[640x640]
Найденная на просторах интернета фотография моего дома вдруг заставила меня вспомнить историю моего детства и историю самого дома.
Почему я решила что это мой дом без всяких опознавательных на то знаков? Потому, что только мой дом имел такой странный подъезд на весь город, отсюда и его (дома) история.
Изначально дом был построен как военное общежитие, с центральным входом. Подъезды по бокам были для эвакуации в случае пожара. Но на моей памяти они всегда были заперты на большие амбарные замки. В доме была планировка обычных однокомнатных и многокомнатных квартир. В каждой комнате, в зависимости от ее размера, проживало от двух до четырех человек.
В 90-м году общежитие превратили в дом с коммунальными квартирами для семей военнослужащих. В одну из таких комнат были заселены мои родители и я. В соседней комнате, которая была меньше, проживал огромного размера дяденька. Жил он один и очень много пил. Ночами он расстилал свою шинель в прихожей перед встроенным фанерным шкафом, выкрашенным в больнично-белый цвет. И разговаривал с ним. А под утро засыпал на шинели в одних трусах.
В 93-м году началась массовая приватизация квартир. Моя мама, работавшая в то время в администрации города, всеми правдами и не правдами добилась собственности. Дяденька съехал, оставив нам в подарок маленький черно-белый телевизор с радиоантенной. Состояние дома было ужасное, как и все состояние разрушенной страны. В то время исчезли амбарные замки с дверей и мне открылся тайный мир заброшенных подъездов. Я находила там картины, мебель, посуду, игрушки, чьи-то письма и открытки, сложенные в коробку. Все это путалось в свете тонких солнечных лучей и летающих золотых пылинок. Этот мир был сказочным, таинственным и только моим.
Спустя год, может два, подъезды вычистили и открыли. Первый, нежилой этаж, разделили фанерной стеной на две части и в правом и левом крыле дома открыли по магазину. Магазин в левом подъезде назывался "Любава", в моем "Каштан". С одной стороны это было удобно. В любую погоду можно было спуститься в тапочках в магазин, купить малиновый йогурт и хлеб, продавщицы знали меня в лицо и иногда мне можно было брать продукты в долг до вечера, пока не приходила с работы мама. С другой стороны это было не удобно вообще. Во-первых бесконечная цепочка людей тянулась с утра до вечера, постоянно хлопала подъездная дверь и в колясочной был вечный сор из оберток и магазинных чеков. Во-вторых у нас завелись мыши. Мы жили на втором этаже и наша квартира находилась как раз над складом. Так у нас появился полосатый кот со сломанных хвостом.
В 97-м году стало совсем тяжело. Начались массовые сокращения. Люди выживали за счет осеннего сбора грибов, ягод и рыбалки. Работающим же переставали платить деньги и выдавали зарплату продуктами питания. В моей комнате стояли мешок с мукой, мешок с сахаром, два мешка с картошкой, в дальнем нижнем углу белого шкафа лежали завернутые в газету груши. Я помню как сама выменивала у соседей два килограмма сахара на четыре банки тушенки.
В 98-м грянул кризис.

1.
[700x466]

2.
[700x474]

