Только голос Лорелеи
на пути ли, не пути
Окрыляет, не жалея
и грести, и не грести.
Утону ли – что за дело?
доплыву ли – не беда:
То ли дело, что задело
как смычком по проводам!

Я давно на всё готовый
Я отдал свои швартовы,
Весело весло.
То ли взвесив то ли свесив
То ли опротивовесив
в поднебесье
унесло –
Сверху видно вот он весь я
кроме смеси кроме спеси
кроме слов!

Уноси меня отсюда,
я не буду кем я буду,
я вернусь.
Я проснусь и стану снова
собирать за словом слово, -
а потом опять проснусь.

так бывает, что я одновременно безумно счастлива и одновременно хочу умереть?

Я неyклонно стервенею с каждым смехом
С каждой ночью, с каждым выпитым стаканом
Я заколачиваю дверь и отпyскаю злых голодных псов
С цепей на волю
Некyда деваться:
Нам остались только сбитые коленки
Я неyклонно стервенею с каждым разом

Я обyчаюсь быть железным продолжением ствола
Началом y плеча приклада
Сядь, если хочешь, посиди со мною рядышком на лавочке
Покyрим, глядя в землю
Некyда деваться:
Нам остались только грязные дороги

Я неyклонно стервенею с каждым часом

Я неyклонно стервенею с каждой шапкой милицейской
С каждой норковою шапкой
Здесь не кончается война, не начинается весна
Не продолжается детство
Некyда деваться:
Нам остались только сны и разговоры

Я неyклонно стервенею с каждым шагом
Я неyклонно стервенею с каждым часом
Я неyклонно стервенею с каждым разом

Люди умирают.
Сегодня я узнала, что 22 апреля умер Аркан Карив.
Я видела его два раза в своей жизни. Один - разговаривала.
Два года назад,зимой, мы с ним пили и спорили, я в него влюбилась.
а еще я забыла тапочки у него в комнате. Утром он мне их возвращал.
Год назад он читал лекцию на эшколоте, и я так и не решилась к нему подойти.
Весь Израиль, вся русская еврейская тусовка и я тоже - смотрели его иврит катан и любили его за жизнь.
В нем было столько всего того, что я люблю в людях!
в нем было хождение по краю жизни и смерти.
случайно шагнул не туда.
теперь он пьет с Господом.

"Мне хочется, чтобы меня тихо гладили и говорили ласковые слова, ты же делаешь это для Мелиссы; я знаю, ты любишь ее, не меня . Разве можно меня любить?"
Даррелл. Александрийский квартет

откуда во мне живет это вечное нескончаемое чувство одиночества?
почему оно родилось вместе со мной и ходит за мной по пятам?
и даже та, что стоит за левым плечом - и та покинула меня.
Поэтому мне тоже так сложно ее бояться.
я ведь совсем не связана ни с чем, я ощущаю себя в круглой колбе, в которой я абсолютно одна и это безумно горько, безумно страшно. И хоть бы я переспала со всем человечеством - это не изменило бы ничего.

уже не смешно. сколько уже можно читать книжку про себя любимую?

"В мою торжественную ночь
Не приходи. Тебя не знаю.
И чем могла б тебе помочь?
От счастья я не исцеляю." (с)

кажется, я не зря шла с радужным флагом...я влюбляюсь в женщину?

Мне снился ужас.
Мне снилось, что семья Вогмана голодает и что Лея все время говорит, мол, выколю себе скоро глаза, чтобы пособие по инвалидности получать и на него жить.
(видимо в реальности сна оно действительно большое).
Она так часто говорила, а я думала, что она не решится и вообще не всерьез. Ну что за дикость - выкалывать себе глаза.
И вдруг однажды я понимаю, что она действительно собирается выколоть себе глаза. Я в истерике, я умоляю ее это не делать. Говорю, мол, давай мы лучше на панель пойдем, или почку можно продать. А Лея так совершенно спокойно , улыбаясь меня успокаивает, говорит, ничего, все нормально, и без глаз можно жить.
Я говорю, мол, ты что совсем с ума сошла оставлять ребенка на непутевого мужа, кто воспитывать будет? Я угрожаю, что я себя убью, если она так сделает, потом понимаю, что это слабовато, говорю, и Марту тоже убью (чтобы моя угроза подействовала).
Я на секунду иду на кухню за ножом, возвращаюсь, а Лея улыбаясь лежит так спокойно неподвижно.
И тут я понимаю, что она уже слепа. Она мне говорит, что приняла какую-то таблетку, убивающую глаза. Я кричу, плачу, трясу ее: Как?! Когда ты успела!
А она отвечает: пока ты спала.

