Пустая трата времени
Неделями
Осенними,
Ухоженные листья
Уведут
за холода.
и что бы в ярости они
ни делали -
не сделали.
Палитра, краски, кисти,
И - замерзшая -
Вода
Остануться
рисунками
маршрутами
сигналами
на память узелки
развяжут руки
тем, кто цел.
и кажутся
осколки
то - минутами
то - тщетными развалами,
Где меткие стрелки
от скуки
ищут судеб мел.

Фырк. Я не лпачу. Я не плачу. Плачу нея. Этто все снегг - зачем он меня грустит? Огрущает? Я пръямо грустенею отего падалиц. Белые яблоки - целые горы белых яблок. И хр-рустят! Фырк. Кажжется, я опостылел. Опостыл. Или обостыл? Неваж-жно. Не бумажжный, не рассыплюсь.
Моя мамма - Ма-ма-Ч-ка! - Ма-ам! - говорит, что я - молодой, да раненый. Я - повесенник и поднежник. Как-татак. Да-дак. Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-м! А-а-а-а-а-а-! Ма-а-а-а! А-а-а-а-м!!
Ну вот, провалился в загреб. Обидна! Это все снег - слег, накиддал горы белых яблок, горы собразовали загребы, чтобы я вних провалялся. Проваливалялся. И веддь проваливалился же! Мам-а-а-а-ой!. Забыл. Она же мне сказала сидеть тихо-дома. А я - громыка-на-снегУ!..
Но веддь весь село. Весьсело! Значит, мне можна.
Что-то я проехал. Проприпустил! Этто не провально! Надо было сначала подумать: А дайка я скачусь с яблок! - а потом скататься. Сначала подумай, а потом поделай. Так Мамма говорит. И я тоже так Говорю!
А давайка я скачу. Сь. С. Яблок. Вз-з-з. И врежусь в дере... бац.
Не успе... ум. Сдерево нашиворот попало. У, сдерево, я тебе еще показу!
Странно. Сдерево как-то подорзительно похоже на горы белых яблок. Значт, снеговые яблоки растут надеревьях. А что - надерево и сдерево. Вроде подоходит.
Надо еще раз пропробовать. Сравнять надерево и сдерево. И падалицы. Засберусь-ка я на тот загреб!
Вуу-у-у-ух! Бум!Точно! Сдерево от падалиц не отлицишь. ОЙ, какой же громкий былБум! Мамма услышит. Вот тагда будет мне такой сильный шлеп! Она жеменя отшлепАет, отнаучит и нору гает! Надо быть тихим, как, как...
как Я! Я Же Мышька! Пойду поеду в другую сторону, там-там я яще небыль!
А впачетление такое, что быль! Па-хо-жа на мой скат к надереву. Тесен мир.
Ну ка, чтотутунас? Здесь надо определенно обвалиться. Обвалюсь-ка я тут. Итут. Итам. Иещездесьиздесьиздесьивоттуттожеага! Теперь я - Мышька вяблоках. Коричневый въяблоках Мышька. Вбелых. О! Вбелка! Я ее видел.
НО ОНА НЕ ВБЕЛАЯ! Она вдуплелая! Так. нереветь, нереветь, нереветь! Мамма будется, а когда Мамма будется, она серцдится. Большие Мышьки не ревут. Или ревут? Мыдведицы точно нет, а мышьки?
Понял! Вбелка вдуплелая, дупло - белое, вбелка вбелая! Мышька-умка! Мамка! Я умка!! Мамка!! Мамка! Ой. Мамка спит. Вдоме. Вдом. М-м-м! Пахнет Мамкой. И Мышькой. Мной. Мня вдомашний, правда, мамма? Мня. Мня-мня. Мня............

