Ты знаешь, Господи, извини, я слишком часто взываю всуе.
Тут как-то вдруг потемнели дни. Ох, знать бы, чем я сейчас рискую.
Я очень сильно боюсь разлук и исступлённо хватаю руки, но из меня никудышный друг, и, значит, я не гожусь в подруги, а только, может быть, верным псом и бестолковой почтовой птицей. Твой страх надуман и невесом, и я смогу сквозь него пробиться.
Ты сильный, добрый, вперёд, лети, сумей же попросту не бояться! И я сумею тебя спасти – я это вижу в движеньях танца, в нахальном посвисте воробья и в том, как стонет восточный ветер.
Ведь я же... я же люблю тебя, и это значит, что ты бессмертен. И ничего не произойдёт, и я не дам ничему случится. Пусть будет солнце, небесный свод, цветы, деревья, вода и птицы: кукушки, ласточки и стрижи. Костры и сотни чужих историй.
Мы рассмеёмся и будем жить.
Наступит лето – поедем к морю.
Ты слышишь? Слышишь?! Всё будет так! Не будет боли, не будет страха, а только солнечно-жёлтый флаг, прыжки в волну со всего размаха. Уйдём на яхте на пару дней – дельфинов гладить по тёплым спинам, собрать побольше цветных камней...
Мне страшно. Господи, помоги нам.

МГУ - тормоза, тормоза, ТОРМОЗА!
Ещё вчера результаты обещали.

Мои богини нежно целуют в волосы и дарят мне колечки из янтаря,
А я сержусь и простыни рву на полосы, вдыхая дни бесстрашного сентября.
Летят года и дни соколами зоркими, но горек вкус ветров, холодна кровать:
Подростки, привыкая быть одинокими, потом полжизни учатся отвыкать.

Мне в этой жизни столько всего обещано – цветные сны, дороги и города,
А на земле чернеют цепочкой трещины, и новый шаг получится в никуда.
И всё равно нельзя ни тоски, ни робости, сказать себе: «Всё здорово», и идти:
Твой главный страх с распахнутой пастью-пропастью того и ждёт, что дрогнешь на полпути.

И я сейчас играю по этим правилам, и улыбаюсь, если земля дрожит,
Я столько разных судеб уже оставила, я не держала меч, но частенько – щит.
Мне часто говорят, что расту красавицей, и у меня прямой и упрямый взгляд,
И я уже могу с чем угодно справиться, но мне не выжить, если нас разлучат.

Мои богини ходят спокойной поступью, не понимая нервных моих шагов,
Они на небо кинули звёзды россыпью и нагадали тихую ночь без снов,
Вздыхали: жалко, счастье твоё бесправное, за это счастье надо платить вдвойне.
А я мечусь, как зверь, повторяя главное. Прошу, вернись скорее. Вернись ко мне.

Дорога! Вечна, как жизнь, дорога и неизбывна, как океан. Доверься ей, как ладони бога – и вот, ты весел и ею пьян. Она берёт тебя в плен обьятий, толкает, сонного, на перрон, целует в лоб, тормошит, лохматит и брызжет радугой из окон. Ошеломлённый, открой ей сердце, палитре красок открой глаза. Она поможет и даст согреться, услышит всё, что ты ей сказал.
И всё же, часто она опасна – не верь бессовестной, не рискуй. Она толкает тебя на красный, выводит в дождь под обстрелы струй. В плену её, как на дне колодца: не выплыть, не повернуться вспять. Один уехал – другой вернётся. Так стоит, думаешь, уезжать?
Она бывает трудна, зловредна и переменчива, как вода. И бьющим в голову звоном медным стучат усталые поезда. Она, коварная, очень многих тащила волоком по пыли.
Но одуванчики у дороги – веснушки нашей большой земли. Коровы, рыжие, словно солнце, жуют и вдумчиво смотрят вслед. Один уехал – другой вернётся, и ничего здесь такого нет.
Не все выходят из-под навеса и выбивают стальную дверь. Здесь каждый шаг по истёртым рельсам – рулетка русская, верь – не верь. Но если всё же решишься верить, решишься вспомнить забытый путь – то что дожди, города, потери в глазах того, кто сумел шагнуть? Осталось только вдохнуть поглубже, расправить плечи и ждать чудес.
Там, у обочин, трава и лужи, гуляет ветер, темнеет лес. Из всех зеркал вместо глаз уставших и вечной маски в обход лица глядит не тот, что гостил там раньше, а конопатый смешной пацан.
Стучат колёса, везут сквозь чащу. Почти уснув, понимаешь вдруг: вещей нет более настоящих, чем этот поезд и этот стук. Всё остальное так несерьёзно и так случайно. Но только вот, ещё, наверное, эти сосны, что гордо держат небесный свод.