Что делать, если ты родился с дырой в груди?
В детстве ты слишком мал, чтобы это понять. Ты не понимаешь почему вокруг тебя нет друзей. Ты смотришь как гуляют дети во дворе, но выйти на улицу тебя никто не зовет. Никто не заходит за тобой по дороге в школу и никто не предлагает тебе зайти за ним.
Мне кажется, то время тянулось вечность. Так медленно, как падают хлопья снега зимой. Это потом, когда становишься старше, ты понимаешь, от чего ты сам себя интуитивно отгораживал и почему к тебе не подходили другие дети, понимаешь что чувствовали интуитивно они. Но это будет потом, в лет двадцать, а тогда, в десять, это было больно.
И когда учитель на уроке русского языка зачитывыет на весь класс твое сочинение как образцово-показательное, ты лишь слышишь предательское шипение за спиной.
Что делать, если в двадцать лет ты понял, что родился с дырой в груди?
Сначала ты окружаешь себя различными людьми, пытаясь ими себя заполнить. Художники, историки, писатели, музыканты. Ты упиваешься общением с ними. Ты до рассвета болтаешь о психологии человека, зачитываясь Козловым, Юнгом, Берном. Ты размышляешь о творчестве Ван Гога, Ван Эйка, Гойи, Рериха. Споришь о добре и зле в книгах разного времени. Ты проезжаешь свои станции в метро, уткнувшись в книжку, прогуливаешь лекции в институте читая книгу, порой, даже не умываясь с утра, ты уже читаешь. Ты ходишь по музеям, выставкам, в консерватории, в театры. Но однажды что-то щелкает и ты понимаешь - не то! Пусто!
Ты разворачиваешься и идешь с совершенно ином направлении. Ты связываешься с кутежниками и прожигателями жизни. Ты жутко пьешь. Начинаешь еще в четверг вечером и заканчиваешь в ночь с воскресенье на понедельник. Пьешь все, что горит и везде, где наливают. Ты не вылезаешь из ночных клубов, а утро встречаешь в каком-нибудь кафе. Где за столиком, с неизвестными тебе людьми, ты задеваешь за живое именно того мальчика, на которого пал твой выбор. Задеваешь разговорами о кварках, о расширении Вселенной, рассказываешь почему Алиса падает в кроличью нору и рассуждает о том, что будет если Землю прорыть насквозь. Ну да, он же не ожидает от девочки, которая пару часов назад выпивала раз десять по пятьдесят грамм водки, без закуски и не морщась, историй о Дарвине и Ламарке, Френсисе Дрейке и Колумбе, о политике Сталина через призму Радзинского и Климова. А потом наступает обед, кафе наполняется людьми, ты закутываешься в шарф, ловишь такси и уезжаешь домой спать. Летом ты бухаешь по-черному во дворе или на балконе у друзей, бухаешь до тех пока все окружающее не суживается до размеров унитазного кольца вокруг твоей головы; зимой ты пьешь в дорогущих барах (опять же до того момента, когда мир сжимается и помещается в кружок унитаза), просаживая всю свою зарплату, ибо совесть (или комплексы), не позволяют тебе выпивать за чужой счет. Но вот однажды, в пьяном угаре, смотря в унитаз, что-то щелкает и ты понимаешь - не то! Пусто.
Классический сюжет. Ты разворачиваешься снова и уезжаешь в Индию. Так в первый раз в твою дыру заглядывает религия. И ты как чумной уже ходишь и поешь мантры, хари Кришна, хари Рама, омываешься в Ганге ( и Ганга отныне для тебя Ганга, а не Ганг), отказываешься от мяса и алкоголя, ходишь на йогу. По возвращению идешь дальше учиться, поступая в очередной ВУЗ. Зачитываешься Индийскими ведами, альтернативной историей, это все перетекает в Родноверие. И ты уже уверенно знаешь, что где-то есть Шамбала, Нибиру. Ты знаешь почти все мудры и асаны, носишь капарду и бусы из рудракши. Но однажды, во время медитации, что-то щелкает и ты понимаешь - не то! Пусто.
Ты бросаешь все, что у тебя есть. Продаешь все, что есть. И на скопленные деньги отправляешься в путь. Ты просто едешь куда-то. Без графика и маршрута. И ты привыкаешь к этим бесчисленным дорогам, самолетам, аэропортам, взлетам и посадкам, к поездам, к сидячим креслам, кондукторам, гостиницам, залам ожидания, остановкам, десяткам километров с рюкзаком на плечах, к боли в спине и ногах, к сгибающему пополам холоду и размазывающей тебя, как масло, жаре. Ты привыкаешь к собственной вони, к грязным простыням, к холодной воде. Ты привыкаешь к рассветам в горах, к закатам на берегу океана, ты привыкаешь к воде горных рек из тающих ледников, к фруктам, сорванных тайком в саду, к чашке чая в чужом доме. Ты идешь. Идешь, идешь, идешь. И понимаешь, что пусто! Пусто внутри тебя, дыра зияет и стала еще больше, потому что еще больше стал ты.
И ты плюешь на все и возвращаешься в городской ритм. С головой ныряешь в работу, проходишь курсы повышения квалификации, тренинги, семинары, мастер классы. Создаешь семью. Создаешь уют и очаг. Но однажды во время секса, что-то щелкает и ты понимаешь - не то! Пусто.
Ты покупаешь билет, улетаешь за границу, бреешься налысо, закрываешься от мира, оставляя иллюзию своего присутствия в нем. Ты учишь языки, сводя к миниму общение на русском, читаешь книги, рисуешь. Но однажды вечером, сидя за столом, что-то щелкает и ты понимаешь... Что делать, если в тридцать лет ты понял, что Читать далее...

Автопортрет

1.
[700x466]

Наверное, это самый дорогой подарок на день рождения, который я когда-либо кому-либо делала.
С днем рождения, Мужчина!

