совершенно жуткий рассказ. не скажу ,что я безумная фанатка подобной прозы, но но пускать слезы размером с горошины меня из наших заставлял разве что лимонов.
не пугайтесь начала. стиль меняется.
СЛУЧАЙ КРЫМСКОГО МОСТА
рассказ о реке
Я - дух; прозрачный, размером с кроху.
Причем - городской, не лесной. Это - потому так, что не могу я в пространствах один шататься. Хотя и прозрачен, я должен пастись хоть в чьем-нибудь поле зренья. К тому ж - в человечьем. Глаза птиц, зверья - темны и скудны: в них я, как сон наяву, скоро хирею и чахну.
Однако, я совсем не люблю людей. Хотя я без них - никуда и ничто. Они для меня - нужда, тоска творящая; безвыходная, как труд урожая - питающая нагрузка.
Но я не паразит; я - спутник. Люди, они мне: как прилипале - большая рыба. Как истребителю - стренога авианосца; как рысаку - стойло. Как водолазу - неудобные баллоны. Как аэростату для жизни балласт. Как планеру над вулканом - восходящие токи дыхания жерла!
Я же им - пшик и ничто ломоть; поскольку прозрачен и невесом, как вакуум.
Я дух зренья - обреченный, прозрачный. Я светоносно прозрачен и не взимаю от зренья ничто, лишь так - немного греюсь. Тепло ж для меня - натурально - воздух; как впрочем, и для любой, даже самой скудной жизнью твари.
И вот вышло так, что только в зренья тепле мне дыханье возможно. Если вынуть надолго меня соринкой из взгляда, то я быстро остыну, как дыхание на морозе - кану соленой крупой, кляксой луны на зернистом асфальте, снежинкой, слепленной из пустоты, - и никто в меня больше случайно вдруг не вглядится, - чтоб оживить, запустить снова в воздух; а затопчут, затрут: кому? с каких пор? стало вдруг нужно - пристальным следопытом клониться к земле, - то ища, что никто не видит. - Исчезну.
Потому я обычно порхаю маркой летучей Голландца, курсирую наобум, слоняясь без порта приписки во взглядах людей; шныряю проворной частицей их зренья в предметной толпе, - зайчиком уличного фонаря от дребезжащей гулом трамвая витрины - бликую, мотаюсь, как морось, как пыль пустоты, - тесним их движеньями, лесом их жестов. То там - прилеплюсь, то сям - повишу-повисну. То здесь - незримо блесну остановкой, как парус - стремлением в море: лишь бы зрения луч блуждал на мне и вокруг - живой, хороший.
Вечерами я допоздна слоняюсь в людных местах: в электричках, вокзалах, кафе, ресторанах, театрах, концертах... А ежели где загощусь, припозднясь, в жилище, то греюсь тускло в хозяйской бессоннице ночью. И если сморит хозяина сон, то я не теряюсь: хватаю перо сновидения и впархиваю с ним отрывком незренья под веки.
Иногда со мной происходят случаи. Случаи происходят со всеми: и с духами в том числе. Точнее - я в них совсем не от любопытства случаюсь втянут. Любопытство, сметаемо ужасом, исчезает, как только я чую неотвратимость...
Иногда мне даже кажется, что я чуть не сам - Случай. Или - какая-то безвольно зрящая часть его, провокатор. Происходящее мне не подвластно, но время от времени я чувствую: я закваска. Случая кристалл как-то находит меня, как вещество раствора - осколок, крупинку затравки, - и начинает расти вокруг своим стремительным происхождением. И тогда мне становится не по себе, словно я - взрывник-самоубийца в обреченном мной самолете, или - точнее - способный к страху мизер-взрыватель. Или - еще точней - птичка-алмазная-невидимка, непоправимо встрявшая в турбину происходящего: мне хоть бы хны, а пике уже где-то внизу, ревя и вонзаясь, рвет и режет упругую атмосферу.
И конечно, почуяв такое, мне хочется тут же деться. Смыться и кануть. Но не могу. Масса кристалла стремглав уловляет меня в свою сердцевину, и, обездвижен, я дико вижу бродящий вокруг, сквозь меня собирающийся гуще и гуще, пылающий фокус. Лучи истребленья - пучки вероятий - навыворот нижут меня, кружа, разрывая, как магнитное поле сбрендивший полюс. Вероятия - кровь и плоть Случая - неумолимо сгущаются до происхождения Ангела. Недвижим, немо охвачен, облаплен лучистыми шкурами пана, я так же вижу Ангела, как паралитик видит у изголовья одра - своего двойника-убийцу.
Он, Ангел, - голограмма прошедшая через меня, как сквозь хрусталик, семечку зренья. Он - эфемер, который был соткан преломленьем моей бестелесной плоти. Я вижу поодаль бесскорбный лик незримого Случая и, полнясь жутью, как мешок овсом, как река половодьем, я молю его о пощаде...
Но скажите, что может дух зренья предотвратить, кроме собственной жизни?
ЧИТАТЬ ДАЛЬШE