Целую неделю ждать сообщения - любого слова, включая предельно корректное "нет". Первые три дня мучиться, не мочь уснуть и толком выспаться, вставать - не просыпаясь - ходить, как в тумане. Настроение - по диаганали - от "сама виновата" и "Ну почему?" до "кто знает, что могло случиться" и "никто никому ничего не должен".
Только вот если все это правда, то мне вообще не стоит жить, а если правда последнее - то жить не стоит никому. Джунгли. Осторожно, глядите, как бы лиана вас не съела.
И вот - чудо - короткая строчка, подтверждающая третий пунк и опровергающая первые два. Никто никому ничего не должен - одна я всегда всем должна - пресловутое чувство вины - в это я снова не верю.
А смысл? Еще две недели ждать, постепенно затухая, расстраивая струны нервов, ломая руки и голову - если так будет, я сама над собой посмеюсь, но это будет смех сквозь слезы.
Все пройдет - как же мне надоело ждать, пока пройдет очередная нелепость, пока она станет всего лишь нелепостью.
Вдох. Выдох. Задержать дыхание. И так до бесконечности.

Настроение сейчас - Облачное.
В колонках играет - Ничего. Музыка у меня в голове: "Романтика" Фабрики. Заело. Случайно.

Недели две назад ночевали с подругой у меня. Ночью, во время положенной беседы по душам, на улице что-то защебетало. Я грешным делом думала, что это птичка так жалобно шепчет. Нет. Это был котенок - долго, протяжно звал - кого-нибудь. У нас заводской район, собак пруд-пруди, поэтому никаких сомнений в том, что его рано или поздно обнаружат друзья человека, не было.
Друзья человека - *грустная усмешка* - заботяться о том, чтоб нам было не о ком беспокоиться.
У нас не просто заводской район, у нас отвратительный заводской район, ночные прогулки не рекомендованы никому. И я своей рациональной частью отлично понимала - и продолжаю понимать - что мне туда лучше не соваться. При этом меня бы никто на улицу не пустил ("никого"-четыре человека), я бы сама не решилась. А он звал и звал.
Конечно же, я никуда не пошла. Конечно же, это маленькое создание - большие так не пищат - в конце концов заглохло.
В детстве я перетаскала уйму котят, пристроили нескольких и одну щеночку. В детстве я никогда не поддавалась на происки разума, никогда не проходила мимо, думая, что я не могу ничем помочь.
Я и сейчас иногда их подкармливаю - всех подряд.
Но ночью я,конечно, никуда не пошла.
Иногда я себя ненавижу.

Сегодня видела одну фразу по ТВ: Найти героя проще, чем увидеть его подвиг.

Садилась около рынка в троллейбус, и уже когда зашла, за моей спиной разгорелся конфликт. Я по привычке решила, что кто-то куда-то пролез или что-то кому-то отдавил. Нет. Все хором орали ни на кого по поводу женщин, вытащивших у кого-то кошелек. Видели. Не сразу - но очень скоро - заметили. Жертва кинулась ловить воровок, граждане, проявившие приятные единодушие и сознательность, еще долго возмущенно гудели - вместе - не против друг друга.
Видела я вроде тех воровок, догнали их, нет, не знаю, но атмосфера была в духе "Ату, лови их". Азарт, адреналин. Охота - хищник на хищника. Волк (польстим жертве) на шакала.
Отчего у меня такое странное ощущени? Кадр из реальности - вырезка...

Представим себе эту сцену: бежит женщина, кричит: воровки, держите, остановите!
Те, разумеется, припускают, ибо если они проявят сдержанность и солидность, хозяйка кошелька, осведомленная о содержимом, докажет свою правоту; ибо одна унесет кошелек, а потом они где-то встретяться, ибо никто так сразу женщин не остановит. Ибо воров должны ловить за руку.
Герои - ну какой тут мог бы быть герой? Героиня - в данном случае ей досталась драма - фигурирует только как ключевой персонаж, не боле.

Вывод: люди, будьте бдительны.
Еще один: чем больше у вас ценного внутри и чем меньше снаружи, тем слабее вероятность страшной потери.
И последнее: внутренние ценности тоже могут украсть - и вот тут вы точно будете знать, кто это сделал, но не сможете ничем себе помочь.
Где у нас ближайший психолог?

Настроение сейчас - Ни-ка-ко-е................................
В колонках играет - Ни-че-го..............................