1.
[700x466]

2.
[700x466]

Окунаясь в мир современности, я все чаще напоминаю себе сварливую, старую бабку! С нахмуренными бровями, прищуренным правым глазом, поднятой вверх рукой, с вытянутым указательным пальцем, и с досадой в голосе: А в мое время было лучше! - ворчит мое сварливое внутренне я.
Я искренне недоумеваю, как молодежь может считать Веру Полозкову поэтом? При этом, показывая свою как бы литературную образованность и близость к культуре, называет ее просто Вера. А как же Марина? А Мирра? А Зина? Не говоря уже об Ане. В прозу я вообще не лезу, я застряла где-то на Вове Кунине и дальше идти не хочу. И неужели людям, выросшим на фильмах Гайдая, Данелия, Рязанова не стыдно выпускать в прокат такой шлак и позиционировать его как кино? Пф! Противно.
А люди? Лет пять назад я убедилась, что Земля полна глупыми людьми. А сейчас я понимаю, что их гораздо больше, чем я думала тогда. Нет, человек может быть в чем-то глубоко образованным, закончить три института, но быть глупым. Или самовлюбленным индюком. Ну как так? Женщины - отдельный разговор. Общение с большинством я свела к нулю. Не могу смотреть как они истерят в моем присутствии на своих мужиков или детей. А находясь рядом с некоторыми, я чувствую, как мой мозг сохнет и морщится подобно опавшему осеннему листу.
Что касательно меня, то я нихуя не Будда и постичь дзен мне пока не удалось. Оценочное восприятие мира, увеличивающиеся семимильными шагами мизантропия и интровертизм. Я человек глупый, хоть и всячески стараюсь таковой не оставаться. Я - ворчливый старичок.

1.
[466x700]

2.
[700x466]

В этом есть свое очарование - бродить по спящему дому... Мягкой, уверенной походкой, как кошка идет по дому, виляя бедрами, слегка подмахивая себе руками. Идти в полной темноте, по черным комнатам, пустому коридору. Тебя подхватывает ветер, он врывается в настежь распахнутые окна. Влажный, с запахом мокрой травы. Шелковым шарфом обвивается вокруг шеи и длинными лентами скользит вдоль позвоночника. В саду шумят пальмы, да пальмы, своими тяжелыми, лохматыми листьями, которые отливают глянцем, как только, лежащая на боку луна, прольет свой свет сквозь густые бегущие облака.
Здесь какая-то своя магическая тишина. Черная, густая.

Это цитата сообщения Светояра Оригинальное сообщение

Животные и растения в славянской мифологии

[490x700]
Мифология - это древнейший способ понимания мира. Древние славяне, как и большинство народов, делили весь мир на верхний, «горний», где жили боги, на средний, «дольний», в котором жили люди, и нижний, мир мертвых или преисподнюю.

Мир древние славяне представляли как «мировое древо», вершина которого упиралась в небо, а корни опускались до подземных вод. Над ветвями его были солнце или луна, в кроне обитали священные птицы - орел, соловей; по стволу бегала белка, роились пчелы, в корнях жили змеи, лягушки и бобры. Все дерево в целом могло пониматься и как человек, чаще всего женщина: на русских вышивках изображалось дерево либо женщина между двумя всадниками, оленями, птицами.
У славян, как и у всех жителей лесной полосы, исключительным почитанием был окружен медведь. Его сила, намного превосходящая силу любого лесного существа, его ловкое лазание по деревьям вызывали восхищение древних охотников, а случаи хождения на задних лапах делали его похожим на людей, что оформлялось в сознании первобытных людей в представления об их родственной связи с медведями. Медведя величали родным, батюшкой, дедушкой, и это величание сохранилось в русских народных сказках и песнях.
Как и на всякое тотемное животное (животное, которое у родовых групп служило объектом религиозного почитания), на медведя наши предки периодически устраивали ритуальную охоту, а потом - ритуальное поедание всей общиной его мяса и крови, после чего остатки трапезы захоранивались. Древние охотники верили, что, съев кусочек медвежьего мяса или отведав крови медведя, они обретут все свойства своего тотема, а главное, будут такими же сильными, как этот зверь.
[700x524] Читать далее

Серия сообщений "Животные в славянской мифологии":

Часть 1 - Животные в славянской мифологии
Часть 2 - Волк-Зверь Дажьбогов
...
Часть 40 - Мир символов живёт в нас
Часть 41 - Божья коровка в славянской мифологии и мифологии народов мира
Часть 42 - Животные и растения в славянской мифологии

Мне кажется, Индия такая штука, что если ты ее понял, прочувствовал ее, вдыхал ее полной грудью и кружилась голова от запаха карри и мяты, толкался в потных автобусах среди коробок и кур, пел вместе с ней и танцевал, окунал руки в Аравийское море, сбивал в кровь ноги на Гималайский тропах, пил воду тающих ледников и ел надосчертевший пресный рис, когда костры Варанаси жаром дышали тебе в лицо, а ветер свободы северного Гоа путался в твоих волосах, то она никогда не покинет твоего сердца! Никогда.

