- Слушай, а давай сделаем это вместе, а? Если хочешь - взявшись за руки, станем новыми героями для всех этих вечно тоскливых малолеток, а? Эдакие современные Ромео и Джульетта.
- Их много уже было, после Ромео и Джульетты. Их миллионы.
- А мы будем круче, чем они все! Мы создадим свою историю, запишем, и ее разорвут на тысячи кусочков, и каждый кусочек станет книгой, фильмом, переживанием, легендой. Но главное - никто не будет знать, что на самом деле это лишь шутка, и мы, возможно, даже посмеемся с тобой, глядя на всех этих страдающих мудаков. Главное - не зассать в решающий момент.
- Зачем все это, а? Тебе что, плохо живется, я никак не пойму? Разве жить - не смешно, смешно только сдохнуть, да? Так ничего, еще успеется. А вот когда сдохнешь - все, дружище, каюк, кирдык, конец, да как угодно. В общем, без продолжения.
- Ты так здраво рассуждаешь, что меня начинает мутить. Штампами говоришь. Прямо как взрослая. А ты знаешь, если всегда думать - никогда не получится словить настоящий кайф, особенно если речь идет о шутке. Некоторые шутки стоят того, чтобы сдохнуть, знаешь. И насрать на продолжение. Зато шутка удалась, понимаешь? Жить - смешно, ты права. Только нельзя ничем дорожить, а особенно этой ебаной жизнью. Знаешь, что такое хиромантия? Так вот, - он показал ей свою ладонь, проведя пальцем по линии жизни - вот, видишь? Это и есть твоя хваленая жизнь, малюсенькая складочка на ладони. Разве это хоть чего-то стоит? А смерть - ты видишь на ладони смерть? Нет. Потому что люди не придумали линию смерти. Они просто боятся туда даже заглянуть, все носятся со своим гребаным земным существованием. И вот это - действительно смешно. Потому что я не боюсь. И потом буду сидеть на своей линии смерти - длинною в бесконечность - и смеяться над ними всеми, маленькими, жалкими. И, если хочешь, ты будешь сидеть рядом. Там и любовь другая, не та, что умещается на руке. Там и она - нескончаемая, настоящая. Все думают, что настоящее - это то, что можно пощупать, полапать, схватить и зажать в грязной потной ладошке. А на самом деле это все херня. Настоящее - это то, что точно есть, везде, всегда. Оно настолько "есть", что его не приходится опредмечивать, дабы ощутить. И там - там оно все будет настоящим. Там и мы будем настоящими. Разве ты не хочешь?
- Ну...разве что шутки ради. - она робко улыбнулась.
Он улыбнулся в ответ и прижал ее к себе.
- Разумеется. Только - ради смеха, и - ничего более.
***
" 2 марта, 2007г.
Сейчас лежим в больнице.
Я ведь знала, что что-то пойдет не так, была уверена. Это он все со своими глупостями. Но он всегда умел красиво говорить, убеждать. На самом деле, мне кажется, он просто и сам боялся, только выглядеть пытался таким смелым. Ну, я его не виню - а кто из нас не боится смерти? Только святые да те, кто при жизни так мучается, что сил больше нет. Но и насчет них я полностью не уверена. А мы - молодые совсем ребята, нам еще жить не надоело, что бы он ни говорил.
Ведь он хотел сначала спрыгнуть - тогда бы умерли. Но потом передумал. Говорил, некрасиво будет. И вешаться - некрасиво. Топиться - сложно, и тоже некрасиво. Говорил, сейчас модно резать вены и нажираться таблеток. Сначала - таблетки, затем - вены, чтобы наверняка. А чтобы красиво было еще и ванну с пеной сделал, и роз туда понакидал, и свечи зажег. Красиво, действительно, было. А потом он вывалил все таблетки из аптечки и из каждой упаковки достал по две штуки - мне и себе, принес воды, мы все это выпили...разделись, легли в ванную, взяли по бритве...Голова кружилась, помню. И страшно было очень. А еще - стыдно. Отвратительно стыдно. Так, наверное, чувствовала бы себя десятилетняя девочка, которой ее друг предложил поиграть в любовь. Вот и я, как эта девочка, лежала - голая и дрожащая, и только вместо похотливого мальчишки надо мной нависала смерть, изучала меня до мелочей, придирчиво, тщательно, издевательски. Смерть искала изъяны и неправильности, смерть вот-вот готова была рассмеяться мне в лицо. В общем, мне было мерзко. Возможно, это все таблетки. А он сидел и резал свои чертовы вены, смеялся. Только смех тоже был каким-то стыдливым, трусливым, да и руки у него тряслись.
Потом я резанула. Больно почему-то не было. Я опустила руку в воду и смотрела, как кровь маленькими змейками расползается по воде. А потом я отключилась. И, как мне показалось, я услышала смех. Это, наверное, он смеялся, но тогда я подумала, что это была смерть.
Ну, потом пришла с работы его мама, вызвала скорую и нас увезли. Со мной ничего страшного, ему гораздо хуже. Слава Богу, хоть вовремя забрали.
Думаю, он поправится. И тогда все станет лучше прежнего. Я даже не буду напоминать ему о том, что случилось. Он и сам все поймет."
***
- Здравствуйте! Ну, как? Не лучше?
Женщина отрицательно покачала головой, посмотрев на девушку.
- Молчит?
- Молчит. Ни слова не говорит. И глаз не открывает. Ест, когда кормлю. В туалет ходит. Моется. Только все с таким лицом, словно не для себя старается. И глаза - закрыты. И все будто думает о чем-то, Читать далее...

