Я поморщился от яркого солнечного света, нагло прорвавшегося в мою комнату через многочисленные дырки в старых шторах, нехотя встал с кровати и посмотрел на часы. Половина второго, однако.
С кухни доносилась музыка - выключать компьютер перед сном, я считаю, моветон.
"Climbing up the heavenly stairs
You know where you're going when you know where
You're going to hell
Yes, you're going to hell."

Я ухмыльнулся. Отличное начало дня. За-ме-ча-тель-но-е.
Я достал из холодильника банку пива, четыре яйца и сардельку, и, отхлебнув из банки, принялся готовить Утреннюю Яичницу. От Дневной она отличалась наличием лишь одной сардельки, а от вечерней - отсутствием помидоров.
В ожидании завтрака я курил красные Marlboro и пил пиво, а также блаженно щурился и стучал в такт музыке ногой по полу.

"You're going down a hundred eighty degrees,
You can see when you can see
You're going to hell
Yes, you're going to hell."

Я выключил конфорку и поставил сковородку с немного недожарившейся яичницей на стол, но, когда я взял вилку и приготовился наконец-то начать свой завтрак, в дверь позвонили.
- И кого только черт принес, зараза.
Я подумал о том, что стоило бы, возможно, натянуть хотя бы штаны, но потом махнул рукой. Коль уж кто приперся без приглашения, так пусть любуется.
Я открыл дверь.
- Кто?
За дверью стоял небольшого роста человек, напомнивший мне почему-то коллежского асессора, так любимого классиками, в самом жалком его проявлении. Его русые волосы смешно топорщились во все стороны, а неказистые очки то и дело норовили сползти с глаз на кончик носа. Старый пиджак был явно велик, а штаны - коротковаты. В руках он держал большой чемодан времен СССР.
Он робко улыбнулся.
- Кто? Человек.
- От кого?
Он потупил взгляд.
- От Бога.
Я хотел было сразу захлопнуть дверь - не люблю всех этих сектантов и фанатиков - но потом решил развлечься. В конце концов, не каждый день так везет.
- Ох, ну твою же маму, и как я сразу не догадался! Чего предложить хотите? Листовочки, брошюрочки или что-то новенькое на сей раз?
Человечек посмотрел мне прямо в глаза.
- Да нет, ничего, собственно, нового. Все как и раньше - Рай или Ад. Бог, знаете ли, такой консерватор.
Хмырь противненько хихикнул.
- Хм. Вот как, значит. Ну и как мне того...в Рай?
- А давайте вы меня пустите к себе и мы с вами пройдем тестирование, а там уже по результатам видно будет, ладненько?
Я рассмеялся и потрепал его по лохматой голове.
- Ладненько, хмырёныш, заинтересовал. Пойдем. Пиво будешь?
- Нет, я, пожалуй, воздержусь.
- А, да, разумеется. А это тоже в протокол заносится или уже нет?
- Все заносится. У нас вся работа автоматизирована практически, так что ждем-с сокращений.
- О как. Ладно, садись уже да начинай.
Он сел в кресло и открыл свой чемодан, как оказалось, забитый какими-то разноцветными папками. Он достал одну из них и протянул мне.
- Вот, держите. Тут ваши вопросы. Схема обычная - один вопрос, несколько ответов. В отдельных вопросах можно выбирать несколько вариантов. И - советую быть максимально честным, это будет учитываться.
- Ого! Большое же у вас тестирование.
Он улыбнулся и махнул рукой.
- Да что вы, что вы. Это только за один год. Тут еще папочек двадцать таких-то точно будет.
Я уставился на него с опаской. Все-таки, просто сумасшедший или и правда сектант?
- Ну ладно. Попробую.
Я открыл папку и ошалел.
Вопрос 1.
Вы врали своему другу о том, что вам танцевала стриптиз школьная учительница, чтобы:
а)Вызвать зависть
б)Заинтересовать
в)Было о чем поговорить
г)Просто так
д)свой вариант ответа

Я вспомнил свои одиннадцать лет. Ко мне приехал друг со своей мамой, и рассказывал мне о том, как они ездили в Таиланд и смотрели на голых тётенек. Этот рассказ разгорячил меня и в то же время вызвал неимоверный приступ зависти. Да и обидно было, что сам я ни о чем подобном рассказать не могу.
А сейчас я сидел и думал - откуда он знает? Неужто и правда - Бог хмыря послал?
Я беру ручку и ставлю галочки - а), б), в). А в д) старательно вывожу:
"Чтобы подрочить".
Затем были вопросы о том, почему я: воровал мелочь из родительских курток, врал всем, что это мой друг, а не я заблевал сортир в гостях у Наташеньки Кукушиной, закрывал глаза, сидя в автобусе, когда туда заходила пожилая женщина - да и еще много чего. Проходить тест было неприятно. Мне и так каждый раз становилось стыдно, когда я просто вспоминал какие-то свои подленькие поступки, а тут мне на них еще и указывают.
И вот я наконец-то ответил на все вопросы, и передал папки треклятому божьему человеку.
- Все, закончил. Так, получается, и правда...И что, куда мне дорога? В Ад?
Он пожал плечами, и его очки снова сползли на нос.
- Не мне судить, как говорится. Но точно могу сказать, что, если честно на все ответили - зачтется. Да и последний вопрос, про раскаяние, немаловажен. Но - посмотрим. Единственное, что я могу вам посоветовать - постарайтесь теперь уж не грешить, потерпите. А то повторного тестирования не будет - много у меня еще дел, Читать далее...

