Поглаживая сталь, лежащую на ладони, он думал о девушке. О той самой девушке, которой удалось раскрасить его жизнь яркими, живыми красками. Она была смыслом его жизни, целой вселенной чувств. Он любил ее, но она никогда этому не верила. Но теперь это не имело значения. Она ушла. Ушла из его жизни, хлопнув дверьми его сердца. Ушла, забрав с собой ту маленькую часть души, без которой жизнь теряет смысл.
Данное ей обещание теперь потеряло значение, и он вновь вел сталью по вене. Кровь – это лишь оболочка, скрывающая боль. Выпуская кровь, он выпускал боль. Мысли становились быстрее, а мир резче. Запахи острее, а боль… А боль становилась больнее. И чем глубже он загонял нож в рукав, тем громче кричала душа.
Через полчаса он закончил пытки над собой. Обескровленный и обессиленный он еле дошел до кухни. После небольшого количества кофе, боль стала вполне сносной. Но она была. И избавиться от нее он хотел любой ценой. Он опустил рукав, закатанный им прежде, и вышел из кухни. Дорожка крови начиналась где-то за дверью спальни и исчезала под дверью кухни. Это зрелище его немного развеселило. Он даже не понял, почему. Вспомнив, что сигареты он оставил в спальне, где и происходило мазохическое действо его обезумевшего разума, он направился за ними.
То, что он увидел с порога спальни, испугало его до дрожи в коленях. На его кровати лежало 5 трупов. Все они умерли разной смертью, это было понятно и без медицинской экспертизы. Один из них умер от петли, второй – от неизвестного яда, третий был без головы, у четвертого были вскрыты вены, а пятый представлял собой жалкое зрелище, так как он упал не меньше, чем с 18-тиэтажного дома. Все они были одинаково одеты, и без всяких сомнений это был он. Он вспомнил, как уже пытался свести счеты с жизнью. Но вдруг в комнате он заметил еще кого-то.
Высокая девушка с длинными черными, как смоль, волосами, одетая в длинный плащ с капюшоном и с косой на перевес не вызывала у него особого доверия, но бежать было некуда.
- Ты столько раз… УБЕГАЛ от меня… - начала Смерть свой монолог. На слове «убегал» она сорвалась на ужасно-пронзительный крик. Но, сразу же после этого слова, трупы с кровати исчезли.
- Ну… допустим? – ответил он, дрожащим голосом.
- Но ТЕПЕРЬ… я тебя не отпущу… - ее крик здорово нервировал. Переносить его было крайне тяжко, но он почему-то был уверен, что для нее это обычная форма речи.
- Госпожа Смерть… - начал он, идиотски хихикая. – Не кажется ли вам, что я еще жив?
- ЕЩЕ!!! – вопль был оглушающим. Он свалил его с ног, и заставил заткнусь уши руками.
- Но и умирать я сегодня не собираюсь, поэтому… - он указал пальцем на окно. Что-то ему подсказало, что показывать на дверь – это чистой воды идиотизм. Но, к его величайшему удивлению, Смерть резко повернулась к окну и заговорила чуть ли не шепотом.
- Ты видишь их?...
Чтобы не проиграть свой бой, он решил действовать исходя из обстоятельств.
- Да… - тихо прошептал он.
- Красивые?...
- Очень!
- Раньше я тоже была Ангелом… - сказала Смерть, но в этих словах не было печали. Вернее, в ее словах не было чувств вообще. После этих слов она исчезла.
Он хотел сесть на кровать и закурить, но, вспомнив о своих братьях-трупах, воздержался от посиделок и закурил стоя. Когда он прикуривал, он увидел свою руку. Из вены до сих пор текла кровь, и формировала вокруг него огромную лужу. Он быстро перевязал руку оторванным рукавом рубашки и рассмеялся.
История стихотворения: у одного из моих знакомых, а если точнее, то у Лешего я нашел две строчки, которые мне безумно понравились. Настроение располагало к написанию нового суициидального боевика, и я решил совместить свое творчество с творчеством Лешего. Разумеется, строчки Лешего были несколько искажены. Итак, стихотворение, а после него Лешевская мысля:
Он не был никогда любим,
И счастья миг ему неведом.
Никто не звал его "своим",
И только бледным лунным светом
Останется воспоминанье
О том, кто в жизни смерть познал,
Хотел уйти без покаянья,
И нож не раз в себя вонзал.
