Чем меньше человек боится внешнего мира, тем больше страхов порождает то, что заключено внутри него самого.
Давно хотелось вывесить сюда цитаты. Какие-то строки, натолкнувшие на иные мысли, заставившие согласно качнуть головой, заинтересовавшие или попросту зацепившие... Ведь читаю достаточно много, пусть и не всегда на это хватает времени (но стараюсь, стараюсь).
Начну, пожалуй, с цикла "Отблески Этерны" Веры Камши, героически осиленного мной за лето. Не поймите неверно - книги понравились, и очень сильно, но объемы еще не законченной эпопеи потрясают.) Впрочем, таким и должно быть эпическое полотно, охватывающее все стороны жизни одного из миров, где есть место и войнам, и политике, и древним легендам и знаниям, и чему-то таинственному, трудно объяснимому, и личным переживаниям не одного десятка героев... Итак...
Нет безнадежных компаний, есть безнадежные дураки. (Рокэ Алва, "Красное на красном")
Быть уверенным в своих людях, удивляться не подвигам, а невыполненным приказам - это изначит быть маршалом. (Лионель Савиньяк, "Сердце Зверя: Правда стали, Ложь зеркал")
У Добра преострые клыки и очень много яду. Зло оно как-то душевнее... (Рокэ Алва, "Красное на красном")
Только мы решаем, подлость совершили или подвиг, только мы и никто другой! Молва можетприговорить героя и вознести мерзавца, такое есть, было и будет, но осудить может только совесть. (Робер Эпинэ, "Красное на красном")
Звезды не предсказывают. а советуют... Жизнь человека - это столкновение его воли с судьбой. Небо вытрягивает из новорожденного кучу возможностей, а какие пойдут в ход зависит от множества обстоятельств. Одно и то же качество может проявиться совершенно по-разному. ("Красное на красном")
Настоящее отчаяние не ходит под руку с болтовней. Тот, кто не хочет жить, умирает молча.(Рокэ Алва, "От войны до войны")
Люди обожают кутать свои довольно мелкие мыслишки в шелка и бархат. Их бесит, когда кто-то не только сам ходит голым, но и с них сдирает тряпки. (Рокэ Алва, "От Войны до Войны")
Любовь - это счастье, даже когда она горе. (Робер Эпинэ, "От Войны до Войны")
Никчемность и подлость мужчин измеряется благородством оставивших их женщин. (Левий, "Зимный излом.Часть2", "Яд минувшего.Том I")
Высшая целесообразность зачастую жестока. Однако она спасла больше жизней, нежели не имеющая смысла жалость. (Ойген Райнштайнер, "Зимный излом.Часть2","Яд минувшего.Том II")
Читать далее
Порой мне кажется, что душа чем-то подобна огромному многограннику, на отполированных до блеска срезах которого дробится Личность. Десятки, сотни отображений... Здесь не найти идентичных, но все они: искаженные, четкие, большие, маленькие, заметные и скрытые в темных уголках, зажатые между гранями, обращенные вовнутрь, наружу, - все они подчас неуловимо схожи... Их единый прообраз глядится в грани, словно в зеркала, пытаясь по кускам собрать свой разрозненный лик. И так часто забывает о том, что за спиной его не меньше "зеркал", чем впереди, а ведь и под ногами тоже пляшут и сплетаются в тугой узел бесчисленные тени.
За этим непрерывным движением сотен лиц так сложно увидеть мир, лежащий за пределами многогранника и почти невозможно увидеть его не искаженным игрой светотени. Но, тем не менее, это вовсе не значит, что не стоит и пытаться, ведь любая душа взаимодействует с миром (но об этом как-нибудь в другой раз).
А что если взглянуть на такую душу извне? Стоя на месте и глядя прямо перед собой не увидишь и малой толики всех тех граней, в которые глядится Личность, заключенная вовне. Чтобы хотя бы приблизиться к ее пониманию необходимо сдвинуться с места, взглянуть на тот самый многогранник с разных сторон и... попытаться проникнуть внутрь, хотя бы мысленно...
Зачастую даже нарушив запрет хозяина, если это достойная понимания цена...
[300x300]
Бесконечные серые облака тянутся дымом по небу, чудится запах гари... Но чтобы был пепел или дым, что-то должно сгорать или хотя бы тлеть. А здесь нет огня, только тлен. Все, чего ни касается мысль рассыпается серый пылью... Ее уже так много, что окружающий мир превратился в серую пустыню, по котрой тянется цепочка следов. В волнах песка проступают смутные образы, знаки, символы, целые строки забытых посланий. Изломанные сухие деревья с трудом цепляются выбеленными корнями за зыбкую почву и скрипят на ветру, будто сетуя по прошлому. В воздухе кружат листья - скрученные побуревшие от времени воспоминания, опадают и тоже рассыпаются во прах...
Странно, но я люблю возвращаться сюда, вслушиваться в шепот хрустящих под ногами листьев и стон мертвых деревьев. Я часто закрываю глаза и, перебирая крошечные песчинки, вспоминаю о других временах, когда здесь велись дискуссии, вспыхивали и гасли эмоции, когда вон там, у старого дуба, можно было видеть тени незнакомцев, желавших присоединиться. Воспоминания оживают настолько, что чудятся голоса... Но открывая глаза, я нахожу себя посреди серой пустыни, под руками вьются затейливым узором надписи, а ветер тихо шепчет об ушедшем...
И с каждым разом во мне все сильнее разгорается желание возродить Прошлое...
А ведь была и другая поездка... пожалуй, куда более значимая, чем норвежская прогулка. Эти летом осуществилось одно из моих давних желаний - я смогла отправиться в поход с наиболее близкими мне людьми. Не с родителями, не с их друзьями, а с теми, с кем мне действительно хотелось побыть вдали от будней, вдали от ежедневной суеты...
Всего несколько дней на островах Вуоксы стоили дорогого. Было и катание на лодке под луной. когда волны легко покачивают лодку, неся ее с собой, острова за бортом сливаются в единую полосу чернолесья, а звездное небо открывает врата бесконечности. Были и песни под гитару и без, запомнившиеся, растворившиеся глубоко в душе. Были долгие ночные разговоры, когда шутки переходили в философию, плавно перетекавшую в порожденную засыпающим разумом горячку.
Нельзя забыть и рубку сахарного тростника для подстилок под палатки, который оказывается надо было резать с лодки, а мы, закатав джинсы выше колена и все равно вымокнув, охотились за каждой отдельной тростинкой... Не забыть, как строили "дом", в который едва поместились втроем отдалившихся от основной группировки "экстравертов". Не забыть и этих самых троих, сидевших при свечах в своем логове, делясь друг с другом своим душевным теплом, и гадавших упадет на них или нет огромный валун, служивший одновременно стеной и частью крыши.
Все зовут к себе оставленные сабли. Раньше мне казалось, что фехтование может сильно уязвить... И было удивительно легко принимать каждый пропущенный удар, как знак того, что я начинаю с нуля. Рукоять сама собой ложилась в руку, сабля очерчивала в воздухе пока еще кривоватую восьмерку. Было приятно учиться... Хотя почему "было"? Ведь это еще и будет, я верю в это...)
