Сказка
Это было лет сорок назад, а может и больше. Я все равно не смогу сейчас точно вспомнить. Был очень холодный день, и узоры на стекле изображали райский сад с причудливыми деревьями и цветами, с прекрасными птицами и невиданными животными. Иногда там можно было найти людские лица или канатные дороги, а если постараться, то еще тысячу различных вещей. Честно говоря, на протяжении долгого времени разглядывание инея было моим единственным развлечением помимо чтения книг. Моя мать была светской дамой и редко оставалась со мной, она не любила меня и считала обузой. Отец наоборот очень был ко мне привязан, но, к сожалению, не умел показать свою любовь. Он дарил мне игрушки и уходил в кабинет заниматься работой. Никто не обращал на меня никакого внимания, к тому же у меня не было никаких друзей, потому что моя мать по непонятным мне причинам, оставила меня на домашнем обучении.
Ко мне приходили несколько учителей, но я помню лишь одного, он преподавал арифметику. Сухой, костлявый, истощенный старик. Он был невероятно высок, и его немощная шея, похожая на сушеную шею гуся (которую кухаркин сын сворачивает в трубку, предварительно насыпав туда гороху, и развлекается затем своей самодельной погремушкой), не могла выдержать его тяжелую, обремененную знаниями голову, имевшую череп той странной формы, какая бывает у африканских ритуальных масок. Эта длинная морщинистая голова с отвисшими, как у дога щеками и слишком, на мой счет, длинным тонким носом, который больше всего был похож на щепу, какую вставляют в держалку и называют лучиной, чрезвычайно напоминала сушеную грушу. Несчастный человек болел к тому же весьма неприятной болезнью, когда голова и руки страдающего беспрестанно трясутся, и он не в силах остановить это постоянное движение, учитель мой усугублял ситуацию тем, что от старости плохо видел и, чтобы проверить написанное мной, так сильно наклонялся к тетради, что мне все время мне казалось, что вот сейчас-то голова его точно упадет прямо на письменный стол. От того мне становилось так гадко, что я уже более не слушала правил, а все больше старалась просто бороться с этим жутким видением мертвой головы, лежащей прямо передо мной. Возможно, от того я так плохо до сих пор знаю все точные науки, ибо все они завязаны на арифметике.
По крайней мере, теперь, вы понимаете, от чего каждую ночь я плакала, чувствуя, как давит на меня ненадобность моего существования и моё собственное одиночество, от чего каждое воскресенье, когда моя матушка в цели очищения своей трусливой души, запачканной за неделю множеством разнообразных грехов, а может в цели показаться приличной богобоязненной дамой, а может в надежде повстречать в церкви кого-либо из «нужных» людей, приводила меня в церковь, я просила у боженьки только одного. Единственной моей мечтой, единственное, о чем я вообще могла думать, перечитывая свои любимые книги, только о друге.
Потому, когда она появилась одним декабрьским холодным днем, это было настоящим чудом. Я сейчас совершенно не помню, откуда она пришла, и как случилось так, что мы стали проводить все свободное время вместе. Мне нельзя было выходить на улицу, и потому мы были несколько ограничены в пространстве для наших бесконечных игр, но с ней это совсем не было проблемой. Разум ее напоминал копилку сумасшедшего или комод скупого или чердак старой леди, которой жалко, да и тяжело выбрасывать что-либо из дома, и она копит все это под крышей своего особняка, когда же приезжают ее молодые внуки и начинают разбирать накопленные сокровища, под слоем пыли находятся самые неожиданные, удивительные, а иногда и непонятные вещи. Таким было и сознание моей подруги. С ней никогда не бывало скучно, она знала массу такого, до чего и додуматься не могли мои родители, не говоря уж обо мне. Хотя меня это мало удивляло: я почти никогда не бывавший, на улице ребенок, мои мать и отец, в моем представлении, были достаточно ограниченными людьми, чтобы знать, хоть что-то интересное. Как бы то ни было, все что знаю и умею сейчас – я знаю от нее.
Моя подруга была старше меня на четыре года. В то время, когда я была самым обычным, ни чем не выделяющимся ребенком, она была очень красивой девушкой четырнадцати лет с пугающе взрослыми мыслями и вполне сформировавшимся мировоззрением. Она не была особенно высокой, но и низкой тоже не была. У нее были прекрасные длинные чуть вьющиеся локоны цвета ночи в лесу или воды на середине реки зимой. И дивные глаза океанской волны. Это единственное, что я помню о внешности моей таинственной подруги.
Она называла меня «моя полоумная сестричка». Не знаю от чего, но мне это прозвище нравилось, к тому же, я действительно постоянно чувствовала необъяснимую родственную связь, если не между нашими телами, то - между душами. Мне частенько казалось, что мы были знакомы с рождения, а, если верить в реинкарнацию, то, возможно, и раньше... Но, если честно, я совершенно не помню нашей первой встречи.
Все дни, проведенные с ней, походили на волшебные сказки, которые
Читать далее...