Это цитата сообщения Злобнокот Оригинальное сообщение

Салат меня бесит, а чай вкусный.



Смотреть обязательно!
Никита Литвинков рассказывает о том, как ему понравился чай.
После просмотра ролика возможны продолжительные конвульсии, приступы диареи и преждевременные роды.

Это цитата сообщения Михалина Оригинальное сообщение

Мне, так сказать, помогли Пикассо и Шемякин, так сказать...



Реальный ролик борисовского телевидения.

Слушать этот музыкальный файл

.

Слушать этот музыкальный файл

Руки Полины как забытая песня под упорной иглой
Звуки ленивы и кружат как пылинки над ее головой
Сонные глаза ждут того, кто придет и зажгет в них свет
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет

И все эти годы я слышу как колышется грудь
И от ее дыханья в окнах запотело стекло
И мне не жалко того, что так бесконечен мой путь
В ее хрустальной спальне постоянно, постоянно светло

Я знаю тех, кто дожется и тех, кто, не дождавшись, умрет
Но и с теми, и с другими одинаково скучно идти
Я люблю тебя за то что твое ожидание ждет
Того, что никогда не сможет произойти

Пальцы Полины словно свечи в канделябрах ночей
Слезы Полины превратились в бесконечный ручей
В комнате Полины на пороге нерешительно мнется рассвет
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет

И все эти годы я слышу как колышится грудь
И от ее дыханья в окнах запотело стекло
И мне не жалко того, что так бесконечен мой путь
В ее хрустальной спальне постоянно, постоянно светло

Это цитата сообщения Hooker Оригинальное сообщение

SosiSKA - I will survive



Сегодня наше спонтанно организованное творческое объединение "SosiSKA" сняло феерическую миниатюру о становлении. Сами поймёте, кого.
Всё как надо, в трёх частях, с танцами, песнями, голой писькой и кружевными трусиками. Смотрите и наслаждайтесь. Если Вам, конечно, есть 18. Раз.

- Да не кисни ты. Хочешь вишенку с торта?
Я вот их не люблю. Слишком приторные. Я люблю ваниль. И корицу. Кофе с ванилью и чай с корицей.
Какая глупость, Боже мой.
Мне так интересно иногда - а что будет потом? Скажем, через год. Так иногда хочется взять и подглядеть будущее - так, по-детски, через замочную скважину. Краем глаза.
Знаешь, а еще - я всегда считала, что после смерти человек попадет в то место, о котором будет его последняя мысль. Глупо, знаю, но почему-то мне так казалось. И я очень боюсь подумать не о том. Ведь так всегда бывает - плохие мысли влезают в голову в самый неподходящий момент.
Потому и страшно. Очень.
***
Почти все любят печальные истории, без всякого намека на happy end. Они плачут и жалеют, что все так получилось - что он ушел к другой, а она умерла от рака легких. Им жаль маленького ребенка, ревущего над безжизненным телом отца, жаль бабушку, хоронящую любимого пса. Они вроде и хотели бы, чтобы все получилось иначе - чтобы он не уходил и она бы не начала из-за этого много курить, чтобы отец не наделал глупостей и ему не пришлось бы жертвовать собой ради своего малыша, чтобы пес не перебегал дорогу грузовику...Но, с другой стороны, ведь поплакать - это так приятно. Это трогательно и красиво. А happy end - это банально, это - Голливуд образца девяностых.
Я же не верю в грустные концовки.
В какой-то момент я решил, что их никогда не будет в моей жизни. Да и в чужих. Можете считать, что я их просто отменил.
***
Я сидел на диване и пристально изучал купленное в прошлом году по просьбе мамы ружье (на старости лет она вдруг возомнила себя желанной жертвой для любого маньячишки или грабителя) - уютненькую и домашнюю "Сайгу" двадцатого калибра. С момента покупки она была использована ровно один раз, когда мама ночевала одна дома и ей почудилось, что кто-то забрался к ней в окно. В общем-то, мама оказалась неплохим стрелком, и, включив свет, обнаружила на полу застреленную кошку Люську, недоумевающе смотрящую куда-то в сторону.
Ну, потом - сердечный приступ, не успевшая приехать вовремя скорая, белые тапочки и красивый гробик - в общем, все, как полагается, со слезами и причитаниями.
А вот я сейчас сидел и рассматривал эту злополучную "Сайгу", еле заметно улыбаясь.
Я отменяю печальные концовки. Да здравствует Happy End!
***
- Я, кстати, все детство мечтала стать невидимкой, чтобы воровать салфетки из магазинов. Потом я бы вырезала из них снежинки и обклеивала ими окна - свои, чужие, любые окна. И даже если зимой совсем не было бы снега, люди смотрели бы в свои окна и думали: "А ведь скоро Новый Год!". А я бы стояла рядом с ними - невидимая и счастливая - и улыбалась.
Вот так. А еще - я верила всегда. Я не просто хотела стать невидимкой - я верила в то, что обязательно ею стану - ну, когда-нибудь. Я вот и сейчас верю.
Может, все-таки хочешь вишенку с торта?
***
Я разговаривал с людьми. Просто приводил к себе в гости, усаживал в кресло, поил чаем и - разговаривал. Вскоре я даже смог примерно посчитать, сколько времени требуется на то, чтобы узнать человека - ну, не абсолютно, но во многих аспектах.
Чай - обязательно с бальзамом. Затем - скорее бальзам с чаем. И - тортик, всегда одного вида. Вот такой незамысловатый ритуал.
А потом я узнавал их мечты. И почему-то каждый раз мне казалось, что я взламываю волшебный ларец и достаю из него хрупкое дрожащее Чудо, такое наивное и доверчивое. Достаю и...
Убиваю. Ну, не Чудо. Человека. А Чудо становится большим и сильным, и, вырвавшись из моих рук, убегает.
А на память оставалась лишь запись последнего разговора на моем диктофоне.
Иногда бывали срывы - Чудо успевало вырваться и умирало вместе с человеком.
В таких случаях я впадал в глубокое уныние и проклинал свое слишком массивное и неуклюжее ружье.

