У меня за два месяца скопилось немало смешных цитат про средние века, слишком длинных, чтобы выкладывать их в твиттер. Пусть будут тут, не только же нам с Джесс им радоваться.
Женщинами он в то время, когда я был при нем, не интересовался, ибо, когда я прибыл к нему, у него умер сын, по которому он сильно скорбел, и он в моем присутствии дал обет богу не прикасаться ни к одной женщине, кроме королевы, своей жены. И хотя по брачному установлению так и следует поступать, тем не менее это было великое дело — столь твердо следовать своему решению и столь неуклонно выполнять данное обещание, особенно если иметь в виду, что королева была отнюдь не из тех женщин, с которыми вкушают большое наслаждение, хотя она была доброй дамой.
Ф. де Коммин, "Мемуары", конец XV-ого века
Стаи ангелов чуют весну, возвращаются в город, кружат над домами. Небо белым-бело, небо полно нежного шелеста; кариатиды прихорашиваются в ожидании, лестница понемногу спускается с небосвода и скоро достигнет земли, совсем скоро достигнет земли.
Что до нас, человеков с озябшими руками, капризными ртами, грязными ботинками, с глазами, прозрачными, как лед, - мы понемногу спускаемся в ад и совсем скоро достигнем предела совершенства, если еще не.
Это цитата сообщения Rijra Оригинальное сообщение
С грустью сообщаю вам...
...что, по ходу дела, пишется только диплом.
*
Говорить бы о том, что болит, болит,
что в груди то ли лед, то ль вообще гранит,
что уже не стало ни сил, ни снов,
говорить - покуда достанет слов.
Только вот молчанию нету дна,
тишина качается, тишина,
с каждым днем - все чище, светлей, ясней...
Не мешай, я слушаю - что за ней.
Всё здесь идет, как обычно: кто не влюблен, тот простужен,
Кто не в себе, тот в гостиной, кто не пропал, тот дурак.
Взгляды на грани приличий, свежие сплетни на ужин,
В холле три новых картины, в спальне всегда полумрак.
Всё здесь летит по наклонной: сказка, трагедия, эпос,
Каждый здесь – кукла с надломом: болен и зол, уязвим.
Кофе горчит белладонной, небо безмолвно и слепо, -
Но сколько любви в этом доме, боже мой, сколько любви.
Цитата из средневекового араба; в трех строчках - вся жизнь гуманитария.
Изучая творения древних, мы делаемся их современниками; размышляя над их жизнью, мы словно становимся ее свидетелями и переживаем ее сами. И так долгие годы можно было бы провести за этим занятием, когда бы смерть не отрывала нас от него столь внезапно.
Абу Шама из Дамаска, ум. 1267
Меня со школьных лет не переставал удивлять тот факт, что 23-его февраля надо поздравлять, благодарить и дарить подарки не только дедушке, но вообще всем окружающим мужикам. Просто потому, что они мужики и потому что в противном случае ты сама не получишь подарков две недели спустя. А так как друзей у меня всегда было гораздо больше, чем подруг, 23-е февраля год за годом встречало меня жутчайшим диссонансом. Я очень люблю дарить подарки, но, блядь, при чем тут отечество?
А в этом году меня озарило. Все встало на свои места, праздник обрел смысл, я - спокойствие.
Пожалуй, хватит тосковать о невозможном, придумывать миры, курить ночами, - пока ты сам себе не станешь тошен, пока тебя еще не откачали. Границам нет конца, концам – границы; своди их, выводи сухой остаток. И если дом родной уже не снится, и если дым отечества не сладок, - закрой глаза, ткни в карту наугад, и выезжай на трассу шестьдесят.
Давайте останемся собой, давайте останемся живыми, давайте никогда не будем умирать. У меня странное настроение, во мне смешались обида, восторг, тоска и предвкушение, и никакого праздника; я шуршу оберточной бумагой, завиваю ленточки и думаю о том, что давайте никогда не будем умирать, вы все редкостные мудаки, уж не знаю, за что мне это, но давайте не будем, ладно?
