Моя плоть – железо. Моя кровь – гнев. Моя моча – страх. Моя сперма – боль. Я – не один. Нас – миллионы. У нас – одна Мать и один Отец. Мы – жители Срединного Мира.
| В Срединном Мире нет | В Срединном Мире есть |
| точных значений (средний рост – 170 см; средний размер члена – 14 см в возбужденном состоянии) | усредненные значения (я выше нее, но ниже его; мой член больше, чем у него, но меньше, чем у Отца) |
| секса (пара конвульсивных движений и животная жидкость) | синц (срединный инцест; совокупление братьев и сестер с целью уподобиться Отцу и Матери) |
| любви (точное значение установить не удалось; предположительно, синоним безумия) | ненависть (состояние, позволяющее человеку совершить убийство) |
| жалости (синоним глупости) | убийство (возможность увидеть Отца и переродиться) |
| мечтам (синоним галлюцинаций) | желание (стремление к обладанию) |
| книг (катализаторы мечтаний) | Mein Kampf (Великий Завет Отца) |
| музыке (катализатор мечтаний) | Das Dritte Reich (Колыбельная Отца) |
| мастурбации (производная мечтаний; противоестественное удовлетворение полового инстинкта при помощи раздражения наружных половых органов) | электронасадки типа ПСС (проводник электрического тока, подключенный к половой системе; служит для сбора спермы на День Отца) |
Человек живет, чтобы есть. Жизнь человека – поглощение пищи. Без пищи человек умирает. Но даже смерть от голода не происходит мгновенно – это длительное поедание самого себя, своих внутренностей, жира. Так устроен организм человека, так устроен организм всех живых существ. После смерти человек является неотъемлемой частью пищевой цепи. Так устроена жизнь: либо ешь ты, либо едят тебя.
Я гурман. Я люблю есть, значит, я люблю жизнь.
Работа повара в столичном ресторанчике имеет ряд положительных сторон. Я всегда знал толк в еде. Моя бабушка учила меня лепить пельмени и печь пироги. Я думаю, что когда-нибудь все оценят мой талант. Я стану величайшим поваром. Люди, приходящие в наш ресторан, становятся постоянными клиентами, по достоинству оценивая мои блюда. Я составляю свои рецепты.
Мое любимое блюдо – гамбургер. По желанию клиента он может быть с кровью или без. Чаще берут с кровью. Инстинкт, наверное. Я обжариваю нарезанный лук в масле, заботливо выбирая самые ровные колечки. Я тонко нарезаю томат, толщина – не больше ногтя на большом пальце. Вкус томата не должен выделяться - клиент не почувствует всю прелесть блюда. Я беру только самый мягкий и свежий хлеб. Мясо необходимо готовить отдельно - после всего.
У меня, как у любого повара, есть свои секреты. Я выбираю отборное мясо, лучшее мясо. Лучшее мясо – у женщин. Их организм устроен так: жир откладывается над мышечной тканью. Следовательно, мясо не теряет своей эластичности.
Все самое лучшее – для моих клиентов.
Изысканным вкусом обладает мясо в области детородных органов женщины, там, где половые губы. Надо только правильно отделить ткань от жира. Там - самое сочное и нежное мясо. Не зря чрево женщины так обстоятельно и многостранично воспето. Оно дает не только жизнь, но и незабываемый вкус.
Нельзя отделять мясо ножом. Только заостренным камнем, иначе мясо теряет свою прелесть. Дело в том, что металл окисляет мясо, и вкусовые качества тут же изменяются. Его необходимо отделять мягкими, плавными движениями, отделяя волокно от волокна. Только тогда мясо сохранит свой первозданный вкус. Мясо необходимо положить на лед, поэтому всегда, когда я хожу за мясом, я беру с собой небольшую сумку-холодильник.
По вкусовым качествам выделяются и губы. Правда, мяса не много, но то, что удается наскрести – нежнейшее. Щеки я тоже обрабатываю, но это очень сложно. Я не люблю возиться со щеками, предпочитая срезать мясо с шейных позвонков, где его достаточно много.
