пирожок с медом говорит "лунное затмение, укроп"
укроп хочет спать и сдохнуть. желательно все-таки в этой последовательности.
укроп истерит и тихонько пьет себе чай.
руки тонкие. платье красивое.
Укроп не очень понимает, что происходит. Укроп хочет домой, и чтоб никого.
Люди невыносимо сильно, а навык общения как будто утерян.
пустаяпстаяпустая.
или все таки лунное затмение, дружок?
где-то выдает ошибку.
не формулируется, напрочь.
Хочется разрыдаться. из-за ерунды.
Из-за разбитой любимой чашки, но даже эта сука не бьется.
***
Или найти повод посерьезней.
глупость
трусость
одиночество
относительность
Я не так благородна сегодня, чтобы оплакивать это в контексте мира.
А себя оплакивать совсем не хочется. не за чем. не из-за чего.
так и не научилась танцевать.
пунш очень красивое слово, но я до сих пор не представляю как он выглядит.
тем более какой он на вкус.
но мне кажеться, что чуть теплый пунш это очень своевременно
и сиренево.
и во мне.
простые манипуляции и четкие рефлекторные жесты.
прямопрямопрямо. в какой-то непонятной уверенности, что все запрограмированно именно так.
И ничего более правильного, чем сталкиваться с очередным чудесным прозрачным взглядом и слушать разговоры незнакомых
нет. не придумали.
Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».
Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел все - Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,
Но умру, если у меня тебя отберут».
Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».
Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,
То ты мне не по словам».
«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрешь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души».
©
цвет. стекла. глина. виски. лестницы. наличная. стены. столы. маяковский. утро. молоко. белый. розовый. зефир. серый. синяки. письма. повторы. шарфы. косы. краны. стройка. зеркало. буквы. пикассо. довлатов. буковски. живопись. глупость. гордость. ирония. сладко. слезы. щуриться. пожарники. метро. дороги. север. безумие. вранье. колени. короткий метр. красиво. любить.
Я хотела написать, что очень люблю помидоры черри.
что очень хочу беспрецедентного общения.
что мне неловко от неловкости.
и очень жаль. больше всего жаль возможности поговорить.
рассказать о прочитанных книжках.
и поделиться своей поэтичской истерией.
в этом контексте дружить звучит так .. мм .. глупо.
как-то случайно посмотрев на меня: "как он мог уйти от тебя? у тебя же такие глаза"
я как обычно смеюсь.
я как обычно с большой долей скепсиса отношусь к своим глазам, рукам и остальным частям моего тельца.
ловлю на себе влажный взгляд. ловлю в себе абсолютное непробиваемое ничто.
и я боюсь того, что то количество красоты, которое багажом со мной еще. меркнет. и я тогда слишком мало сняла, написала, запомнила.
***
и я хотела сказать.
никаких анафем и проклятий.
никаких обид. ничего. их не было. не будет.
никакого вранья и узкоспециализированого алкголя.
не так остро, чтобы это было интересно.
ничего не изменилась с поры кофехауса на владимирсокой 30 апреля.
И объясните мне почему оправдывать себя с моих глазах стоит постороннему человеку, а не собственно мне?
сочится, рвется, растет, нарывает и еще какое-то количество глаголов.
расстекается, рассползается, снова собирается и наполняется и выливается и по кругу
по квадрату
треугольнику
цилиндру и еще какое-то количество траекторий.
И все это никак не оформится и не станет понятным.
И вот я сижу в своей комнате, на своем стуле, за своим компьютером.
я занимаюсь обычными для себя делами.
все что было до этого стула и компьютера помнится мне чем-то далеким и смешным.
Но сидя на этом стуле я понимаю только одну абсолютно не понятную вещь, что:
сочится, рвется, растет, нарывает и еще какое-то количество глаголов.
расстекается, рассползается, снова собирается и наполняется и выливается и по кругу
по квадрату
треугольнику
цилиндру и еще какое-то количество траекторий.
непонятночто
И это никак не объяснить. это похоже на счастье, истерику, трагедию, эйфорию вместе взятую.
И завтра я иду слушать сладко обдолбанного никиту козлова с женщиной, с которой изменил мой еще на тот момент мужчина.
Я ли не сверхчеловек. или дура.
ну поревела красиво и надрывно.
ну покурила.
ну устроили мы на набережной любимой съемки короткометражки про оголтелую любовь на излете своем.
и ушла.
и ничего.
потом расстроили кудри. купировались.
потом расстроил срок годности. посмеялась.