Давайте, ну я не знаю, уезжать в дальние тропические страны, устраивать революции, заводить жен, детей, собак и канареек, устраивать благотворительные вечера, влипать в сомнительные аферы, вестись на провокации, менять деньги, менять имена, менять лица, менять божий дар на яичницу. Главное – встречать каждый август на берегу древнегреческого моря, встречать каждое рождество в нашем соборе, встречать хотя бы каждую десятую пятницу за стойкой нашего паба.
Год прошел, пройдет следующий, я не знаю, сколько их нам отмерено, но давайте не будем умирать до самой смерти; давайте, чтобы наверняка, сделаем это на спор, нам всегда хватало азарта на самые невозможные вещи.
Я не знаю, что останется от меня, если не будет вас, всех вас, которые дороги мне по разным, порой совершенно дурацким и необъяснимым причинам. Я не знаю, сколько нужно рук, чтобы развести свои и ваши беды, но все мы – люди с надломом, этим друг другу и дороги, что тут поделать.
Моя любовь – порыв ветра, проклятый клад на дне Рейна, лепреконское золото, мираж в пустыне, тридцать второе мая, – но другой у меня нет. Терпите эту и не умирайте, не умирайте, не умирайте никогда.
Пишу реферат по Плутарху и Светонию, долго и мучительно, с нытьем и истериками, ну, как я обычно это делаю.
И так как никто так и не написал мне фанфика Плутарх/Шарлотта, то я это сделала сама (вместо того, чтобы писать реферат, разумеется)
Плутарх/Шарлотта, Светоний, Нерон
NC-17 (впрочем, без графики)
Все герои вхарактерны, поверьте.
"Добрый Плутарх рассказывает о героях" - название одной статьи из библиографии.
Добрый Плутарх
За что я люблю мифологию, так это за чарующую непосредственность.
Чтобы изобразить нежность бога, нужен такой поэт, как Гомер. Утверждая, например, что Ата богиня, и притом нежная, — по крайней мере, стопы у нее нежны, Гомер выражается так:
Нежны стопы у нее: не касается ими
Праха земного она, по главам человеческим ходит.
Так вот, по-моему, он прекрасно доказал ее нежность, сказав, что ступает она не по твердому, а по мягкому.
Платон, "Пир"
Наша дорога, приятель – от мифа к логосу,
Нас окружают двойные сплошные полосы,
Нас окружают сплошные двойные данности,
И всей в этом радости – разве двойной со льдом.
Нет ничего длиннее пути домой.
Сеть трасс нас накрыла – не выбраться, не продохнуть,
Ночами мне что-то мучительно давит на грудь,
А днем тот, кто выбрал за нас этот гребаный путь,
Смеется и шепчет: зато он с тобой, он с тобой.
Дорога ведёт с пепелища на кладбище,
С бала в мотель,
Дорогу ведёт от дешевого виски, бессонных недель,
От ведьминых чар, - но приводит по-прежнему в цель.
Об этом я тоже с тобой не хочу говорить.
А ты бы сказал: ты не помнишь, наверно, старик,
Ведь это же Борхес, вторая история, прямо про нас.
А я бы тебя смерил взглядом и дал тебе в глаз:
Про нас нет ни слова в пыли твоих чертовых книг.
Ни Борхес, ни Тейлор, ни хрен там какой Эвгемер
Не смог написать бы про нашу дорогу домой.
Про ту, где победа приносит три дюжины бед,
Про ту, где герои не помнят, как выглядит дом,
Про ту, где его, понимаешь ли, попросту нет.
(А ты бы добавил, что нет даже этих героев.
«Одна метанойя», сказал бы ты, «гребаная метанойя»).
