Мы все смертны. И люди, и такие как мы, однажды мы все обречены. А все потому, что Бог большой театрал. И ему быстро надоедают одни и те же клоуны.
Наступила ночь, и с ней вернулось чувство голода. Только тот, кто испытал его однажды, может понять, что это такое. Что значит боль и тяжесть внутри, словно кто-то медленно начинает высасывать из тебя сок. Потом начинает кружиться голова. Так, словно постепенно теряешь силы, и их уже нечем восполнить. Все отчетливее начинаешь слышать удары своего сердца. Или это пульсирует чья-то кровь? Ты хватаешься за эту мысль, ты уже не можешь думать о другом, только бы быстрее ощутить на губах вкус крови. почувствовать. как она сначала тонкой струйкой, а потом почти фонтаном хлешет их двух маленьких отверстий на артерии. Но все это не правда. Да, кровь важна, но вампир моего возраста может некоторое время спокойно обходиться без нее. И сам ритуал становиться больше чем-то вроде увлекающей воронки страсти. В которой так легко утонуть от того, что кружиться голова, от того, что чувствуешь, как в рука у тебя, в твоих обьятьях бьется жизнь. Такая хрупкая, нежная.... Один миг, и вот, ты уже несешься в урагане эмоций, захлебываясь в той истоме, которую дарит тебе ритм ваших сердец, отбивающих равный такт. Вот оно, - думаешь ты, - вот оно - счастье. И истинная любовь
Джон Мильтон
«Потерянный рай»
(Сатана прилетает в Эдем и видит Адама и Еву)
- Мучительный и ненавистный вид!
В объятьях друг у друга эти двое.
Пьют райское блаженство, обретя
Все радости Эдема. Почему?
Им – счастья полнота, мне – вечный Ад
Где ни любви, ни радости, одно
Желанье жгучее, - из наших мук
Не самое последнее, - томит
Без утомления. Должен я, однако,
Не забыть подслушанное мною.
Им, кажется, не все принадлежит
В раю. Здесь роковое где-то есть
Познанья дерево: от него вкушать
Нельзя. Познанье им запрещено?
Нелепый, подозрительный запрет!
Зачем ревниво запретил Господь
Познанье людям? Разве может быть
Познанье преступленьем или смерть
В себе таить? Неужто жизнь людей
Зависит от неведенья? Ужель
Неведенье – единственный залог
Покорности их веры и на нем
Блаженство их основано?...
Lestat 1758, Bleiz, и конечно Marius De Romanus
Как была вкусна его кровь. В тот миг, когда соеденились наши сердца, у него в глазах отражалось небо. И мраморные ангелы рыдали кровавыми слезами, вместе со мной оплакивая его уход. Он слишком много знал. Он не выдержал этих знаний. Так больно, хочется закричать, сорваться и бежать. Долго-долго, пока далеко за спиной не останется шум ночного города, пока деревья не преградят тебе путь сплошной стеной. И там, среди деревьев опуститься на землю, укрытою палыми листьями. Спрятаться.... От себя не уйти. Я должен был выполнить его просьбу. Когда он однажды решил остаться со мной, я обещал, что убью его, когда он захочет умереть.
- Подари мне поцелуй. В тот миг, когда я не смогу больше быть с тобой. В тот миг, когда я сойду с ума.... Подари мне его! - Настойчивый, громкий голос, пронзающий мне слух.
- Да - еле слышный шепот в ответ.
Да, мой милый, я убил тебя сегодня. Ты был со мной 17 лет. Всегда и везде. Но ты так и не захотел стать таким как я. Ты был слишком человечным. И сегодня я оплакиваю твою смерть.
Он стоял в тишине сада, укрытый ночной тишиной. Ветер шелестел пожелтевшей листвой, тревожа их чуткий сон. Близилась полночь. Запоздалый путник, проходящий мимо витиеватой ограда, мог видеть, как юноша с необыкновенно грустными глазами стоит, прислонившись спиной к высокому старому дереву, почти достигающему своей кроной чердака четырехэтажного особняка.
Но Арман не просто стоял, а проходящий путник не мог слышать то, что говорил вампир. Потому как губы его не издавали не звука.
- Не уходите, мастер, - умолял Арман, - сейчас, когда я вновь обрел вас…. Вы даже не позволите мне Вас увидеть? Откуда столько жестокости? Как Вы, должно быть ненавидите меня, раз не отвечаете на мои мольбы! – он говорил в пустоту, но точно знал, что его слышат. Арман слишком отчетливо уловил сигнал присутствия Мариуса рядом с собой всего четверть часа назад. И до сих пор он был где-то поблизости. Скрываясь из виду стоял в тени, но видел и слышал.