На руках все еще при большом желании можно разглядеть следы мозолей от весел. Превращенные неизвестно во что руки были своеобразным знаком свободы и доказательством теоретических вымыслов на тему "я могу". Спасибо, что не связали все же и даже позволили грести и дальше, несмотря на такое состояние.)
Конечно, в памяти уже не так ярко, но все же вспыхивают кровавые закаты, и медленно опускается под воды смотрящий с неба огненный глаз. Сияют в бескрайней выси звезды, иные из них падают, чтобы кто-то успел загадать желание, которое обязательно сбудется. А я чуть было не отправилась самолично в лечебницу, наблюдая за тем, как летят через весь небосклон мерцающие точки. Не спутники и не НЛО, на чем мы порешили тогда. По приезду оказалось, что Земля как раз проходила через скопление не то метеоритов, не то каких-то сходных небесных тел, и это редкое явление придется наблюдать еще не скоро...
Да, все было далеко не гладко. Случалось и повздорить, и поругаться, две палатки после первого же дождя промокли насквозь, а после следующего вымокло уже все. Порвался натягиваемый всем скопом тент и беспомощно трепыхался на звереющем ветру, пока его не демонтировали. Казалось, не хватало еды, хотя и привезли ее обратно домой в неприличном множестве... Да, это все ошибки моей нелепой организации - все же идея принадлежала мне. И это не считая потерянного дня, ведь мы уехали раньше, чем было решили, вымокнув насквозь во время одного из переездов, когда серая стена дождя казалось нескончаемой, а озеро представлялось одним огромным болотом... Да и после поездки многих что-то заставило задуматься, уйти в себя, сбегая от мира. Многим хотелось в последующие дни побыть одним, куда-то "свелить"... И я была одной из них.
Но все же приятно было слышать слова благодарности от моих спутников. Приятно, что всем хочется поехать еще раз, теперь уже на более длительное время, а ошибки воспринимаются лишь как отсутствие опыта, которое надо восполнять. Зная, что большая часть виновников этого сумасшедствия имеет возможность прочесть эти строки, выражаю вам свою наиглубочайшую признательность. Огромное спасибо вам!
PS: Поначалу я даже не хотела писать этот пост, почитая его чем-то личным. Причем не только для меня. Возможно, именно поэтому или потому еще, что не хочу больше мучить своих читателей, не описываю во всех подробностях все наши злоключения... и даже не буду выставлять фото (Забавно, что у кого-то они выставлены, а у меня вот есть их так сказать словесное описание - тоже своего рода показатель). И все же написала, чтобы столь важное событие не осталось за бортом, не казалось невыжным, выброшенным из общей мозаики. За какие-то пять дней мы по сути прожили отдельную жизнь, где было место и радостям, и боли... Одну из тех, из которых складывается вся наша Жизнь, и теперь я размышляю над тем, не является ли человек в ее отрезке бессмертным, способным прожить сотни или даже тысячи жизней...
Величественные замки, воспетые ветрами фьорды, неприступные древние горы, уютные городки и поражающие роскошью столицы остались позади и все же... когда автобус, попетляв по знакомым дорогам и вырвавшись из очередной пробки, выехал на набережную Невы у Блад дрогнуло сердце... Сумрачное сияние уходящего пасмурного дня, омытый водами простор, перекинутые через десятки рек и каналов горбатые мостики, забранные причудливыми решетками и золотящиеся вдалеке шпили и купола... Санкт-Петербург, столь дорогой, столь близкий ее душе, звал назад, заставляя вновь осознать тот простой факт, что куда бы ни увел Блад ее путь в этом мире, она раз за разом будет возвращаться в родной город...
The End
Да, спасибо всем, кто вытерпел, выдержал и прошел со мной весь этот викингский путь, пусть и только на дневниках лиру. Я знаю, что вышло несколько длиннее, а сложно пришлось и мне, но ограничиться сухим перечислением событий я бы не смогла. А потому попыталась максимально передать свои ощущения от поездки... Спасибо всем, кто откликнулся, мне правда это очень важно. В связи с этим хотелось бы спросить, что показалось вам наиболее интересным?..) На мой взгляд - это по-прежнему Берген, Согнефьорд, Бригсдаль, а также замки Дании.
Что касается фото - посмотрите, не пожалеете) Хотя, конечно, лучше увидеть все своими глазами, но я честно из более 2000 выбирала те, что помогают составить наиболее полную картину. Те, что тем или иным образом передают ощущения и до сих пор заставляют чуть улыбнуться, вспоминая... Цветопередача тоже не худшая - можно даже воочию взглянуть на бирюзовые воды. Единственное - в течение недели выставлю все окончательно, добавив фото в некоторые уже существующие альбомы - сказывается необходимость корректировки снимков из окна.
...Он был задуман как воплощение силы и богатства морской державы, как знамя побед, бывших и грядущих, как отражение могущества и мудрости короля... Гигантский, изукрашенный флагман, уверенно рассекая волны и распуская паруса, гордясь собой, повернулся боком к набережной, красуясь перед пестрой восторженно гомонящей толпой. Хлопнули расправляясь паруса, и громогласным эхом откликнулись пушки, салютуя прибывшему королю... На несколько минут воздух вспенился клубами дыма, а корабль вдруг вздрогнул, накренился, все больше и больше тяготея к воде, заваливаясь на бок, будто пытаясь уйти со сцены быстрее, чем рассеется пороховой дым. Еще не понявшие, что происходит, люди на берегу беспокойно посматривали на воду и обменивались короткими, ничего не значащими фразами. А на флагмане уже вовсю разыгрывалась трагедия: судно уходило под воду, увлекая с собой в морскую пучину матросов и их семьи, которые они взяли с собой в честь праздника... Люди метались по палубе в отчаянной попытке спастись, кто-то, крича, бросался за борт, но большинство с ужасом следило за смыкающимися челюстями озерных вод, вскоре поглотивших их. Флагман затонул, и не один век спал под темными тревожными водами, постепенно зарастая илом и сором, пока его не подняли на поверхность вновь. Но теперь уже ветер не играл в парусах, норовя спутать снасти, не было и водных просторов за кормой. Теперь он стоял в огромном полутемном помещении, досматривая сны о легендарных морских сражениях, где он вел за собой целую флотилию, и сквозь дрему ощущал на себе сотни и тысячи заинтересованных восхищенных взглядов...