а ещё мне прислали фотографию этих самых воронежских сосен, вот такую. Спасибо.

- И увидел я красный баян с золотыми кнопками...

(сказано за моей спиной на речном трамвайчике 11 мая 2008 года)

Ребят, самое главное – спасибо вам всем. Добрых смсин было куда больше, чем я преполагала и все такие клёвые, такие... Но с какого-то момента у меня там полностью пропала связь, поэтому кому-то не ответила – no_spring точно (отвечаю сейчас – спасиииибо!)) и, кажется, Зы (?). Если ещё кому-то – вы скажите, я отвечу!
Встретиться не получилось:( Слишком мало времени и слишком меня мотало по Москве, чтобы быть уверенной в том, где я буду через полчаса.
Да, Катюх, это было круто. Повторим?
Повторим.

очень много букв

Собралась. Через пару часов поеду на вокзал.
Ужасно стыдно, ребят, но слишком впечатлительный птенец всё-таки не выдержал бесконечных маминых ахов и вздохов на тему: "Да как же ты одна, да ты не знаешь, как это страшно, да ты не знаешь, какие вокруг люди, и вообще ты наверняка попадёшь в купе с какими-нибудь кавказцами, и вообще Москва злая, так что кошмаааар!" и начал бояться. Мама сочла миссию выполненной и ушла, а я вот сижу, цепляюсь за кошелёк с ёжиком, который подарила Ася, и судорожно пытаюсь успокоиться. Пристыдите меня пожалуйста.
Кстати, мой телефон - 89614592560. Напишите кто-нибудь добрую СМСину, а?
Я презираю тебя, Галкина. Сиди дома и вышивай крестиком.

Водитель маршрутки сегодня - типичнейший анекдостистый кавказец, забавный до жути.
- На остановке, - несмело подаёт голос мальчик-подросток.
- Эй, какой остановка?! Я тэбя на Южном высажу!
- Ну давайте на Южном...
- Эй, тэбэ вэд Южный надо?
- Да всё равно.
- Нэ, парень, так нэльзя. Тут народ прямо к калитке просит довезти, а ты - на остановке!
Действительно, чего же это так.
- А мне на следующей, - говорит девушка.
- А давай вот тут за поворотом.
- Ну давайте.
- Вот! - довольно сообщает водитель, притормозив у обочины. - Вот! Выхады! Я тэбе афициально разрешаю.
Это уже почти конечная, кроме меня, в салоне никого не осталось.
- Как ты думаешь, она не абыделась? - задумчиво спрашивает он, проводив девушку взглядом.
- Не, всё нормально.
- Ну и харашо! Значит, всё правылна сказал! - радуется водитель, лезет за сигаретами и в следующую минуту предлагает остановить не тут, а вооон там, тебе же там на самом деле нужно, правда?
Я тут смотрю аниме, решаю всякие задачи и мучаю гитару. Надо бы песенок ещё каких-нибудь выучить. А завтра соберу сумку, сяду на поезд и поеду в Москву.
Прикиньте, как круто? :)

Это цитата сообщения Картонная_Невеста Оригинальное сообщение

* * *

Истина – и стена! Только лбом о кафель.
Стерпится – если больно – приложишь лед.
И запоешь сверчком за высоким шкафом.
Вензель твой паутиной паук соткет.

Так проживешь в запущенности чердачной,
В благоухании пыльном цветов и нот.
И неудачницей или смешной чудачкой
Кто-то, искусный в прозвищах, назовет.

И нелюдимкой, может быть – невидимкой
Кто-то окрестит, кто на язык остер.
Но в милосердие верящей паладинкой
Всходишь на больно жалящих слов костер.

Пестрым мелком на асфальте рисуешь лето,
Прячешь в карманах сны и лепечешь вздор.
Пульсом шагов, словно щелканьем кастаньета
Южной безмерности учишь холодный двор.

