1 - лирическая
Надо не думать о том, Надо вовсе не думать о том,
Не очень-то думать об этом, не думать совсем ни о чем,
Не думать о том что вот это, не думать о том что вот то,
О том что за этим вот это, а это совсем уж не то.
А то значит это и это, а это не может никак,
А это вот то и вот это, и, может быть, это мне знак?

2 - фрейдистская
Надо не думать о «том», Надо вовсе не думать о «том»,
Не очень-то думать об «этом», не думать совсем ни о чем,
Не думать о том что вот «это», не думать о том что вот «то»,
О том что за этим вот «это», а это совсем уж не «то».
А «то» значит «это» и «это», а это не может никак,
А «это» вот «то» и вот «это», и, может быть, «это» мне знак?


Хотел добавить третью - хармсистскую, но не решился.

Тут решил написать, какая все-таки странная вещь - поэзия.

Когда я писал к пушкинскому пророку у меня была такая строчка:

Изнанка тела полнится золотом и водой

Золото - символ довольно прозрачный, но я никак не мог понять, что может означать символ "вода".
И тут, наткнулся в Библии на такую цитату:"Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой", - и все стало на свои места. Получилось довольно умно. Но когда для этого поста я полез в сеть за точной циататой, то обнаружил вот такой текст:

В 1949 году Джон Джордж Хэй сознался в убийстве девяти человек, причём с троими из них он был совершенно незнаком. В каждом из этих случаев он вскрывал жертве вену перочинным ножом, наполнял до верху стакан кровью и выпивал её. Он также с удовольствием пил собственную мочу, оправдывая это ссылкой на библейский текст (Новый завет. Евангелие от Иоанна, Гл. 7, стих 38): "Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой".

И решил написать какие же люди мудаки.

***
Письма непрочная картина
Меня удержит на плаву
Пейзаж, застрявший в крестовине,
И дом, в котором я живу
Укутан холодом стекла,
И ночь, которая тоскливо
Неслышной мышью замерла
И тот повешенный над ивой,
Что смыт сиянием волны.
И мир в котором мы вольны -
Меня все манит и тревожит,

Пускай поэт не вышел рожей,
Совсем не царственной походкой
Пусть он идет по мостовой,
Но всадник он – мечту стреножит,
Но он поэт, и он – живой.

Буква закона

Буква закона примерно равна трем буквам греческого алфавита
Или восьми буквам русского алфавита.
Буква закона в точности линий напоминает корыто.
Букву засунули под кожаный плащ,
Несущему дали в руки меч,
Под ногами его хрустит плач
Его слово разрешает рекам течь.

Буква щерится из-под полы страниц,
И рот, прикованный к ней несет приговор
Например: Пригов – вор.
И Пригов немедленно падает ниц.


***
Как мы катались на голых деревьях,
Я расскажу как катались на голых деревьях
Как мы кидались камнями в пустыне
Я расскажу как кидались камнями в пустыне,
Как заплатили двойною тщетой за тщету,
Как увлекали себя за собой в пустоту,
Я расскажу как была рождена земля,
Я расскажу вам значение слова петля,
Если конечно,
Всенепременно
Если конечно сумею забыть слова.

Московская осенняя.

Смотри как в ненужном распахнутом небе летают вожди.
Смотри, как их лица печальны, как плачут по ним дожди.
Смотри, как гигант в черном фраке угрюмо застыл вникуда.
И город безумно живой и дышащий раскинул свои провода.

Как долбится осень во двор босоногой старухой,
И солнце проворно тоскует прилипчивой мухой,
И храбрый блистающий звездами летчик своим сапогом
Свой след оставляет на сердце стучащем вон там, за углом

И дикий шаман разожжет свой костер и ударит по бубну
И кинет на жертвенник мяса земли три кусочка
И духи московских вождей все слетятся на мясо
И будут три северных ночи свой пир пировать.

В колонках играет - Дребезжать - не дребезжит

Не хочу, не хочу, не хочу.
Вся проблема моя в том, что я не могу выразить словами ничего.
создается такое впечатление, что слова никогда ничего не значили.
Они пусты, и мертвы. Любой язык мертв.

...Последняя ступень восхождения к Богу по мнению Иоанна Лествичника -
любовь. Это прекрасо и глубоко. Да, больше ничего не скажу.
Кто не согласен - заблуждаются.

...Эта осень снова как последняя. Вторая осень как последняя.
Тогда казалось, что скоро все кончится, и сейчас это.
Дело во мне. А тут уже все уехали.

...И фонари, стоящие, как слезы.(К. Вагинов)

Лица

Город стоит.
Ночь летит.
Город стоит.
1.

В каждой, приставленной ко мне луже,
в каждом доме, в который я вхож,
или как говорят, в котором нужен
Мне говорят «ну же»,
А потом «что ж».

Город летит
Ночь летит
Город летит.
2.

Так Каждый как скрипенье колеса,
колена дней, что тянется и тянет
лишь сновиденья призрачна лиса
под стан тёнет меня баюкать станет.

Горд меняем.
Ночь неизменна
Башня вдали.
3.
Подстать игре.
То вырожденье звука
Что буквой именуемо у нас
Твое сознанье призвано баюкать
И чернота ее – иконостас,
Сияющее Нечто преклоненья.

Башня.

4.
Ладонь. Золото. Озеро.
Длань. Дань. Ручей.
Течет, истекает.
Тут вcтавим дрожанье свечей.
(Так принято здесь - рифмовать)
Родина – мать.
(на всякий случай)
Исполненный полем испалин.
Дно. Звезда. Здание.
Механика не важна,
Важно обнаружение
Скрытого в океане.
Как эпиграф, разницы нет,
Скажешь, «Иисус молчал»,
Или ты скажешь «Вот»
Так же как и неважно
Назад или вперед.

