Ватные палочки с серой, магазин, школа. Мужики. Что пьем? А, мы спирт водой разбавляем. Да. Бабушка. Переезжаем в Москву, вечером поезд, ничего еще не собрано. И как я из Москвы в питер ездить в универ буду? Непонятно. Все на нервах, ругаемся. Я с горяча то-то обидное говорю, потом остываю.
Ксюша Мурашова, стоит в толпе. Мы проходим мимо, она видит, но не узнает. Говорю спутнику: "Приехали, уже одногруппники здороваться перестали! Что дальше-то будет?" Она подходит к нам и что-то спрашивает.

Попытка сделать выводы.
1. Не знаю, интересно ли кому-нибудь читать это. Мне оно надо и мне оно полезно. Но с точки зрения информативности - кому какое дело, какие глюки и комплексы вытащат у меня на пути в другой мир.
2. Зарубить себе на носу: этот мир и тот суть одно и то же.
3. Зарубить себе на носу: если мне плохо, нельзя говорить, "кто это такой плохой меня вампирит?", нужно: "где опять я налажал?"
4. Они подкапываются ближе к кошмарам, настоящим. Переезд, а главное спешный и малопонятный, нагоняет тоску и предчувствие трудностей, тяжелый гнет. У меня были подобные (сильнее) ужастики, когда мы в первый раз приехали в общагу. Это все из-за моей приземленности и консерватизме: не люблю перемен, не люблю переездов, не люблю новые места. Видимо, девиз "лучшее - враг хорошего" надо забыть.
5. Когда я был маленький мы с бабушкой часто ругались, скандалили. Она упряма, я упрям и своенравен. Теперь я проявляю большую терпимость и понимание. Надо будет еще покопать в этом направлении и поговорить с мамой насчет их отношений.
6. Следить за базаром. Давно уже учили, "как больно ранят неосторожные слова и равнодушный взгляд".
7. В связи с предыдущим пунктом открывается следующий. Слово теперь - не просто пустой звук, сотрясение воздуха. В зависимости от того, какую энергию и силу в него вложить, оно может стать лекарством или оружием. Надо следить за базаром.
8. Девушка опять рядом. Эксперты сказали, что всему свое время, я сам смогу ее позвать, когда пойму, как именно.
9. Ксюша. Давно с ней не виделся. Надо бы сходить, проведать. Вдруг она обиделась. Да и меня что-то совесть мучает (нашла, за что, называется).
10. Продолжение рук, тянущих талисманы: сегодня ни с того ни с сего с шеи упал крестик. Нитка не порвалась, она выехала из колечка на замке, что без посторонней помощи, по-моему, невозможно. Эксперты сказали, что талисман принимает какой-то негатив на себя; если он упал и не разбился - хорошо; если разбился - больше не может; в итоге, нужно помыть крестик с мылом.
11. Еще мне рассказали (кто-нибудь слушает?) про ранее неизвестное мне деление. Вообще, там идет четкое разграничение на черных и белых со всеми вытекающими; также есть серые, обреченные на одиночество, обычно "серость" дается в наказание - этот путь труден и саморазрушителен. Оказалось, что есть еще один путь. Есть люди, по убеждениям белые, но обладающие способностями черных, им приходится балансировать на грани, шагать по лезвию, так сказать, чтобы не свалиться в одну из сторон. Я что-то не очень понял, имеет ли ко мне это какое-либо отношение, но по-крайней мере меня заверили, что я все-таки не серый.