А вот сейчас я сижу в своем кресле.
Напротив сидит Она и задумчиво смотрит в кружку с чаем.
Она не любит бальзам. Она любит корицу. Чай с корицей и кофе с ванилью.
***
"Может, все-таки хочешь вишенку с торта?"
***
Каждый раз, когда я вставлял ствол себе в рот и закрывал глаза, я видел одно и то же.
Ее лицо - мертвое, с застывшей на нем улыбкой.
И эта фраза - одна и та же, раз за разом шуршащая из старенького плохого диктофона.
"Может, все-таки хочешь вишенку с торта?
Может, все-таки, хочешь...?"
Я открывал глаза и убирал ружье за диван.
Ухмылялся - злобно, саркастично.
Happy End?
***
Я стоял и смотрел в малюсенькое зарешеченное окошко.
Какой-то шутник заклеил его снежинками с другой стороны.
И я подумал о том, что скоро ведь наступит Новый год.
Я стоял и думал о нарядной ёлке и праздничном столе, а еще - о веселых детишках, разворачивающих подарки с надеждой и радостью в глазах. И я вдруг представил себя одним из этих детей...

Мне показалось, что я услышал чьи-то шаги у себя за спиной. Я повернулся, но никого не увидел.

...И на мне смешная матроска...

Что-то стянуло мне шею.

...А потом мы сели всей семьей вокруг ёлки, и рассказывали друг другу сказки.
Со счастливым концом.

Иногда случается какое-то непредвиденное и беспочвенное "плохо". Оно копошится где-то внутри, мерзкое и холодное, и тем самым активно мешает жить. Это "плохо" моментально смог бы прогнать кто угодно и практически как угодно. Парой приятных слов, маленьким подарком, кружкой горячего чая или дружеским рукопожатием. Или просто разговором по душам. Или приятной новостью. Или тупым и замусоленным до дыр, но по-прежнему жизнеутверждающим "все будет хорошо".
Вот. Кто угодно, кроме меня самой.
Потому что это такое одиночество. Но оно быстро проходит, главное чуть-чуть подождать. Ровно три сигареты. И - оно заползет в свой темный угол и будет тихонечко поскуливать, создавая немного тоскливый, но ненавязчивый фон. А это уже хуйня.
А еще что-то словно долбится в висок изнутри. Больно и неприятно.
Скучаю я по далекому-далекому прошлому, когда я писала сплошные бытовушные посты и бухала что попало каждый божий день. Это было отвратительно, пошло и глупо, но тааак весело. А еще к постам всегда было много смешных и добрых комментов от людей, с которыми я либо вообще сейчас не общаюсь, либо общаюсь в совершенно ином ключе. Иногда перечитываю - и такое умиление накатывает, что хоть вешайся.
Я скучаю по вам, правда. Очень.
Все, надо срочно курить, а то сейчас устрою тихую печатную истерику страниц на десять)