Я тщательно прожариваю мясо. Я не добавляю соль – она все портит. Кровь и без того содержит соли, и если правильно приготовить мясо, то оно никогда не получится пресным.
Сегодня мой день рождения. Родных и близких у меня нет. Были ли вообще, не помню. Я отмечаю день рождения вместе с моим попугаем Икаром. У меня необычный попугай. Плотоядный. Его любимое блюдо – детские губки с бобами.
Сегодня мне двадцать девять лет. Я решил устроить пир по этому случаю. Я готовлю торт. Я вымочил свой член в растворе уксуса и спирта, когда мне стало больно, я аккуратно отрезал его острым камнем. Яички, тестикулы - все удалил. Кровь я сумел приостановить, но не думаю, что это надолго. Камень с трудом надрывал волокна ткани. Член устроен таким образом, что большая его часть находится внутри тазовой кости. Пришлось повозиться.
Перед тем, как оскопить
Первый раз я убил человека, когда мне было 12 лет. Как-то случайно получилось. Я не хотел никого убивать. Соседская девочка Настя стала моей первой жертвой. Я с ней часто играл, часто видел ее. Она на 3 года была меня младше. Но я до сих пор помню фразу, которую в детстве сказала мне мама: «Сынок, запомни, женщины всегда опережают мужчин в развитии». Мы с Настей играли в прятки, с нами были еще Дима, Юля, Коля.
Настала моя очередь водить. Краем глаза я проследил, куда побежала Настя. Мне казалось, что я супер-герой из какого-то комикса, я, как Сорвиголова, будто бы видел ее своим акустическим зрением.
8…9…10…
Кто не спрятался – я не виноват!
Я пошел туда, к Насте. Что-то щелкнуло у меня в горле, потом стало немного горячо, неприятно. Раньше такого не было. Рвота, сильная тошнота. Меня вырвало.
Я продолжил поиски. Головокружение сделало мои шаги легкими и свободными. Я помнил, что Настя ушла за забор, рядом с гаражом-ракушкой, где дядя Витя ставил свою шестерку.
«Взм мн!» - сказал мне камень. Мог ли я отказать? Вас часто просят камни? Вот я и не удержался. Настоящий джентльмен никогда не откажет в просьбе. Меня родители с детства учили, что мне надлежит расти настоящим мужчиной, джентльменом.
Настя засмеялась, как только я увидел ее. Сказала, что я хитрец и что я подглядывал. Я молча шел к ней. Задорный смех соседской девочки. Настя, я ее знаю уже 5 лет, с тех пор, как они, Норкины, переехали сюда.
-Паша, у тебя в чем-то майка… Фу… что это?.. Тебя вырвало?
Десять шагов. Пять. Один. Удар.
Камень я выбросил. Далеко-далеко. Убежал. Искать других. Потом все искали Настю, я тоже искал. Пришли родители Насти, спросили, где их дочь. Мы сказали, что как раз ищем ее. Через 30 минут я пошел к гаражу-ракушке. Завизжал. Слезы выступили у меня из глаз. Я упал на колени. Я рыдал.
Зачем я выбросил этот камень, почему я испугался! Не часто встретишь камень, который сам начинает говорить с тобой. Через несколько секунд туда сбежалась вся округа.
Заявили, что эту девочку убил некий маньяк, который в то время «курировал» наш район. Его даже поймали через некоторое время. А Норкины остались без дочки.
Камни обиделись на меня за то, что я бросил одного из них. С тех пор они долго со мной не говорили. Еще бы, их тоже можно понять. Кому понравилось бы, если бы их бросили, да еще и далеко-далеко?
-Простите меня, камни, я больше так не буду.
Дорогие читатели!
Благодарю вас за то, что посвятили пару часов своей жизни моему скромному труду. Надеюсь, что сослужил вам службу, и эту пару часов, приблизивших вас к бесконечности, вы провели с удовольствием.
Я очень признателен за ваши комментарии. Они вдохновляли меня и не давали угаснуть творческому огоньку.Я рад, что вы есть.
Без вас этот проект не появился бы. Эти произведения для вас и про вас. Спасибо, художнику было с кого писать.