Пряные сказки читаешь под покрывалом,
Робко затеплив фонарик – он твой маяк.
Пенной волною страниц, как девятым валом,
Вмиг накрывает наскучивший мир-чердак.

Ветер рассветный призывно колеблет шторы.
Пролит на скатерти неба вишневый сок.
Значит, пора. Кончен завтрак, надеты шоры –
Так, чтобы взгляда никто отгадать не мог.

Внешнему миру нужна от тебя лишь внешность,
А для другого еще на настал черед.
Нежность – о, если бы знали, какая нежность
Скрыта в глубинах души, обойденной вброд.

Мне уже в который раз немогукакплохо. Верней, могу. Верней, даже не плохо, а просто не_хорошо. А поэтому я пришла домой сразу после школы, забацала грандиозный омлет из четырёх яиц, взяла чаю и шоколадку и в который раз пересмотрела "Завтрак у Тиффани".
Одри Хепберн - это же... ну не знаю что, это же любоваться и не дышать.
"Через много лет, через много-много лет я вернусь сюда, я и мои девять бразильских детей. Они будут такими же смуглыми, как Хосе, и у них будут красивые зелёные глаза. Я привезу их сюда, потому что они должны увидеть это.
Я обожаю Нью-Йорк".
Она выпускает сигаретный дым и говорит без умолку, и теребит толстого рыжего кота, и сверкает глазами, и плачет, и смеётся. Она настолько живая, что страшно - сколько там лет этому фильму?

***

Над Нью-Йорком сегодня дождь,
В подворотнях гуляет ветер.
Я приручен тобой, ну что ж,
Значит, я за тебя в ответе.

А от этой чумной весны
Ты дика и чуть-чуть жестока.
Над Нью-Йорком сегодня сны
Бьются в хрупкость небесных стёкол.

Этот город совсем промок,
Он сейчас тебя ждёт и слышит.
Не спеши убегать, зверёк, –
Посмотри, как темнеют крыши.

Заготовлен давно маршрут,
В небе дым сигаретный тает.
Ты не плачь, темноглазый шут,
Мы вернёмся, моя родная.

Сколько бы не было судеб сюда положено –
Не убежать от уютной своей тюрьмы.
Город мой, мы разбиты и уничтожены,
Вырвавшись из когтей затяжной зимы.

Мы убираем из жизней мечты и вымыслы,
Что остаётся, поделено пополам.
После реки, что, о камни ударив, вынесла
Станем сильней – ах, какой там по счёту шрам?

Стонет земля, и начерчены эпитафии,
Но не о нас, не о нас, не о нас с тобой!
Я улыбаюсь на всех своих фотографиях,
Ты, походя, осыпаешь меня листвой.

Но всё равно – расцветаешь ли, выжжен ли –
Ты не такой, не такая и я совсем.
Песнями, снами, слезами, мольбой – но выжили,
Ты расскажи мне, мой город хмельной, зачем?

Вот ляпни только в блоге, что хочешь к людям с чаем и гитарой - дык сбудется ведь!
Самое яркое впечатление, которое вчера - розовые тюльпаны. Розовые. Тюльпаны. Тюльпаны розовые. Они там везде. В придорожной траве, в каждом дворе, у любого дома. Красивые, сил нет.
- Мам, можно я на шашлыки?
(вздохнув) - Ну езжай, что с тобой делать.
- Мам, они в Рыздвяном.
(закашлявшись) - А нигде поближе не было?
Там ещё собака была, чёрная, лохматая и большая. Она скакала, как кенгуру, пыхтела, как паровоз и лезла на колени, как кошка - правда клёво?
Вы когда-нибудь видели курицу наизнанку? В мангал она, коза такая, всё-таки упала.
А сегодня... ах, сегодня! Сегодня зелёная трава, голубое небо, белая берёза, жёлтые одуванчики, вишнёвая гитара, джинсовый чехол, и мы на нём сидим с чудесным человеком. Садилось солнце, упорно при этом скатываясь куда-то вбок. Мы много и о всяком разговаривали, слушали Кино, бегали за пушинками дабы выяснить, откуда они взялись, собирали одуванчики - я плела потом венок, решали задачи СпбГУ, человек объяснял мне приёмы решения, а я даже пела песни, включая те, которые от меня никто никогда не слышал.
Вот вы там сидите и ничего не знаете, а я, между прочим, "Шелкопряда" выучила.