...Пришло приглашение на свадьбу от какой-то неизвестной дамы. Мы направились по адресу. Большая комната-офис, столы, за которыми работают люди - пока только служащие. Ага, а вот и она. Из-за перегородки выходит невысокая полноватая женщина лет сорока. Маленькие глаза, короткие волосы, мягкий голос. Мы обвиняем ее в чем-то (спам? нет, что-то похлеще). Я хожу по комнате, громко декламируя свои мысли - крайне обидные, я вам скажу. Меня пробуют прервать, но парень тут же валится на пол: удар в живот, в челюсть, встряска - и перелом позвоночника. Кто-то пробует бежать, но я успеваю остановить похожим образом. Лежащий на полу извивается - я легонько нажимаю ему пальцем на шее слева, он отключается. "...Вы тут все в этом погрязли! Посмотрите, чем вы занимаетесь?... Тут только один человек самоотверженно и честно выполняет свою работу." Я подхожу к столу интерьер-дизайнера. Она рисует - довольно хорошо - какую-то спальню, рядом наброски, черновики, бумаги. Я беру ее рисунок - как признак того, что она занимается действительно полезным - и никому не вредящим делом. "Вы обвиняетесь в <формулировку забыл>!" Вбегает "муж" этой дамы: мужик, выше меня ростом, сильнее, но такой же растерянный, как и супруга. Конечно, мы тут свалились, как снег на голову. В руках у него то ли ружье, то ли арбалет. но он боится оружия едва ли не больше, чем я. Я перехватываю дуло и после некоторой возни всаживаю ему в грудь два длинных дротика. Он бледнеет и обмякает...
***
Он целует меня, валит на кровать. Потом переворачивает и одним движением всиживает свой член в меня. Больно, противно. Его ритмичные движения, его пыхтение и вздохи над моим ухом, его дыхание. Я пробую хотя бы расслабиться. Получается. Он кричит и кончает в меня. Отвратительно, его обмякшее тело... Он встает. Я спрашиваю, натягивая штаны: "Где у вас ванна?" Теперь он переменился ко мне. Пять минут назад это было существо, готовое сделать все, что угодно, для достижения своей цели. А теперь он и знать меня не желает. Пидор. А мне необходим душ, я хочу смыть с себя эту грязь, этот позор. Я хожу по огромной квартире, я в растерянности... Туалет, я сшибаю унитаз, опрокидываю раковину. Теперь я в бешенстве. Мной воспользовались, они рассчитывают на мое молчание и мою покладистость. Не на того напали. Балкон, его мамаша - толстая мегера в бигудях и в халате. Она что-то высокомерно объявляет мне, что все расскажет моей маме, если я не оставлю их в покое. Ну, это уже перебор. Я откуда-то отрываю доску с гвоздем на конце и гоняю эту лахудру по балкону. Она явно не ожидала такого поворота событий, рассчитывая на мой страх.
***
...Двор, какой-то мальчик пытается залезть на дерево. Но дерево еще тоненькое, он лишь ломает ветки. На вершине сидит какая-то птичка, еще почти птенец, но летать умеет. Мальчик вспугивает ее. Я понимаю, что птичка не боится людей. Прошу у кого-то хлеба, крошу немного белой мыкоти на ладонь. Я зову птицу: свищу, прищелкиваю языком, цокаю. Она делает круг и садится на ладонь, клюет хлеб. Это маленькая уточка, селезень. Я беру ее в руки, чтобы она не улетела, показываю остальным. Я внушил ей, чтобы она не боялась, она доедает хлеб. Потом я подбрасываю ее вверх и она улетает. Маленький селезень.
...Дома. Все смотрят на стройку: из окна виден строящийся ледовый дворец. Теперь пригнали кран, самосвал с огромными черными емкостями, еще какие-то приспособления. Рабочие берут краном эти емкости, поднимают их и переливают содержимое в трубу на крыше дворца. Дядя Андрей возмущается, не поняв системы крепления, он думает, что сейчас все упадет. Но и на этот разрабочие спокойно перелили жидкость. Я говорю, что тут другое крепление, круговое, как у глобуса...

Анализ.
Приглашение на свадьбу. Это спам в чистом виде.
Мы. Со мной какая-то девушка, я не знаю, кто она.
Приговор. Ср. фильм "Догма", где два ангела выносят приговор руководству фирмы.
Большая квартира. Фильм "Настройщик"
Возможно, весь второй сон - это реакция на книгу Максима Русси "Кровь на яблоке"

Выводы и эмоции.
Первое сновидение. Я чувтвую себя рыцарем-вышибалой из "Моста" Бэнкса. Хотя я и думаю, что делаю, но все же не настолько, на сколько меня учат. "Ты не победишь противника, пока не поймешь, почему это тебе нужно". С одной стороны, я понимал, зачем мне нужно убивать "мужа" - они наживались обманным способом. С другой - ко мне это имеет весьма туманное отношение.
Возможные причины:
1. Спам как таковой; мне приходит забугорная реклама виагры и методик увеличения половых органов.
2. Мои мысли по поводу использования открывающихся возможностей. Нельзя на этом наживаться, нельзя использовать это во вред. Заберут - еще ладно, могут грохнуть.
Со мной кто-то ходит, не могу никак рассмотреть. Мама? Похожа, но спутница младше. Влада? Другое восприятие, другая внешность.
Увидел, во что я одет: кожаная куртка черная. На моей тамошней атлетической фигуре смотрится ничего.

