Диалектика фейлов и винов

(Опус, записанный формально)



Изначальная предпосылка: Человек отличается от животного, по крайней мере, тем, что умеет думать


Следствие 1. Человек может оценивать любое событие, дело, объект, либо положительно, либо отрицательно, в зависимости от того, получает ли человек от этого удовольствие (далее – профит).


Любое событие может быть либо положительным (то есть вин), либо отрицательным (то есть фейл)

Вины и Фейлы могут иметь свою внутреннюю градацию. Например: получил зарплату – купил машину – получил благоволение прекрасное дамы (вин – вин – эпик вин!) или не отдал долги – побили рэкетиры – сломали ногу (фейл – фейл – эпик фейл).


Суждение: вообще, всю жизнь человека можно описать как набор винов и фейлов (либо же наличием или отсутствием профита)


2.1 Человек может понимать, что событие – вин (или фейл) уже после того, как событие случилось

2.2. Человек может заранее проанализировать любое событие (по мере своих сил) и узнать, вин это или фейл.

2.2.1 Этот анализ основывается на количестве профита внутри события, а также микро-фейлов и микро-винов.

2.2.2. Совершив такой анализ, человек в принципе может избежать фейлов вообще


НО! Следствие 2. Человек смертен


3.1 Сам факт того, что человек смертен – безусловно эпик фейл, поскольку в конечном итоге лишает все вины профита, а сам профит – глобального смысла.

3.2. Чтобы спасти свой профит от эпик фейла в виде смерти человек стремится придумать такое оправдание своему существованию, которое бы уменьшило бы фейловость смерти, а также, при желании, увеличило виновость винов.


Суждение: этим оправданием (далее – смыслов) может выступать получение имущества, богатства, статуса, славы, власти


4.1. Такой путь приводит к увеличению концентрации профита на единицу времени, что, безусловно, вин

4.2 Почти весь материальный профит можно использовать не только лично, но и с другими людьми, включая детей – что тоже вин (в основном для них)

4.3. Рано или поздно человек умрет, а все его профиты автоматически потеряют ценность – эпик фейл


Суждение: В качестве смысла может выступать создание наследия – то есть передаче своего профита детям, другим людям, будущим поколениям


5.1 Профит, полученный в ходе жизни, может стать профитом для кого-то другого – вин (см. 4.2), и принести кому-то еще больший профит и эпик вин, что само по себе эпик вин для людей альтруистического склада

5.1.1. Эгоисты клали на это с большой колокольни – фейл (для других)

5.2 Создание профита, пригодного для других, требует больше усилий, а значит увеличивает концентрацию фейлов и винов - (обычно, эпик фейл, так как великих наследий очень мало)

5.3. Можно создать мега-профит в виде наследия, которое принесет эпик вин большому объему людей и внесет имя творца в историю – эпик вин для него, (но скорее всего фейл, так как см. выше)


Следствие: внести себя в историю или создать мега-профитное наследние – больший вин по сравнению с эгоистическим накоплением профита, так как позволяет получить профиты и другим, соответственно – сам этот смысл для определенных людей является эпик вином


Суждение: Человек может отказаться от оценки события как вина или фейла


6.1. Отказавшись от суждений о вине или фейле человек должен отказаться и от восприятия профита, как того, что их отличает – что само по себе эпик фейл для большинства людей

6.2 Отказавшись от суждений о вине или фейле человеку желательно отказаться и от контактов с другими людьми, иначе – их влияние может подталкивать человека к оценке, то есть возвращению в исходное состояние.