Надеюсь, вновь увидеть вас на страницах моего нового проекта. Моя любовь к вам могла бы составить тему нового рассказа, - но теперешний рассказ наш окончен.
Искренне ваш, П.К.
Мой новый проект: http://www.liveinternet.ru/community/nirriti/ и http://narrata.livejournal.com/ .
Сегодня я видел странный сон. Я сидел на скамейке в каком-то парке. Вокруг меня играли дети. Отнимали друг у друга игрушки, дрались, смеялись. Ко мне подбежал мальчик и навел на меня игрушечный пистолет. Пробурчал «Дж!» и неуверенно переступил с ноги на ногу, ожидая, как я себя поведу. Я закатил глаза и повалился на скамейку. Мальчик рассмеялся и убежал. Я приподнялся, поглядел ему вслед. Улыбнулся. Достал из кармана мобильный. Серые цифры на черном фоне. 09:27. Я должен был встретиться с кем-то в половине десятого. Я кого-то ждал, но не мог вспомнить, кого именно.
Вдруг стемнело. Набежали тяжелые грозовые тучи. Зарокотал гром. Дети завопили от радости. Посыпался град. Маленькие льдинки застучали по земле. Малыши с восторгом смотрели на небо, раскрыв рты. Смеялись, когда льдинки падали им на язык. Я вытянул руку и поймал градину. Поднес ее к глазам. Вгляделся. Внутри крохотного кристалла что-то едва заметно двигалось. Крохотный младенец беспокойно спал в прозрачной скорлупе, как в утробе матери. Градина начала таять в моих руках. Я аккуратно положил ее на землю. Теплая земля растопила скорлупку. На месте льдинки показался небольшой росток. Он начал стремительно расти. Вытянулся стебель, раскрылся бутон. Я изумленно смотрел на розу, выросшую на моих глазах. Огляделся. Парк, скамейка и дети исчезли. Вокруг меня колыхалось необъятное красное море. Я почувствовал, что земля уходит из-под ног. Розы закружились вокруг меня в безумном вихре, оцарапали своими острыми шипами. Я закричал, но не услышал своего крика.
Сквозь сон послышался какой-то резкий глухой звук. По лицу побежало что-то отвратительно липкое.
Я изумленно открыл глаза. Потом устало закрыл их.
Кулак.
Стремительно приближается.
Второй удар.
Тонкая струйка крови заползает в рот.
- Опять, блядь, разорался. Я тебя, блядь, предупреждал.
Моему сокамернику следует поучиться хорошим манерам. Или разнообразить словарный запас.
Я терпеливо жду, когда он устанет. Я не защищаюсь. Бесполезно. Мое лицо медленно превращается в месиво. Открываются старые раны. Я не чувствую боли.
Я вообще ничего не чувствую с тех пор, как оказался здесь. Я ничего не чувствовал, когда меня дубасили, выбивая признания в том, что я не совершал. Я ничего не чувствовал, когда мой бугай-сокамерник изнасиловал меня в душе. Я ничего не чувствую каждое утро, которое начинается так же, как и это. И сегодня я ничего не чувствую.
Моя жизнь потеряла смысл. Когда-то я был простым школьным учителем. Одним из многих. Преподавал русский язык и литературу. Увлекался постмодернизмом. Написал пару дрянных рассказиков. Старался подражать известному писателю, но таланта не хватило. Получилось плохо. Так, мерзости всякие. Матерные стишки, трупы, гусеницы, сексуальные извращения. Опубликовал их под чужим именем. Раскритиковали. Больше я не писал.
Влюбился в одну ученицу. Ухлестывал за ней. Она все вертела хвостом. Как-то раз она сама залезла ко мне в штаны. Случилось то, что случилось. Я долго раскаивался, просил прощения. Она говорила, что ничего страшного, тем более она уже не была девственницей.