И, собственно, иллюстрация
(аааа, как меня штырит с этой фотки)

Меня всё это убивает, господа. Стихи - не так плохи, чтобы их прятать, но не настолько хороши, чтобы их показывать. Средненькое что-то, неважное, не_важное, фи. Из сердца может литься чувство, но в нужный момент его перебивает завязший в зубах литературный штамп, а из-под пальцев вместо гармоничной и завершённой красоты выходит искалеченная и убийственно несовершенная реальность. От-вра-ти-тель-но. Паэд, блин.
Зато сегодня в кафе вырубился свет, а было уже полдевятого, и мы пошли на улицу, а на улице начался дождь и пахло прибитой к асфальту пылью, я дрожала и выбивала зубами залихватскую дробь, а меня грели на груди под курткой и легонько целовали в висок. Да чтоб оно так всё и было, тьфу-тьфу-тьфу.
Таким образом, жизнь моя вполне в моём духе. Смахивать злые слёзы и летать от счастья - одномоментно.

***

Ты прятал её под курткой: не ранить бы ненароком,
Ещё бы – птенец, ребёнок, замёрзший, чужой и дикий.
Она ли теперь в восторге бросается в дождь из окон,
Скользит, задыхаясь, в танце и ловит губами блики?

Огонь её глаз смертелен – сжигает, но не согреться,
И все зеркала разбиты на сотни осколков-льдинок.
Колотят в решётки рёбер два ваших безумных сердца,
Вибрирует даже воздух – не танго, а поединок.

Не думай об этом, мальчик, а лучше – держи покрепче,
Не дай ей уйти сквозь небо, туманом растаять в пальцах.
Ваш танец красив, как солнце, ваш танец, как звёзды, вечен.
На вас засмотрелись боги – учите их восхищаться.

Пронзительно, словно Моцарт на чуткой и нервной флейте.
Весь мир побеждён, расколот и вывернут наизнанку.
Взгляните в глаза друг другу и с лёгкостью одолейте
Холодную злую вечность своим бесподобным танго.

Это цитата сообщения Los_Alamos Оригинальное сообщение

Если превращать слова в цифры, а цифры – в цветы, то однажды создашь сад.
Если разгадывать чужие шифры, разглядывать чужие шрифты – услышишь разные голоса.
Они скажут: если ты еще жив, радуйся, слышишь, ты еще можешь увидеть чудесные чудеса.
А когда помыслы твои, как у любой фрау, станут чисты – уходи в леса.

Ты внял, ты многое знал и многое понимал, и с тех пор ещё кое–что понял.
До этого ты только буквы разные сочинял, доверяясь своим ладоням,
но теперь-то Евклид тебя поменял, ты увидел, что треугольник равносторонен –
и всё. Идею в себе храня, день ото дня ты ходишь сумрачен и бессонен.

Выводя формулы и столбики без границ, ты постигал алхимию превращений,
ты делал из чернил своего пера – птиц, и выпускал их, не ждя ни писем, ни возвращений,
и каждый раз был вынужден удивиться странности ощущений:
среди этих вымышленных лиц есть те, которые суть часть твоего кровообращения.

И ты, целуя уголки их губ, размышляя о том, как будешь жить без
них всех – «как так, а, может, я не смогу?..», идёшь вразрез
с тенденциями в мировом кругу, с правилами современных пьес –
ты неустанно рисуешь вечность в своем мозгу.
Сойдя с ума – уходишь за правильным цветом в лес.