Следствие: данный путь является еще более сложным и трудновыполнимым, к тому же не уделяет внимания будущим поколениям и не создает наследия, что делает его фейлом (хоть и не эпик) в сознании социума


Суждение: человек может найти такое дело, которое бы доставляло профит само по себе, без оценки его после (иными словами – призвание или любимое дело)


7.1 Смысл такого действия заключается в нем самом, то есть вопрос о смерти как фазе превращения винов в фейлы уже не ставится – что является эпик вином

7.2 Такое дело приносит профит, что является вином

7.3 Такое дело крайне сложно найти – фейл, а поиски могут занять всю жизнь, отвлекая от всего остального – эпик фейл

7.4. В таком деле человек может думать о других и создавать наследие – вин (а иногда и эпик вин, если мы говорим о великих из истории)


Суждение: человек может найти смысл не только в деле, но и в идее, за которую стоит бороться

Все выводы те же самые


Общее следствие: Смысл такого действия закольцован на себе самом, то есть выход из него – победа в борьбе или создание величайшего шедевра – прекратят поступление профита от него и приведут к фейлу или эпик фейлу (если профиты были велики) с точки зрения смерти


Суждение: одним из видов такого дела, совмещающее в себе и идею и дело, является Игра в целом как мировоззрение (и Игра в бисер в частности, то есть Читать далее...

Хитросплетение Путей
Опус о смысле, который мы все вынуждены искать и об Игре
Не знаю как, не помню почему, но однажды передо мной возникла безграничная пустота вопросов о смысле, цели и содержании моей, да и любой другой, жизни. Существование до этого было тем самым светом невинности и «целью-самой-в-себе», о которой писали некоторые психологи, культурологи и даже богословы. Но речь не об этом.

Рано или поздно, как ясно еще с книжки Рея Бредбери «Вино из одуванчиков», человек понимает, что он живет. И что он живой. Это наделяет его определенным пониманием, ощущением целостности и непрерывности бытия – на тот краткий момент. К этому чудному времени (а бывает это от 7 до 11 лет) наша голова уже засорена социальными ориентирами, которые по инерции и отвечают на злопроклятые вопросы – кто мы, откуда и куда идем. И поэтому мы не можем длительно наслаждаться той сладкой непрерывностью и присутствием, которые ощущаем тогда и потом в минуты повышенной ясности. Все остальное время отдано человека либо на инертные скитания по сценариям предыдущих поколений (или общественной пропаганды), либо на душераздирающие метания в пустоте и абсурде. Некоторые особенно умелые умудряются совмещать.


Тем ни менее, человек всегда стремился дать ответ на те самые вопросы, периодически называя его Богом, Истинной, коммунизмом и прочими оправдательными стратегиями, коих миллион, стоит лишь спросить у кого-нибудь относительно одаренного мозгами, зачем он живет. Другие же, коим ответом кажется отсутствие оного, впадают в особое состояние, называемое пофигизмом или дзеном, в зависимости от идеологической стороны. Эти господа консервируют себя в статичном и относительно устойчивом положении, в котором все, что не касается их лично – пролетает в трубу, как фанера над Берлином, Парижем, Москвой или whatever.

Надо ли говорить, что такое положение дел не очень приятно для человека, стремящегося к развитию и совершенствованию? Постижение гармонии – это прекрасно, но безмятежно, а потому, вероятно, навечно обречено на самокопирование. В этом нет великого смысла, стимула, двигателя – это лишь уход за собой и своим состоянием. Консервация или же, если угодно, стагнация. Такому человеку безразлично – клонируют ли овец, взрывают ли атомные бомбы или пытаются погнать толпу крестьян с вилами на стены неприступной крепости. В Древней Греции существовал даже такой термин – «идиот», то есть обособленный, индивидуалистический человек, не желающий принимать участие в жизни общества по тем или иным причинам. Освободимся от современной оценочности и отнесемся толерантно к подобному выбору. В конце концов, такой путь подходит многим. Но не всем. И эти самые «не все» не могут просто так забить и успокоиться, вероятно, они начинают все усложнять, но нужда в смысле и цели, оправдании своего существования, все же находит в их сознании удовлетворение.


Давайте подумаем, что можно ответить на вопрос «зачем ты живешь?», отбросив «просто так». Ради достижения определенных благ и состояний? То самое Фроммовское «быть» и «иметь». Допустим. Некоторые люди только для того и существуют, как они считают, чтобы накапливать богатства, вещи, статусы, бесконечные самонавешиваемые ярлыки и общественное признание. Но с точки зрения вечности эти вещи (да и вообще единичная личность) ничего не значат. Какой прок от твоих машин, которые устаревают за пару лет, через сто лет? Даже без маркетинговых уловок понятно, что любое имущество разрушается, разворовывается, переходит в другие руки и т.д. То же самое происходит с социальными статусами, правда, намного быстрее.