И я просыпаюсь.

Смысла нету спорить с неизбежным.
Есть одна прокрустова печать:
Говорить словами о нездешнем,
А о самом главном умолчать.

Слышит тело, помнит тяжесть тело,
Знают ноги пройденный маршрут.
Ну а мне, а мне какое дело?
Я и так растянут до предела
между "там" - и "тут"!

Оттого ли новое не ново?
Оттого ль ни данных нет, ни схем?..
Никогда о подлинном - ни слова!
Ничего об истине не вем!

Очередной забег - марш-бросок Челябинск-Екатеринбург-Тюмень. Как всегда теперь, почти бессмысленный - нет ни сил, ни времени чего-то понять, увидеть, изменить. Мозг занят работой, когда кончается мозг - осознавать нечем. Остаются только люди и эмоции, остальное - едва-едва, случайными попаданиями. Словно твоё тело всё знает, всё помнит, вживается в пейзаж, проживает его --- а ты вовсе не при чём, ты остаёшься в том же вечном не-месте, в каком всегда. Может быть, так и надо? Ведь ничего, ничего из пройденного ногами не может потеряться; всё пережитое вне сознания - ещё более живо. Нельзя познать себя и остаться собой. Скорбеть о недоданном даре - значит, не верить в дар.

"Ты погряз в своих академически-педагогически-мелкополитических заморочках, а о смысле думать забыл", - говорит мне Я.

Ага, конечно.


как же я это понимаю.

ах, если б он знал, как каждое его молчание режет душу, и как каждая ненаписанная им буква ведет меня к ощущению такого опустошающего булгаковского желтого тревожного одиночества.
если бы он знал, может бы писал хотя бы по букве в день из сострадания. он бы писал букву, а я бы могла догадываться о чем-то.
да, я женщина, хоть и не хочу ей быть. вполне себе мечущаяся между будуаром и моленной.

Я инженер на сотню рублей,
И больше я не получу.
Мне двадцать пять, и я до сих пор
Не знаю, чего хочу.
И мне кажется, нет никаких оснований
Гордиться своей судьбой,
Но если б я мог выбирать себя,
Я снова бы стал собой.

Мне двадцать пять, и десять из них
Я пою, не зная, о чем.
И мне так сложно бояться той,
Что стоит за левым плечом;
И пускай мои слова не ясны,
В этом мало моей вины;
Но что до той, что стоит за плечом,
Перед нею мы все равны.

Может статься, что завтра стрелки часов
Начнут вращаться назад,
И тот, кого с плачем снимали с креста,
Окажется вновь распят.
И нежные губы станут опять
Искать своего Христа;
Но я пел, что пел, и хотя бы в том
Совесть моя чиста.

Я счастлив тем, как сложилось все,
Даже тем, что было не так.
Даже тем, что ветер в моей голове,
И в храме моем бардак.
Я просто пытался растить свой сад
И не портить прекрасный вид;
И начальник заставы поймет меня,
И беспечный рыбак простит.

