Всех пользователей интернета можно условно разделить на две категории. К первой относятся люди, которые рассматривают это высокотехнологическое удобство исключительно как источник информации (заменивший библиотеки, книжные магазины и печатные СМИ) и быстрое средство связи (бесспорно, электронная почта гораздо удобней обычной). Вторая категория – это те, кто помимо информации добывает во всемирной паутине общение. К моему глубокому стыду, я отношусь ко второй категории. Потому что это – капитуляция, неоспоримый факт, свидетельство того, что в реальной жизни я не смогла найти мужчину, и вот теперь, от отчаяния, ищу его в сети. Хотя, мне кажется, что каждый рано или поздно попадает в эту мясорубку – даже те, у кого все есть, иногда могут почувствовать скуку и желание новых ощущений… А, может, я это говорю, чтобы хоть как-то оправдаться перед самой собой…

Мне всегда казалось, что на сайтах знакомств сидят в основном сопляки, убогие и ущербные, несостоявшиеся мужчинки непонятного происхождения и неудовлетворенные собой индивидуумы, которые прикрываются чужими фотографиями, пишут всякую чушь, придумывают себя, в общем, создают свои виртуальные образы крайне далекими от действительного, зато максимально приближенными к желаемому. А я-то! Пишу правду в анкете, и фотографии помещаю свои, а не каких-нибудь там моделей или, что еще хуже, дивных зверушек или дивных пейзажей…

----Дневник мой не в счет. Потому что его я завела не ради того, чтобы завести мужчину. Поэтому имею право на существование здесь инкогнито – по крайне мере, первое время.----- J

Недавно мне исполнилось 30. Мне 30. Это катастрофа! Каждый новый день рождения – это напоминание о том, что жизнь твоя стала на год короче. А после 18-ти лет это означает, что она еще и на год труднее стала в плане устройства личной жизни. Потому что уж если до 30-ти лет я не нашла себе мужа или кого-то вроде того, то после 30-ти это будет сделать еще сложнее. Да, теперь я понимаю, почему так мучаются героини фильмов «Секс в большом городе» и «Бриджет Джонс». Последняя, впрочем, нашла свое счастье, несмотря на комплекцию и, вроде бы, хроническую невезучесть. Не родись красивой, родись Бриджет Джонс – вот она, сказка для девочек, кому за 30…

Я лишилась девственности в 15 лет (нежный девичий возраст как раз пришелся на времена кульминации загнивания социализма, и слова «девственница» и «трахаться» знали далеко не все мои ровесницы). Лишилась, слава Богу, по большой и первой любви. Не ради того, чтобы потом хвастаться перед подружками: вот, какая я – уже взрослая, а вы маленькие, ничего не смыслящие в романах мартышки. И по собственному большому желанию, а не ради того, чтобы «просто сделать приятное своему парню». Впрочем, его и парнем-то моим можно было считать с натяжкой. Потому что мы не «встречались». А так, виделись иногда. Я была внештатным членом районной шайки, в которой он считался этаким «сыном полка». Олега я любила, безусловно. Но, любил ли он меня, и вообще, имел ли хоть какое-то представление об этом чувстве, для меня до сих пор загадка. Первый телесный контакт случился, когда мы предприняли общий поход в кинотеатр. Я даже название фильма помню – «Полет навигатора», какая-то детская фантастика в стиле средневозрастного Спилберга. Он сидел рядом и обнял меня как раз в тот момент, когда на экране какой-то мальчонка пытался приручить инопланетный тарелочно-летающий разум. Возможно, именно тогда я впервые испытала то, что в мире эротики называется «возбуждением». Воспоминание второе – первый поцелуй. Я бы даже конкретизировала – первый поцелуй с мальчиком, потому как училась целоваться я со своей одноклассницей. Я пригласила его в гости. Момент был подходящий - моя мама лежала в больнице, а батюшка был на работе. Мы в качестве конспирации разложили на столе учебники и завалились на кровать. А когда мой папа пришел на обед, присутствие в доме неопознанного объекта мужского пола я объяснила так – одноклассник, пришел заниматься со мной математикой. В ту же ночь на углу моего дома состоялось наше первое настоящее свидание. Я дождалась, когда мой папа уляжется спать, разложила на подушке мамин шиньон, пухлым одеялом обозначила контуры тела на постели и ушла. Помню, зима была, шел мягкий многообещающий снег, а мы по дороге к нему молчали, и даже не держались за руки. Ему было проще, чем мне, во-первых, потому, что он был парнем, а во-вторых, потому, что родителей у него не было, только сестра двумя годами старше и пустая трехкомнатная квартира. В первую ночь мы с ним выкурили по сигаретке, завалились в постель и занялись, если можно так сказать, любовью. Грубый вопрос: «Ты девка?» (сие означало: ты девственница?) немного меня расстроил, но отступать было поздно – и я отдалась ему, любя. И даже не соображала, что этот дворовый мальчишка, который завтра может загреметь в места не столь отдаленные за какое-нибудь воровство и прочее хулиганство, совсем мне не пара. Зато моя мама очень даже соображала. И когда он имел неосторожность заявиться  ко мне в нетрезвом виде, вечно стоящая на страже моей репутации – в рамках тогда еще советского подъездного «общежития», где всем соседям до всего есть дело – родительница моя встретила его сурово, с веником в готовых к бою руках, и приказным тоном посоветовала убираться. Правда, на следующее утро она мне все рассказала, и, понаблюдав, как я тону в собственных слезах (о, Ромео и Джульетта, вам и не снилось!!!), в следующий раз сжалилась и позвала меня к нему. Я вышла в коридор, а он беспомощно пялился на меня и не мог произнести ни слова. Видимо, уже тогда во мне созревала доставшаяся от мамы напористость: я стала жестко требовать от него объяснений. Чего ему от меня нужно, какие у него намерения. Честно говоря, это было так давно, что я уже и не помню, что он отвечал. Хотя, если бы он отвечал что-либо стоящее, я бы запомнила…