Он был все время одинок,
Хотя вокруг толпились люди,
Но он усвоил сей урок:
Любой из них о нем забудет.
И вот стоит один на крыше,
И на асфальт бросает взгляд.
Для того, чтоб стать выше,
Он сделал шаг...
...назад.
Ты стоишь у обрыва,
Ты на самом краю.
Ветра злые порывы
Песню воют свою,
Призывая покончить
С грузом прожитых лет.
Поиск правды закончить,
Не найдя свой ответ.
Ты молчишь, ты не против.
Ты готов умереть.
Жизнь чужую испортив,
Хочешь совесть стереть.
Отказаться от света
В пользу тени и тьмы,
И уйти без ответа
На вопрос: кто же мы?
Смерть пришла за мной внезапно,
Словно зов сквозь пыль веков.
И схватив за горло жадно,
Мне сказала пару слов:
"Ты свое еще не отжил,
Так зачем ты ждешь меня?"
С этих слов я словно ожил,
Но вокруг царила тьма.
В этой тьме нет боли страшной,
Нету зла, что так страшит.
Тьма казалась очень важной,
Думал я, что тьма решит:
Жить ли мне на свете этом
Или я останусь тут.
Но сражен я был ответом,
Мне грозило "время смут".
Я не знал, что это значит,
Но испуган был всерьез.
Я услышал, кто-то плачет,
Слышал шепот этих слез.
Громкий крик взорвал сознанье,
Сердце словно взорвалось.
Тьма молчала в наказанье,
Из груди что-то лилось.
Я ужасно изумился,
Когда понял: сердца нет.
И на землю повалился,
Посмотрев на солнца свет.
Я вернулся в жизнь таким же,
Словно и не уходил.
Но был к смерти всех вас ближе,
И любовь в себе убил.
Светило солнце, небо было чистое, светлое, лёгкое, и ничто не предвещало беды. Он молча стоял у окна, пытаясь закурить, не смотря на то, что врачи запретили. Дым перемешался с удовольствием и переместился в легкие, оставляя за собой приятный привкус. Хорошие сигареты всегда были его страстью, и отказаться от них он был не в силах. После третьей затяжки что-то кольнуло в сердце. Легонько. С новой порцией наркотика, сердце забилось в конвульсиях, заставляя своего хозяина согнуться. Он чувствовал, как сердце рвется. Он упал на колени и схватился за сотовый. Набрав 03, он с трудом проговорил адрес и предварительный диагноз, проклиная про себя врачей скорой помощи, которые ему сейчас были так нужны.
Он лежал на полу, дожидаясь звонка в дверь. Сердце медленно возвращалось к своему привычному состоянию, лишь изредка напоминая о той, ужасной боли, что почти прошла. В дверь позвонили. Он перевернулся на бок и, упершись локтем в пол, начал медленно подниматься. Удар. Еще удар. Сердце не выдерживало перегрузок давления. Он с трудом дошел до двери вдоль стены. Распахнув дверь, он вывалился из квартиры. Лица врачей померкли и превратились в сны.
Очнулся он в карете скорой помощи. Стоило ему открыть глаза, как его начали уверять в том, что с ним все будет хорошо. Он нисколько не сомневался, что врачи говорят это абсолютно всем пациентам, но какая-то надежда все-таки лучше, чем ничего.
«Долго еще?» - спросил он слабым дрожащим голосом у медсестры.
«Совсем чуть-чуть. За перекрестком больница»
Тут до него донесся разговор водителя и врача, сидевшего рядом с ним.
«Перекресток пролетаем?»
«Да. Врубай мигалку свою милицейскую» - пошутил доктор, оставшись весьма довольным своей шуткой.
Сирена завопила где-то над крышей. Потом звук сирены продублировался и…
«Твою мать!» - это было последнее, что он слышал от водителя.
Хруст металла, непонятные крики медсестры и врача перемешались с их кровью и утонули в темноте.
Он очнулся в искореженной машине. Теплая кровь текла из правого бока живота, что означало, что ему осталось не больше 5-ти минут. На полу валялась пачка сигарет. Он дотянулся до них уцелевшей рукой. На его счастье в пачке была и зажигалка. Он закурил.