Это цитата сообщения Hooker Оригинальное сообщение

Hystoria



Глупо и безответственно. Слабость, и всё, не более. Всё, что осталось с детства, но теперь ещё с алкоголем. Е-сли не пройдёт - повесится, выходы есть, естественно. Двадцать четыре месяца - да, всё совсем как в детстве, но теперь ещё с алкоголем. Время мешалось с горем, с радостью, с позолотой. Двадцать четыре месяца. Ну или больше: рвота при упоминании, при виде даже, выход есть - наркомания, остальное - лажа. Об остальном говорить не хочется, об этом, правда - тоже, предмет монолога утерян, утерян в пизду, похоже, от кажущейся свободы - сладкая эйфория, это последний писк моды - холодная истерия: теперь не хуячат посуду об пол и глухие стены, теперь здесь, везде и повсюду - глобальные перемены. В грязной реке - воды по колено. Теперь не хуячат посуду об стены. И будет так впредь, это всенепременно. Теперь не хуячат посуду о стены. Работать в две, в три и в четыре смены. Теперь не хуячат посуду о стены.
Глупо. И - безответственно. Подмены понятий. Трансферы. Хуй разберёшься. Посредственность тоже желает в сферы Высшие. А оттуда все возвращаться желают. Что-то ещё есть, бля буду. Только вот что - не знаю.
Теперь в моде холодные истерики, десять чашек кофе и в сейфе - браунинг.
Актёры, правда, остались прежними: Роб Шнайдер, Адам Сэндлер и Дауни.
Другого не надо. И не надо ещё - об стены и пол посуду.
Где-то ещё что-то точно есть. Где-то да есть. Бля буду.

- Ну давай все-таки сходим, а? Ну пожалуйста, Миш, ну давай сходим!
Настя, схватив Мишину руку, безуспешно пыталась тянуть его за собой. Мальчик стоял на месте и смеялся над девочкой, раскрасневшейся и пыхтящей, как бульдог. Он был даже и не против пойти, но ему хотелось чуть-чуть ее помучить, чтобы хоть пять минуток понаслаждаться собственной силой и значимостью. А Настя все тянула и тянула, и личико у нее при этом было до смешного серьезным и красным.
Миша на секунду расслабился и они, завалившись на газон, дружно захохотали.
Миша смахнул с глаза слезу.
- Классно получилось, да?
Настя сидела и растирала ушибленное колено.
- Классно, Миш, только коленку ушибла. Болит. Думаешь, не перелом?
Миша посмотрел на коленку и отрицательно покачал головой.
- Не, когда перелом - раздувается. Ну, как у слона. Или кости торчат.
Настя скорчила брезгливую гримасу.
- Фу, Миш, гадость. Ну, пойдем тогда?
- А нога?
- Да ну ее. Пойдем!
- Ладно, пойдем.
И они пошли по дороге мимо аккуратненьких дачных домиков и цветущих яблонь, весело размахивая руками и то и дело смеясь - так, без причины.
Пройдя через жиденький лесочек, они наконец-то пришли туда, куда хотели, и остановились, восторженно глядя по сторонам.
- Миш, как же тут все-таки, а?
- Ага. Классно.
Перед ними раскинулось поле - настоящее, огромное весеннее поле, с высокой зеленой травой, с редкими островками берез и сосенок и с чистым- чистым бескрайним небом.
Настя принюхалась смешно наморщив носик.
- Душицей пахнет.
- Дура ты, Насть. Рано еще душице.
- Все равно пахнет. И земляникой тоже пахнет.
- И землянике рано.
- И все равно - пахнет! - Настя обиженно оттопырила губу и отвернулась.
- Да ладно тебе, не дуйся. Побежали лучше наперегонки.
Миша сорвался с места и побежал - быстро-быстро, как только мог.
Настя кое-как бежала за ним следом, и готова была вот-вот расплакаться.
- Миш! Миш, у меня коленка больная, не могу за тобой угнаться!Ну Миш! Мииишааа!
Девочка споткнулась и упала - на сей раз не на газон, а в высокую траву, дикую и колючую.
Миша подбежал к ней и сел рядом на корточки.
- Ничего не сломала?
- Нет, вроде. - сказала Настя и всхлипнула.
- Ладно, рева, нормально все будет. Что ж ты бежала?
- Ты же сам сказал бежать, Миш!
- Ну и что теперь, а если я...вон, с обрыва скажу тебе броситься - бросишься?
Миша сделал серьезное и даже суровое лицо, какое обычно делал его папа, говоря мальчику то же самое.
Настя посмотрела на друга с опаской.
- А ты что, можешь и такое сказать?
- Тьфу. Дура ты, Настька.
- Сам дурак.
Настя внезапно схватила Мишу за руку и резко потянула на себя. Он не смог удержать равновесие и упал рядом, растерянно оглядываясь.
- Ой.
- То-то же, Миш, будешь знать! - Настя улыбнулась мальчику и убрала маленького паучка с его щеки.
- Как, Миш? Красиво же тут! И травой пахнет.
- Ага, классно.
А потом они легли в траву и молча смотрели на небо, пока не стемнело.
- Миш?
- Ау?
- А уже звезды на небе появились. Давай считать?
- Дура ты, Настьк. Их же миллиард.
- А вдруг меньше? Давай сосчитаем и проверим!
- Ну ты как хочешь, а я книжки читал и знаю, что не меньше.
- Что, правда там написано, что миллиард?
Миша с умным видом кивнул.
- Ага.
- Понятно. - Настя еще с минуту смотрела на звезды, будто прикидывая что-то в голове, а потом повернулась к Мише. - Миш, а, Миш...давай мы когда домой вернемся, напишем друг другу письма.
- Это еще зачем? Мы же в соседних домах живем.
- Неее, Миш, не такие письма. Мы себе в будущее письма напишем, ну, скажем, двадцатилетним себе. Я - тебе, ты - мне. Положим в коробку и спрячем где-нибудь, а потом, когда нам будет по двадцать - прочитаем. Весело же, Миш!
Миша задумался.
- Ну...попробовать можно. А что если кто-то из нас в другой город переедет?
- Значит, пусть почтой перешлет тот, кто не переехал.
- Ага. Ну давай.
- Класс! Ну что, пойдем тогда?
- Ага, пошли.
И они пошли обратно, то и дело запинаясь и хватаясь друг за дружку, чтобы не упасть.
***
Миша открыл дверь оградки. Она неприятно скрипнула.
"Надо бы смазать" - подумал он.
Юноша сел на на лавочку - перекошенную, с облупившейся синей краской - и достал из рюкзака конверт с надписью "Мишке Воробьеву, 20 лет, от Насти".
Порвав его, он начал читать письмо:
"Привет, Миш!
Я вот сейчас только вернулась домой и сразу начала писать тебе. Правда, классно я все-таки придумала?
Сегодня был хороший день, мы с тобой ходили в поле и лежали там в траве до самой ночи, смотря в небо.
И все-таки, Миш, звезд не миллиард, так что врут твои книжки. Мама сказала, их гораздо больше.
Вот так.
Так интересно, каким ты будешь тогда, когда будешь читать это письмо. Наверное, высоким и красивым, а может, даже с усами. Я уверена, что ты очень изменишься, но все равно будешь моим лучшим другом, и мы с тобой будем лежать в поле и смотреть на звезды. Может, мы даже поженимся. Представляешь, Миш? Ах да, чего тебе представлять, ведь, если ты это читаешь - тебе уже двадцать. Интересно, что ты написал мне. Я очень хочу Читать далее...