Я сижу на своем солнечном балкончике и балуюсь. В одной руке у меня маленькая серебряная палочка, а в другой - хрустальный колокольчик.
И я, знаете ли, сижу и отстукиваю слова. Такое у меня развлечение.
Колокольчик и палочку мне подарила бабушка-волшебница. Она иногда к нам залетает на своем ковре-самолете (раньше предпочитала метлу, но нынче увлеклась восточной культурой). Есть у колокольчика такое свойство, что, если ударить по нему палочкой - его звон превращается в слова. В слова любого человека, о котором ты подумал. А там уже - с какими чувствами ударил ты по колокольчику, такие и слова будут.
Вот так вот.
***
Я стоял у метро и нервно курил, бросая бычки на асфальт один за другим. Если бы я носил часы, то, несомненно, то и дело подносил бы руку к глазам и всматривался в малюсенький циферблат, отсчитывая минуту за минутой. И лицо бы делал злое и раздраженное.
Но часов у меня не было, так что приходилось отстукивать секунды ботинком левой ноги.
Тук-тук-тук-тук-тук.
Надо еще покурить.
Я зыркаю по сторонам, надеясь вот-вот увидеть лохматую красную шевелюру и полосатый шарф, яркими пятнами выбивающиеся из общей серо-бежевой массы. Но - нет.
Тук-тук-тук-тук-тук. Уже 5048 ударов ботинка об асфальт. Сколько это минут? Ладно, пофиг.
Мне закрыли глаза руки в полосатых перчатках.
- Угадай, кто?
Я повернулся и недовольно нахмурил брови.
- Между прочим, я ждал тебя...5048 секунд!
Она улыбнулась и, встав на цыпочки, чмокнула меня в нос.
- То есть, почти полтора часа? Бедный. Ну извини меня, пожалуйста, я просто покупала тебе подарок.
И она достала из рюкзака полосатые перчатки - практически такие же, как у нее самой.
- Классная штука, правда? Я как увидела - сразу влюбилась. Тебе же нравится, нравится, да?
Она стояла передо мной, протягивая мне эти дурацкие перчатки и просто-таки сияла от счастья.
Я брезгливо взял одну перчатку и помахал ею у себя перед глазами.
- Ты же знаешь, что я не люблю такую гадость. Ну, все равно - спасибо, конечно. Это стоило того, чтобы я мерз здесь полтора часа.
Улыбка медленно сползла с ее лица, моментально превратившегося в лицо маленького, до слез обиженного ребенка.
- Ну я же извинилась...
- Если ты думаешь,что твои извинения согревают душу и тело круче стакана дорогого коньяка - ты ошибаешься. Ладно, забери себе эти тряпочки и пойдем уже куда-нибудь. А то я и так простужен был, а тут еще и на холоде проторчал хрен знает сколько.
- Но ведь на улице плюс пятнадцать!
- Мне насрать. Да и не жрал ничего сегодня. Вообще зря я пошел, надо было перенести на завтра. Или послезавтра.
Я видел, что она готова была вот-вот расплакаться, но почему-то не мог прекратить. Не то что бы мне хотелось ее довести, но мааааленькое такое, зудящее желание все-таки было.
- Ладно, пойдем в какую-нибудь кафешку. Нет смысла торчать здесь еще два часа.
Она шла со мной под руку, прижимаясь к ней, как испуганный зверек прижимается к теплому надежному боку своей мамы. Мне вдруг стало очень стыдно за то, что я говорил.
Я остановился и приложил свои холодные ладони в ее щекам.
- Слушай,прости меня за это все. Я сам не знаю, что это на меня нашло. Просто вдруг такая злость охватила, что хоть стой хоть падай. Простишь?
Она снова засветилась. Казалось, что все в ней ликует - даже красные короткие волосы торчали в стороны как-то весело и радостно.
- Да конечно, я даже и не обижаюсь. Главное ты меня прости.
- Да что ты, дурында, ты вообще ни в чем не виновата.
Я обнял ее и она показалась мне даже еще более маленькой и хрупкой, чем обычно. Она смотрела прямо мне в глаза, и я улыбнулся, подумав в очередной раз о том, какой она еще все-таки ребенок. И что-то такое внутри будто звякнуло мягко - дзынь! - как если бы по хрустальному колокольчику ударили серебряной палочкой.
- Слушай, я люблю тебя. Прости за все, что было, за обиды и прочее. Просто сейчас вдруг что-то внутри щелкнуло - и я понял, что люблю. Вот.
А она не ответила мне. Просто как всегда улыбнулась своей волшебной детской улыбкой.
- Да, и...руки мерзнут. Куда ты положила перчатки?
***
Я стояла на автобусной остановке и ловила языком блестящие снежинки. Одна, две, три...
Я вдруг подумала, что в Рождество всегда есть место волшебству. А потом подумала, что и не только в Рождество.
А затем подумала о горячей жареной утке, которая отплясывает на праздничном столе гопака.
Двадцать снежинок, двадцать одна, двадцать две....
А еще я очень любила его жесткие густые волосы. И уши. Точно. Я безумно любила его уши.
Пятьдесят шесть, пятьдесят семь...
Холодно. А снежинки красивые и белые. Да и все вокруг - красивое и белое.
Классно было бы, если бы он подарил мне белые розы. Красивые, разумеется.
Сто.
Он вышел из автобуса - хмурый и какой-то испуганный. Роз, само собой, не было.
Я, как обычно, встала на цыпочки и поцеловала его в нос.
- Привет! Почему такой грустный? Что-то случилось?
Он закурил.
- Да нет, в принципе, ничего. Куда пойдем?
- Да какая разница.
Мы шли по улице и молчали. Что-то было не так. Я это Читать далее...

Это цитата сообщения Hooker Оригинальное сообщение

Master of Castor.



- На следующей остановке будут бобры?
Водитель еле слышно покачал головой в такт шебуршанию мотора. Я задумался. И мне стало жутко тревожно, жутко и тревожно: а вдруг он обманул меня? А вдруг бобров там не будет? До следующей остановки оставалось около трёхсот метров. И мне стало страшно. Мне стало по-настоящему страшно, так страшно мне было только пятнадцать лет назад, когда моей любимой игрушке разорвали резиновый рот и вставили туда непотушенную "Приму". С тех пор я зарёкся курить, возненавидел это.
И вот теперь мне было так же страшно. Я обхватил колени руками и закрыл глаза "...улечу на этом кресле прямо в новости..." Проклятый shuffle.
Я сидел молча и представлял их, чуть мохнатых, зубастых и серьёзных, я представлял каждого из них, я представлял их изумрудно-чистые глаза - всё за долю секунды. Маршрутку трясло, и я почти упал с сиденья. Оставалось метров сто. Внезапно я вспомнил бабушкино: "Главное - не ссать. Запомни, главное - не ссать".
Я резко разогнулся, ударившись головой о пластмассовую ручку. Что ж, пусть их не будет, пусть остановка будет пуста, да пропади она пропадом, мне-то что?! Я живу! Я - живу! Всё, что нужно, уже есть во мне, главное - не сломаться, главное - не ссать!..
За окном полил дождь. Заволок собой всё. А я победил себя и посмотрел за это окно. И на меня глядела сотня изумрудно-чистых глаз, простых и невинных.
- На следующей остановке будьте добры!
Водитель еле слышно покачал головой в такт шебуршанию мотора.
Значит, всё и вправду будет хорошо.