Я слышу, кто-то с задних рядов спрашивает – а как же власть? Неплохой, даже приятный стимул – получить право распоряжаться ресурсами, за которые все так отчаянно борются. Но вспомните, сколько проблем дает власть? Не меньше, а порой даже и больше, чем богатство – вкупе с завистью и злобой, власть предполагает огромную ответственность и груз принимаемых решений. Не самое спокойное занятие в мире, скажу я вам. Лучше медитировать в горах, чем управлять даже небольшим городком, фирмой или, вероятно, даже семьей. Власть сопряжена с необходимостью постоянного учитывать чужие интересы, даже если мы говорим о жесточайшей тирании (в конце концов, тирана могут и убить, да и сам он не бессмертен). Но самое главное – власть, как и богатство, сопряжены с необходимостью рано или поздно предстать перед судом совести и истории. Люди смертны, они стареют, и чем ближе к концу – тем сильнее разъедает их души горечь утраченных возможностей или тяжесть совершенных поступков. Есть, конечно, и счастливые люди с прекрасной жизнью – и то большая тайна, которую едва ли можно и следует разгадывать – каждая жизнь уникальна (особенно по части рецептов счастья), и даже узнав, что этот человек никогда не пил, не курил и не ел жареной картошки – повторить его результат вряд ли получится.

Итак, старики, короли и богачи унесли свои тайны и смыслы, вместе с собой, в могилу. Что же осталось? Их наследие, само собой. И это Читать далее...

Встреча
Д. А. Лаорти


Глаз как-то дико кривлялся из лужи,
Площадь по кругу меняла партнера,
В темных бровях его слом или хуже –
Маузер ливня смеется истошно.

Яростен гнев изгибатого камня:
Древнее зло помирает в дороге!
Шрамы подкорки шептали о знаках,
Втянутых за уши, пошлых немного

Гравий подпалый и грусть все-прощенья
В рисовой дымке стиралась в минуту,
Сам ли, в лазурное море поддетый,
Плач черной чайки я быстро забуду?

Стану бродить по руинам потертым,
Стану кричать, претворяясь покорным,
Благо как брага под действием мрака

Много ли надо для с совестью брака?
Грудью за боль зацепился нелепо,
Что ж, если надо, то песенка спета…

Родительские кланы (содержит выдержки из главы 1 и главы 2)

(Надо заметить, что критикуемое решение уменьшить количество кланов по сути своей крайне разумно, поскольку многие кланы в старом Мире Тьмы выглядели искусственно и не могли в полной мере способствовать полноценному отыгрышу. Именно поэтому разработчики приняли решение сделать всего пять основных кланов, каждый из которых представляет собой определенный аспект образа вампиров)

Общее описание и немного истории

Даэва

Даэва – эмоциональны, чувственны и желанны. В равной мере сексуальные хищники и чувственными гедонисты эти вампиры по праву называются суккубами-соблазнителями.

Ряд историков Сородичей подозревает, что Даэва – один из самых старых кланов среди Проклятых. Их имя предполагает корни в персидской мифологии, а их способности указывают на связь с демонами, чье имя они и носят. Несколько древних текстов предполагают, что основателем этого клана был Сородич, известный как Асма Даэва, но вампиры-ученые спорят, был ли этот индивид действительно нежитью или же тексты всего лишь изображают сходство Даэва с персидским демоном похоти и злобы.

Имя «Даэва» предшествует принятой точке отчета истории сообщества Сородичей, за которую обычно принимают времена восхождения Рима. Определенно, некоторые Даэва существовали задолго до него, но доподлинно неизвестно, имели ли они социальное устройство или были всего лишь кучкой безумных и похотливых мертвецов. После восхода Рима, Даэва стали неотъемлемой частью общества Сородичей, а история вампиров свидетельствует, что они принимали активное участие в Камарилли, первом известном социальном объединении нежити.