Это цитата сообщения Hooker Оригинальное сообщение

А вот Ленинград выступает 5-го числа.



Кто-нибудь пойдёт?
УПД: Даже так -
Мы идём. Кто-нибудь с нами?

Это цитата сообщения нольвосьмой Оригинальное сообщение

Шесть тысяч с хуем - это не ценна, это расстояние.



Друг в понедельник рассказывал, пересказ оформляю от первого лица, так удобней.

Итак, поехали:

Уже на подъезде к дому на трассе знак о посте ДПС, обул ремни, еду соблюдая все правила, а их будки подавно не видно, через минут пять скинул его и тут бля они.

Тормозит сволочь.
- Здравствуйте, лейтенант Херпомню, предъявите ваши документы?
- Вот, получите, распишитесь.
- Я вас сейчас оштрафую.
- Нет, не оштрафуете! В баночку надо писать!? - делаю наглую улыбку, выскакиваю из машины. *К этому времени я уже жестко издевался над ними.*
- Оштрафую. У вас ремень не был пристёгнут.
- Н е т, н е о ш т р а ф у е т е! - улыбаюсь ещё сильнее - У меня уже два штрафа "за ремень" сегодня. *Второй раз за сутки не могут штрафовать, правда предыдущий раз забыл и получил второй, на третий вспомнил :)* - В баночку писать!?
- Не надо и так штрафону, сейчас только гляну документы. - глядит документы - Чего не пристегнулся-то, там же знак?
- А я и пристегнулся, как порядочный человек, увидел знак и пристегнулся, а вас не было, пока сука не скинул ремень.
Тут мент заугарал - не везёт тебе )
- Да похую.
- Вот кстати и штраф за... - разглядывая бумаги - только давайте я вам выпишу другой, за превышение, он дешевле.
- Валяй. - про себя думаю - Этот нормальный, а ведь и пидоров много.

***

А в начале, в начале вообще жесть была. Выбегаю с поста ДПС, кричу Кольке:
- Заводи, поехали за мной, сейчас за нами погоняться!
- Чего?!
- Потом расскажу, поехали!
Через пол минуты прижали к обочине, собственно я сам позволил догнать себя - соблюдал скоростные ограничения, вылажу и улыбаюсь.
- Ну что же вы Александр Олегович так?
- А что такое? - говорю невинно, а самому плакать от смеха хочется.

Дело в том, что когда первый пост проезжал, остановили:

- Почему транзиты просрочены?
- Не стал менять, дорого же!!! - говорю уставший с красными глазами, всю ночь не спал, весь на энергетиках.
- Вы пьяны? Вылезети пожалуйста из машины, пройдёмте со мной, возьмёте стаканчик.
- Не, я пить не буду! Я за рулём! *Кошу под дурака, просто пробило по шкодить.*
- Вы больной? - смотрит на меня косо - Пройдёмте со мной.
Прошёл, тот даёт тару, объясняет что нужно делать и где нужно делать.

Весь в процессе, голос из-за спины:
- Полный не надо.
- Не надо? А я могу и полный, мне не тяжело! - говорю что бы затянуть время, а сам набираю до краёв. - Вот, смотрите! - показывая результат. )

Зашли в будку поста, где на подоконник меня попросили поставить анализы и объяснили куда их потом выкинуть. Сам патрульный погрузил в жидкость тест, слегка побалтывая им, почему-то мне это действо напомнило размешивание сахара в одноразовой таре с кофе или чаем, там мешалка такая же.
Мент вытащил тест, посмотрел и засунул обратно продолжая помешивать.
- Что, не размешивается!?
Тот вновь вытащил тест, посмотрел.
- Сколько полосок!? Две!?
- Не, тут немного другая система - улыбнулся тот и засунул в стакан другой тест.