Он лежал в искореженной машине, смотря на небо, которое было до сих пор чистое, светлое, но в рамке из пробитой крыши смотрелось ужасно. Он умирал, зная, что его смерть вызовет у сотни людей лишь хладнокровный интерес и ни капли сострадания.
Дверь со скрипом отрылась, пуская меня в дом. Я зашел и с грохотом закрыл дверь, оставив за ней весь груз проблем. Сумерки затянули комнату, предвещая нечто зловещее, но неизбежное. Бросив портфель подальше, я упал на диван лицом вниз. Хотелось отдохнуть от мира, забыть, что я существую и предаться снам, но телефонный звонок потревожил мой покой. Подняв трубку, я поднес её к уху:
«Меня здесь нет» - сдавленным голосом прохрипел я.
«Что случилось?!» - мама перепугалась не на шутку.
«Я сплю…» - продолжил я свою скучную речь.
«Ты не можешь меня встретить? Я выхожу с работы»
«Конечно…» - сказал я, не смотря на то, что хотел сказать совершенно другие слова.
Дверь открылась, и меня снова обдало холодом окружающего мира. Идти куда-то совсем не хотелось, но пришлось.
Ступни передвигались как-то автономно. Я думал о чем-то. Не помню о чем. Наверное, как всегда о ней. Нет, не о матери, естественно. О той девушке, которая тревожит мою душу. Мысли зашли в тупик, и меня окатило кипятком ненависти. Ненависти к своей беспомощности. Маленькая, хрупкая девушка раздавила меня, как таракана. Не физически, разумеется.
Я поднял глаза, стоя у перекрестка. Мама уже махала мне рукой, сигнализируя о том, что дорогу я могу и не переходить. Я стоял и ждал. Справа от меня на бордюр пыталась вскарабкаться машина неизвестной мне модели. Лед стал для машины непреодолимым препятствием. Колеса буксовали, превращая замерзшую лужу в мини-каток. Я смотрел на муки железного существа безучастно. Мне было все равно, заберется машина на бордюр или нет. Что-то дернулось внутри, потом дернулась машина. Рывок был настолько сильным, что водитель не успел нажать тормоза, а я чувствовал, как бампер ломает мне голени, засасывая под капот. Когда с ногами было покончено, машина вгрызлась мне в ребра. Хруст прошел по всему телу, и что-то твердое вонзилось в сердце.
Отчаянные крики матери затухали где-то в темноте. Её слезы тяжелым камнем падали на грудь.
А я все думал о той девушке. Её лицо было у меня перед глазами. Я рассматривал его, пока мир не исчез в темноте навсегда.
Он открыл окно и сел на подоконник так, чтобы ноги болтались над всеми этажами. Левой рукой он достал сигарету, а правой зажигалку. Закурив, он стал смотреть на звезды, что так печально мигали в эту ночь ему одному. Вдоволь насмотревшись звездами, он опустил голову. Никто не видел, что он плачет. Спустя несколько секунд он поднял голову, улыбнулся в темноту сквозь слезы и торопливо стер их с лица.
Облокотившись головой об оконную раму, он рассмеялся в темноту еще раз, распугав тем самым птиц, которые приютились на соседнем окне. Он не знал прежде чувства, которое его тревожило. Для него оно было чужеродным, но прогнать его не было сил. И вот он придумал, как прекратить свои страдания.
Он посмотрел на звезды. Улыбнулся и тихо прошептал в ночную темноту: «спокойной ночи…». После этого он закрыл глаза, засыпая. Он знал, что уже никогда не проснется.
А это бред, что я накатал ночью...04-01-2007 13:54
Родиться, учиться,
Гулять, веселиться.
Курить, дуть траву,
Бить морду в углу.
И снова учиться,
Бухать, веселиться,
В ментуре сидеть
И песенки петь.
Потом на работу,
На дачу в субботу,
Бухать веселиться,
В стельку упиться.
Проснуться в салате,
А позже в палате.
Язва, запреты,
На отдых билеты.
Солнце, загар,
Пьяный угар.
И снова палата.
А позже зарплата.
Надо отметить,
Друзей старых встретить.
И снова бухать,
В салате спать.
И снова запреты,
Все песни допеты.
В палате один,
В бутылке – твой джин.
Язва, болезни,
Пьяные песни,
Больница, палата,
Морг и кладбища ограда…