Гангрел

Гангрелы дики, отчаянны и свирепы. Они воплощают мифы о вампирах, превращающихся в животных или иным образом меняющих форму (волки, летучие мыши, туман и т.д.).

Многие Сородичи полагают, что клан Гангрел очень стар, но из-за звериной натуры самих Гангрелов существует очень мало записей, которые могли бы связать их происхождение с определенным временным периодом. Хотя темнота до-исторического периода истории Сородичей содержит бесчестное число легенд о зверях-вампирах, но не все их этих легенд совпадают с признаками Гангрелов.

Географически, Гангрелы происходят из региона, который сегодня называется Восточной Европой, где они вступили в контакт с зарождающейся Камарилльей и с большой неохотой были втянуты в сообщество. Постепенно владения Рима стали разрастаться на запад, а вместе с ними и влияние Камарилльи, а значит и Гангрелов.

Некоторые историки придерживаются мнения, что корни клана Гангрел находятся на территории современной Скандинавии. С тех первых ночей Гангрелы избрали те удаленные границы доменов своими собственными территориями. По сути, Гангрелы зачастую являются пионерами, которые влачат существование там, где впоследствии возникнут домены других кланов, или отщепенцами, отчаянно цепляющимися за свои территории и отказывающиеся сдаваться, когда их домены пали.

Мекхет

Мекхет быстры, осмотрительны и мудры. Легенды о вампирах, скрывающихся в тенях, в тайне выслеживающих свои жертвы, и даже знающие секреты, которые никто, кроме хранителя оных, не должен знать, скорее всего, относятся к деятельности Мекхет.

Некоторые из наиболее старых Сородичей, которых только знал мир вампиров, принадлежат именно к клану Мекхет, хотя большинство из них проводит свое время, погруженные в глубокий холодный сон, известный как торпор. Хотя многие из клана Мекхет предрасположены к одиночеству, некоторые путешествуют в составе армий смертных или даже подозреваются в создании собственных наемных организаций нежити. Как и с другими кланами, ничего достоверного не известно об основателе клана. Множество историй описывают членов клана Мекхет как лидеров культов или мастеров школ тайных воинских искусств. Также предполагается, что происхождение клана берет свое начало во времена фараонов или же царей-философов Классических и Древних эпох.

Само имя Мекхет дает зацепку в истории о происхождении клана, поскольку это египетское слово в переводе означает «амулет», и действительно, некоторые древние и уважаемые старейшины клана Мекхет имеют определенные черты внешности и характера, которые можно было бы назвать египетскими. В то же время некоторые имеют классическую эллинскую комплекцию, что, собственно, неудивительно, учитывая близость Греции и Египта. Контакты между египтянами и греками, и впоследствии, римлянами, соотносятся с легендарными странствиями членов клана, так же как и с их созидательной ролью в зарождающейся Камариллье. С тех самых пор Мекхет путешествуют везде, где падают тени, всюду, где хранятся секреты и где Сородичи взывают к другим за мудрым советом.

Носферату

Носферату скрытны, сильны и устрашающи. Само их присутствие нервирует людей либо своим физическим уродством, омерзительной вонью или туманной злонравностью.

Изучавшие легенды Носферату предполагают, что клан относительно молод, возможно, он возник ориентировочно незадолго до расцвета Рима Читать далее...

Реквием

Данный текст, по сути, является переводными выдержками из основной книги правил Vampire: the Requiem (которая core rulebook), а потому все права принадлежат им. Моим же творением является текст самого перевода, укрепленный моими комментариями.

Выдержки из Главы 1: Общество Проклятых

Пропустим часть про Обращение (или, как я бы его перевел, Приятие) и его причины и перейдем сразу к делу.
Пляска Смерти (также возможно: Танец Смерти)

Если существование отдельно взятого вампира – это Реквием, то то, как он взаимодействует со своими приятелями Сородичами – это Пляска Смерти, в которой бессчетное множество персональных Реквиемов играют, переплетаются, сталкиваются и оканчиваются.