И вдруг ее не стало. Вышла из дома и не вернулась. Забралась на крышу моего дома и спрыгнула оттуда. В кармане куртки нашли ее последнее письмо. Оказывается, она
Плоды просвещения
Либретто оперы
Действующие лица:
Мария Ивановна
Вася
Маша
Миша
Дима
Хор учеников
На сцене – по центру – три парты. На них стоят стулья. Слева от парт – доска. На доске – большая плакат «ПОД ЗНАМЕНЕМ ЛЕНИНА, ПОД ВОДИТЕЛЬСТВОМ СТАЛИНА – ВПЕРЕД, К ПОБЕДЕ КОММУНИЗМА!» Правее – надпись мелом «УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ И ЕЩЕ РАЗ УЧИТЬСЯ!»
Под «Лебединое озеро» справа на сцену выходят ученики. Все – в балетных пачках. Исполняют танец лебедей. Тихо переговариваются между собой, расставляют стулья, рассаживаются.
Вместе с «Лебединым озером» чуть слышно, а затем все громче и громче звучит «Полет Валькирий». Входит Мария Ивановна. На ней рогатый шлем. Длинная русая коса достает до земли. В руках у Марии Ивановны – копье и щит. На щите изображен гомосексуальный половой акт.
Мария Ивановна
Привет, детишки!
Я пришла!
Откройте книжки!
Детвора!
Я что читать вам
Задала?
Дети
Параграф пять.
Страница восемь.
Там прочитать
Стишок про осень.
Мария Ивановна (свои слова сопровождает ударами копья о щит)
Какие все-таки вы молодцы,
Достойные ребята!
Продолжим то, что начали отцы,
Продолжим, октябрята!
(указывает на доску копьем)
Нам Ленин завещал дойти до звезд,
И мы дошли! Ваш дядя,
Любимый брат наш, Юрий, занял пост,
На ваших дедов глядя.
Но хватит нам уже болтать,
Давайте-ка стишок читать!
Кто хочет? Вася, ты? Давай!
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЖЕНЯ – 34 года, невысокий, коренастый; одет в серый пиджак на голое тело; пиджак не застегнут, на груди видна большая татуировка в виде фаллоса.
ИВАН – 33 года, среднего роста; одет в синий спортивный костюм; костюм порван под мышками; из дыр прорываются темно-русые курчавые волосы.
САША – 34 года, высокий, худой; в строгом черном костюме с желто-синим галстуком.
В центре сцены – стол. На столе – две полулитровые бутылки водки «Эталон», литровый пакет яблочного сока «Добрый», тарелка с нарезанными помидорами и огурцами. За столом на низких табуретах – ИВАН и ЖЕНЯ. Справа от стола – небольшой одноместный диван. Слева – старое потертое кожаное кресло. В трех шагах от него – дверь.
До конца действия, не прерываясь, звучит «Лунная соната» Бетховена.
ИВАН. Жень, а хули его нет? Забыл, может?
ЖЕНЯ. Да, че-то запаздывает, мудила старый.
ИВАН. Может без него по рюмочке хуйнем, а Жень?
ЖЕНЯ. Наливай, бля!
ИВАН. Ух...
ЖЕНЯ. Ох, бля... хорошо-то как...
Раздается звонок. ЖЕНЯ идет к двери.
ИВАН. Во, ептыть, вспомнишь говно, вот и оно.
ЖЕНЯ. Саня, ты?
САША. Жопой нюхаешь цветы. Открывай, свои.
ЖЕНЯ открывает дверь. Входит САША с букетом роз.
ЖЕНЯ. Здорово, кореш мой драгоценный! Дай-ка я на тебя погляжу! Разоделся-то как на свадьбу! А это что за херь? На хуя?
САША. Это тебе, дружище, давно тебя не видел. Дай хоть обниму тебя, старик.
ЖЕНЯ. Ну, спасибо! Не ожидал, чих-пых меня в рот… Приятно! Прям бабой себя чувствую. Сука, так ведь и задавишь к ебеням. Ну, пойдем, че тут стоять. Реквизит сюда давай, не жми. Ща, цветочки воот сюда… Сань, знакомься, это Ваня, напарник мой. А это - мой одноклассник, Сашка. Вы, бля, поцелуйтесь еще. Ну а теперь за стол, хули мы, как долбоебы, ждем тут тебя, уж давно бы бухнули. Вано, разливай, че ты как не родной сидишь.
ИВАН. Да эт запросто.
ЖЕНЯ. Ну, Санек, рассказывай, как жизнь? Чем занимаешься?