Да, возможно, все было именно так... Но кто знает? Ведь о том, из-за чего начал переворачиваться "Васа", существуют лишь догадки. Как бы то ни было, прекрасно сохранившийся корабль потрясал. Единственное целиком сохранившееся судно XVII века! И не просто судно, а королевский флагман, украшенный изысканной резьбой, самый большой корабль того времени... Обходя его, наверное, уже по десятому разу, стараясь осмотреть со всех сторон, пытаясь не пропустить ни детали, Блад уже в который раз пообещала себе, приехав, досконально изучить оснастку и строение парусных судов. Слишком прочно в ней укрепилось одно время желание оказаться на боевом гиганте, взрезающем волны, будто бы острым ножом, и несущемся вперед под всеми парусами, глотая соленый ветер и пенные брызги... Теперь же моря и океаны бороздили стальные лайнеры... Потому и оставалось только смотреть на различные макеты и древние экспонаты, пытаясь запомнить все в мельчайших деталях, и невольно вновь и вновь оборачиваться к застывшему в сумерках гиганту, будто выброшенному на берег волнами прошлого... Блад показалось даже несколько странным то, что будучи в Стокгольме несколько раз, она посетила известнейший музей лишь теперь...
"Кто "Васу" не видал - тот в Стокгольме не бывал" - гласила современная туристическая поговорка. Возможно, именно поэтому столица Швеции встретила Блад, словно нового гостя, выставляя под солнечные лучи все свои красоты. Даже те, что были прежде незаметными... Так, почти в самом центре Блад однаружила завернутое в лохмотья существо, чем-то напоминающее лису, выглядевшее настолько по-живому, что девушка долго не решалась его коснуться; а среди тихих улиц наткнулась на огромное сооружение, изобращавшее по всей видимости павлина... Вообще вся поездка таила в себе подобные сюрпризы, заставляя отдаляться от стандартных туристических троп в поисках различных неожиданностей... Должно быть, такие можно было отыскать и в родном городе. Поймав себя на этой мысли, Блад невольно усмехнулась, понимая, что длительная поездка начала сказываться...
Ее звала дорога домой...
[363x501]
Красноватые крыши с редкой прозеленью бронзы, казалось, простирались до самого горизонта... Над раскаленной залитой солнцем черепичной пустыней возвышались старинные башни и современные многоэтажки.... Копенгаген. Дания. Вообще это совершенно другая история и должна была бы быть другая поездка. Чтобы не вышло все так отрывочно и скомкано, но Блад решила что лучше увидеть хоть краем глаза, чем не лицезреть вообще... Прибыв утром в Копенгаген, девушка будто очутилась совсем в другом мире. Скандинавия... Но насколько же другая! Старые дома теснили друг друга, над крышами высились многочисленные шпили и башни, на площадях, на пешеходных улицах застыли, пойманные в мгновенном движении, знаменитые государственные деятели. И что было самым нелестным для столицы, первым, что бросилось в глаза на главной Ратушной площади был... мусор. Вообще его обилие лишь немного недотягивало до тех груд, что остаются в Питере после "Алых Парусов", но у нас в нашей любимой России, на которую все так любят катить бочку к утру все уже уберут. Здесь же в 11 часов (!) все еще ездила различная техника, которая, на взгляд Блад, больше разносила мусор, чем собирала... Печальная картина, как ни крути, и девушка, пытаясь не думать о летевших в сторону ног бутылочных осколках, вздохнула и подняла глаза на высящиеся вокруг кирпично-красные здания... Этот город не утратил ни своей царственности, ни своего величия, и это явственно ощущалось, стоило лишь немного пройтись по улицам, лишь вглядеться в залитые солнцем фасады. Странно, но тогда в глаза даже не били многочисленные вывески и рекламы, столь заметные теперь на фото. Видно, сама атмосфера города полностью завладела вниманием Блад, спешившей за короткое время осмотрет как можно большее... Была она и у небезызвестной Русалочки, пытаясь проследить за ее мечтательным взором, и у старой королевской резеденции, и у Мраморного собора, наблюдая за сменой караула... Проездом видела НьюХавн и шпиль, находящейся в Христиании... хм... вряд ли это можно назват церковью... Но сколькое же осталось за кадром! Даже того часа, на который она пожертвовала поездкой на пивоварню (впрочем, она уже была в подобном месте в Чехии, поэтому и не слишком стремилась), хватило лишь на то, чтобы пройтись по одной, всего лишь одной, пешеходной улице, преодолеть несколько витков внутри Круглой башни, взобраться по винтовой лестнице, где не разминуться и двум людям, и взглянуть на Копенгаген с высоты птичьего полета... Чем теперь и занималась Блад, чувствуя, как утекают драгоценные минуты, как зовет обратно время. Остаться можно было, лишь уговорив всю группу отказаться от поездки в замки, но сама девушка не променяла бы на них и целый день в Копенгагене. Что ж, за все приходится платить так или иначе...
Впрочем, спустя час ступив на извилистый, перекинутый через ров мост, Блад поняла, что не прогадала. Таких резеденций ей еще видеть не приходилось. Конечно, репрезентативный замок больше напоминал дворец: укрепления не выдержали бы полноценной осады, но и ставили их не для этого... И все же Фредериксбург, скрывавшийся за несколькими арками ничуть не походил на раззолоченную игрушку, [375x500]
сохранив строгую монументальность и величие. Многочисленные скульптуры, глядящие со стен, не бросались в глаза, как и украшения, которых издали и вовсе не было видно. Тянулись ввысь многочисленные башни, обступая со всех сторон попавших во двор туристов. Из стены бил украшенный змеем фонтан, со стены печально наблюдали за смертными древнеримские боги, повелевали остановиться и отдать дань монарху великие полководцы... По сути Блад оставалось только крутить головой, стараясь ничего не упустить, но группу повели и внутрь... И вновь перед глазами эта странная двоякая сущность замка-дворца. Изысканные по своей простоте обширные рыцарские залы и богато отделанные мрамором и золотом другие помещения... И главное, все это богатство не било по глазам, не кричало о себе. Вовсе нет. "Тонкость и изящество" - именно такой, должно быть, был девиз архитектора. Более всего потрясала молельня... От белоснежных стен, украшенных позолотой, казалось исходил свет, наполняя весь зал мягким сиянием. Солнце заглядывало в высокие стрельчатые окна, задумчиво касалось труб старого органа, высвечивало бесчисленные гербы, висевшие повсюду. Научившись, Блад не отказалась бы сыграть и на старинном органе, на котором и играли-то раз в неделю, чтобы сохранить его. Потрясающая красота цепляла душу, заставляя оглядываться на себя раз за разом. В торжественной, царственной тишине, поспешные шаги звучали дико,
И вот, наконец, наступил последний день, когда Блад могла полюбоваться на горы... Становилось грустно, приходилось вновь покидать столь близкие ей места. Видимо, и Норвегия по-своему прощалась с ней: серые склоны кутались в серые покрывала облаков, воздух зябко вздрагивал под порывами влажного ветра... Казалось, время пролетело совершенно незаметно, и в этом чудесном краю вдруг, совершенно неожиданно, наступила осень... Блад дали возможность попрощаться - остановка у почти отвесных склонов Стены троллей оказалась короткой, но и то девушку чуть не потеряла вся группа...) Бытовало даже мнение, что ее увели с собой тролли, но Блад вернулась сама в одиночестве. все же впереди осталось Осло, хотя этот город мало ассоциировался у нее с величием горного края, где поют гимны свободе ветра и водопады.