У меня есть кот. Большой, толстый, рыжий и очень грустный.
У него особое призвание. Он ест чужие переживания, чужую злость и обиды. Все он, конечно, съесть не может - ведь он хоть для кота и большой, а все же - маленький.
Хотя он очень старается съесть как можно больше.
Наверное, потому он такой грустный. И толстый.
А рыжий - чтобы другим от его вида становилось светлее и ярче.
Вот такой у меня кот. Но только нарисованный.
[682x512]

Это цитата сообщения lj_pristalnaya Оригинальное сообщение

Ангел Марусичка.



У неё было такое выражение лица, с которым люди обычно смотрят в окно вагона метро. Но когда смотрят не на своё отражение, а просто так, или думают о чём-то.
А потом вдруг – раз! – и видят себя…
И сразу внутренне подбираются, делают лицо презентабельным - чуть смягчают рот, чуть расслабляют лоб, выстраивают глаза, распрямляют плечи…
Так вот, она ничего такого не делала. Она, вообще, не смотрела на своё отражение. Она стояла у огромной светящейся витрины, запрокинув голову, разинув рот, комкая ручонками край клетчатого пальто.
- Маша!
Девочка вздрогнула, но головы не повернула.
- Маша! Ну, Марусь! – женщина поставила большой пакет на тротуар, вернулась и взяла девочку за руку. – Оглохла, что ли? Зову, зову.
- Мам, смотри какая!
Женщина присела перед девочкой на корточки, заправила ей локон под вязаную шапочку, расправила шарф.
- Где твои варежки? Опять в садике забыла?
- Я не знаю. В кармане… Мам, ну посмотри!
- Ну посмотрела! - женщина демонстративно повернулась к витрине. – Ну и что? Маша, не морочь голову, идём скорее!
И она потащила девочку за руку, а та всё оглядывалась, выворачивая шею, пока стало уже совсем ничего не видно.


Вечером Маша села писать Деду Морозу письмо.
Она старательно слюнявила карандаш и выводила на альбомном листе нестройные печатные буквы. Получалось не очень. Прямо скажем – плохо получалось.
К тому же, слово «пожалуйста» было очень длинным, и даже без буквы «й» вылезало за край листа. А буква «ж» была слишком уж раскидистой и стягивала на себя всё внимание.
Маша вздохнула, дорисовала букве «ж» ещё две ножки, потом голову и два маленьких глазика.
Потом она смяла лист и взяла другой, чистый.
- Не буду писать. Нарисую! - подумала Маша.
Кукла получалась замечательно. У неё были пышные жёлтые локоны, длинные ресницы и розовое платье с волнистой оборкой. Это было не совсем то, что Маша увидела в витрине.
Это было даже лучше!
Маша нарисовала три красных пуговицы на платье и два больших кармана, круглый воротничок, широкий пояс на узкой талии. Рукава-фонарики оканчивались кружевной оборкой, а остроносые туфельки, торчащие из под пышных юбок, были украшены бантами.
Раззадорившись, Маша увенчала головку куклы тонкой короной, а плечи - длинной голубой накидкой.
Потом она задумалась на минутку и, не в силах остановится, зачем-то дорисовала кукле-принцессе два больших голубых крыла.
Альбомный лист был аккуратно сложен пополам, потом ещё раз пополам.
- Маруся, иди ужинать! – позвала бабушка из кухни.
- Иду! - Маша быстро положила рисунок на подоконник, между стеклом и горшком бегонии, и побежала на кухню.

* * *

Несколько пожилых гномов стояли вокруг низкого круглого столика, сосредоточенно хмурили брови и почёсывали затылки.
- Принцесса, вроде, - неуверенно предположил один.
- В смысле, девочка хочет стать принцессой? – переспросил второй.
- А что? Обычное желание для девочки такого возраста.
- А крылья? – уточнил третий. – Крылья тогда к чему?.. Там ничего нигде не написано?
Он взял лист и внимательно осмотрел с двух сторон.
- Слушайте, давайте у старика спросим, - предложил первый.
- Ага, очень охота без премии остаться! – подал голос четвёртый. – Тут всё ясно, как белый день. Девочка хочет стать ангелом!
- Думаешь? – засомневался второй.
- Что тут думать! Вот, видишь, внизу написано «Маруся». Стало быть, себя рисовала.
- Ну, ангелом… это, вроде как, не в нашей компетенции, - почесал затылок третий.
- Вот! А в чьей? – улыбнулся четвёртый.
- Ну, понятное дело…
[показать]- Значит, мы делаем что? – опять спросил четвёртый, складывая рисунок вчетверо. – Правильно. Пересылаем по на-зна-че-ни-ю!
- А может, всё-таки у старика сперва спросим? – подал голос первый.
Все так на него посмотрели, что он только виновато опустил глаза.