Обычно процедуру проходят минуты за две, я же стоял там минут двадцать, созерцая как один патрульный сменял другого, что бы изучить мою урину, как будто она волшебная. За это время они уже все знали меня по имени отчеству и по запаху мочи. В конце концов у подоконника было не протолкнуться, чтобы облегчить им задачу, я переставил стакан на стол дежурного (при этом немного разлив содержимое на пол и сам стол) - те окружили стол. Ещё немного посовещавшись, они всё таки отпустили меня, забыв про просроченные транзиты.

Выбегаю с поста ДПС, кричу Кольке:
- Заводи, поехали за мной, сейчас за нами погонятся!
- Чего?!
- Потом расскажу, поехали!
Через пол минуты прижали к обочине, собственно я сам позволил догнать себя - соблюдал скоростные ограничения, вылажу и улыбаюсь.
- Ну что же вы Александр Олегович так?
- А что такое? - говорю невинно, а самому плакать от смеха хочется.
- Убирать кто будет?
- Эх... - прискорбно вздохнул я и заржал - Приехали.

----------------

Осталось выложить сюда стишочек и я исполнил свой супружеский долг перед пчелочками, да.

LI 7.05.22

Неприятное настроение.
Хочется, чтобы *вырезано цензурой*
А то как-то каждый раз колко.
А еще хочется получить в подарок на день рождения волшебную палочку с одним зарядом, и чтобы ее можно было использовать только для своего личного счастья, то есть без всяких там "мир во всем мире" или "пусть у всех все будет хорошо".
А еще безумно хочется чуть-чуть, хоть ломтик сказки. Чтобы в реальности, а не на экране.
У меня в жизни было много сказок - и хороших, и плохих. Так вот сейчас, по ощущению, плохую сказку стоит завершить и отложить куда-нибудь далеко-далеко, в самый темный угол. А лучше вообще порвать и сжечь. Уж слишком она мне не нравится, такие сказки даже и хранить не стоит, потому что ничего от них хорошего, только злость, обида и какая-то пугающая безнадега.
А как только завершу - начнется новая сказка, волшебная, теплая. Я буду смаковать ее, читать медленно, не пропущу ни словечка.
Во всяком случае, я хочу, чтобы было так.
Вот такие у меня заказы на мой день рождения. Двадцать лет, как-никак.
На Новый год нужно отправлять письма с желаниями Деду Морозу.
А кому отправлять на День Рожденья?

У Кого-то есть мама. Она наверняка целует Кого-то на ночь и улыбается ему - тепло-тепло, убирает непослушную прядь волос со лба, сидит с Кем-то, пока он не заснет, а затем уходит из его комнаты, тихо притворив за собой дверь.
У Кого-то есть братик. Маленький совсем, с пухлыми розовыми щечками и мягкими, пушистыми волосами. Братик таскает Кого-то за волосы и смеется детским, звонким смехом, а когда Кто-то рассказывает ему сказки - слушает внимательно, открыв рот.
У Кого-то есть друг. Такой, который только один может быть, настоящий. Друг приезжает, когда Кому-то плохо и обнимает его за плечи, ничего не говоря. И Кому-то сразу становится легче.
Вася сидел в своей кровати и медленно водил карандашом по тетрадному листу, старательно вырисовывая каждую буковку. Вася прикусил язык и иногда, украдкой, вытирал мокрые от слез глаза краешком простыни. Другие мальчишки смеялись над ним и называли девчонкой.
Вася совсем не помнил свою маму, хоть и думал, что она была похожа на ангела. Иногда ему даже казалось, что он что-то такое припоминает - голубое шелковое платье и терпкий запах шиповника, а еще - светло-серые добрые глаза и смешной нос пуговкой. Но потом снова забывал.
Вася считал, что его мама умерла, когда ему было меньше годика, потому он и оказался в приюте. Воспитательница же говорила, что она была алкоголичкой и сама от него отказалась. Вася хмурился и ничего не отвечал воспитательнице, но как только она уходила, называл ее дурой.
Васе было двенадцать лет, но выглядел он гораздо младше. Щупленький, низенький - лишь глаза были большими и красивыми, но смотрелись они страшно на бледном детском личике с неестественно впалыми щеками. Воспитательница говорила, что это плохая генетика. Он не знал, что это значит, но понимал, что что-то нехорошее, потому и за это называл воспитательницу дурой.
Иногда Вася представлял, что умер. Он представлял себя, лежащего на кровати, спокойного и гордого, представлял столпившихся вокруг него ребят, которые испуганно перешептываются и смотрят на него с уважением и страхом. Они говорят, какой он смелый и сильный, добрый, хороший. А еще представлял воспитательницу, которая подбегает к нему в слезах и берет его за холодную, тонкую руку. Она рыдает и просит его не умирать, говорит, что он самый замечательный мальчик из всех, просит простить ее за все. А Вася смотрит на нее с презрением и изрекает:"Дура".
А затем умирает.
Представив все это, он начинал заново. И так - каждую ночь.
Иногда еще он представлял, что после смерти видит маму - такую красивую, в том самом голубом платье, с белоснежными крыльями за спиной. Она берет его за руку и они уходят куда-то далеко-далеко, где все светится и переливается всеми красками. Но это он представлял реже, чтобы не надоело.
Однажды воспитательница подошла к Васе и как-то очень хитро ему улыбнулась, чем напомнила мальчику ехидну. Вася никогда не видел ехидну, но само слово казалось ему противным и очень хитрым.
Она потрепала его по щеке, и Вася заметил, что рука у нее мокрая и холодная, как слизняк.
- Ну что, Василий, у тебя сегодня счастливый день, скажи мне спасибо.
Вася хмуро посмотрел на нее.
- Не скажу.
Воспитательница рассмеялась - фальшиво и визгливо.
- Ой ну какой же ты бука, Василий. Ладно, беги вниз. Мамка твоя пришла тебя навестить.
Вася вытаращил на воспитательницу глаза и даже от удивления выронил из руки карандаш.
- Как? Настоящая?
- Да настоящая, настоящая, не искусственная ж.
Вася вскочил с кровати и, выбежав из комнаты, поскакал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Воспитательница медленно шла следом, изредка останавливаясь, чтобы отдышаться.
Вася выбежал в холл и вертел головой, как маленький юркий зверек, в поисках мамы, а точнее - голубого шелкового платья. Он был уверен, что она будет именно в нем.
Кто-то подошел к нему сзади и тронул за плечо.
Вася резко обернулся и, посмотрев на стоявшего сзади человека, отшатнулся.
Это была какая-то маленькая сухонькая женщина, в некрасивом коричневом пальто и с мутными, белесыми глазами.
Подошла воспитательница и встала рядом с Васей.
- Что же ты, Василий, молчишь? Это твоя мама.
Вася отрицательно покачал головой, испуганно смотря на незнакомую женщину.
- Нет, это не моя мама.
Женщина глупо улыбнулась ему и неловко обняла.
- Васечка, я - твоя мама.
Воспитательница брезгливо поморщилась.
- Ну, спасибо хоть прийти соизволили, а то он мне тут уже все уши прожужжал тем, что у него мама добрая и хорошая, только умерла давно. Хоть правду бедняжечка знать будет.
А потом они сели на диван в кабинете воспитательницы, и она снова рассказывала о том, как им пришлось забрать Васю у мамы, потому что та много пила и совсем за ним не следила, и какой он был тощенький, когда его забирали, и какой грязный. А некрасивая женщина сидела рядом и смотрела в пол, иногда кивая.
Потом женщина встала и, смотря на Васю своими рыбьими глазами, тихо сказала:
- Васечка, прости меня.
А он убежал к себе и долго плакал, с головой накрывшись одеялом.
Вечером пришла Читать далее...