P.S.  Как-то я увидела его на улице. Тогда я уже была примерной девочкой, ни в каких шайках не состояла, училась в институте. И как раз возвращалась после лекций домой. Он просто прошел мимо. Очень знакомой походкой – чуть ссутулившись, руки в карманах, взгляд исподлобья – это у них так принято было ходить. Он не замедлил шаг, не поприветствовал, по-моему, он вообще меня не заметил – или не узнал. Он был какой-то… ммм… помятый. И когда он прошел мимо, я уже знала наверняка – я больше его не люблю. Хотя на мгновение в памяти всплыл тот день, когда мы в

Он никогда не называл меня по имени. У меня даже возникло подозрение, что он вообще его не помнит, моего имени. Но все же под каким-то именем он занес номер моего телефона в свою записную книжку. Хотя, он мог назвать меня как угодно. Например, ангел. Да, он именно так ко мне всегда и обращался: «ангел мой». Не «зайка», не «рыбка», не «киска», не «солнышко», а… «ангел», и обязательно с местоимением «мой». «Ангел мой», - говорил он, - «Ну пойми, не могу я сегодня с тобой остаться… обещался жене быть дома пораньше».

А когда он звонил, посреди ночи, то вообще никак ко мне не обращался. Начинал сразу: «Извини, это я… Я еду к тебе, встретишь меня у подъезда?» Обычно это происходило после веселой попойки с друзьями. Как приятное к ней приложение. Бывало, в попойке участвовала и я. Общие друзья, с которыми случались шумные вечера с караоке и алкоголем, уже знали (а если и не знали наверняка, то, всяко уж догадывались) о нашей связи. Один доброжелатель  сказал как-то, между прочим: «Зря ты на что-то рассчитываешь. Вот он бросит пить, и вообще перестанет появляться». Я только усмехнулась в ответ и сделала вид, будто не понимаю, о чем речь. Потому что он пить и веселиться продолжал, и, судя по всему, переходить к трезвой жизни и становиться примерным семьянином не собирался.

В тот день, когда мы были друг другу официально представлены, я еще не любила его, но уже была сильно увлечена. Очень быстро он стал моим наваждением, желанием, которое нужно обязательно исполнить. Исполнишь – успокоишься, нет – свихнешься. И желание исполнилось – благодаря или вопреки. Так, как я хотела. Так, как я ждала. Сначала ночи было три: в первую я только надеялась и просила (но толком ничего не вышло), во вторую – требовала (вышло, но не слишком хорошо), а в третью – не верила – и получила. По полной программе. И зареклась, что эта ночь последняя. Но были и еще ночи, и никто уже ни о чем не просил. Звонок ночью: «Привет, это я, еду к тебе». Я, как обычно, встречала его у подъезда. Мы молча поднимались ко мне. Три часа полного забвения и неописуемого восторга, а потом я провожала его, сажала в такси (за которое и платила) и ждала очередного звонка посреди ночи… Он всегда уходил под утро. Как и все мои бывшие мужчины. Впрочем, все они были совсем не мои – у них были жены, дети, вечно беспокоившиеся мамы, бабушки и тещи, собственно говоря, чужие семьи. А я всегда оставалась одна – одна в случайно согретой кем-то постели. К этому я уже привыкла.

«Исключительно… не обессудь» - сказал он однажды после привычного трехчасового забвения. И я вдруг почувствовала себя счастливой. И, уже уходя, тихо, и как-то непривычно ласково он сказал: «Спи. Береги себя». Даже не потребовал, чтобы я его проводила. И денег на такси просить не стал…

«А где Ваш молодой человек?» – поинтересовалась продавщица местного магазинчика. Как-то мы зашли сюда вместе, и эта же продавщица томно спросила: «Что вам?» «Нам любви и побольше», - ответил он.

- Так где же Ваш молодой человек?

- Наверное, все еще ищет большой любви.

- Так ведь не там ищет…

Все закончилось само собой. Без выяснения отношений. Просто однажды я решилась сказать ему «нет», и он перестал звонить. Он так никогда и не назвал меня по имени.