Ведь здесь она уже была... Уже видела застывшие в причудливых позах человеческие фигуры в парке Вигеллана, уже гуляла по королевскому парку и пешеходной улице, любуясь местной архитектурой и работами уличных художников. Изменилось немногое. Скульптуры все также вызывали легкое недоумение и растерянность - идея была ясна, но вот исполнение... Блад всегда придпочитала скользящее, легкое изящество грубым, упрощенным формам. И если бы даже кто-то ей сказал, что главное - воплощенная задумка, она бы согласилась, тем не менее добавив, что саму задумку можно воплотить по-разному. Обилие, Блад бы даже сказала нагромождение, шаблонных, грубоватых нагих тел, оставляло в душе неприятный осадок и напоминало об общем падении культуры. Впрочем, норвежцы гордятся этими скульптурными группами, считая их чуть ли не национальным достоянием, и оно ясно - этот народ научился ценить то, что есть, и гордиться меньшим. И упрекнуть их за это никак нельзя, только наоборот... Так вот и получается, что самое ценное пылится на складах музеев, ненужное нынешнему поколению, в то время как другие люди готовы вознести своих мастеров за один мазок или одну строку...
От этих мыслей Блад отвлекла прогулка по древней крепости, тому самому месту, которое нельзя не посетить, побывав в Осло. Древняя Аркехус, раскинулась на самом берегу, мощеные гранитом дороги петляли меж зданий, ныряли под темные арки, взлетали на бастионы. В этом месте пахло стариной, и было даже странно видеть древние мощные крепостные стены под яркими беспечными лучами солнца. Крепость представлялась иной - мрачной твердыней, способной, защищаясь, постоять за себя. Суровая красота раннего Средневековья утопала в легкомысленности сегодняшнего дня. Даже пушки были заменены на вполне качественные но все же муляжи... И все же душа крепости еще жила, спала в чужое для себя время быть может, оживая по ночам и чего-то ждала... И радовала самых разных своих гостей невероятной изысканностью суровых, упрощенных форм. Наверное, в другое бы время Блад просидела бы в одиночестве на бастионе целый день, пытаясь вслушаться в шепот старины, пытаясь прочувствовать это место, прошедшее сквозь века...
Вместо этого Блад еще некоторое время любовалась разнообразной архитектурой, прикидывая сколько эпох связало воедино Осло, мечтая соответствовать старшим западным братьям. Рядом с дворцами и церквями тянулись широкие пешеходные улицы с установленныит на них памятниками... государственным деятелям?.. как бы не так! или вернее, не только. Блад обнаружила здесь и обычных горожан, и куриц, и даже броненосца, которого неведомым образом занесло на север! Под ногами через гранитные плиты проступал стальными буквами чей-то диалог, перемежаемый короткими надписями и росчерками невидимого черного пера. Тогда-то, пожалуй, Блад в полной мере и пожалела о том, что знает по-норвежски лишь "спасибо"...
И одного этого слова было также недостаточно, когда, стоя на палубе очередного парома, увозившего ее в Данию, Блад мысленно прощалась с Норвегией. Хотя... она не прощалась, она заверяла "до встречи" на том из языков, что понятен всем...
Видимо, ледника оказалось мало, и наша группа двинулась еще дальше на север. Естественно на автобусе. За тот же день нам предстояло пересечь еще один, последний на нашем пути фьорд и к вечеру обосноваться в самой северной точке нашего путешествия, в городе Олессуне.
После круиза по Согнефьорду и многочисленных переправ по 10-15 минут через фьорды на паромах (которые являются здесь обычными транспортными средствами), сложно было представить, чем сможет удивить Гейрангерфьорд. И тем не менее... По берегам (как вы уже поняли на склонах гор) были раскиданы старинные заброшенные фермами, покинутые жителями по разным вполне, впрочем, прозаическим причинам. Из многочисленных расщелин сочились водопады. Среди них знаменитые "Семь сестер" и "Жених", разделенные самим фьордом. Над самой водой нависала огромная скала, явственно напоминающая чье-то лицо... может, великан-Ётун затихорился?.. как бы то ни было, Блад перебегала от борта к борту, стараясь ничего не пропустить и не попасться на растерзание диким стульям... Да-да, ваше зрение не ошиблось, стулья были именно что дикими. Подчиняясь чародейским порывам ветра, они срывались с места и со скрежетом скользили к самым поручным, окружали людей, не давая пройти, врезались в друг друга... На глазах Блад, скооперировавшись, двое стульев догнали ни о чем не подозревавших туристов и напали на них сзади. Были бы у них хотя бы зубы или когти, безоружным людям бы не поздоровилось... Кто знает, уж не проделки ли того самого Ётуна это были... Но раздался крик петуха недовольный рев корабля, приближающегося к берегу, и атаки прекратились.
И снова потянулись серпантины. На этот раз, пожалуй, самый знаменитый в Норвегии, имеющий даже собственное название - Дорога Орлов. Оставленный внизу город появлялся то с той, то с другой стороны от автобуса, уменьшаясь с каждым витком. Наконец, автобус остановился у смотровой площадки, обнесенной... лишь насколькими толстенными витками проволоки. Подобное ограждение было почти незаметным и создавалось некоторое ощущение парения в вышине. Скалистые стены фьорда круто уходили вниз к темнеющей толще воды, вдалеке виднелись домики небольшого города, вдалеке высились покрытые снегами хребты, по берегу фьорда змеей стлалась дорога... Вид с высоты птичьего полета впечатлял, мысль скользила дальше, взмывая над занесенными вершинами, проносясь над бирюзовыми водами фьордов, взлетая ввысь по стенам седых водопадов... Блад чувствовала, что уже пора прощаться с любимым краем, который должна была вновь покинуть уже (или еще только) завтра...
А пока ее ждал северный Олессун... Узкие улочки, маленькие ухоженные садики за низкими заборами, уютные домики, построенные практически все в одном стиле, что позволяло назвать этот город музеем модерна под открытым небом. Этой особенностью он обязан пожару, случившемуся в самом начале XX века, и молодым архитекторам, боготворившим стиль арт-нуво. Вообще Олессун чем-то напоминал южный проинциальный европейский город, затерявшийся на северных берегах. Но это не вызывало никакой дисгармонии, несмотря даже на близость суровых гор, серой стеной тянувшихся на горизонте.