Это цитата сообщения Азшара_Кирая Оригинальное сообщение

Аватары



Спасибо одной молодой паре за то, что вдохновили на это маленькое безумие. )

Вот втемяшилась мне в голову идея: сделать аватары, с нашими самыми меньшими братьями - простейшими.
Интересны мнения по поводу результатов:

1.Колония вольвоксов


2.Вольвокс


3.Амеба Протей


4.Амеба Протей кушает


5.Эвглена Зеленая


6.Солнечник


7.Раковинная Амеба


8.Еще одна Амеба Протей


9.Инфузория Туфелька

Слушать этот музыкальный файл

Мне пpидётся отползать...
От объявленья войны - на все четыpе стpyны,
От yзколобой весны - во все четыpе стены,
От подгоpевшей еды - за все четыpе беды,
От поколения зла в четыpе чёpных числа.
Hакинyть стаpый мyндиp, пpотёpтый кем-то до дыp...

Мне пpидётся обойтись...
Без синих сyмpачных птиц, без pазношёpстных pесниц.
Да пеpепpавить с yтpа что не сложилось вчеpа,
Оставить гpязный вагон и пpодолжать пеpегон
По неостывшей золе на самодельной метле.
Раскинyть pyки во сне, чтоб не запнyться во тьме...

Мне пpидётся пpоменять...
Осточеpтевший обpяд на смеpтоносный снаpяд,
Скpипyчий стyл за столом на детский кpик за yглом,
Венок из спyтанных pоз на депpессивный психоз,
Психоделический pай на тpи засова в саpай.

Мне все кpичат: "беpегись..."