Наверное, Она слишком часто удачно пыталась с ним случайно встретиться. Он ее то что бы не замечал - просто не любил. Но Она продолжала надеяться, что однажды... Что, собственно, должно было случиться однажды, Она и сама толком не знала. Но продолжала ждать чего-то особенного, яркого и светлого. Счастья и Любви.
Как же часто те, кто ищет свет, находят тьму.
Он заметил. Заметил, что Она постоянно преследует его. Все, что Он наговорил, не стоит приводить: мне Ее жалко. Но одну вещь отметить придется - она задела девушку даже больше, чем все остальные.
- ... У меня уже есть тень, и вторая мне не нужна! - категорично подытожил Он и хладнокровно окинул несчастную взглядом. - Хотя, конечно, ты будешь покруче тени: появляешься везде, вне зависимости от того, есть ли солнце или нет.
- Ты мое солнце, - почти прошептала Она, когда Он уже развернулся и рванул подальше от нее.
Радости внутри Него не было. Но Ему казалось, что так легче помочь Ей - показать, что ничего никогда не будет, и все пройдет.
Боли внутри Нее тоже уже не осталось: она рухнула в бездну Ее души, не заняв в ней и тысячной доли.
В другой жизни или с другим человеком Она могла быть Роковой женщиной. Если бы Он не сбежал, его удивлению не было бы предела: ее глаза сверкали страшным огнем, губы растянулись в мечтательной улыбке, а руки... Руки выводили на стене, в Ее собственной тени надпись.
- Пусть у Него не будет тени. Пусть у Него не станет тени. Пусть у Него не будет солнца. Пусть для Него не будет тьмы.

Пусть у Него не будет тени. Пусть у Него не станет тени.
Пусть у Него не будет солнца. Пусть для Него не будет тьмы.
Я обещаю свою душу. Я приклоняюсь на колени.
Пусть для Него изчезнет зрение. И тьмой и светом будем Мы.
Пусть у Него не будет тени. Пусть у Него не станет тени.
Навеки полдень. Исчезают в палящей яркости цвета.
Пускай Его огнем светило до глубины души разденет.
Пусть днем и ночью за Ним следом шагает бездны пустота.
Пусть у Него не будет тени. Пусть у Него не станет тени.
В грядущем прошлое восстанет,в пространстве жизнь и смерть время.
Пусть У Него Не Будет Тени.

Они не долго не виделись - или долго.
На следующую ночь к Ней пришла его Тень. Это была колышащаяся во мраке черная дыра, безконечная чернота, наползающая порой на самую границу света и жаждущая поглотить все, до чего могла бы дотянуться. Тень могла бы напугать Ее одним своим видом - но Она не испугалась и когда услышала то, что Тень сказала:
- Я пришла на Твой зов.
- Как твое имя, Тьма? - прокричала Она, ибо голос сердца в Ней уже давно кричал гораздо громче голоса разума.
- Имя мне Дно. Когда-то давно я спала на самом дне Ларца Пандоры. Потом я была тенью множества людей. Теперь я - Твоя вторая тень.
- Но Мне не нужна вторая тень, у Меня уже есть Моя собственная, - сказала Она, и добавила, - Ты можешь быть свободной.
Тьма вдруг разрослась до огромных размеров, и Она дрогнула - но Тень всего лишь вздохнула.
- Я обещаю еще трижды прийти на Твой зов, - сказала она. - А потом я уйду навсегда. До свидания, о Повелительница.
- Я не стану тебя звать, - сказала Она. - Не стану! Не стану...
Она проснулась, дрожа от холода.
Они не виделись долго - потому что Она ждала, считая дни, до того момента, когда можно было просто так с Ним встретиться, а Он был занят.
Он писал. Он был музыкант - за это Она любила его душу. И все время с Их последней Он сгорал в огне музыки, все больше понимая, что не способен остановиться. Он кидался от рояля к Флейте, от гитары к лютне, пел во весь голос песни и мурлыкал симфонии. Он записывал тему за темой, перекладывая ее то для одного инструмента, то для другого. Так прошла, наверное, неделя. И тогда Он вышел на улицу - потому что больше уже не мог записывать - не успевал; а в голове Его вихрем крутились мелодии.
И под звон этого нестройного оркестра Он опять встретил Ее. Встретил и прошел мимо, в полусне-полубреду, будто пьяный - одурманенный музыкой. И Она прошла мимо него, потому что не смогла остановиться, потому что жар Его, всегда манившей, всегда притягивавший, такой сладкий, такой нежный - в этот раз был невыносим. Она глядела на Него и видела огненный шар, который горел, который был готов взорваться.
Тогда Она первый раз позвала Его Тень.
- Что с Ним? - спросила Она, и Тень ответила:
- Мой быший Хозяин - огонь, и Он горит, не имея сил остановиться. Я всегда останавливала Его, забирая по праву ту энергию, что могла Его погубить.
- Вернись к Нему, - сказала Она, позабыв про все, думая только о том, что Он может погибнуть.
Тень заколыхалася.
- Нет. Я - Твоя Тень, за это Ты обещала Свою душу, а это больше, чем я смогу получить за всю Его жизнь от Него.
- Тогда зачем ты мне нужна? - сказала Она с горечью в голосе. - Иди и не возвращайся ко Мне, холодная Тьма.
- Я приду еще дважды, - прошептала Тень и исчезла.
А Она осталась одна - наедине со Своей Тенью и Горем.
- Что Мне делать? - спросила Она Горе, и Горе ответило:
- Плачь.
- Что Мне делать? - спросила Она Свою Тень, и Тень ответила Читать далее...