Чудесной Джесс
Для чего мы здесь, друг мой? Зачем? Опадают кленовые листья, мы играем в басовом ключе в города на вульгарном латинском, мы сплетаем ловушки для снов из патины с зеркал Камелота, чистим спиртом прогоркшую кровь, дарим девам венки из осота, вышиваем для рыцарей саван и уводим детей в зазеркалье, где становится воздух отравой, где Парвати становится Кали, где рябина под каждым порогом, где все боги сварливы и склочны, где по кругу ведут все дороги, где кострами расцвечены ночи, где цветами украшены стрелы, где под снегом растет земляника, где на площади ждет каравелла, а в порту среди волн – базилика, где поют о проигранных войнах, где клянутся на собственной тени, где смеются, завидев покойных, где из вереска ткут гобелены, где ночами гадают по картам, на которых – лишь львы и драконы, где с утра поднимают штандарты над руинами древних донжонов, днем играют в тавлеи со змеем, вечерами пьют чай с мертвецами, пишут письма слепым фарисеям, отправляют с немыми гонцами; это наше сокрытое царство, дом-на-дереве, башня молчанья, где не слышно упреков в фиглярстве и призывов принять покаянье; для чего мы коверкаем судьбы, превращая себя в камертоны?..
…Чтобы каждый в глаза мог взглянуть нам и увидеть там львов и драконов.
Пишу реферат по военному искусству древнего Израиля. Чтобы и вы смогли оценить весь спектр тактических хитростей, всю тонкость стратегических решений и блеск оперативного искусства, вот цитата из Флавия:
И вот оба войска сошлись и вступили в отчаянный рукопашный бой, в котором бились очень храбро, постоянно побуждая к тому друг друга. И пока Моисей воздымал руки свои к небу и держал их вверх, евреи побеждали амалекитян. Но так как он не был в состоянии долго пребывать в таком тяжелом положении (а между тем всякий раз, как он опускал руки, его войска терпели урон), то он повелевал брату своему Аарону и Ору, мужу сестры своей Мариаммы, стать с обеих сторон рядом с ним и поддерживать его руки, чтобы он не мог переставать оказывать таким образом поддержку своему войску. Ввиду этого евреи совершенно разбили амалекитян, которые наверно погибли бы все, если бы наступление ночи не положило предела резне. Таким образом предки наши весьма кстати одержали славнейшую победу, единовременно разбив напавших на них врагов и нагнав страх на всех окрестных жителей; при этом им достались в награду за труды и лишения значительные и прекрасные богатства...
Такая боль и такая радость, как сказал бы шляпа.
Это цитата сообщения A_Silver Оригинальное сообщение
думает Он
"Ну же, давай, ты так делал однажды,
что тебе стоит выйти на бис?
Грохни к чертям нашу новую башню,
господи, мы уже все заждались"
(с) Литвен
Он сидит, где-то там, в небесах
прячет свой раскалённый мозг в ватные облака,
осипшее горло кутает в ветер Сахары,
- Эти семь миллиардов людей - думает Он -
ах, как от них раскалывается голова!
как их страх и крик навевают во снах кошмары!
Ну ладно - думает Он - тем дай насущный хлеб,
или чтоб не болело в груди - это, в общем, можно.
Жаль - у ангелов дыры практически в каждом крыле
или натёрты мозоли
твёрдые, как подошвы.
Заколебались,
мечутся, бедные, вверх и вниз
чёрные пятна бессоницы под глазами,
стали
совершенно невидимыми, а с ресниц
падают звёзды
от Бостона до Рязани.
Но -
тем любовь подай,
этим - ни-ни, исключительно чистый секс.
То сотри с Земли этот затхлый мир, то заделай чудо,
этим нужен драйв... или нет - чтобы сдохли все ...
тишины бы мне!
Хоть минуту.
И ещё пятнадцать - в Москве кому-то.
Я устал - Он думает - Боже, как я устал!
Что им надо ещё от меня, чего им надо?
Я же всё им дал.
А их память опять чиста.
Как девятый вал - эти руки, проклятья, взгляды.
Если в каждом - я,
значит, семь миллиардов меня больны.
Ангелы сбились с ног, им не справиться с этом веком.
Люди - думает Он -
дайте отдыха до весны!
И пришлите на помощь.
Не ангела.
Человека.