говорила, что это — демон
Крутит, что замысла нет в игре.
Гора говорила, мы были немы,
Предоставляли судить горе.

VII

Гора горевала, что только грустью
Станет — что' ныне и кровь и зной.
Гора говорила, что не отпустит
Нас, не допустит тебя с другой.

Гора горевала, что только дымом
Станет — что' ныне: и мир, и Рим.
Гора говорила, что быть с другими
Нам (не завидую тем другим!).

Гора горевала о страшном грузе
Клятвы, которую поздно клясть.
Гора говорила, что стар тот узел
Гордиев — долг и страсть.

Гора горевала о нашем горе —
Завтра! Не сразу! Когда над лбом —
Уж не memento2, а просто — море!
Завтра, когда поймем.

Звук... Ну как будто бы кто-то просто
Ну... плачет вблизи?
Гора горевала о том, что врозь нам
Вниз, по такой грязи —

В жизнь, про которую знаем все' мы
Сброд — рынок — барак.
Еще говорила, что все поэмы
Гор — пишутся — так.

VIII

Та гора была, как горб
Атласа, титана стонущего.
Той горою будет горд
Город, где с утра и до' ночи мы

Жизнь свою — как карту бьем!
Страстные, не быть упорствуем.
Наравне с медвежьим рвом
И двенадцатью апостолами —

Чтите мой угрюмый грот.
(Грот — была, и волны впрыгивали!)
Той игры последний ход
Помнишь — на исходе пригорода?

Та гора была — миры!
Боги мстят своим подобиям!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Горе началось с горы.
Та гора на мне — надгробием.

IX

Минут годы, и вот означенный
Камень, плоским смененный, снят3.
Нашу гору застроят дачами,—
Палисадниками стеснят.

Говорят, на таких окраинах
Воздух чище и легче жить.
И пойдут лоскуты выкраивать,
Перекладинами рябить.

Перевалы мои выструнивать,
Все овраги мои вверх дном!
Ибо надо ведь — хоть кому-нибудь
Дома — в счастье, и счастья в дом!

Счастья — в доме! Любви без вымыслов!
Без вытягивания жил!
Надо женщиной быть — и вынести!
(Было-было, когда ходил,

Счастье— в доме!) Любви, не скрашенной
Ни разлукою, ни ножом.
На развалинах счастья нашего
Город встанет — мужей и жен.

И на том же блаженном воздухе
— Пока можешь еще — греши! —
Будут лавочники на отдыхе
Пережевывать барыши,

Этажи и ходы надумывать —
Чтобы каждая нитка — в дом!
Ибо надо ведь — хоть кому-нибудь
Крыши с аистовым гнездом!

X

Но под тяжестью тех фундаментов
Не забудет гора — игры.
Есть беспутные, нет беспамятных:
Горы времени — у горы!

По упорствующим расселинам
Дачник, поздно хватясь, поймет:
Не пригорок, поросший семьями, —
Кратер, пущенный в оборот!

Виноградниками Везувия
Не сковать! Великана льном
Не связать! Одного безумия
Уст — достаточно, чтобы львом

Виноградники заворочались,
Лаву ненависти струя.
Будут девками ваши дочери
И поэтами — сыновья!

Дочь, ребенка расти внебрачного!
Сын, Читать далее...

Ночь. Мои мысли полны одной
женщиной, чудной внутри
и в профиль.
То, что творится сейчас со мной, ниже небес, но превыше кровель.

Я хочу быть последней женщиной
Окончательной, заключительной.
Не уболтанной, а обвенчанной
Ясным светом твоей обители.

Добрым утром и тихой пристанью.
И сводящим с ума желанием.
Я хочу быть контрольным выстрелом
И последним твоим признанием.

Я хочу быть твоими крыльями,
Этим лёгким надёжным бременем.
Я хочу быть твоими былями,
В рамках времени и безвременно.

Не умею я жить на меньшее.
Что ты смотришь в глаза так пристально?
Я хочу быть последней женщиной,
Просто женщиной, и единственной.

Скоро осень, за окнами август,
От дождя потемнели кусты,
И я знаю, что я тебе нравлюсь,
Как когда-то мне нравилась ты.
Отчего же тоска тебя гложет?
Отчего так грустишь ты со мной?
Разве в августе сбыться не может,
Что сбывается ранней весной?

За окошком краснеют рябины,
Дождь в окошко стучит без конца...
Ах, как жаль, что иные обиды
Забывать не умеют сердца.
Не напрасно тоска тебя гложет,
Не напрасно грустишь ты со мной -
Значит, в августе сбыться не может,
Что сбывается ранней весной...

Скоро осень, за окнами август,
От дождя потемнели кусты,
И я знаю, что я тебе нравлюсь,
А когда-то мне нравилась ты...
Как когда-то мне нравилась ты!..