Сновидение второе. Так, пора завязывать с моей Читать далее...

(весь вечер вчера пили. Поэтому спал очень плохо и ничего не запомнил.)
Черные худые руки-тени-ветви рвут мои талисманы: можжевеловый браслет с запястья и глиняный кельтский крест с груди. Видимо, сильные вещи, и они кому-то мешают. Вроде, не сорвали.

Выводы.
Надо меньше пить.
Нужно бережнее относиться к моим талисманам - не зря все это.

А вот интересно, какой внешностью меня наделяют виртуальные знакомые? Вопрос в основном к La_mala_educacion и sofka_k.

Не хочется мне делать серьезные посты. В основном потому, что в жизни происходит кучища серьезных событий. Вот разгребусь немножко...

А пока... Пока остается шутить и прикалываться.

..."Она только трахаться любит, а на остальное - наплевать". Катюха. Блин, че-то делать надо. Возьму на перевоспитание. Соблазнить меня она не сможет, а я ее строить буду. Квартира... Да, есть какое-то место, на Ваське в самом начале Среднего проспекта. Идем с ней. Невысокое зданьице, старая дверь, чем-то обитая. Ключ достаю, желтый такой, с зазубринами на конце. Маленький тамбур и вторая дверь. Так, комнатка, приличная - 5 на 4 где-то. Слева дверь, комнатка поменьше, кафельный пол коричневый и кафельные стены синие. "Тут туалет должен был быть," - я имел ввиду всю квартирку. В предыдущей комнате справа унитаз и раковина. Смотрю на них в растерянности. Вроде, гостинная, а тут на тебе. "Шторку повесим." "Нее, не будем!" "Ну, придумаем потом, в общем." Прямо еще одна дверь. Комната где-то 4 на 4, слева огромный кухонный шкаф, справа стол кухонный и тахта огромная под желтым покрывалом. На стенах не кафель, что не может не радовать. Мы принялись лазить в шкафу: в основном полки пустые, какие-то пакеты, сухари. Одна из дверец открыла нам такую картину: ряд маленьких фотоальбомов, штук двадцать, и все пустые. Посмотрели, посмеялись, займем своими фотками. Ну что, надо жить дальше, впереди мног работы...
***
...Поднимаюсь на лифте домой. Рябом с квартирой стоит мужик, он <чего-то хочет, я так и не понял, главное, я этого не хочу.> На первом этаже - такой же. Захожу в лифт обратно, еду выше. Этаже на шестом заходит Серега Чикинов (в голубенькой куртке синдепоновой и светленький). На девятом он выходит, но тут же возвращается - у его квартиры такой же мужик. Это все как-то связано с нашими родителями, не помню. Мы бежим. И разбегаемся в разные стороны. Я бегу по территории общежитий. Я уже подустал и начал терять дыхание. За мной бежит мужик. Я петляю между зданиями, в одну арку, потом в другую - не увидел? Так, теперь в 15 общагу, он меня там не додумается искать. Забегаю, предварительно посмотрев, не увидел ли он меня. На втором этаже стучу в дверь. "Извините, моя просьба покажется Вам странной, но не могли бы Вы меня спрятать. От себя."