Для многих Сородичей Пляска Смерти имеет негативные коннотации. Отношения между Сородичами по большей части вынуждены, в лучшем случае, поскольку вампиры, судя по всему, созданы для существования в виде одиноких охотников. Однако Обращение (или Приятие) не полностью сводит на нет нужды, которые были знакомы индивиду, когда он был смертным. Неизбежно, по ходу своей не-жизни, не все, но большинство, несмотря на недостатки, начинают тосковать по контакту с теми, кто смог бы понять их. Разве это так неестественно, искать товарищества с теми, кто испытал те же боль и страдания, причиненные им (и причиненные ими) по ходу своего Реквиема?

Разумеется, такая идея таит в себе свои неопровержимые риски. Хотя Приятие не вытравливает Человека из индивида, оно оставляет свою собственную метку – Зверя, который требует крови ради выживания и которому все равно, кто встает у него на пути. Все существование Сородичей – это балансирование на тонкой грани между нуждами и желаниями Человека и Зверя внутри.

Когда Сородичи сталкиваются друг с другом, они невольно начинают бояться или же видеть других как угрозу, как вызов. Прибавьте к этому борьбу за ограниченные ресурсы и власть, а также необходимость держать свое существование в тайне. Другие Сородичи несомненно являются угрозой. К тому же, в мире, где они должны затаиваться и убивать, чтобы выжить, насколько можно доверять хоть какому-нибудь вампиру?

На душе Сородичей лежит тяжкий груз Реквиема. Осознание того, что ты никогда не умрешь по-настоящему, лишает тебя чувства безотлагательности. Если впереди вечность, то что может поддерживать интерес вампира, пробывшего в мире с сотни лет не-жизни? Чтобы хоть как-то побороть свою вечную тошноту существования, Сородичи плетут интриги и строят планы друг против друга. Когда все источники допустимых удовольствий и интереса их не-жизней истощаются, они обращаются к вероломству в надежде, что это спровоцирует хоть какой-нибудь отклик их изнуренных эмоций.

В свою очередь, эта последняя попытка и есть истинная Пляска Смерти, настоящий «танец мертвецов», поставленный вампирами, чтобы возвыситься над своей ровней социально, политически и даже физически. Это опасный танец, перемежающий ловушки вампиров схемами старейшин, амбициозными неонатами и ухищрениями, которые могут десятки, сотни и даже тысячи лет ждать воплощений. Сородичи имеют возможность вечно составлять и вынашивать свои коварные планы и вендетты – им некуда спешить. Для многих вампиров месть хороша, когда поросла коркой твердого льда, и побуждает сделать другой ход в Пляске Смерти в ответ. Этот цикл повторяется бесконечно.

Пляска смерти – это одновременно и спасительная благость и побег от проклятия, поскольку она отвлекает Сородичей от своих нигилистических, рефлексивных Реквиемов, но лишь благодаря тому, что завязывает конфликты, которые угрожают все тем же самым Реквиемам.

Кланы

Клан – это происхождение и родословная вампира. Сородичи признают пять кланов и все Сородичи принадлежат к одному из них. Наиболее признанной считается теория, которая считает, что кланы – это своего рода «семьи» вампиров. Члены клана наследуют определенные мистические черты, общие для всех членов, будь то способности к определенным Дисциплинам или традиционные недостатки определенного типа. Одним из основных недостатков «семейной» теории является то, что ни один из основателей клана точно не известен, и лишь некоторые угадываются с хоть какой-нибудь долей уверенности. Определенно, кланы появились откуда-то – но откуда именно? В современном мире, только два Сородича известны тем, что у них не было клана, но нет достоверных сведений о том, что они могли Приять кого бы то ни было по ходу своих Реквиемов. Эти вампиры – легендарный Дракула и римский центурион Лонгиний ответственны за создание определенных ковенантов, а не кланов. (то бишь сообществ вампиров наподобие партий или тайных обществ, братств, сект. Кстати, само слово можно было бы перевести как «договор»). Возможно, они стояли на пути к созданию клана? И если происхождение клана не связано с определенным основателем, то что же служит источником для его создания? Если Лонгиний и Дракула не имели клана, кто может сказать, что любой другой, более неизвестный Сородич не страдал от схожего проклятия в свое время?