Ах, как я нынче была поэтична, божештымой.
Часов в восемь вечера из подъезда вывалился ненакрашенный и встрёпанный математик, бормочущий что-то про эр равно площадь делённая на полупериметр и надо было в пропорциях покопаться, авось что-то и получилось бы. Однако тихий, прохладный и пасмурный вечер сделал своё дело, и через несколько шагов я уже вполне пришла в себя и пошла гулять и за чипсами.
В плеере Флёр, которых я не слушала лет сто или двести уже. Нас друзья, убитые горем, со скалы развеют над морем. Мчатся по прериям дикие кони, дождю подставляю лицо и ладони. Милый, ты можешь спокойно спать, можешь выключить свет, ведь никого уже спасать больше не нужно, нет. В вечернем эфире вчера показали твой фильм о людях, попавших в шторм, о чувствах, лишённых глаз.
Я шаталась по району, под кроссовками пружинила влажная земля, трава радовала глаз буйной зелёностью, небо серело и вздыхало, а песочный вкус дешёвых чипсов почему-то идеально подходил ко всему этому.
А потом я нашла дивный неухоженный заросший дворик с качелями и одуванчиками, включила "Для того, кто умел верить", качалась, отталкиваясь ногой в кроссовке, и подпевала вслух, надеюсь, никто не слышал.
Давайте, у нас всегда будет такая погода?

***

В полусумерках так бесшумны и быстры кошки
И гроза не спеша собирается, но пока
В тупиковом дворе, где травой поросли дорожки,
Я сижу на качелях и слушаю облака.
Облака засыпают и ветер косматый рыщет,
Говорит, что сейчас в захолустной таверне пьёт
Тот, кто знает в лицо всех фальшивых портовых нищих
Вместе с тем, кто моря так легко переходит вброд,
И о той, что вплетает зелёную ленту в косы
И идёт ворожить, и звенит золотой браслет,
И осколки волны, налетающей на утёсы,
Собираются вновь через сотни холодных лет.
Про изнанку луны и про девочку у причала,
Про людей, приручивших драконов и диких сов.
Только все они ждут, со смирением ждут начала
Безымянной войны – без сражений и без врагов.
Оттого и живут, и слывут у людей богами,
И умеют теперь поворачивать реки вспять,
Потому что земля прогибается под ногами
И не держит уже, потому что нельзя отстать.
Ни саднящим глазам, ни разбитым своим коленям
Не давай отдохнуть, кто бы там ни кричал: постой!
Научился – лети, не умеешь – беги оленем,
Смертоносным клинком, чёрным волком, шальной стрелой.
Облака тяжелы и вот-вот изойдутся градом,
Ветер много историй услышал за целый год.
Я сижу на качелях, а мир примостился рядом,
Мы молчим, дышим небом и смотрим на горизонт.

Я получила электронное письмо, которое начинается словами "Вижу тебя как наяву". В письме вложенным архивом - задачи по математике и Пулман, ухтышечная, по словам отправителя, трилогия.
Перечитываю это письмо и очень остро чувствую, что жива.
Эльфёнок, я хочу к тебе в Москву.
Пустите меня на олимпиаду.
Взяла себя в руки и активно учусь готовить. Пока вершина моего кулинарного искусства - вполне пристойные блины.
А ещё никак не научусь дожаривать жжёный сахар, а не снимать в панике раньше времени.
Третий день решаю эту восхитительную задачу про трапецию. Кажется, путь есть, но хрен его разберёт.
Хочу в гости тёплой компанией любого размера, чтобы там пить чай, разговаривать и играть на гитаре. Хочу хороших фильмов, много. Хочу хороших книг, хороших стихов, хороших людей. Хочу наладить отношения с теми, с кем. Хочу в столицу, наконец.
Хочу, как ни странно, писем.
Пойду ещё чего-нибудь готовить поучусь.
PS Джейн, милая, с днём рождения.
PPS А вы ждали от меня связного и прекрасного?

Ты знаешь, Макс, за окнами ветер, птицы, а я ни жить, ни чувствовать не могу. Друзья мои все вместе летят в столицу и без труда поступят хоть в МГУ, а я... Но нет, не будем сейчас об этом, раз не сбылось, не вышло, не повезло.
Ты знаешь, Макс, мне новое это лето, как нож по горлу, сломанное крыло.

Весна, едва настала, проходит мимо,
А сердце обросло годовым кольцом.
Мне видеть солнце крайне необходимо,
Мне очень важно помнить твоё лицо

И так же без конца и упрямо верить,
Что все разлуки будут не навсегда
Что хлёсткий ветер с моря ворвётся в двери
И распахнёт огромные города.

И если круг замкнётся – начнётся лето,
А если нет – мы вырвемся из оков,
Пойдём встречать рассветы в далёком «где-то»,
Не вынимая крыльев из рюкзаков.