Анализ и эмоции
Квартира. Я хочу там жить! Если не в этом мире, то в том. Мне там офигенно понравилось, жаль только, что первый этаж и окон много: в комнате со шкафом их там целых четыре.
Кафель. ср. "...Где на кафельных плитах она отравилась тем, что служило мне пищей. Моя отрава калорийней, чем кровь Христа" - Театр Яда.
Замочная скважина. В старой двери, обитой снаружи каким-то тряпьем, продолговатое отверстие. Запомнилось почему-то.
Катя. Надо ее найти, все это не с проста.
Фотоальбомы. Ума не приложу, к чему. Может, это моя жизнь? Ряд качественных - и пустых - фотоальбомов?
Серега - примерно понятно, почему он сам на себя не похож. Я всегда подозревал, что на самом деле это не тот панк в гразной футболке с черепом, и не тот альтернативщик с крашеными волосами, и не тот эмо в дудочках и с пивом... Все гораздо сложней - и проще.
Родители. Тоже понятно. Конфликт отцов и детей, непонимание с обеих сторон. В общем, огромное поле для работы. Эх, тяжело. Мне с обоими предками разбираться придется. И непонятно еще, с кем будет сложнее.
Спрячьте меня. Это даже не намек - это прямой текст. Пора заканчивать бегать от собственных мыслей и проблем.

Как сказала однажды Icedragon,

Мне нравится делать длинные записи. Людям не нравится читать длинные записи.

Как-то опять у нас с ними не сложилось.

За сим буду краток.

Наблюдение первое.
Как только я перестал здесь писать (с неделю где-то), сразу повысилось количество посетителей.

Наблюдение второе.
Плакат на работе на кухне: "In die grosse Familie nicht Kluven klatz-klatz"

Наблюдение третье.
Плакат над столом моего начальника (Яши, кто знает):
"Товарищ! Зажми всю волю в узду,
Пришел на работу - не ахай.
Выполнил план - посылай всех в п
не выполнил - посылай на х"

Дорогой дневник, боюсь тебе еще долго придется терпеть мои завихрения, смены настроений и мысли. Не знаю еще, как все повернется, рассказывать тебе, дорогой дневник (дорогая Софка и иже), что же происходит, что-то подсказывает, что ты просто не поверишь. Настроение не то.
Ночь дубасил слуг дьявола. Нашел, кого ко мне посылать - этих сопляков моих одноклассников. Сейчас руки болят.

Теперь точно все, дорогой дневник. Удачных тебе выходных.

Неужели я это все-таки опубликовал?

Никому нельзя верить! Никому нельзя верить!!!
Все нужно делать самому, все нужно делать одному. Никаких друзей, ни на кого нельзя положиться. Я - отражение моих друзей и врагов... Друзья и враги - отражение меня... Я шел к этому. Я всего этого хотел. Пусть это по-мальчишески, пусть здесь откроется весь мой юношеский максимализм. Да похрену!
И вы еще говорите о правилах? О каких правилах? Заплесневелые скрижали за каменными стенами... Дышло законов... Я смеюсь вам в лицо! После всего того, что вы сделали!
Что бы ни случилось завтра ночью, сломать вы меня не сможете. Меня еще никто не смог сломать! Слышали?! Что бы ни случилось завтра ночью, я никогда не сдамся.
Ты слышала? Я объявляю войну! Вы не сможете деолго держать меня на задворках этой империи. Придет и мое время.
А тебе, моя маленькая девочка, я еще отомщу. Ты станешь моим союзником в этой битве. Я тебя затащу туда же. Твоя пощечина зачтется тебе. Се отмщение и аз воздам.

ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

самураи не сдаются живыми
вы не умеете делать кошмары.

Мне нужно с кем-то поговорить, посоветоваться. Мне нужно решить, что делать дальше. Мне нужен человек, который бы меня выслушал, который позволил бы мне все тщательно взвесить. Я боюсь трансерфинга, я боюсь эзотерики. Я всегда имел к этому склонность. А теперь оказалось, и способности. Что мне делать?.. Мне снятся такие вещи... Надо закрывать дневник, хотя бы временно.

[225x343]
А что если основные герои моих снов - такие же реальные люди, как и я? То есть они видят тот же сон, что и я, только с другой стороны. Получается, меня немного используют. Впрочем, и я их немного использую, в той же мере. Может, пространство снов - оно общее?