Сью сидела на крылечке, подняв руки так, чтобы внутренняя сторона ладошек была обращена прямо к небу. Ее глаза слезились от яркого солнечного света.
Сью улыбалась и что-то пела себе под нос мягким, спокойным голосом. Она вообще любила петь.
Сидела голышом, лишь подстелив под себя старый, колючий плед. Она ведь еще совсем маленькая, ей можно.
Бабушка выглянула из окна, и покачав смешной седой головой, улыбнулась внучке.
- Оделась бы хоть, а то обгоришь же, ишь, солнце как палит.
Сью ничего не ответила бабушке, и лишь улыбка ее стала чуть более дерзкой.
Бабушка шутливо погрозила пальцем и ушла готовить оладьи с яблоками.
Кожа Сью заметно покраснела, но солнце не желало униматься и светило, и жарило все сильнее и сильнее.
Сью закрыла глаза.
Мы были соседями. Я был старше Сью на пять лет.
Я знал, что она чем-то серьезно больна - то ли с сердцем что-то, то ли с кровью - не знаю точно, а спрашивать как-то неловко.Тем более что сама она о болезни не знала, это я от ее бабушки услышал.
Выглядела она правда совершенно здоровой, лишь странной немного, отличающейся от остальных деревенских ребят.
Мне она нравилась. Смешная Сью, рыжая и смешная, с хитрыми раскосыми глазками, как у маленькой лисички. Она любила фантазировать. Бывало, нафантазирует что-то и мне расскажет, а я слушаю, язык высунув, и даже, периодически, верю.
Я подошел и сел рядом с ней на крыльцо.
- Привет.
Она кивнула, даже не открывая глаз.
- Ты чего делаешь?
- Впитываю. - она говорила тихо, словно боясь кого-то спугнуть.
- Что впитываешь?
- Тссс. - она поднесла палец к губам. - Тише говори, мешаешь. Солнышко впитываю.
Я перешел на шепот.
- А зачем?
- Да много зачем. Чтобы светиться, греться и других греть. А то, представляешь, не станет вдруг солнышка - что делать тогда будем? А так я его впитаю как можно больше - и бояться не надо будет, что оно вдруг исчезнет. Тепла надолго хватит.
- А оно не против, ты думаешь?
Она рассмеялась.
- Нет, глупый, конечно нет. Оно же доброе, иначе зачем бы ему бесплатно людям тепло со светом раздавать?
Я задумался и принялся грызть ногти, глядя сквозь ресницы на сияющее белое пятно в синем небе.
- Слушай...а что будет, если ты все его впитаешь? Ну, до последнего лучика?
Сью открыла глаза и посмотрела на меня - как-то очень серьезно, не по-детски, но все равно с этой неизменной хитринкой.
- Ну, страшного ничего не случится. Просто - я стану солнышком. И все. И - ничего не изменится.
***
Мы вышли на обрыв, любимый мною с детства, чтобы посмотреть на закат. Она восхищенно ахнула и спустилась ниже, цепляясь руками за гибкие и прочные ветки кустарников.
- Боже, как красиво! Это же просто...даже слов нет, как сказочно. А солнце - видишь? - яркое, огненное, такое, что, кажется, на все небо. Оно как живое. Видишь, какое хитрое.
Я обнял ее за плечи и улыбнулся, смотря на заходящее солнце.
- А ты знаешь, у этого солнца есть имя. Его зовут Сью. Солнышко Сью.

Это цитата сообщения Нафиг_Вамзнатькто Оригинальное сообщение

Движения



Движение.
Скользкий укол
Сомнения.
Точку нашел
Кипения.
Первый прокол
Терпения.

Такие всезрячие
Мнения.
Сережек висящее
Пение.
Деревьев бурлящее
Зрение.
"Более" ставшее
"Менее".

Клеткой твоей
Стану я.
Сетью полей,
Гранулой.
Будешь моей
Фабулой?
Сенью идей
Драною.

Темной водой
Стелится.
Трону рукой -
Верится.
Слишком нагой
Грезится.
Новый покой
Греется.

Движение...

Это цитата сообщения Нафиг_Вамзнатькто Оригинальное сообщение

Говно



Греховность кота в туалете
Какашкой лежит и молчит.
А баба визгливо кричит
Как плохо живется на свете.

Это цитата сообщения Нафиг_Вамзнатькто Оригинальное сообщение

Продолжаем



Если ищешь суть отбросов
Если любишь слово "вот..."
То, быть может, ты философ
Ну а проще - идиот

Помню, мне было года три, когда она у меня появилась. Она была похожа на секретик - знаете, это когда в земле выкапывают маленькую ямочку, кладут туда фольгу, на нее - какие-нибудь цветочки, бусинки, что хочешь, в общем. А поверх всего этого - маленькое стеклышко. Затем ямку снова закапывают, но как-то это место отмечают- ну, палочку ставят или еще что. И, когда очень грустно, убирают землю и смотрят на блестящие бусинки под толстым и грубым стеклом.
Я любил делать "секретики", но ее я любил еще больше. Она была только моей, никто не мог ее раскопать, отрыть, разбить. Она сверкала и искрилась, хитро подмигивала мне и показывала остальным язык.
Другие ребята завидовали и иногда заводили свою, но не могли уследить и оттого она каждый раз умирала. А моя - жила, и потому они завидовали еще больше.
Я говорю о тайне. Тогда, в три года, она у меня появилась. Я положил тайну в жестяную коробку из-под чая - в такую большую, разноцветную, с нарисованными на ней слонами; коробку засунул в тумбочку, закрыл на ключ, а ключ всегда носил на шее. Впрочем, никто все равно не знал о том, что моя тайна находится именно там, так что я не волновался.
Сейчас мне уже далеко за сорок. У меня есть жена, Ира - замечательная во всех отношениях женщина, заботливая, добрая;есть сынишка, Пашка, ему еще всего четыре годика. А еще собака есть.
Но никто из них не знает моей тайны. Иногда думаю - глупо это все, не по-взрослому. А потом, как вспоминаю, что всю жизнь хранил ее, что и мама, и папа умерли, и "секретики" все давно раскопаны, и стеклышки разбиты - лишь она одна жива, в своей жестяной коробке - так и начинаю оберегать ее пуще прежнего, и улыбаюсь ей, как тот мальчик, трех лет отроду.
И она отвечает мне загадочным мерцанием.
***
Папе было плохо. Мама говорит,была горячка. Долго была, а потом он вдруг начал умирать.
Были врачи и много слез. Я спрятался в кладовке и тоже плакал от страха. Потом мама зашла, и сказала, что меня папа хочет видеть.
Папа лежал на кровати и был весь белый, как мука. Он слабо улыбнулся и взял меня за руку.
- Паш, я умру. Ну, все так будут думать, то есть,что я умер. Но ты сильно не переживай - я все равно с тобой буду, только спрячусь. Видишь, тумбочка стоит?
Я кивнул.
- Так вот, там - моя тайна. Она давно там живет, и ни разу никому, кроме меня, не показывалась. Знаешь, она со мной поделится местом, и я буду там же жить, вместе с ней. Только пообещай, что никогда не откроешь тумбочку, ладно? Это важно для меня. Просто знай, что я - там, рядом с тобой. И это будет твоей тайной, личной. А то, что ты не увидишь ее - так это и лучше. Это делает ее настоящей. Так что, обещаешь?
- Да. - я вдруг заплакал. - Пап, а, пап? Но ты же точно там будешь, да? Не обманешь?
Папа устало улыбнулся.
- Нет, не обману. Только не открывай, слышишь? Пожалуйста.
А потом пришли врачи, мама, и меня отвели в другую комнату.
На похоронах я не плакал. Я помнил, что папа теперь со своей тайной в тумбочке живет, и никто об этом, кроме меня, не знает. От этого было радостно, и я смотрел на всех так, как должен смотреть тот, кто знает один большой и важный секрет. А они не понимали. Потому и плакали.
***
Я зашел в папину комнату, и сразу заметил, что на месте заветной тумбочки стоял какой-то дурацкий новый шкаф.
- Маааамаааа!
Мама зашла в комнату, вытирая руки о фартук.
- Что, Пашенька?
Я чувствовал, что слезы предательски наворачиваются на глаза.
- Мама, тумбочка...тут стояла. Где она?Куда ты ее убрала?
Мама посмотрела на меня с недоумением.
- Разобрала и выкинула. Старая она была.
Я ошарашенно посмотрел на нее.
- Как же...как...
А потом сел на пол и разревелся.
Мама испуганно запричитала:"Да что же это...что же это, Пашенька, что ты плачешь так" - подошла, села рядом и обняла за плечи.
- Пашенька, не убивайся ты так. Старая она была, ничего в ней важного не хранилось. Внутри лишь коробка из-под чая была.
Она вытерла мне слезы платочком.
- Лишь коробка была. Да и та - пустая.