Уже сгущались сумерки, но было решено перед гостиницей еще заехать на автобусе на смотровую площадку города, расположенную на горе. Автобус долго плутал по узким улицам, с трудом разворачиваясь в тупиках, пока некий горожанин в попытках защитить свой дом от железного монстра не указал дорогу. Стоило автобусу выехать на перекресток, мужчина выскочил из какого-то проулка и снова, направляя, замахал рукой... Так и доехалидо самой, казалось бы высокой точки. Смотровой площадки в привычном понимании этого слова не было видно, зато недалеко стояло странное крытое стеклянное сооружение (как потом оказалось, это и являлось смотровой площадкой), а с другой стороны тянулся какой-то парк. Группа разбрелась во все стороны, Блад с мамой пошли в сторону парка, если им можно было назвать скопище, лезущих еще выше по склону кустов и деревьев. Там обнаружились и каменные плиты, уводящие вверх и статуя какого-то государственного деятеля. Пройдя немного дальше, Блад наткнулась на женщину из их группы, увлеченно разглядывающую что-то на камнях. Женщина посторонилась, и Блад увидела огромного, длиной в ладонь черного слизняка... Тот полз по служившим людям лестницей камням и ни на кого не обращал внимания. Блестящий хвост почему-то показался покрытым бархатом, но вот ничего другого привлекательного Блад в сем существе не обнаружила и полезла дальше... И ведь-таки вылезла еще на одну смотровую площадку, но... с противоположной от перил стороны. Впрочем, вольные художники и фотографы, старавшиеся запечатлеть сумерки, ложащиеся на океан, не обратили на это никакого внимания, продолжая смотреть вдаль. Должно быть, явление не редкое... Наконец, Блад забралась на самую вершину, по которой гуляли ветры, откуда открывался вид на отдельные островки, разбросанные по серебристой глади океана, терявшиеся
Пронзительная музыка... Зовущая сквозь летящий навстречу снег через бескрайние снежные просторы к неведомому "завтра"...
[525x700]...Автобус развернулся, и Блад, вздохнув, уставилась в окно, наблюдая оставшийся было позади пейзаж. Будто в ответ на ее немой вопрос, гид честно покаялась в микрофон: "Навигатор посоветовал свернуть в фьорд..." И снова пришлось петлять по улочкам города, приютившего их этой ночью, в поисках нужной дороги. Но нет худа без добра: Блад удалось усмотреть хозяина двух лам, которые отчего-то настолько потрясли ее воображение накануне, что сразу же после прибытия в отель, она отправилась на поиски их вольера. И нашла же... даже фотосессию пугливым и недоверчивым животным устроила. А вечером по городу не гулял никто, любой встреченный человек оказывался другим туристом, что натолкнуло Блад на
мысли о промышляющем ночью в здешних местах монстре, с которым хорошо знакомы здешние... Потряся головой и вытряхнув из нее-таки вчерашний бред, Блад продолжила следить за дорогой. Благо полюбоваться было на что: путь их тянулся все дальше на север, горы становились все выше и все неприступнее, а природа все более суровой, дикой, сумрачной и с виду непокорной. Что и говорить - подготовка к встрече с горным ледником удавалась на славу... Острые пики и сглаженные тысячелетиями площадки покрывали снега, а два или три раза в вышине среди серых скал удавалось разглядеть грязно-льдистые наплывы ледников, от которых белыми змеями тянулись водопады и реки.
Покружив по серпантинам и тянущимся по берегам фьордов и озер дорогам, автобус наконец въехал на с виду глухую стоянку. И все же именно с нее начинался путь к невидимому еще леднику, взбираться к которому следовало самостоятельно. От мысли сесть на везшую туристов повозку, Блад отказалась... хоть и чувствовала себя, мягко говоря, неважно. Взбираясь все выше по пологому склону вдоль стремительной речки, скользя между деревьями и зарослями малины (!), карабкаясь по выступающим камням и корням, девушка гадала, как же скоро взору откроется ледник, до которого по всей видимости предстояло топать и топать. Дорога неожиданно извернулась и асфальтированной змеей зигзагами ринулась в гору... И первым, что бросилось в глаза был очередной водопад, хотя назвать его таковым язык не поворачивался. Роящиеся в воздухе капли полупрозрачным шлейфом высели в воздухе, белоснежные потоки разбивались об уже подточенные камни, с ревом неслись вниз по склону. Казалось еще немного и стронется с места стоящая посреди водного безумства скала, полетит вперед, увлекаемая стремительными потоками, снесет перекинутый через реку мост. Но она стояла незыблемо, и яростные, пенящиеся потоки лишь настырно бились в нее и, дробясь, струями фонтанов разлетались во все стороны. Люди, вжимая головы в плечи, стремительно проносились по мосту, стараясь не задерживаться в кружащем водяном мареве, и переводили дух уже в безопасном месте с восхищением оглядываясь назад. Задерживались на некоторое время, чтобы потом продолжить свой путь по свитому серпантином тягуну. Кто-то так и шел некоторое время задом наперед, то ли не желая отрываться от увиденной красоты, то ли боясь подставить спину коварной Стихии. А дорога то приближалась к водопаду, то вновь удалялась, с каждым новым витком взбираясь все выше, постепенно унося людей к уже показывавшемуся в отдалении леднику. Вскоре показался второй мост, переброшенный уже через реку вверху водопада. Клокочущая вода неслась вперед, чтобы через несколько метров с отчаянием самоубийцы броситься вниз... Кто знает, быт может вода также мечтает о полете?..
Дорога все так и петляла между кривых деревьицев и кустарников, опять скользила по берегу скачущей по камням реки. Один раз Блад даже осторожно ступила на самый край омытой водой почве и наклонилась, зачерпывая текучую необычайно светлую бирюзу (кстати, на фотографии этой речки цветопередача удалась чуть ли не лучше всех. Обратите внимание). В руках она изменила цвет, став почти бесцветной... Блад с удовольствием выпила холодной горной воды, глядя как уносятся вдаль бело-голубые потоки странного льдистого оттенка, и, переведя взгляд на ледник, тронулась дальше...
Сложно было заметить и вместе с тем не заметить, как стремительно менялась растительность вокруг. Низкие кривые деревца встречались все реже, как и кусты, но все же их хватало, чтобы выстроить целую стену возле дороги, травы и мхи устилали скалы... и все же что-то неуловимо менялось в этом буйстве растительности...
А потом, вдруг, пройдя через каменную арку, образованную сложившимися "домиком" громадными глыбами, Блад неожиданно для себя попала в совершенно иную среду. Голые серые камни вздымались со всех сторон, под ногами вперемежку со щебнем лежало что-то похожее на незатвердевший цемент, лишь где-то притулились жмущиеся к земле едва заметные цветы.. В лицо ударил ледяной ветер, трепавший волосы, мешавший идти по осыпающейся крошке. Серая пыль под ногами мешалась с неуловимыми для глаз льдистыми каплями, которые
[573x699]Со скалистых склонов с рассыпанными по ним изумрудами густых крон серебряными лентами скользили вниз водопады и тонули в расплавленном зеркале Согнефьорда. Горы вздымались от самой воды и расходились в стороны, словно створки распахнутых настежь гигантских ворот. Не зря кому-то из туристов пришло на ум сравнение: "Как во "Властелине Колец"..." В вышине, среди голых скал на крохотных клочках плодородной земли ютились домики, едва различимые снизу. Другие жались вдоль берега, теснимые горами, словно мощными стенами исполинских фортов. Одна вершина отчетливо напомнила Блад полуразрушенную охранную башню, и ей достаточно сложно было отделаться от этого впечатления, убедив себя что перед ней горы, а не необычайно древние руины... Хотя, кто знает, какие Силы обитали в этом мире многие тысячелетия назад... Ведь это мир легенд, а их память хранит многое... очень многое...