Вчера я на целый день сбежала из дому. Пила горячий чай, сидя на сосновом пне, играла на гитаре под дубком. Невдалеке в воде отражались две березы, и мне все казалось, что это кто-то стоит и слушает. Я вернулась поздно вечером не просто отдохнувшей - успокоенной и очищенной - прямо как Жан Кристоф после Неопалимой Купине.
Часть четвертая, книга десятая, именуемая "грядущий день". Я люблю этого героя - страстного, несдержанного, порывистого, бурного и - талантливого, любящего, нежного, одухотворенного, музыкального, чуткого. С детства и до старости. В жизни и - наверное - в смерти. Этого я и боюсь, даже если он уже не боиться смерти. Я-то останусь наедине с совершенно чужим мне человеком - автором, а сам герой уйдет.
"Кристоф шел по гребню холма между двумя оврагами, спускаясь узкой тропинкой, усеянной острыми камнями и оплетенной узловатыми корнями малорослых дубков, - шел, сам не зная куда, но более уверенный в своем пути, чем если бы им руководила ясная воля. Он давно не спал. За последние дни он почти ничего не ел. В глазах у него стоял туман. Он спускался в долину. Была пасхальная неделя. Все тонуло в дымке. Последний натиск зимы был отбит. Назревала жаркая весна. Из нижних сел доносился звон колоколов. Сперва из одного - гнездившегося в углублении у подножия горы с пестрыми, черно-желтыми соломенными крышами, которые словно бархатом покрыты были густым мхом. Затем из другого - невидимого, на другом склоне холма. Потом из тех, что на равнине, по ту сторону реки. И, наконец, дальний звон большого колокола из города, затерявшегося в тумане. Кристоф остановился. Сердце его изнемогало. Голоса эти, казалось, говорили ему:
"Приди к нам! Здесь покой. Здесь угасает страдание. Угасает вместе с мыслью. Мы так сладко убаюкиваем душу, что она засыпает у нас на руках. Приди и отдохни, ты больше не проснешься..."
Я бы не удержалась....................................

Настроение сейчас - Млечное.
В колонках играет - Мельница.

И, может быть, вы тоже.
Не поручусь за правдивость: все еще чуточку кажется, что это только шутка. Но вериться в это не очень.