Сегодня, влияния Читать далее...

Дурак
Д.А. Лаорти

В колпак завязали,
Вырвали из слов слоги как с груди медали,
Как в разрезанное ядрами горло налили воска –
Волки и твари требуют страсти и немного лоска.

Под моими сапогами
С тысячеглазыми и смеющимися треугольниками-ртами,
Разъеденный кислотой единиц от «пре-лучше» до «после»
Скомканный листик мира – промежуток до слома старой кости

В горле монета – и мало ли стали,
Куда не пойдешь – везде в кабаки превращены галереи и сломанные краны,
А ядовитые облака кудахчут над гробом смущенного духа – ему уже никто не плюет
Слюной лести в треклятое ухо.

На колпаке моем немного пепла –
Под моими сапогами – пропасть дневного света,
За спиной – определенный монетой – путь, направление.
Все есть, да только нет того, на кого было бы все это наВЕДено.

Молчание
Д. А. Лаорти

Часы повернули молчание Бога – слышал ли я его голос в дороге,
Гнал ли по ветру законные речи, может быть, так я усвоил наречье
Темных народов подгорных и тайных – демонов снов, уходивших и странных
Красочных замков из ветра и стужи – то ли печали, что рвутся наружу,
То ли запретные страхи и чувства – в сердце дыра, разрезавшая тушу
Грязного мрака и вечных неверных – мыслей, укоров, законов смиренных.

Грамотный танец в сетях разряженных – крыльев из пламени, гор непреклонных,
Грозных бригад разрисованных пальцев – в камне, пространстве и в сгорбленных старцах
Знаний, хранящих армады и струны – гиблые духи, пристойные думы,
Знаки и символы – лики и рожи – на перетяжках из собственной кожи.
Темные воды в моих полнолуньях – имя, запрет или исповедь буйных
Каплей рубинов, объятых натурой – дел или слов – или слез партитурой.

Сникли мгновенья. Я был словно время. Бог подавал мне молчанием пенья
Четкую схему, откинувши тени, я уже знал его смерть на мгновенье.
В чаше застыли топленые льдинки. В колбе к концу подходили песчинки.

Освещение

Уснули софиты, под властью свечи
Ушли мои мысли, прошу, не молчи,
Наверное, правы, усталые льды
Я в войлоке ночи, в упряжке мольбы

Я чувствую зиму, стараюсь дышать...
Ты знаешь подсказки — не хочешь сказать,
Одет, словно в кожу, я в старый пиджак
Предчувствую прозу, но это пустяк

В тебе, улыбаясь, смеется апрель,
Ты просишь прощенья, увы, не теперь...
Когда убегаешь от звуков судьбы,
В тебе остаются лишь тени и сны

Хочу обмануться. Вернуться в театр,
Где старый портье для нас место держал,
Где были мы вместе и не было зла...

Чурались сомнений, простая игра
Хрустальных не-сказок и скрипки сюжет...
Уснули софиты. Осталось лишь "Нет".

Д. А. Лаорти

Д. А. Лаорти
Ки

Четырехмерная шизофрения гранитного пола кидалась в меня лицемерами.
У микромиров или градуса ночи стояли картины, стареющие за своих портретёров,
Я видел красоту уходящей мелодии жарких упрямых февральских огней.
И пальцами холод сжимал километры нейронных сетей или скомканных дней.

В величии верности виделась жадно улыбка, сказавшая код разрушений.
Где всё в доминации было расписано – кто-то прозрел, кто-то стал приведением бледного Я.
Эстетика камня и ангелы в белом – когда ли, наверное, видели зло и добро в термоядерном сне.
Я грелся на Солнце для мертвых, а вера взывала, уже истончаясь, взывала так страстно ко тьме.