Кто-то резко и неприятно защемил палец
что местные птицы скоро эволюционируют в хлебоядных, Блад глянула вперед, где за рубкой и какими-то пароходными трубами в синей дымке таяли горы. Где-то за ними раскрывал свои объятия суше океан...
Сперва вряд ли кому-то хотелось, чтобы этот "круиз" заканчивался. Все же ощущение единства с природой дорогого стоит. Особенно для современного человека... Но чем дальше, тем больше стоявшие на палубе люди начинали мерзнуть, вздрагивать под порывами северного ветра, свободно танцевавшего над водами фьорда. Часть ушла в закрытые помещения, часть осталась и отчаянно вглядывалась в темнеющую бирюзу воды, надеясь разглядеть где-то вдали тюленя или дельфина. Некоторым и впрямь удалось разглядеть издали нечто подобное... Показывавшееся было солнце к концу путешествия скрылось за плотными серыми облаками. Будто прощалось...
...Что-то чиркнуло, зашуршало и по громкой связи разнесся голос машиниста, предупредившего о том, что неполадки скоро будут исправлены, и поезд вернется к своему обычному ходу. А пока что он взбирался в гору со скоростью черепахи, иногда набирая темп, иногда почти полностью останавливаясь... Люди растеряно поглядывали по сторонам, пытаясь восхищаться открывавшимися их взглядам долинам, простиравшимся далеко внизу... И все же... Водопады, горы, фьорды, изумрудные долины и серые ущелья - все это они уже видели. Им хотелось чего-то нового, или старого, что бы их потрясло и сказало бы им: "Нет! Вы видели еще далеко не все..." Впрочем, они не увидели всего и в уже увиденном, да и кто мог увидеть? Блад повела плечами и перевела взгляд за окно... Когда-то ей уже доводилось бывать в этих местах, и какая-то часть ее осталась навсегда в Норвегии, среди этих гор и скал... Она стремилась вернуться назад и вот, спустя несколько лет, все же вернулась... Знаменитая по всему миру Фломская железная дорога в самом деле значительно проигрывала по сравнению хотя бы с тем же "круизом", но нельзя было не оценить колоссальный труд людей, прорубавших туннели в монолитных скалах (месячная работа бригады, лишенной выходных, позволяла продвинуться внутри скалы лишь на метр!). Впрочем, и здесь было на что еще любоваться. Блад знала это наверняка. Пятнадцатиминутная стоянка у водопада была объявлена, а это значило, что они прибыли к главной жемчужине всей поездки... Знакомый водопад встретил Блад оглушительным рокотом, и она с некоторым трепетом подошла к перилам. Люди цветным потоком вытекали из остановившегося поезда, слышались восхищенные возгласы, щелчки створок фотоаппаратов и шаги-шаги-шаги... А потом вдруг все эти звуки погасли, исчезли за раздавшейся высоко в горах напевной мелодией. Она казалась песней... чарующей, обворожительной, сковывающей и подчиняющей своей воле. Так пели хюльдры, древние скандинавские духи-девушки, завлекая к себе любопытных путников. И впрямь высоко на скале, на фоне бушующего водопада показалась девушка: она танцевала, скользя по каменным плитам, почти вступая в белоснежный водоворот... Плавные движения завораживали, невольно притягивали взгляды. Кто-то подался вперед, но большинство людей стояло неподвижно, широко распахнутыми глазами следя за крохотной, едва различимой снизу, фигуркой,
[525x700]...Длинные полы плащей бесшумно скользили по начищенным и тщательно выметенным доскам. Двое людей в красном и черном плащах топтались по узкомудеревянному проулку между старых домов, то исчезая средь пестрой толпы, то появляясь вновь. Иногда ожившие персонажи средневековья оставались совершенно одни в сумраке проулка, и тогда становились видны окружавшие их многочисленные дверцы, боковые переходы, лесенки, нависавшие сверху балки и навесы. Нестерпимо запахло рыбой. Соленой треской, кою здесь заготавливали в незапамятные времена? Блад принюхалась... Нет, показалось... Она еще раз смерила недоверчивым взглядом подозрительных плащеносцев, нацелившихся на треногу с фотоаппаратом и поспешила за своей группой в соседний проулок... Воистину Ганзейская набережная, известная всему свету набережная Брюгген, удивляла своей кажущейся новизной и, вместе с тем, древностью. Можно только догадываться, сколько пота и крови было пролито только во имя того, чтобы примкнуть к ганзейским купцам... И сколько соли выпарено, рассыпано, пролито, если даже огонь неистового пожара не взял стоявшие так близко друг к другу дома... Теперь в них ютились разнообразные лавочки, сувенирные магазинчики, музеи и рестораны... И так со временем искажается очень многое...
За этими мыслями Блад вышла к небольшому рыбному базару. Как ни странно, пахло тут достаточно сносно, не очень сильно и весьма аппетитно... Копченое китовое мясо мешалось на прилавках с крабами, а креветки соседствовали с красной рыбой и икрой. Должно быть, рай для гурмана... Блад немного побродила между лавочками, приглядываясь и принюхиваясь. Наконец, они с матерью купили полкило вареных креветок и, очищая их на ходу, отправились осматривать город. А за их спинами, недовольно крича и нагло всматриваясь в посетителей базара, покачивалась на волнах толстая морская чайка...
Невысокие аккуратные домики теснились у побережья, напоминая о стародавних временах. Немного поблуждав по застроенным кварталам, можно было выйти к очередному собору ии церкви (по-местному кирхе), чей шпиль гордо возносился над остальными зданиями... Иные дома ютились у подножия огромного холма, где нынче оборудована площадка, откуда открывается прекрасный вид на город, иные - упрямо карабкались по склонам холмов... Улицы петляли, ныряли вниз к морю, тянулись вверх. Так, после одного из подъемов Блад оказалась у одной из красивейших местных церквей, чей алтарь выполнен из черепахового панциря. Впрочем, как только они с матерью приблизились ко входу, изнутри вышел смотритель и, тщательно заперев дверь, повесил на нее замок
Успели вовремя, и все же пришлось ждать очередного рейса фуникулера, уносившего людей ввысь на смотровую площадку. А там, под лучами уже клонившегося к закату солнца полюбоваться на живописную панораму многочисленных домиков, рассыпанных по берегу моря. Лучи гнали по крышам солнечную рябь... И это в городе, считающемся Столицей Дождей, где в качестве сувенира можно приобрести дождевую воду или зонтик! Решетка с запечатленными на ней нотами бессмертной музыки Грига, каменные плиты, уходящая вниз дорога, по которой можно и подняться пешком, блестящий на горизонте, едва различимый за островами архипелага Атлантический океан (!) и, опять же, обрыв... только на сей раз огороженный от любопытных туристов
Ледяной пронизывающий ветер кружил над скалистым плато, покрытым лишайниками и прижимающимися к камням растениями. Редкие стоячие озерца пугали безмятежностью своих вод, словно уже скованных толстой коркой льда. Одинокая фигура, бредшая вдалеке, казалась лишь тенью в этом царстве тишины и мертвенного покоя. А может и была лишь ею... Здесь не было места человеку. Безлюдная, бескрайняя скалистая пустыня расстилалась повсюду, а стылый ветер носил над ней горкий привкус одиночества, смерти и какой-то болезненной чужеродности... Редкие высокогорные цветы стыдливо прятали свою красоту за серыми камнями, мокла по краям озер пущица, и так сложно было поверить, что всего полчаса назад автобус несся по трассе мимо слепящей изумрудной зелени листвы и травы, по берегам бирюзовых озер... От могучих зеленых гигантов здесь не осталось и следа, и лишь высились везде, насколько хватало взора, аккуратно сложенные из камней пирамидки, составленные туристами и местными жителями. По поверьям, такие "строения" задабривают местных троллей... Между тем Блад думала о том, что будь подобные пирамидки чуть более долговечными, через десятки веков ученые, вполне возможно, бились бы в догадках, зачем "древние" возводили подобные микросооружения...