САША. Да я вот институт закончил, потом работал… хуй знает, где я только не работал… ща вот посылают на Урал. Инженерить там буду. А ты как?
ЖЕНЯ. Ну, мы институтов не кончали. Жизня у нас простая, стабильная… Смена – бухалово – смена… Эх! Так выпьем же за стабильность. Ух!
САША. Ух, ядреная водочка.
ИВАН. Ух…
САША. Жень?
ЖЕНЯ. А?
САША. А ты Машку не видел после школы?
ЖЕНЯ. Какую Машку?
Вы никогда не задумывались над тем, что чувствуют проститутки? Каково это: каждый день торговать своим телом, дарить удовольствие другим, забывая о себе? Каждый день впускать в себя людей, которых ты видишь первый раз в жизни? Давиться чужой спермой, но улыбаться, ведь улыбка и дочиста вымытое тело – обязательные требования хозяина или хозяйки?
Говорят, мы живем в свободном обществе. Свобода. Равенство. Братство. Все вздор! Да, рабство исчезло из числа политических терминов. Тем не менее, это характерная черта нашего общества. Проститутки – современные рабыни. Так было, есть и будет. У них нет жизни, нет будущего. Их могут избить, изнасиловать, убить – и никто даже не подумает защитить их. Наше разлагающееся общество больше печется о курсах валют и бесконечно пытается предотвратить мировую катастрофу. Катастрофа уже произошла. Но никто ее не заметил, потому что произошла она в соседней подворотне. Человечество всегда страдало дальнозоркостью.
***
Ольга лежала на диване. Рассматривала потолок. Ей нравилось смотреть на желтое пятно, растянувшееся над креслом, – напоминание о глухой старухе сверху. Это пятно напоминало ей слона. Ольга любила слонов.
Ольга с трудом поднялась. Взяла полотенце из шкафа. Пошла в душ. Упругие струи ударили по ее телу. Ольга заплакала. Вода смыла слезы.
- Ну че, пизда, опять дверь не закрыла?
Чужой голос вырывал из омута мыслей. Ашот. Она ненавидела его. Но ничего не могла сделать. Он давал деньги. Защищал ее. За это приходилось раз в два дня спать с ним. После тело пахло его потом и табаком.
Взгляд Ашота скользнул сверху вниз.
- Там мудак один позвонил. Через полчаса будет. Ты успеешь с ним поздороваться, - Ашот хлопнул себя по промежности. - Давай прямо здесь. – Он расстегнул молнию на ширинке. Пуговица не поддавалась. Ашот не любил джинсы.
_ Ашот, сегодня был тяжелый день. Я уже заебалась. Если ты хочешь, чтобы у нас появился еще один постоянный клиент, давай перенесем это на завтра.
Ашот оскалился. Застегнул молнию.
- Нет повести печальнее на свете, чем повесть о несделанном минете. Ладно, завтра отработаешь. Жди. Через полчаса приедет. Виктор зовут.
Ашот двумя пальцами поймал ее сосок. Сжал.
- Ай, бля, больно!
- Думала, в сказку попала?
Ушел. Ольга вышла из душа. Накинула халат. Побрела на кухню. Налила себе стакан яблочного сока. Она любила яблоки. Около ее дома, далеко-далеко отсюда, росли две яблони. Отец срубил их, когда умерла мама.
Ольга сполоснула стакан. Вернулась в комнату. Включила телевизор. Помехи. Опять отключили антенну.
Послышался скрип входной двери.
- Из энибади хиэ?
Марина. Обслуживает иностранцев. Она была единственной, кому работа доставляла удовольствие. Ольге она не нравилась.
У Ашота было всего четыре работницы. У каждой была квартира на девятом этаже в многоэтажке. Весь этаж принадлежал Ашоту. Там они и жили, и принимали клиентов. Марина – из соседней квартиры.
Марина тоже была в халате. В руке – бутылка «Эталона».
- Водочки хочешь? – спросила Марина, потрясая бутылкой.
- Нет, спасибо. – Ольга предпочитала виски. Марина знала об этом.
- А че так?
- Настроение не то.