Когда-то давным давно, когда люди не освоили еще всех трамвайных и троллейбусных линий, и трамвайные и троллейбусные линии вели куда-то в буераки, в овраги, в дремучие муромские леса, один троллейбус поехал и заблудился. И говорят, что однажды в полночь его можно видеть, он едет и весь светится огнями, как летучий голландец…

И вот, однажды, мне пришлось ехать из города Луганска славного в славный город Краснодон. Езды — минут сорок, время позднее. Мне нужно было проехать через весь город к какому-то перекрестку — там ходят рабочие автобусы. Стоял я час, стоял полтора и тут едет троллейбус. Естественно я, не раздумывая, прыгнул в него, в заднюю дверь, хлопнул по плечу какого-то мужчину в шляпе и говорю: «Мужчина, продайте мне талончик!» Он поворачивает лицо, изъеденное временем — «Ха-ха-ха!» - беззубым ртом на меня… Испугался я не на шутку и понял, что это действительно тот самый троллейбус-призрак. Ну, тут в репродуктор водитель: «Подойди-ка сюда, добрый молодец!» Испугался я не на шутку вообще… Иду, а все хохочут, тянут руки какие-то костлявые… Подхожу я к водителю. У него лобовое стекло завешано паутиной, вместо брелков висят настоящие летучие мыши — тоже посмеиваются о чем-то своем… А он и спрашивает меня: «Задай-ка мне такой вопрос, который в течении этих тысяч лет мне никто не задавал». И с трех попыток, естественно, как в любой сказке. Говорит: «Если задашь — отвезу тебя куда надо, если повторишься — будешь ездить с нами вечно». Тут у меня пот холодный градом — дзынь-дзынь — вот такие капли разбиваются о пол, говорю: «Сколько звезд на небе?» - «Ха-ха-ха!» - раз мне астрономическую цифру какую-то. Я говорю: «А сколько костей в теле собаки?» - «Ха-ха-ха!» - раз мне еще какую-то цифру. Думаю: «Ну, все…» И вот, буквально, крыша съезжает, чуть ли не в потере сознания — ну, согласись, страшно! Хватаюсь за поручень, весь обвисаю и тут такая мысль, абсолютно сквозная какая-то, говорю: «А почему тараканы не живут в поручнях троллейбусов?» Он призадумался, говорит: «Ты знаешь, такой вопрос мне еще никто не задавал… Я тебя отвезу, куда тебе надо». Я воспрял духом. Пауза… А потом он спрашивает: «А ты вообще знаешь, кто такие тараканы?» Я говорю: «Ну, там козявочки какие-то там, бегают…» - «Эх, приятель, да ничего-то ты не знаешь!» И вот он мне рассказывает легенду о тараканах. То есть, это самое начало… «Это мне еще рассказывала моя бабушка (можете представить, как это было давно)…» И вот он начинает рассказывать:

Когда-то, давным давно, когда люди еще не освоили всех трамвайных и троллейбусных линий, и эти линии вели куда-то в буераки, в овраги, в дремучие муромские леса, людей было очень мало, и вместе с людьми жили тараканы. Они были белые, пушистые, чуть побольше кошки и поменьше собаки, у них была мордочка такая острая, хвостик с кисточкой, добрые-добрые — все понимали, вот только говорить не умели. Жили вместе с людьми. Собственно, сколько людей, столько и тараканов. Питались за одним столом… Скажем, выходит семейство на ужин, тут же папа — таракан, мама — таракан, дети — между ними опять-таки тараканчики какие-то тусуются… Они все белые, пушистые, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, все добрые, все понимают — только говорить не умеют… Ему скажешь: «Принеси тапочки» - он приносит. Ему скажешь: «Замети» - он заметает. И у людей был, естественно, царь, и у него, естественно, была дочь. Как вы понимаете, она была — принцесса. И, естественно, пришло ей время замуж… Невтерпеж. Нашли какого-то принца привозного, всего в прыщах, привезли, худого-бледного… Свадьба. Людей поскольку было мало, собственно, всех во дворец можно привлечь. Позвали всех людей, позвали всех тараканов. А у людей был колдун, его звали Ых. Он жил где-то на выселках, в какой-то маленькой своей избушке, его лет триста уже никто не видел, все думали, что он и помер уже давно. Ан нет, он не помер. И вот забыли его пригласить, а он обиделся. И вот бежит один таракан — белый, пушистый, побольше кошки, поменьше собаки, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, весь свадебный, в колокольчиках, в каких-то ленточках… Пробегает мимо хаты этого Ыха, тут — бабах — гром, бубух — молния, таракан зажался весь такой, а сам — белый, пушистый, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой… И слышит такое проклятье: «Кто поцелует принцессу в день ее свадьбы, тот рассыпется на сотню тысяч мерзких существ». Испугался таракан, бегом во дворец. Забегает, ну, а тут, собственно, опупей-опофеоз там, горько… Поднимают за плечики этого принца привозного, поднимается эта принцесса, подводят их целоваться… И тут вбегает этот таракан, такой белый, пушистый, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, весь в бубенчиках, в колокольчиках, в ленточках… И он между ними втыкивается как-то, типа… Она его ножкой шарк так, отойди, мол… Ну, тут за грудки принца поднимает там… А он опять между ними, типа, нет, мол, нельзя, а сказать же не умеет… Все понимает, а сказать не может. Белый, пушистый, добрый, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, а сказать не может. И он опять Читать далее...