Боглах

Настроение сейчас - 5 по шк. Р.
В колонках играет - Тролль Гнет Ель

НУ ладно, не так сразу, сначала была игра в "холодно-горячо", потом - маленький кусочек пирога и большая чашка горячего чаю. Я обожгла горло и вспомнила, что не могу петь. И пальцы - почти в кровь, так что и играть не могу. И слушать музыку я тоже не могу - "по не зависящим от меня причинам".
Мертвый день.

Настроение сейчас - 1 по шкале Рихтера.
В колонках играет - Шум машин

Но не в моем. Я заблудилась в чьих-то мыслях, сумбурных и неспокойных. Он - этот человек - видимо, маленький мальчик - думал чужими мыслями. Обойдемся без имен, но имя я помню. Почему-то эти вариации на несвою тему доставляли ему - и не только - огромное удовольстви. Под двести.
Авторитетно заявляю: это спекуляция. Точно такая же, как в наших попсов и не очень песнях, где говорят про глаза, губы и руки, но так, мимоходом, и вовсе не понимают, Что они затрагивают.
Полтора месяца назад я любила одного человека. Несмотря на то, что чувство уже умерло, я все еще не способно слушать одну красивую песню, смотреть на одно фото, и один поэт и писатель, две нации и несколько имен навсегда погребены для меня под этой тяжкой ассоциацией. И я все еще зову его даже в мыслях на "Вы".
И куда закатилось мое Рыжее солнце? Она бы меня поняла. Наверное. Наверное, она его тоже уже не любит. Или любит? Тогда все было бы еще проще.
Мне есть о чем жалеть - этого Рыжая никогда не узнает. Что я жалею, не о том, что я сделала, это ей известно. Я удалила один ящик, доподлинно зная, что он напишет. Мне. Нам?
Поэтому я и удалила его. Еще бы и Его удалить, больше не видеть... по крайней мере, пока не зарастет травой моя память о чувствах, услужливо возвращающаяся по двадцать раз на дню.
Это какой-то дурной сон. В самом деле, мне восемнадцать почти целых два месяца, и меня неотступно преследует мысль, что с этим надо что-то делать.
Спи, детка, спи. Тебя обязательно разбудят.

Настроение сейчас - 1 по шкале Рихтера.
В колонках играет - Шум автомашин.

Фотографии Menestrella : Киев

Фотографии Menestrella : Киев

Фотографии Menestrella : Киев

Холодно, руки дрожат. Почему я не закрыла балкон? Ах, да, вспомнила: мне все равно.
Готова продать душу за чашку горячего чая с мелисой.
цитата *но дьявол и сам был непроч выпить чаю*.
Да и кому она нужна, моя душа?

Настроение сейчас - -2 по шкале Рихтера. Застываю.
В колонках играет - Назгул и Эльфийка

[548x699]