И будут ночи, полные звёзд и пыли,
Прибитой ливнем к жаркой седой земле.
Чтоб ветер был, как буря, и волки выли,
А по траве ступать, будто по золе.

И мы придём, упрямые, к книге судеб –
Она открыта всем, кто её нашёл.
И я рукой дрожащей пишу: «Всё будет»,
А ты, спокойно: «Всё будет хорошо».

Я всё могу стереть, но позволь оставить. Туман ночной дыханьем твоим согрет.
Ведь слишком мимолётна людская память – никто с утра не помнит ночных бесед.

Сколько можно мне сниться? Не надо, забудь, отпусти,
Мне так скоро и ветер, и солнце, и жизнь опостылет.
Стоит только уснуть – ты стоишь у меня на пути,
Долгий вдумчивый взгляд прожигает насквозь и навылет.

Я бегу от тебя, от укора сияющих глаз.
На чужом корабле ухожу с безнадёжно чужими.
Я бросала тебя, без сомненья, четыреста раз
И четыреста раз забывала короткое имя.

Я кидалась с небес, я бежала по лесу, как зверь,
И холодный туман, стервенея, цеплялся за плечи.
Где-то в сердце болят незажившие раны потерь –
Их на этой земле даже мудрое время не лечит.

Не подняв головы, замираю – уж слишком знаком
Этот пристальный взгляд в переплёте неломаных веток.
Я которую ночь хороню тебя в небе своём,
Прекрати оживать!
Но... приснись мне ещё напоследок?

Это цитата сообщения Neforr Оригинальное сообщение

[показать]

Читать далее

Бывают дни, в которые помещается несколько жизней.

***

В зале, где у брата соревнования по карате, висит лозунг. Лозунг растянут на всю немаленькую стену и гласит: "Лучше дружная семья, чем". Чем что, я уже не вижу, а оборачиваться лень. Поэтому додумываю. Лучше дружная семья, чем карьера и друзья? Лучше дружная семья, чем рутина бытия? Или даже - лучше дружная семья, чем безмолвие и я?
Оборачиваюсь. "Лучше дружная семья, чем слиток золота".
Фигня какая-то, честное слово. Даже не в рифму.

***

Сидим у Д., я отчаянно зеваю и жалусь на свою разнесчастную судьбу, как я не высыпаюсь и как меня сильно надо по этому поводу жалеть.
- Вот выходные, а я два дня подряд встаю в полседьмого, как не знаю кто. А ложусь в час. Спать хочу.
- Ну так и спи. - Д. доброжелателен и невозмутим.
- Ы? - изумляюсь я.
- Ложись, говорю. Тебя когда разбудить?
- В три, - ошеломлённо-благодарно отвечаю я.
И ведь уснула ж, коза этакая. В гости, называется, пришла.

***

Над городом долго-долго летал сегодня воздушный шар (не шарик, а шар, с корзиной и горелкой), раскрашенный под радугу.

***

Чтобы получить листовку на моб, надо признаться агенту в любви.
- Давай придумывай.
- Почему я?
- Потому! Давай, начинай...
- О Василий!..
- Лучше: "О Иннокентий!".
- О Иннокентий!
- Гы.
- Хотя нет, давай без имён. Коротко и ясно - о сударь!
- О сударь, я люблю вас.
- О сударь, вы прекрасны.
- О сударь, ваш взгляд прожигает во мне дыру.
- Ничего так, да?
- А там точно будет мальчик?
- На форуме написано: "ЕМУ!".
- Смотри мне! Итак: о сударь...
- ...мои дети так похожи на вас, они скучают, о сударь!
- И ещё - позвольте подарить вам букет. Вон, цветочков пошли нарвём.
- И ещё - позвольте я прочту вам стихи.
- Что прочтёшь?
- Цветаеву! Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, оттого, что лес - моя колыбель, и могила - лес...
На стихах мы решили, что наше признание идеально и отправились за листовкой.
А на агентуре сидела девочка.

***

Крокодил!
Ручеёк-ручеёк-ручеёк!
Синхрофазотрон!

***

Сегодня был чудесный день. Спасибо всем, кто.

Вот это нижеследующее один хороший человек изрёк сегодня совершенно серьёзным, вдумчивым и немного укоризненным тоном:

- Я тут вдруг подумал, что русский язык совершенно не подчиняется второму закону термодинамики...

И хоть убей.