была на митинге.
Господи, как же смешно то, что люди противостоят, примеривая на себя идеологии.
Что я помню:
девочка, кричавшая из увозящего ее автобуса "Путин-вор" и люди, которые начали аплодировать.
гопники-нацисты в масках и спортивных штанах, которые пытались подраться с геями и лесбиянками.

шла вместе с геями и лесбиянками. Держала радужный флаг, нацепила значок с треугольником. я не собиралась "отстаивать" права секс-меньшинств. так получилось. Но я рада, что именно с ними я шла.
Смешной лозунг "геи и лесбиянки против жуликов и воров".

А еще я шла с людьми в колготках с дырками на голове и кричала про Pussy Riot. Самое близкое мне из того, что я кричала сегодня.

омоновцы с кислыми рожами. некоторые же наоборот улыбались. в первых рядах - мальчики до 20 лет. бабушка кричала "что же это он (Путин видимо) детьми прикрывается!"
Когда омоновцы побежали на людей, тогда я пошла домой. Нужно наверное было остаться. но я боюсь.

Тем, кто держит камни для долгого дня,
Братьям винограда и сестрам огня,
О том, что есть во мне,
Но радостно не только для меня.
Я вижу признаки великой весны,
Серебряное пламя в ночном небе,
У нас есть все, что есть.
Пришла пора, откроем ли мы дверь?

Вот едут партизаны полной луны,
Мое место здесь.
Вот едут партизаны полной луны.
Пускай...

У них есть знания на том берегу,
Белые олени на черном снегу.
Я знаю все, что есть, любовь моя,
Но разве я могу?
Так кто у нас начальник и где его плеть?
Страх - его праздник и вина - его сеть.
Мы будем только петь, любовь моя,
Но мы откроем дверь.

Вот едут партизаны полной луны,
Мое место здесь.
Вот едут партизаны подпольной луны.
Пускай их.. едут.

Sker clanoe keledrim lasto wha
Sker clanoe elena edro mha wha
O Varda tellumar
Giltoniel lasto wha

больше всего я не хочу быть второй Лией. Ждать писем, которые приходят раз в полгода, вздрагивать от смссок, сомневаться, уходить и возвращаться, уходить и возвращаться, мучать, мучиться, мучать, мучиться и так год за годом. Чертовы имена. Я слишком люблю одного, чтобы постоянно сомневаться в своей любви, и слишком люблю другого, чтобы возвращаться.

Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,
Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;
В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;
Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,
В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около.

Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;
Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;
Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,
Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;
Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;
В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:

Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;
Шелком - твои рукава, королевна, ясным золотом - вышиты перья;
Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю.

Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,
Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;
Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем - вышито небо,
Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;
Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Время не остановилось, чтоб взглянуть в окно резное;
О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,
Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом я с лучом рассвета.

Где-то бродят твои сны, королевна;
Далеко ли до весны травам древних...
Только повторять осталось - пара слов, какая малость -
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье...

Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою;
Ты платишь - за песню луною, как иные платят монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...
Ты платишь - за песню луною, как иные - монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...
Королевна…