Я был разведен наблюдать, как таблица расчетов до судного дня превращается в ноль.
И голос за кадром смеялся нелепо, и кем-то поверх гнусовато, увы, и с потерями переведен
На язык чьих-то глаз, на мгновение боли за корм равнодушным вампирам с душой как монета,
И грамотой уровня минус четыре. Смотрели с экрана на них мои пальцы, тянулись к их горлу

Я снова казался себе кем-то выше, и кем-то прочнее. Старик с пианино, скрипач с ядом в сердце,
Клинок под лопаткой, оторваны дверцы от града земного, от века Горгоны. Я плыл, улыбаясь…

Но

***
Мой портретист, вращая барабан, курил очередную дрянь.
Я рассмеялся – с кадра – сыпались в овации слова – не правда.
И обречено наблюдали мы, как превращаются в нули
Расчеты судных дней, под гром шампанского спускали на мокрь судно

В тенях я разрезал глаза – казался выше, чем гроза,
Стройней, чем адамант – и звучней скрипки пьяной.
Увы, все дамы – не мои. Но ничего, попляшем мы
Под звук очередного залпа.

Шампанское налить в бокал – смеясь, предчувствуйте накал –
Гранитный пол усеян розами. Мы братья!
Танцуйте, дети февраля – я знаю, что мы все, любя,
Забудем завтра как нас звать-то…

Залезу в собственный словарь. Мой портретист докурит дрянь.
И выйдет на балкон, очистить от мокроты платье…

Поэты
Д.А. Лаорти

Свои века у каждого поэта,
То им одеться нужно в плащ из света,
То в кобуре носить под сердцем тьму.
Но время – тяжкий груз. Судья. И у него в плену
Тот, кто надеется и верит,
Что выйдет из запретных вод
И сможет жить не призраками в масках,
Над входом в дом что положили лик,
А ветром или бестелесным знаком,
Так органично вписанным в плетение страниц.

Есть пальцы зла, что губят и дурманят,
Есть доброта, что помнит и не знает
О том, что бьет о скалы его страх,
И заплетает в косы взоры. Укоры. Или приговоры
Зависит от давления времен,
От постоянства вящей славы,
От поклонений играм правых
И вальса незаметных мотыльков,
Которые, раздвинув ширму знаний,
Пьют соки истины и тайны.

Есть сотни тысяч ангельских путей
Запрятать свой язык в огня изящном танце,
Забыть о речи, о судьбе, о правде,
И с немотой смеяться, как дитя.
О запредельном в сердце сохраня
Свою бездеятельную память
И красоты волнующий узор.
И только в темноте, услышав хор
Бессмертия и холод ночи,
Взывать к векам о даре одной строчки

Д. А. Лаорти

А знаешь, я не верю в раз-два-три.
Увидел связь? Я разрубил её, смотри.
Читал по параграфии горящего листа
О вернометрии излюбленных видений голоска.

Кривлялся шут, смеялся паж запряжный,
От грубости веков и ветра смятый плащ гримасничал натяжно,
А явное изверилось и растворилось имя.
Так храм от царствия небес отрекся дымно.
Я раскисал по веролюбию и граду.
Ты был в веках со мной, как намечают плаху.
Я знал тропу теней, но ходят по ней трупы.
И ты смеялся, Ахерон, крича «Magister Ludi,
Не в бисере ума закрыта твоя воля,
А в хлебе, сыре и вине. Не слушайся потоков.
Я знаю, что ты хочешь жить. Ты знаешь это тоже,
Так почему же постелил ты Бледной Леди ложе?»

Я не нашелся, что сказать. И только слышал звон.
По ком звонят колокола – не помню. То был сон.

Про жить
Д. А. Лаорти

Прожить как нить, сплетаясь и тревожа,
По линии, отчерченной судьбой и роком,
От промежутков равнодушия расхожих
До равномерных форм и расстоянья кожи.

Так надо ли, начав игру сначала,
Разлить вино для диалога по бокалам?
Или разбить на жизнь осколки своих мыслей,
Очистить от коры феномены и числа?

Когда за вечностью врезаясь в льды и метки
Мы были как кометы в небе – щепки
На океане растворенных фабул,
Сюжетов, расстояний, правил.

Рассказ начался. Закрепилось время.
Смотрел старик, как молодело тело.
А маятника лезвие плясало и молилось,
Чтоб нить от мела длилась и кружилась..