* * *

Ночью у Маши начался жар.
Новый участковый терапевт – приятная молодая женщина – сказала, что ничего страшного, выписала рецепт и просила завтра позвонить, если не станет лучше.
Назавтра стало только хуже. Пришлось вызвать неотложку.
Врач сделал Маше укол и сказал, что хорошо бы госпитализировать. Велел маме не волноваться раньше времени и написал направление.
Бабушка говорила: «Всё в руках господних», - и утирала фартуком глаза.
До Нового года оставалось чуть больше недели...

http://pristalnaya.livejournal.com/232275.html

Обычно все сказки начинаются с этого недостижимого "где-то". Оно и правильно, потому что у нас, здесь, вовсе не сказка, это всем известно. Так что...
Здесь, в моем коричнево-желтом доме, с большими арками и миниатюрными изящными башенками, есть квартира. Моя квартира, с высокими-высокими потолками и широкими подоконниками, с покрашенными в сиреневый цвет стенами и паутиной по углам. В моей квартире есть старый стол, у которого одна ножка немного короче других, и потому под нее моя мама подложила книгу, чтобы стол не перекашивало. Но стол - это неважно. Важно то, что в моей квартире есть моя комната, темная и с вечно зашторенными окнами, а в моей комнате есть кровать. Вот это - самое интересное.
Потому что под моей кроватью живет Счастье.
То есть, так ее зовут. На самом деле, это маленькая девочка, в смешных белоснежных панталонах и пушистых тапочках-собачках. А еще - она невидимка. Для других. А вот я ее вижу, но и то не всегда, а только когда сама этого захочу - это она такое правило придумала.
Мы частенько сидим с ней на кровати и пьем молоко с медом. Иногда развлекаемся - делаем что-то такое, что, вроде бы, нельзя, но от этого еще более привлекательное. Например, садимся на подоконник и свешиваем ноги на улицу. Или крадем чуть-чуть вина из холодильника и пьем долго-долго, маленькими глоточками. Или не спим всю ночь.
Я рада, что у меня есть Счастье, потому что жизнь моя без нее была бы очень грустной и даже, моментами, страшной.
У меня есть старшая сестра. Она лежит в соседней комнате и ночью часто вскрикивает и визжит. Когда я закрываю глаза, я иногда представляю, что к ней в комнату пробрались страшные дикие звери, и они мучают ее, а она плачет. Я пугаюсь и зову Счастье, чтобы болтать и не закрывать больше глаза.
Сестра заболела еще до моего рождения. Не помню, как ее болезнь называется, но она неизлечимая, и сестра может умереть в любой момент. Она давно уже не встает с кровати и от нее всегда очень плохо пахнет. Я боюсь ее и потому почти никогда не захожу в ее комнату. У нее желтая сухая кожа и впалые щеки. Губы настолько тонкие, что, кажется, их и вовсе нет, а рот ее всегда открыт. Но самое страшное - это глаза, огромные, с черными кругами вокруг. Они злые и какие-то...безнадежные. Безумные блестящие глаза умирающего хищника. Однажды, когда я зашла к ней, чтобы накормить, она протянула свою руку и погладила меня по щеке, а затем больно впилась в нее длинными грязными ногтями. Она хрипела и шипела, но мне казалось, что это она так смеется. Я выбежала из комнаты и долго плакала, даже и забыв про Счастье. А ночью мне приснилось, что сестра пришла ко мне и, ухмыляясь, тянула руки к моему лицу. Она прошипела, что хочет забрать мои глаза и розовые щеки, мою здоровую упитанную тушку и красивые розовые платьица. Она смеялась, и говорила, что она этого всего больше заслуживает.
А потом я проснулась. Счастье сидела рядом и гладила меня по голове. Счастье сказала, что я звала ее во сне.
Сегодня утром мама зашла ко мне в комнату вся заплаканная. Она сказала, что сестре стало хуже и попросила меня к ней заглянуть, может быть, в последний раз.
Я поговорила со Счастьем и попросила ее саму зайти к сестре - возможно, она смогла бы помочь.
Счастье покачала головой и грустно улыбнулась.
- Не думаю я, что это поможет. Просто, понимаешь, это я ведь для тебя только - Счастье, а другие меня и не видят вовсе. У них своё есть Счастье, только они его, возможно, не звали никогда. Потому что боялись - а вдруг не откликнется, не отзовется? Так что ты лучше сама к ней зайди, а я тут посижу и подожду. И - все хорошо будет, не боись.
Но я боялась, очень. И все-таки зашла в соседнюю комнату, тут же ощутив этот мерзкий запах - мочи, лекарств и умирания. Сестра скрючилась на кровати и напоминала скорее какого-то монстра из киношных ужастиков, нежели человека. Кожа туго обтягивала острые тонкие кости и, казалось, вот-вот лопнет. Руки судорожно сжимали покрывало, а глаза словно из орбит выскакивали. Она рычала и изгибалась, и мне трудно было поверить, что это когда-то было нормальным человеком.
Я переборола страх и села на край ее кровати. Она не замечала меня. Тогда я взяла ее руку и начала петь, закрыв глаза. Я представляла, что мы с ней скачем на маленьких пони по огромному цветущему полю, и ее каштановые длинные волосы заплетены в две косы, а ее щечки - такие же пухлые и розовые, как у меня. Мы стараемся скакать как можно быстрее, потому что злой колдун гонится за нами со сворой своих адских гончих, которые страшно рычат и истекают слюной. Но нам весело, хоть и немного страшно - ведь это самое настоящее приключение. И мы точно знаем, что все закончится хорошо.
Когда я открыла глаза, я увидела, что сестра лежит и внимательно смотрит на меня. Она перестала издавать все эти пугающие звуки и только дыхание ее было сбивчивым и тяжелым. Я посмотрела в ее глаза и впервые увидела, что они у нее - цвета морской волны, чуть-чуть раскосые и очень красивые. Я улыбнулась и поцеловала ее в горячий сухой лоб. Сестра постаралась Читать далее...