смотреть инсту

Которой нет в путеводителях.

Дальше: http://vk.com/italian_paparazzi

1.
[700x466]

2.
[700x466]

В этом году будет уже 10 лет как не стало отца... А сегодня он мне вдруг приснился. Странный сон. И лошади пасутся кругом, лошади, лошади... Так их много было и он...

Проблема оказалась не в том, что тяжело будет отрастить волосы, а в том, чтобы удержаться и не побриться еще раз!
Через два дня после того как я обрилась, странные метаморфозы начали происходить со мной. Я начала без будльника просыпаться ровно в 6:30 утра и делаю это по сей день, я начала острей чувствовать запахи и быстрей запоминать новую информцию. Что послужило поводом тому? Может новая стрижка, может новое место жительства...
[700x466]

Много лет вынашивала эту идею. Наверное, дольше, чем идею о первой татуировке. Говорят, после этого меняется восприятие окружающего. Но пока что, я чувствую легкое тепло внутри живота и на затылке.
Я.
[700x466]

Любое путешествие начинается с дороги, а заканчивается самим собой.
Рано или поздно наступает такой момент, когда твоя дорога вдруг резко обрывается, скрывается за твоей спиной и ее не видно впереди, и, казалось бы, ты безнадежно заплутал, сбился с маршрута и врут все карты... Отчаяние и страх подкатывают к горлу, и если первое чувству держит камнем на месте, то второе рвется изнутри и подначивает сорваться с места и броситься в бегство куда глаза глядят.... Но вдруг ты чувствуешь твердь под ногами, будто кольцами дыма тебя обволакивает спокойствие - так ты обрел целостность и самозавершенность, ты пришел сам к себе...
В детстве я часто ездила поездами, так часто, что с их пересчета можно сбиться уже когда мне было всего лет пять. Я любила поезда и любила дорогу. Я люблю дорогу.
Днями я смотрела в окно, слушала голоса, сравнивала их со знакомыми звуками. Вот, например, женщина говорит, как вода льется из крана и бьет струей о жестяную раковину, а вот, как скрипучая калитка, у кого-то голос мягкий и теплый, как пуховая шаль, у кого-то густой и тягучий, как водка из холодильника. Я коллекционировала услышанные фразы или истории, попутчики в поездах - совершенно другой рассказ.
Ночами я наблюдала как желтоватый-бледный свет из тамбура путается в торчащих волосинках шерстяных одеял, и беспомощно тает где-то в районе третьего купе. Иногда открывалась дверь в тамбур и в спящий вагон будто врывался клацающий пастью зверь, он выражал свое недовольство и нехотя уходил назад. Ему было там одиноко. Я слушала стук колес, словно когтистых лап, когда огромный зеленый Фалькор нес меня в ночи сквозь бесчисленные города и поселки. Вдруг он замедлял ход, за окном все чаще начинали мелькать огни, слышался металлический голос из рупора, свисток; поезд вздрагивал как промерзший пес и замирал. Конечно же, самый яркий фонарь на всю платформу стоял напротив! Он бодро меня встречал слепяще-белоснежной улыбкой, расплываясь ею во все окно. Нарастал хруст снега из-под ног суетливых пассажиров. Со скрипом открывалась дверь вагона и с тяжелым вздохом вываливалась лестница, словно из раскрытой пасти тяжелый влажный язык. Топот вливался в железное чрево, неся попутно свежий морозный воздух с горькой примесью запаха креозота, разогретых (не в первый раз) пирожков, запах меха шуб и дубленой кожи. Новые пассажиры шелестели сумками, гремели полками, шушукались, прицыкивали друг на друга. Но как только поезд тяжело вздыхал и толчком срывался с места, все вокруг обволакивала густая тишина. В перестуке колес таяли голоса и звуки исчезающего города. Поезд снова врывался в ночь, в холодный черный лес.
И скажите мне: разве тогда, лежа под колючим одеялом, на простыне, отвратительно пахнущей кипяченым бельем, разве тогда вы не были близки к себе как никогда ранее?