Племя Нау-Нилу, живущие во льдах, как их звали соседи, было одним из самых сильных и богатых. Да, им приходилось сложнее других, дальше всех на север уходили их земли, но зато какие земли! Обширные снежные поля, целую зиму - а зима длилась более полугода - сохранявшие льнянку, чуть подвядшую ледяную траву, для оленей. Таежный лес защищал эти странные пастбища от ветров и некоторых других опасностей. Реки, покрытые толстыми корками льда - ну какая это защита? Они причудливо избирательно посылали проклятия и болезни соседям, выбиравшим такю опасную близость со стоячей водой из-за удобства передвижения. Говаривали, что в таких реках зимуют Духи, а они очень не любят, когда их тревожат. Толстый лед же наверняка отлично усиливал мягкий топот ходьбы, а также тяжкую поступь оленей, везущих деревянные сани, и самый тихий шепот, с легкостью ударяясь об живой, холодно-синий камень, разлетался по всей округе.
Нет, река это не защита. Вот то ли дело лес! Тайга, со своими живыми оберегами-соснами, с душами многочисленных предков, которые иногда в виде животных являлись людям, чтобы поддержать их в трудные времена, с редкими, но от того еще более нужными, укромными полянами, заснеженными тайниками и многими другими секретами, тайга была всем. Таежный лес был главным богом племени.
Вот только некому стало молиться этому богу. Разгневался Аким, карающий по праву, упросил бога холода Ллин-Дву забрать раньше назначенного срока шамана племени, всемудрого Регуда. Не смог Регуд спасти своего деда-медведя. Дед-медведь хотел наказать одного из внуков, молодого Тадеуша, за нерадивость. Тот потревожил душу своего предка во время охоты, из-за своей неосторожности разрушил Сем-ли, место упокоение души. Провалившись прямо в берлогу, он не принял со смирением кары, но охотничьим ножом поранил медведя, а потом сбежал в деревню, пришел прямо к пещере шамана и все рассказал. Покачал Регуд головой, на ходу собирая снадобья. Не смог он понять предостережения, вот уже три дня посылаемого Ллин-Дву. Не уберег Тадеуша от ошибки. Когда Регуд нашел деда-медведя в лесу, он был уже мертв. На следующий день Регуд умер, взяв всю вину на себя.
Ах, как же тяжела была эта кара богов для Нау-Нилу! Едиственным утешением для племени было то, что род шамана не прервался. У него еще был сын, пятнадцатилетний Рагвед, получивший от отца и силы и умения. Он мог бы по праву занять место рядом с вождем Кели, если бы не то, что он еще не прошел обряд посвящения в мужчины. Его черед должен был наступить следующей осенью, но даже мать его, Сирен, была согласна, что он должен начать сейчас. Племени был очень нужен свой шаман.
Испытание длилось ровно год. Юноше давали нож и теплую одежду и отправляли в тайгу, запрещая появляться до истечения срока или до того момента, когда умрут все старшие родственники. Тогда он становился главой семьи и мог прервать испытание, чтобы заняться хозяйством и приглядеть за младшими. Не все шестнадцатилетние возвращались, но Рагвед не зря был сыном шамана. Один год мало что мог изменить. Он должен был вернуться.

Прошло около полугода. Началось короткое холодное лето. Рагвед, утроивший на одной из срытых от глаз полян недалеко от деревни нечто вроде логова, лежал, растянувшись на широченной плетеной хвойной подстилке. Он ждал. Ему было запрещено еще пока появляться в деревне, но теперь деревенские могли видется и даже разговаривать с ним. Правда, он все еще не мог принимать от них помощ. А жаль. Он уже успел набрать трав и занялся всерьез изготовлением амулетов, но ему очень не хватало Деревянной книги, которую отец хранил в одном из дальних углов пещеры. Зато сам он уже мог помогать своему племени, и эта мысль наполняла его гордостью. Вот и сегодня должен был прийти Марвен, год назад прошедший испытание, и забрать некоторые зелья - в деревне началсь хворь. А еще он обещал рассказать, как там дела у Сирен. Мать Рагведа ждала ребенка.
Рагвед заложил руки за голову. Ему почему-то казалось, что у нее будет девочка. Жалко, что он не сможет присутствовать при рождении ребенка! Это будет последнее, что оставит после себя отец. Отец... он ведь так и не рассказал одну-единственную вещь. Он молчал о зельях, связанных с детьми. Какие-то вроде бы должны были ускоривать их рост, другие помогали женщинам забеременеть, еще были и такие, которые убивали опасных младенцев. Боги всегда предупреждали шамана, у кого родиться зло, кому понадобиться помощ во время родов, чей ребенок все равно не выживет, но может погубить еще и мать. Только Рагвед не знал этих всех знаков. Отец говорил, что расскажет после испытания. Теперь уже это Рагведу придется постигать самому.
Марвен пришел с опозданием. Он был мрачнее тучи и вроде бы боялся глядеть на Рагведа. Они всегда были на равных, поэтому Рагвед легко догадался, что что-то случилось.
Они встретились взглядами.
- Ты можешь вернуться домой. Твое испытание закончилось. - Марвен все же не опустил глаз.
У Рагведа потяжелело на сердце.
- Она родила?
- Умерла во время родов. Девочка.
Сын шамана сел Читать далее...

Полу-правда - полу-ложь. Ищу путь в свою Аркадию.