Это цитата сообщения Hooker Оригинальное сообщение

To:



"Смысла во всём этом - ёк," -
он изрёк
и пустил себе пулю в лоб.
Ну а хули, чтоб
выживать - его не учили,
любил поострее, острее, чем чили.
Любил ножи.
Дружи-не дружи,
ему уже похуй,
если дружишь - не охай,
спокойней будь, его больше нет.
У тебя - рассвет.
Пять часов утра.
Позавчера, кажется,
пили с ним. Потом скажет сам,
когда встретимся: "Как ты здесь?!"
И вот - хоть в петлю лезь,
а ответь.
Хочешь - можешь спеть,
но по делу.
Наверно, он смелый...
Но глуп.
Ходил в чайный клуб,
Носил длинное пальто,
а то!
Красиво смотрелось.
А за смелость
он получит пизды. Когда встретимся.
Подождал бы хоть. Теперь оба засветимся:
заголовки и там, и тут:
"молодые мрут".
Вам - молодые. Один он был.
Как его звали-то... Блять. Забыл.

У каждого места есть свой, особенный, вкус. Что-то такое, неуловимое, ощутимое только в воспоминаниях. Даже не запах и не атмосфера. Именно вкус.
Я отчетливо помню вкус своей первой квартиры. Жаль только, трудно объяснить, какой он.
Но если все-таки попробовать, то он был скорее горьковатым. Но - сладким. Как странный такой коктейль: горячий шоколад, ликер, корица (достаточно много корицы, больше, чем следовало бы), карамель и немного апельсинового сока. Конечно,если такое намешать и выпить - мало не покажется. Но если все ингредиенты взять, смешать и взбить до состояния воздушной пены, чтобы вкус был еле ощутим и автоматически становился скорее привкусом - то получится именно то, что надо.
Только вот самый яркий вкус оставляет первое впечатление. Дни, недели, проведенные в каком-то месте - но только пока оно еще остается просто "местом", а не "твоим местом". Пока ты не вписал себя в рецепт в качестве ингредиента и таким образом не перекрыл все остальные. Ну, можно сравнить это с грязным, очень грязным носком во флаконе духов. Или с поварешкой сахара в стакане зеленого чая.
Только главное не перепутать это с запахом - тоже каким-то очень особенным, присущим именно этому месту. Но это все-таки не то. Запах остаться может. Ты можешь уехать куда-нибудь, а потом вернуться и - снова его почувствуешь. А вкус жив только в воспоминаниях.
То есть - привкус.

Это цитата сообщения Le_Cadavre_Exquis Оригинальное сообщение

Осенняя Рапсодия (трагедия)



На сцене стоит одинокий блоггер. Он задумчив. К нему из-за кулис выходят персонажи. Они что-то говорят, блоггер им отвечает, после чего персонажи отходят в сторону и толпятся там кучей.

Поэт: Я - поэт.
Блоггер: Ты не поэт, ты говноед.

Поэт замолкает и становится поодаль.

Писатель: Я - писатель.
Блоггер: Ты не писатель, ты хуесосатель.

Писатель замолкает и становится поодаль.

Художник: Я - художник.
Блоггер: Ты не художник, ты пердежник.

Художник замолкает и становится поодаль.

Журналист: Я - журналист.
Блоггер: Ты не журналист, ты жополизист.

Журналист замолкает и становится поодаль.

Политик: Я - политик.
Блоггер: Ты не политик, ты хуитик.

Политик замолкает и становится поодаль.

Бизнесмен: Я - бизнесмен.
Блоггер: Ты не бизнесмен, ты пидормен.

Бизнесмен замолкает и становится поодаль.

Бандит: А я - бандит.
Блоггер: Ты не бандит, ты пиздоебит.

Бандит замолкает и становится поодаль.

Патриот: Я - патриот.
Блоггер: Ты не патриот, ты ебаныврот.

Патриот замолкает и становится поодаль.

Демократ: А вот я - демократ.
Блоггер: Ты не демократ, ты хуекрат.

Демократ замолкает и становится поодаль.

Интеллектуал: Я - интеллектуал.
Блоггер: Ты не интеллектуал, ты говна копал.

Интеллектуал замолкает и становится поодаль.

Неформал: Я, нахуй - неформал.
Блоггер: Ты не неформал, ты, нахуй, жопоанал.

Неформал замолкает и становится поодаль.

Второй блоггер: Я - блоггер.
Блоггер: Ты не блоггер, ты просто падаль вонючая.

Блоггер замолкает и становится поодаль.

Повисла мучительная пауза. Она все длится и длится, минут десять.

Голос из толпы: Это придумал Хармс.
Блоггер: Хуярмс.

Блоггер достает из кармана бейсбольную биту и начинает остервенело пиздить толпу. Треск проламываемых черепов, предсмертные вопли и тяжелые удары постепенно перетекают в ритмический амбиент. Блоггер танцует.