Поэма об Умре и Утре.

Широколапый, маленький,
Навзничь брошенный мальчик жил Умр.
Каждый божий, говорил Умр,
Каждый может, говорил Умр,
Каждый должен, говорил Умр,
Но кто его слышал?
Лишь тот, кто дышит,
Да тот кто видит.

Длинноволосый в золоте росы
Купался Утр в дыхании зари,
Он, каждый миг рождался, был рождаем,
И молоко небес ему дало покой.
О, Утр, стоящий к Башне восхождения огня
О Утр, твой плащ закат а голос сваи ветра.
Он, золотом своим блистаем, Царь Царей.
Втоптал в источник что поил великих
Дрянной бычок истлевшей сигареты
И каждый уподобился ему,
И каждый видел Утра
И свет сияющий,
Забыв о том, что истина сокрыта
И втоптана во прах и пепел дней.

И Утр сказал
И было утро, и звери понесли к нему тела
И скинув шкуры бросили как дань,
И распростер он длань над небесами,
И скрыты стали небеса,
И в тьму сияющей ладони Утра
Навек была земля погружена.

И плакал Умр и плач стоял велик.
И вырвал Умр свой язык, отдав его собаке.
И истощился Умр, и закопал свое ненужное дрянное тело.
И отошел туда где Истинный источник
Где вод великих каждый день потоп,
И в водах тех с начала всех веков никто не смог тонув до дна достать.

***
Маски подобие:
Снедающая половина половину
Одна как золото
В глазнице глаз как камень драгоценный
В сияющей оправе -
солнечноликий мальчик
И сладкий мед и серебро из уст.
Другая – тьма и холод,
Увечия печать,
Изрезанные впадины ланит
Морщины русла рек.
И затухающий в досотворенной тьме
Унылый взгляд живого мертвеца.

Обстоятельства вынуждают меня получать религиоведческое образование.

Дико хочу читать. Хочу познать всю премудрость Вавилонскую. Обложиться книгами и разговаривать с мертвецами - Аристотелем, Плутархом, Соломоном, Кантом.
Обложиться книгами и жить так. В сигаретном дыму, общаясь с мертвыми.
Хочу выучить древнееврейский.

Не люблю анимэ. Ыы-ы.

...И почему меня так бесят в последнее время все эти обуждения стихов. Пошленькие реверансы в стиле "О, Серебряный век! О, Имажинизм! О, Хлебников!" и всяческие разговоры о влияниях, слияниях, сияниях хочется вбить в глотку их недоношенным авторам. Бедные поэты не знают куда себя деть; с одной стороны убогая лесть малость загримированная под "литературоведческий анализ" с другой - крикливые вопли о бездарности, которые притворяются "разумной критикой".

...Таким образом мы почитаем двух великих поэтов. Один - тридцать пятое по счету воплощение Халаила - Бога-Над-Сущным, своеобразного "генератора" вселенского логоса, Великого Держателя Времени, которому русско-(язычные) племена дали имя Велимир.
Второй - аватар Змея Хаоса - Ух-Морте, обвивающего врата Мировой Бездны. Функции его многоплановы ибо он источник всякой смерти, ключник двенадцати посмертных миров. Человек не умирает, а его как-бы "Вводят" в чуждое ему состояние. В позднейших культах ему приписывалась ответственность за перерождение души умершего. Его имя в миру было Александр.
Любопытен тот факт, что первого древние изображали как птицу или крылатого человека, летящего над океаном, а второго угрем,который как бы бесконечно погружается в него.

Источник - "Исследования книги За", изд. "Вавилон", Калдеев М.

Свинство кругом какое-то. Осень в моей голове прогрессирует, похмельный синдром обеспечил мне еще дня три отвратного настроения, которое перемежевывается вспышками нездоровой эйфории.
Почему так? Кругом все исчезает, смывается как дождем со стекла. Кругом разложение, гниение, распад, полураспад, а если немного поскрести, по-другому посмотреть, все совершенно, нет никакого распада
Сейчас у меня от бессилия что-нибудь объяснить сжимается сердце, и становится невыносимо жаль себя, уродца, мало способного к банальной человеческой любви, когда все понятно и, в общем-то, детерминировано природой.
После нечаянной радости все рушится, все старательно мною расшатывается и рушится, как будто какой-то маленький злобный бес сидит во мне, обрекая на одиночество.
…Я часто во время прогулок представляю себя каким-то бродячим монахом, ищущим бессмертие. Серая роба из мешковины, посох и сума через плечо. А вокруг меня зелень, а вокруг меня люди, которым можно и нужно помочь. Какой же я монах если не знаю, какая травка ядовита а которая супротив хвори всякой? Иду, псалом какой-нибудь пою или мантру читаю. И там я уже просветлен и благодать уже настала. А тут я читаю стихи тем же ртом, которым и блюю, что не может не удручать.

Как интересно бывает во снах - что ты не ты и комната не твоя и людей этих не знаешь, а все точно настоящее стоит в своей незыблемости и не сомневаешься ни на йоту в реальности происходящего.

...Пьяность навалилась нечаянно, вдруг, как бы поджидая из-за какого-то своего угла. Мир сразу потяжелел и осел где-то на дне зрачка. Вокруг стоящие люди показались смешными марионетками и стало сложно сдреживать на этот счет ехидную улыбку. Взгляд сновал то по придуривающимся марионеткам то по уродливо подстриженным кустам.
Потом моя пьяная хитрость достигла апогея и я решил куда-то убежать. Куда и зачем, я точно не помню. Потом провал в памяти, чего со мной вообще не случалось. Убегал я когда было светло, очухался - уже темно. Успокаивает только то, что темнеет сейчас быстро.