- Мисси! Бегом сюда!
Щечки девочки раскраснелись от бега, а глаза были полны безграничного, сияющего восторга. Мисси повернулась к маме и, махнув рукой и звонко рассмеявшись, побежала дальше, смешно перебирая косолапыми ножками.
На площади было много птиц - голубей и воробьев - которые мельтешили перед глазами отдыхающих, в надежде получить побольше хлебных крошек,ну или на худой конец - семечек.
Мисси любила воробьев и терпеть не могла голубей. Они были слишком наглыми, важными и напоминали ей мерзких и тучных вельмож из сказок, которые перед сном рассказывала ей мама. А воробьи напоминали ей маленьких отважных пастушков, юрких и находчивых, которые всегда умудряются обвести голубей-вельмож вокруг пальца.
- Мисси! Быстро ко мне!
Девочка села на корточки и достала из сумочки булочку с маком. Она накидала вокруг себя крошек и, шикая на назойливых голубей, ждала, когда прилетят воробушки. В руке она держала остаток булочки, который намеревалась съесть сама.Она представляла себя сказочной принцессой, доброй и великодушной, презирающей своих вельмож и помогающей нищим. Она убежала из своего замка и теперь отважно сражается с приспешниками своей злой мачехи-королевы.
Девочка размахивала руками и хмурила брови, и ни воробьи, ни голуби не решались к ней приближаться.
И тут один голубь подлетел и унес в клюве остатки булки, а затем, нагло усевшись метрах в трех от девочки, принялся жадно клевать ворованный обед.
Девочка,разгоряченная воображаемым боем и разгневанная невиданной наглостью противной птицы, схватила с земли камень и бросила его в голубя.
Камень случайным образом попал прямо в его миниатюрную головку.
Голубь неуклюже упал, и,словно повернув голову на бок, с птичьим безразличием смотрел на недоеденную булочку.
Мисси же смотрела на голубя круглыми от удивления глазами. Он вдруг показался ей совсем маленьким, таким хрупким и беззащитным по сравнению с ней самой. И какая-то неземная мудрость виделась ей в его мертвых маленьких глазках, и перышки под крыльями казались такими нежными и мягкими, что так и хотелось их потрогать.
Мисси так и простояла бы весь день, смотря на мертвую птицу, если бы не подошла мама и, взяв девочку за руку, не повела бы ее к дому.
- Что ты стоишь, глупышка. Пойдем лучше пить чай с пирожными.
Когда пришли, Мисси, вдруг разревевшись, принялась топтать пирожные.
А на площади воробьи и голуби доклевывали разбросанные крошки.

1.
Судя по всему, снег валил всю ночь.
И, выглянув с утра в окно, я увидел белый город, сверкающий под игривыми лучами ноябрьского солнца.
Настроение автоматически поднялось пункта на три и таки достало отметки "прекрасно" на моем внутреннем термометре. В честь всего этого я даже решил вчерашние трусы выкинуть в корзину с грязным бельем, а на себя одеть новые, белые в серую полоску.
Затем я пошел на кухню и съел даже на один бутерброд больше, чем обычно, а в кофе добавил сливок. Все-таки, это был действительно потрясающий день.
Насколько вы могли понять, моя жизнь не отличалась особым разнообразием. Привычная схема - будильник-кофе с бутербродами-троллейбус-метро-работа-обед-работа-метро-троллейбус-дом-ужин-постель - всегда работала безотказно, немного меняясь лишь в выходные дни. Впрочем, по выходным пункты с троллейбусом, метро и работой просто заменялись домашними делами. Отклонения случались не чаще, чем раз в месяц.
Но сегодня я хотел сделать что-то действительно необычное, и потому с самого утра старался вносить как можно больше нового в мою жизненную схему. Получалось, правда, не ахти, но - я надеялся, что в этих вопросах главное сноровка.
Читать далее...