Между тем вдали на горизонте показались горы с прикрытыми снегами склонами. Белоснежные кляксы неподвижно замерли и на серых камнях высокогорья, и Блад невольно задумалась над тем, какая же температура была на плато, где так причудливо соседствовали друг с другом озера ледяной, но не замершей воды и ослепительно-белые снежные покрывала. Крылья облаков на горизонте на мгновение разошлись, и на склонах далеких гор показалась массивная громада ледника, ползшего по темным камням. Он мелькнул и исчез вдали за окном, словно бы напомнив о своем брате, к которому Блад еще придется подняться через день.
...Безжизненные скалы вновь сменялись буйной зеленью, по поросшим склонам теснились маленькие домики. В автобусе поставили Грига, и на несколько минут восприятие природы стало более полным... Эта удивительная музыка дышала кристально чистым воздухом горных вершин, пела вместе со стремительными реками, несшимися по склонам и низвергающмися с ревом в разверстые пасти ущелий, поднималась над горами вместе с первыми лучами солнца (как хотелось бы самой Блад встретить рассвет в горах!), когда багряные краски постепенно заливают серые камни, а черные тени прячутся в расселины и чащи... Эта музыка проливалась над кристально-чистой с фантастическим бирюзовым оттенком водой фьордов и горных озер, она летела наперегонки с ветром, и становилось ясно, что в музыке даже понятной и прочувствованной людьми по всему миру есть что-то исконно-национальное. Впрочем, Блад не считала, что из-за этого она может быть ясна и близка только одному народу... Под ласкающие звуки автобус подъехал к очередной стоянке у известного по всей Норвегии водопада Вёрингфоссен, служившего источником вдохновения Эдварда Грига.
Еще издали виднелось рваное облако брызг разбивавшейся о камни и взлетавшей ввысь воды. Оно стлалось над ущельем, скрывая скалящиеся в небо голые скалы. Вдоль обрыва тянулась дорога и там же находилась огороженная смотровая площадка, куда первым делом направилась Блад. В первые мгновения взору открылось глубокое ущелье, чьи голые скалы поросли мхами, травами и редкими цветами. По дну бежала, перепрыгивая пороги бурная горная речка, с высоты казавшаяся совсем крохотной, рядом лысой проплешиной серела каменная осыпь... Редкие брызги летели в лицо и на объектив фотоаппарата, и вот, наконец, за утесом показался водопад - длинная тонкая белая плеть, протянувшаяся от облаков ко дну... Она дрожала и билась, живя какой-то собственной жизнью и все же что-то глубоко внутри Блад было разочаровано, ведь ей приходилось уже видеть десятки подобных, пусть не столь впечатлявших своей высотой, водопадов в окно автобуса. Но что же, красоты природы было более чем достаточно, чтобы восхищаться...
...Блад оторвалась от созерцания документального фильма о построении газовых платформ на шельфе Атлантического океана и взглянула за окно. К слову сказать (чтобы потом уже к этому не возвращаться), фильмы в автобусе ставили, что называется, "в тему". Даже художественные (Так, смотрели "Кольцо Нибелунгов", "Викингов" и т.д.). А еще были документальные... Пожалуй, впервые за все подобные поездки Блад ощутила, что информации бывает слишком много. Гид почти всю дорогу рассказывала об истории Норвегии, а потом углубилась в пересказывание легенд, мифов, преданий, слушали и биографию Грига, и краткий пересказ "Пер Гюнта". К сожалению, манера речи (с эканьем и неожиданными паузами) сильно грузила, раздражала
Но стоит все же вернуться к увиденному Блад... За окном высились горы, с вершин которых в долины стекал седой туман, пряча от любопытных взглядов крохотные домики с поросшими травой крышами. Вечерело, и в пасмурных сумерках казалось, что от гор отделялись гигантские тени, несшие на своих телах сотни деревьев... Быть может, тролли, о которых предостерегают всех приезжих?.. Может и так. Хотя Блад и сама себя считала в чем-то троллем...)) Она чувствовала себя уютно в этом царстве дикой природы, где тесно переплелись нити ветров, воды и скал, где глубокие ущелья с оглушительно рокочущими водопадпми и реками сменялись высокогорными пустошами, где лишь свистел холодный ветер... Блад вздохнула и улыбнулась: наконец-то она вновь была здесь. Почти дома... Да, именно домом ей так часто хотелось назвать эти места, и она думала, что вполне может однажды выполнить свою прихоть...
А пока... пока она любовалась зелеными склонами, отступающими под серый занавес сумерек и отрешенно прислушивалась к рассказу гида о том, кто такие тролли
[525x700]Стокгольм встретил Блад утренней прохладой и пустынными улицами. Старый город, Гамла Стан, еще спал под серым, залитым туманами небом, и окружающий мир уважал его покой. Было тихо. Лишь изредка меж домов проезжали огромные автобусы, останавливались, выпуская из своего нутра на несколько минут толпу вооруженных фотоаппаратами туристов, и уезжали прочь. Будто опасаясь тревожить спящий город чуть дольше. Быть может, по этой же причине на многие достопримечательности пришлось полюбоваться лишь из окна, вытягивая затекающие ноги, рассчитывавшие на пешеходную экскурсию... Впрочем, возможность поразмяться все же была им дарована, когда автобус остановился у озера Меларен. Сонные туристы излазили набережную и две-три скульптуры на берегу, но дальше не отправились. Блад же все это было давно знакомо, поэтому она подалась вглубь Рыцарского острова и очень скоро наткнулась на то, что искала...
Резной шпиль Риддерсхольмчюркан рвался в небо и будто бы разрывал белую пелену подымавшегося тумана, возносясь над безлюдной площадью вверх к синему небосклону и поднимавшемуся солнцу. Этот собор (или вернее церковь) тянулся ввысь, но отчего-то по-прежнему казался небольшим и хрупким. Младший брат парижских, пражских и многих других соборов он словно ушел от строгой монументальности, по-прежнему поражая четкостью, гармоничностью и красотой своих архитектурных черт. Стоя рядом на ступенях одного из дворцов, Блад пыталась впитать в себя еще уцелевшую атмосферу Средневековья, витавшую в этот час над узкими улочками и мощеными площадями... Через минуту она чуть улыбнулась, вспомнив Дарэла из горячо любимых ей "Киндрэт" (кто читал, возможно, поймет ее), изобразившего в память о своей родине именно этот собор, сплетая краски с новоприобретенной магией. Не Королевский дворец, не драматический театр и даже не набережную, а именно этот тихий уголок коварного Средневековья, уснувшего под прикрытием сегодняшней суеты...