Ноги Армана ослабели и он опустился вниз, в прохладу травы, и спрятал в ладонях лицо. Когда он вновь поднял голову и с грустью посмотрел в ночное небо, на его щеках искрились кровавые слезы.
- Мариус…. – прошептал он одними губами, - учитель, чем я разгневал Вас? Чем заслужил?
Подул резкий ветер, закружив опавшие листья в дикой пляске. Арман поежился, и словно защищаясь от холода обнял себя руками. Одна чуть ниже, на талии. Другая легла на плечо открытое свободным вырезом белоснежной рубашки. Осторожным, легким движением Арман провел пальцами по оголенной коже, вдоль самой кромки ткани.
- Вы еще помните нежность этой кожи, Мастер? – Все так же безмолвно спросил он ночь.
Рука подняоась чуть выше, к тонкой вене на шее, где билась и пульсировала кровь недавней жертвы.
- вам нравилась моя кожа….
Воспоминания захлестнули его, уволакивая за собой в то далекое прошлое, в шикарный венецианский особняк, где он так недолго был счастлив.
*** Высокий, красивый мужчина, завернутый в алый на горностае плащ, подошел к нему. Лишь мельком Арман видел его накануне, когда он купил его у предыдущего хозяина. Арман боялся, он не хотел, что бы его продавали, он готов был снова служить, не отказываясь ублажать клиентов…. По крайней мере, он уже точно знал, что от них можно ожидать. Но за него дали большую плату, и он был продан. Мужчина стоял перед ним, озаряемый светом луны, простлавшей свои лучи через открытое на ночь окно. Его кожа, настолько белая и гладкая, казалось, светилась как внутренняя сторона волшебной раковины. Светлые волосы, достигавшие плеч и выразительные, спокойные глаза, с нежностью смотрящие на него, на Армана. Мужчина сел на край кровати, и откинул одеяло с плеч Армана. Мальчик напрягся, ожидая удара, но не смел пошевелиться, так и лежал ничком на кровати, сжав в кулаке простынь. Но прикосновение не причиняло боли. Рука мужчины была холодная и твердая как камень, но от нежности с которой его пальцы коснулись плеча у Армана защемило в груди.
- Хозяин – неуверенно прошептал он, - и впервые позволил себе взглянуть в глаза мужчине.
Тот еле заметно качнул головой
- Нет, меня зовут Мариус – мягко сказал он и улыбнулся грустной улыбкой. – И теперь я твой учитель. Но не хозяин. Пока длился этот короткий диалог, рука Мариуса не на секунду не прекращала своего путешествия по коже Армана. Теперь уже она спустилась ниже, на спину, и Арман не в силах выдержать этой всепоглощающей нежности резко поднялся, и прижался всем телом к Мариусу.
Застыв на ветру
У синего льда,
Я скоро умру –
Уйду навсегда.
Я верил тебе,
А сейчас,
Я верю судьбе –
Свет погас,
Ведь солнце зашло
Для меня навсегда!
Я сам погубил –
Уже не вернуть.
Тебя не хранил
И проклят мой путь!
А сердце, как лёд –
Холодит,
Мой прерван полёт,
Позади
Всё то, чем я жил
И кого я любил!
Кто любовь потерял -
Превращается в лёд.
Кто её отыскал –
Никогда не умрёт!
Всё что любил, но не ценил
Потерял я вмиг
И навсегда Всадник Из Льда
Позабыл твой лик.
Чтоб горе забыть
И сгладить вину,
Скачу от судьбы
В забвения страну!
Окончен мой путь –
Я устал,
Пора отдохнуть
Среди скал,
Покрытые льдом,
Словно сердце моё!
Мне край этот мил-
Нет боли и слёз.
Все чувства убил
Волшебный мороз.
Я Всадник Из Льда
Надо мной
Мерцает звезда,
Но весной
Лёд тает всегда,
Только я никогда!!!
(Эпидемия)
Почему ты ушел? Как мог ты оставить меня одного? Прости.... Я зря появился снова в твоей жизни?
То, что я люблю
- Природу. Боюсь, это единственное, от чего я не смог отказаться за все долгие годы своей жизни. Не могу не любоваться закатом, полной луной.... Шелестом волн в тишине, или воем ветра в отвесных прибрежных скалах. Когда я жил в Париже, мой особняк находился на самом берегу прекрасной реки. Эти воспоминания и поныне разрывают мою душу.