Это цитата сообщения Рибике Оригинальное сообщение

...и песня моя никогда не кончится.



По идее, это давно должно бы,
Вылиться текстом, но пробрало до озноба
Только сейчас, спасибо Тебе за это.
Разреши мне остаться "навеки твоим" поэтом?..

Чем жизнь не сказка? Чем не Пьеро с Мальвиной
Мечутся по городам, выбирают вина,
И каждый мечтает о неповторимой любви, но
Находят лишь рукописные чьи-то истории.
Бродят романтики грустно в городе Энном,
Упиваются своей болью да миром бренным…
Никто не завидует заблудившимся переменным
Не нашедшим приюта в размеченной территории.
Как и у них, у меня на шее – поэта жилка,
Как и они, я влюбляюсь по-детски пылко,
И ощущаю себя тростиночкой, сухобылкой,
Цветком меж страниц в ежедневнике важных дат.
Говорят, здесь разгуливать босиком опасно,
У любви оттенок болезненно-яркий красный.
Но мне не страшно – мне совершенно ясно
Каждый больной влюбленный – сам виноват.
Здесь тоже бывает солнечно и дождливо,
Весной зацветает вишня, а следом – слива,
И кто тебе помешает вдруг стать счастливым?
Ты сядь у окошка да свечечку затепли.
И жизнь засверкает в ладони, как золотоносный
Песок в горной речке, а на обрыве – сосны
Шепчут, зовут тебя за собой, несносный,
На уплывающие кругосветные корабли.

Нас окружают девушки с птичьими именами,
Мир дробится и льется стайками, табунами,
Ритуалами, надоевшими до зубного скрежета,
Истинами – кто не знает, что нож режет, а
Время меняет, но кто умеет дарить надежду,
На то, что снег затанцует в воздухе между
Двумя городками в межвременье. Между нами.

У Судьбы говорок с ехидцей, глаза с прохладцей,
Но она умеет еще нам так искренне улыбаться,
Повернувшись в ответ на безумство мое лицом,
Что мне кажется, стоит вынуть чувства из резерваций,
Оставаться твоим безрассудным певцом, Творцом.
Мое сердце
все так же
пытается разорваться…
21.11.08

Слушать этот музыкальный файл

Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,
Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;
В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;
Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,
В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:

Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;
Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;
Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,
Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;
Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;
В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:

Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;
Шелком - твои рукава, королевна, златом-серебром - вышиты перья;
Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:

Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,
Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;
Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем - вышито небо,
Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;
Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Время не остановилось, чтоб в окно взглянуть резное;
О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,
Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом - с лучом рассвета.

Где-то бродят твои сны, королевна;
Далеко ли до весны в травах древних...
Только повторять осталось - пара слов, какая малость -
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье...

Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою;
Ты платишь - за песню луною, как иные платят монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...
Ты платишь - за песню луною, как иные - монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...

Я уже всем, думаю, порядком поднадоела своими "снежными" мечтаниями, сказочками и ожиданиями. Но - что уж поделать.
Я вот гулять сегодня вышла. Так, на часок, чтобы просто ловить языком снежинки и смотреть на мир глазами ребенка, получившего однажды в подарок на День Рождения мечту. Чтобы быть возмутительно романтичной и омерзительно пафосной, чтобы улыбаться прохожим и здороваться с заснеженными кустами.
Это глупо и смешно, потому так приятно.
А потом подумала, что не хватает мне только друга. Наверное, его, друга, стоило бы написать с большой буквы, да только не люблю я их, большие эти, заглавные. Ведь как ни пиши - а друг все равно так другом и останется, и ничуть не уменьшится, не скукожится и не утратит своей важности.
И чтобы это были не сопли и слюни с романтическим подтекстом, не бесконечные дочки-матери и игры в семейку - нет-нет-нет, увольте, я этого накушалась до тошноты.
Просто такой вот верный и понимающий друг. Но и не помойное ведро для носовых платочков и заплаканных жилеток. Просто я не стыдилась бы говорить ему - ни о чем. И он тоже, само собой. Чтобы не дружба в одну сторону.
В общем, глупость, конечно.
А еще я люблю, когда меня по-дружески толкают в сугроб и раскачивают деревья, чтобы снег с веток падал мне на голову. Но и это - глупость.
Извините

Привет. Не знаю, кому - просто так, пусть будет в окно, или в потолок, или далеко-далеко, за километры, за горы, вслед уходящему поезду.
А знаешь, ведь выпал снег. Тебе-то все равно, так что я порадуюсь за нас двоих, троих, четверых - я просто не знаю, сколько тебя, но думаю, что больше, чем этих маленьких серебряных снежинок на земле и в воздухе. Мне иногда даже кажется, что я вижу контур твоего лица в свете фонаря, а потом дует ветер и бросает тебя мне в глаза белыми ледяными осколками, и я стою, зажмурившись, а когда снова открываю глаза - тебя уже нет, и только по щекам растаявший снег.
И единственное, о чем я мечтаю - увидеть тебя, твою улыбку - только для меня, твои глаза - старые-старые, понимающие, добрые, и, прикоснувшись к тебе, раствориться, медленно растаять, как кусочек льда в бокале десертного вина.