В ту ночь Барону снились многие напасти.
И гости - воины его в обличье диком, страшном -
Ведьм, демонов, червей громадных, трупных -
Предстали перед ним в одном кошмаре...
Китс
Несчастен тот, кому воспоминания детства навевают лишь чувства страха и печали; вызывает жалость то создание, которое, оглядываясь назад, восстанавливает в своей памяти лишь долгие, одинокие часы, проведенные в громадных и гнетущих палатах с коричневыми шторами на окнах и сводящими с ума своим однообразием рядами антикварных книг; достойно сожаления и существо, испытывающее благоговейный страх при виде того, как в сгущающихся сумерках молчаливо теснятся причудливые, гигантские, оплетенные вьющимися растениями деревья, молчаливо покачивающие где-то далеко наверху своими искривленными ветвями. Все это действительно достойно крайнего сожаления и даже скорби, но именно такой жребий уготовили мне боги - мне, потрясенному, разочарованному, выхолощенному, сломленному. И все же я испытываю странное удовлетворение и изо всех сил цепляюсь именно за эти почти увядшие воспоминания, причем делаю это особенно рьяно в те моменты, когда мой рассудок угрожает протянуться дальше - к воспоминаниям совершенно иного свойства.
Я не знаю, где и когда родился; известно мне разве лишь то, что замок этот всегда был бесконечно старым и столь же омерзительным со всеми его многочисленными и запутанными темными переходами и сумрачными, высокими потолками, где взгляд мог выхватить лишь скопления паутины и непроницаемую тень. Влажные камни в его осыпающихся коридорах всегда казались мне угрюмыми и гнетущими, и повсюду там стоял мерзкий, затхлый запах, словно исходивший от скопившихся за многие столетия и наваленных в кучу трупов. Там царил вечный полумрак, а потому я всегда зажигал свечи и подолгу вглядывался в их пламя, желая испытать хотя бы слабое облегчение; да и снаружи никогда не хватало солнечного света, поскольку окружавшие замок дикие деревья простирались далеко ввысь, смыкая свои кроны над самыми высокими башнями замка. Была там, правда, одна - черная - башня, которая сама возвышалась над деревьями и устремлялась в неведомое мне небо, однако время частично разрушило каменную кладку и потому взобраться на нее можно было лишь посредством почти невообразимого карабканья по отвесной стене, цепляясь буквально за каждый камень.
Наверное, я провел в тех местах несколько лет, однако не в состоянии более точно измерить прожитое там время. Кто-то, видимо, заботился о том, чтобы у меня было все необходимое, хотя и не могу припомнить никого, кроме себя самого, и вообще ничего живого, если не считать бесшумно передвигающихся крыс, летучих мышей да еще разве что пауков. Мне представляется, что кто бы за мной ни ухаживал в те годы, он должен был быть чудовищно старым, поскольку мое первое впечатление о живом человеке заключалось в пародии на меня самого, к тому же изуродованной, сморщенной, едва ли не рассыпающейся на части, под стать самому замку. Лично для меня не было ничего нелепого и, тем более, страшного в костях и скелетах, наваленных в каменных склепах в подвалах замка, поскольку я фантастическим образом увязывал все эти вещи с повседневными событиями и считал их более естественными и привычными, чем цветные изображения живых людей, которые я встречал в многочисленных заплесневелых книгах.
Именно из этих книг я и узнал все то, что знаю теперь. Никакой наставник не учил и не направлял меня, и за все эти годы я не припоминаю ни одного случая, когда бы услышал звук человеческого голоса - даже своего собственного, поскольку хотя в тех книгах и встречались диалоги, мне ни разу не приходило в голову воспроизвести их вслух. Я также не имел ни малейшего представления о собственной внешности, ибо в замке отсутствовали зеркала, и я лишь инстинктивно оценивал себя как нечто подобное молодым фигурам, нарисованным и описанным в книгах. Я осознавал свою молодость лишь потому, что слишком мало помнил о своем прошлом.
Я часами лежал снаружи, под росшими за зловонным крепостным рвом безмолвными, раскидистыми деревьями - лежал и мечтал о том, что прочитал в книгах, и часто с тоской представлял себя среди праздничной, веселящейся толпы в ином, уже солнечном мире, который простирался за пределами окружавших замок бесконечных лесов. Однажды я попытался было убежать, однако едва удалился от замка, как тени быстро сгустились, а воздух наполнился затаившимся, гнетущим страхом, а потому я как одержимый бросился назад, страшась одной лишь мысли о том, что могу окончательно заблудиться в лабиринте мрачного безмолвия.
Окутанный бесконечными сумерками, я грезил наяву и ждал - сам не зная, чего именно. Но однажды, окруженный сумрачным одиночеством, я испытал такую безумную тоску по свету, что больше не мог уже терпеть, и воздел молящие руки к черной, почти развалившейся башне, которая возвышалась над лесом и устремлялась в неведомое мне, наружное небо. И в конце концов решился взобраться на эту рукотворную скалу, даже с риском сорваться с нее, поскольку мне казалось:
Читать далее...