и ничего.
И вот я весьма красива и счастлива и совсем не злюсь,
Даже сейчас.
Есть вещи, которых жаль. Но это все такое эстетствующее нечто, что и говорить не стоит.
В буквах и картинках осталось и хорошо и прекрасно. Я вообщем скорее рада, чем нет, что никому не пришлось вгрызаться в глотку, заламывать друг другу руки и сладко лепить идеалы.
моя клавиатура начинает работать как только я решаю, что надо написать пост.
невероятно.
Наверное, мне нужен факт, который заставит меня очень красиво реветь и курить.
И очень красиво убеждать себя сначала в конце, потом в начале.
И наверное, все должно происходить в момент тяжелейшего пмс, чтобы пронзительнее.
Бабель хорош.
Удивительно хорош. Эпитеты, используемые им заставляют задуматься о собственном словарном запасе. Образы его заставляют думать о собственном наполнении или его отсутствие.
Улицкая честная.
Удивительно простая и честная. Удивительно о нас. И у меня явно с ней любовь.
Хемменгуей краток.
Очень много точек. Очень много крови.
Единственная женщина, но очень много женщин в ней.
И очень подробен и очень мужчина.
Это о книгах, которые я читаю.
А если о жизни, которой я живу.
То я все думаю о сценариях, которые повторяются. И пугаюсь.
убеждаюсь, что женского во мне куда больше, чем я думала.
да и куда меньше, чем я думала.
а про мужчину ничего.
По второму кругу.
какой я должна вынести урок?
Я собираюсь сортировать шарфы и сумки. У меня работает клавиатура.
Нет денег на поездку к любимому и теплому, но я туда поеду.
потому что к теплому и любимому.
потому как любить мне необходимо.
необходимо мне снова уверится в себе. я не могу быть пустой рядом с ним.
так сложилось.
и это может лучшее что есть в нем.
И я молюсь каким-то там силам, чтоб во мне подняла голову сильная девочка и разобралась наконец-то в рисунках, красках, графических редактарах, а не протяжно ныла о неудачах. пора уже. надо уже. лето уже скоро в городе.
и, видимо, я сделала правильный выбор. и я рада солнечным бывшим брюнеткам рядом со мной в курилках ИДПИ.
и книжкам, которые снова поселились в моей сумке и карандашу, который снова вот-вот почти знает что ему делать.
Привет, милый.
Говорят, то письмо, которое я писала тебе в прошлый раз было оставлено на комоде вместе с сережкой из моего языка и воспоминаниями о первом литре Джима Бима. Этот комод вообще, вероятно, очень многое знает про нас, а теперь еще знает все, что писала я тебе, сидя на твоей кухне с любимой сигаретой, пока ты перечитывал Ерофеева. Естественно, громко цитировал мне его, когда вернулся.
А писала я тебе о том какая я безумно красивая, когда с тобой и какой ты безумно нежный, когда со мной. Ну и еще пару литров банальностей и соплей, уместившихся на паре страниц твоей записной книжки.
О да, я была безобразно сентиментальна в тот наш семейный вечер XD
Знаешь, мне всегда сложно разговаривать с тобой о важном, о нас. Ты говоришь важности, а я изучаю свои колени, свои руки, свои сигареты, стену напротив, ступеньки вниз или горлышко бутылки. И не могу отвечать, зато могу поднимать на тебя глаза и удивляться каждый раз твоим. Но я могу написать о том, что держать тебя за руку это так же естественно как просыпаться с тобой. О том, что мне сложно не держаться за твою коленку и мне правда хочеться гладить твои рубашки по утрам. Я расстаяла, как ты там говорил, как сыр на пицце.
И, знаешь, я планирую остаться твоей любимой, глубокой, красивой, умной мной.
наверное, чрезмерна жестоко.
Но я не могу по-другому сейчас.
И это не оправдание, а факт. не вижу слов, способных объяснить.
знаешь что? я люблю тебя ©
Я хотела написать о счастье.
О том, что шепот в светлой комнате это такая дисгармония прекрасная.
А вслух сказать страшно.
"Иди ко мне" - говорит он контрабасу и считает до пяти.
Ему идет контрабас, шепот и растрепанная я в его рубашке.
А мне вдруг удивительно как пошло улыбаться так глупо счастливо и на одну сторону.
писать письма ему, когда он стоит за спиной и смотрит на меня.
Я вру маме, становлюсь самой красивой и хочу становится лучше.
И Джейн снова плететфеньки. Они, сука, прекрасны.