Занавес.


http://aklirud-lorap.livejournal.com/663904.html

А мне вот сон сегодня днем приснился странный.
Я и еще трое человек сидим в подъезде дома, в котором я раньше жила. Сидим в тулупах и валнеках, у всех волосы короткие и морды перепачканные. Передаем из рук в руки беломорину. За окном снег, в подъезде нет света. Смеркается.
А еще мы глупо лыбимся и бухаем водку из горла. И голоса у нас хриплые, как у заядлых бомжей-алкашей. В общем,смотримся весьма маргинально.
А потом совсем шиза началась - такая обыкновенная фентезийная хуйня с говорящими конями, эльфами и пидарасами. Только я ее пересказать не смогу, потому что помню смутно, а дофантазировывать не хочется.
Помню только, что один из трех сидящих со мной людей вдруг стал красивой эльфийкой. Это офигеть как смешно на самом деле, хотя во сне было чем-то само собой разумеющимся.
Жаль, что на самом интересном месте проснулась. Классный был сон

Это цитата сообщения Олег_Холодов Оригинальное сообщение

Колыбельная под КиШ



- Да плевал я на Ваши претензии! Вы мне не указ! – Серёга смачно сплюнул и захлопнул дверь.
- Кто там, Серёжа?
- Тебе-то, старая чего? Лежи себе…
- Это опять соседи? Ты бы потише музыку сделал…
- Ты ещё мне спой! Надоели все! – и через секунду из его комнаты на всю квартиру грохнул «КиШ».
- Спеть? Сейчас спою, Серёженька… - ловя сквозь слёзы взглядом рисунок на обоях, тихо затянула, – за печкой сидит сверчок… угомонись, не плачь сынок… что ж, коли нету хлебушка… глянь-ка на сине небушко.…

Это цитата сообщения Hooker Оригинальное сообщение

Про Бога.



...но долгими вечерами,
Шагая по зимним проспектам,
Путь сокращая дворами,
Но не меняя вектор,
Он проходил устало,
Чуть задевал прохожих...
После его не стало.
Мира не стало тоже.

Это цитата сообщения Hooker Оригинальное сообщение

Идея-фикс.



- Пока ещё все дома. Но завтра уже не будет.
Павел Андреевич громко хлопнул дверью. Он решительно намеревался сойти с ума на следующий же день. Но пока ещё не решил, что для этого должно сделать. Думал многое: отсношать дохлую собаку, послать начальника в Теберду, пристрелить из трофейной винтовки парочку прохожих - но всё это не доставило бы Павлу Андреевичу ровным счётом никакого удовольствия, а потому он просто задался целью окончательно сбрендить и зашагал в неизвестном направлении.
В неизвестном направлении его уже ждали.
- Уважаемый, остановитесь. У нас есть, что Вам сказать, - просипел кто-то из темноты подворотни.
- Да, уважаемый, будьте так любезны, выслушайте, - поддакнул первому голосу мерзоватенький фальцет.
- Я привык, увы, разговаривать только с тем, кого я вижу. Воспитание иначе поступать не позволяет, прошу меня простить, - Павел Андреевич ускорил шаг. Но не успел он отойти от злополучной подворотни и на пять метров, как что-то тяжёлое опустилось на его плечо и пригвоздило к земле.
- Какая наглость! - попытался было вырваться Павел Андреевич, но тут же был успокоен метким ударом здоровенного кулачища в свою многострадальную голову.
- Ну что же Вы, Павел Андреевич! Нельзя же вот так пренебрегать дружескими советами. Мы Вам, быть может, помочь хотим, а Вы... - обладателем прокуренного баса оказался, как того и следовало ожидать, двухметровый амбал, на лице которого не наблюдалось ни мимики, ни отпечатка начального образования. - В общем, давайте пообщаемся.
- А где же Ваш тонкогоголосый приятель?
- Какой приятель? Не было никакого приятеля, - сиплый неожиданно перешёл на фальцет.
- Так вот оно что... Ну хорошо, я Вас внимательно слушаю.
- До меня, Павел Андреевич, - бегемот внушительно откашлялся. - дошли слухи, что Вы, не позже, чем завтра, собираетесь сойти с ума. Так ли это, Павел Андреевич?
- Подождите, любезнейший, но ведь Вы только что были человеком!
- Ну, а теперь я - чудище болотное. У Вас это вызывает дискомфорт?
- Нет, что Вы, никоим образом! Просто я несколько... - Павел Андреевич замялся. - удивлён, вот и всё. Будьте бегемотом, пожалуйста, если Вам так угодно.
- Благодарю Вас, - толпа карликов злобно оскалилась и продолжила в унисон: - Так что же, правду мне доложили, али опять сплетни распускают.
- Да что же это такое! Вы же один были, множиться-то зачем?!
- Ну простите великодушно, не могу я иначе, такая вот у меня аморфность.
- Хорошо. Пусть будет так. А что касаемо слухов - да, слухи, пустые бредни, не более.
Котлован недовольно забурлил:
- Даже так... Ну что ж, оно, пожалуй, и к лучшему. Оно, пожалуй, и хорошо. Потому что, знаете ли Вы, Павел Аркадьевич, - Сергей Борисович Штопцель поманил Павла Аркадьевича к себе и прошептал на ухо: - Вы уже давно ебанулись.
Ангел запрыгал на месте, похлопывая в ладоши и громко запел:
- Вы ёбнулись,
Павел Аркадьевич,
Вы ёбнулись!
Да-да-да-да-да,
Вы ебанутый!
Павел Аркадьевич, да,
Вы ебанутый,
Да-да-да-да, да-да-да,
Вы ёбнулись!
Павел Аркадьевич понял, что завтра он с ума уже не сойдёт.