Впрочем, изобразить Средневековье возможно. Пример тому - горадская ратуша, к которой мы подъехали несколько позже. Построенная в начале XX века, она вот уже век убеждает прохожих в своей многовековой истории. И вполне успешно. Глядя на крепкую старую кирпичную кладку с многочисленными сколами, увитую зеленью, сложно поверить, что это лишь состаренный материал. Впрочем, Блад знала этот секрет, а потому предпочла промолчать на провокационный вопрос гида: "Когда как вам кажется, было построено это здание?" В конце концов, архитектор действительно потрудился на славу, строя здание соответствующее всему облику старого города. А ведь известно, что и внутри оно подстать внешнему своему облику. В последний раз Блад обошла ратушу и направилась к автобусу. Предстоял длинный переезд в Норвегию в 760 км...
[525x700]
Все нижеследующее считать затянутой вступительной главой, без которой между тем, не обойтись в подобном путешествии. Заинтересованным лишь в Норвегии можно не читать))
...Блад осторожно потянулась, стараясь не зацепить кресло соседа спереди и поудобнее устроилась на своем месте в автобусе. Что и говорить, день выдался несколько тягомотным. Чтобы успеть на автобус, пришлось встать в четыре утра после трехчасового сна (мало себе оставила, зато "Лик Победы"-таки дочитала). Несколько порадовал тот факт, что группа вся туристическая группа собралась загодя, а потому и поездка началась несколько раньше
запланированных сроков...
Теперь Блад отходила от долгих обстоятельных пояснений гида о правилах путешествия, под которые все нормальные люди мирно похрапывали, досматривая ночные сны, и прогоняла остатки сонливости. Впрочем, информация была отнюдь не лишней для тех, кто впервые путешествовал таким образом. К тому же, рассказывали о всех тех музеях и мероприятиях, которые можно будет посетить за дополнительную плату. Лучше бы об этом не говорили... Воодушевленная подробной сводкой погоды, мама пересчитывала уже в десятый раз, наверное, бюджет, а Блад пришлось вздыхать и в очередной раз пересчитывать курс на калькуляторе, всей душой протестуя против такого меркантильного отношения к путешествию, без преувеличений, в сказку. Или, лучше сказать, легенду или сканлинавскую сагу...
Поэтому вскоре она отвернулась и стала смотреть в окно, за которым мелькали столь знакомые пейзажи. Да, природа Финляндии, какой знает ее Блад мало отличается от северо-западной российской. Впрочем, поглядеть в окно все же стоило - это она поняла, когда неожиданно за окном мелькнула большая хищная птица (ястреб или сокол), сидевший на колышке, к которому крепилась оградительная сетка. Через час пути ей посчастливилось увидить еще одного такого наблюдателя... Быть может, это местная милиция?
И вот, наконец, автобус сделал первую значимую остановку. Хельсинки. Столица Финдляндии. Не сказать, что Блад в самый первый свой приезд была поражена этим городом, что уж говорить о третьем или даже четвертом... Обычная обзоная экскурсия: памятник русскому императору, храм, вокзальная площадь, памятник клубнике и чему-то еще неопознанному возле музея современнного искусства, здание оперы и гигантские трубы памятника Сибелиуса.
Все это было давно знакомо. Впрочем во время свободного часа удалось все же обнаружить что-то интересное и здесь...Над оживленной пешеходной зоной разливался протяжный трубный зов. Звуча то легко и нежно, то грозно и устрашающе, то торжественно и мощно, заглушая негромкий музыкальный фон и гомон толпы, он требовательно обращал на себя внимание многочисленных прохожих. Блад заинтересованно обернулась, и увидела группу индейцев в национальных костюмах с украшениями из перьев в темных волосах, игравших на музыкальных инструментах, представлявших собой несколько скрепленных трубок. Немного послушав эту музыку, в которой причудливым образом переплетались вполне современный нежный фон (исполняемый, к сожалению, магнитофоном) и диковатые, но не менее мелодичные трубные звуки, Блад отправилась дальше, в сторону набережной... Расположенный на берегу рынок встретил ее говором интернациональной толпы и криками чаек, выпрашивавших поесть. Немного побродив между лавками, Блад нырнула на одну из узких пешеходных улочек, где ждал ее очередной сюрприз. Прямо посередине громоздился памятник, своими очертаниями напоминая всем знающих людям позвонок. Надпись у основания провозглашала, что памятник как-то связан с Карлом Фазером. Что общего между позвонком и крупным предпринимателем, основавшим шоколадную фабрику? Для Блад и еще нескольких людей, упоминавших об этом на просторах Интернета, это так и осталось загадкой. Впрочем, кто-то отыскал в путеводителе, что скульптор и вовсе изобразил простреленную птицу оО Может это памятник, где все видят разное?.. Как бы то ни было, времени порасспрашивать с пристрастием по сему поводу местных не было времени - надо было торопиться на паром, увозивший нас в Швецию.
Выскочив на несколко минут полюбовать кафедральным собором в Турку, Блад вскоре вернулась в автобус и уже совсем скоро подъехала к зданию терминала. Можно сказать, ей и ее группе повезло - ждать пришлось совсем недолго - минут 15, и вот она уже направлялась в Швецию. Впрочем, поездка была несколько омрачнена тем, что ее с мамой поселили в разных номерах, а ради воссоединения семьи пришлось еще отправиться в инфоцентр взывать к совести местных администраторов. Впрочем, Блад спокойно прожила бы ночь и в каюте с незнакомыми людьми,
Нежданная (по крайней мере здесь чувствую себя таковой) я вновь объявилась в России и на просторах лиру. Что-то внутри по-прежнему рвется обратно, в Норвегию, в край фьордов, скал, ревущих горных рек и тысяч водопадов, к незабываемой красоте нетронутой природы, но все же я рада и вернуться...) Впрочем, имеет смысл рассказывать (или просто записывать) все по порядку, пытаясь восстановить перед мысленным взором картины безвозвратно ушедших в туман прошлого дней, вспомнить все до мелочей, пытаясь возродить проснувшиеся в душе чувства...
Это будет непросто: при насыщенной программе поездки времени зачастую нехватало даже на беглые наброски. Но зато его с лихвой хватило на многочисленные фото)) Конечно, гигабайты оных и видео лиру вряд ли выдержит, а посему если будет желание увидеть что-то помимо выставленных в альбоме фотографий (таковые появятся дней через пять) - пишите в комментарии. Впрочем, из всей массы постараюсь выбрать для альбома лучшие.
Засим спешу на сегодня откланяться. Возможно, и на завтра, ибо подготовка к следующей поездке уже отхватывает солидные куски моего свободного времени...