..."Это просто, я тебя научу." Маленький человечек вел меня по светлым коридорам какого-то дома. Он говорил, и вдруг я понял, что нужно сделать. Я расслабил зрение, напрягся, и увидел светящиеся очертания предметов за стеной. И увидел красной точкой нашего врага вдалеке. Испугавшись от неожиданности, я потерял картинку. Но потом опять ее восстановил...
Я поднялся наверх. ориентируясь по красной точке. Вот, она за стеной, я вижу теперь красные отсветы ее светящегося тела. Я встал в дверях и увидел ее. Синее платье до пят, длинные волосы. "Проходи, я не буду за тобой по всему зданию гоняться." Я вошел в большую светлую комнату без мебели. Оказалось, что женщина стояла на балконе, куда из комнаты вели широкие стеклянные двери. Усилием воли я поднял в воздух стул, стоящий рядом и направил его в нее, но удара не получилось, так как стул ударился о косяк балконной двери. Она перенаправила стул обратно в меня, я поймал его руками за ножки. Бросить его в нее мыслью все никак не получалось, потому что он не мог лететь со скоростью больше, чем бы я его нес. Нет, здесь нужно воевать по-другому...
Комната: коричневая стенка, телевизор, диван раздвижной, окно во всю стену, занавески - это я все видел раньше, сейчас глаза мои закрыты. Мы полулежим на диване, я обнимаю и целую ее. Иногда я придерживаю ее за затылок и чувствую мягкие волосы в короткой косичке. Мы играем языками, открываем глаза и смеемся. Все в слюнях друг друга. Я опять погружаюсь в мягкую темноту прелюдии. Иногда у меня возникают мысли о том, кого же все-таки я целую. Как будто я потерял память, а очнулся с девушкой. Она чем-то похожа на одну мою знакомую, но у нее есть апрень, и все серьезно, что же тогда я здесь делаю? И потом, какие у нас отношения? глупый, конечно, вопрос, но хочется верить, что мы любим друг друга, и хотя бы она меня знает. И еще: мы же так и не сказали, что любим друг друга (какие глупости, право)! Правой рукой я скольжу вдоль ее позвоночника к бедрам. Она невысокого роста и худа, я это чувтвую, еще на ней блузка и джинсы, я нащупал ткань и ремень. Ладонью я проникаю ей между ног и нежно надавливаю, она начинает дышать чаще и глубже, прерывает поцелуи. Я открываю глаза и в полумраке смотрю на ее улыбающееся лицо.
Видимо, я зашел довольно далеко. Наверное, это она внушила мне эту мысль про золотой запас, Пентагон и охраняемые запасники. Получилось так, что я неосторожно в этот Пентагон вторгся, и из пола стали одна за одной вырастать башни с крутящимися огнями на вершинах. На улице уже достаточно потемнело, а теперь комната наполнилась никому не нужным светом. "Ну нет, я не буду заниматься любовью при таком освещении."
<Уходим в зал, что-то происходит, хожу по квартире> Я лежу на маленьком диванчике в коридоре возле двери в ее комнату, укрывшись одеялом. Рядом стоит ее бабуля, спрашивающая, где же мне постелить, может, в зале? "В зале... Нормально и в зале." Внучка страстно желает выпроводить уже старушку в другую комнату спать, но бабушка ее из тех, кто жмется к молодежи, одобряет и поддерживает ее во всех действиях. Поэтому, после некоторого раздумья, бабуля изрекает: "Так вы что, сексом что ли будете заниматься? Так бы и сказали." Внучка закатывает глаза: все что угодно, лишь бы отвязалась. Ну ладно, с этим проблему решили, похоже, старушка теперь на нашей стороне. Я встаю, и они обе по-доброму смеются над моими семейными трусами (когда же я штаны успел снять?), я отшучиваюсь. Бабуля удаляется куда-то, девушка просит меня подержать ее блузку: я держу ее за воротник, а девушка садится на корточки, отчего блузка остается в моих руках, а девушка теперь пребывает в идних трусиках. Она подходит к зеркалу и что-то примеряет. Я стою в дверях. Я только сейчас заметил, какая же она все-таки красивая. Красивая фигура, плавные движения, светлые короткие волосы. Старое зеркало, вечерний электрический свет, белая кожа; эта секунда растягивается... Сзади подходит бабуля. О ужас, она вообще голая (что за семейка?!) - нет, почудилось, в сорочке. Они раздвигают диван, и просят меня помочь. Бабуля испаряется. "погоди, надо свет какой-нибудь," - я видел в зале ночник с неяркой лампочкой. Принесла. Телевизор работает, думаю, хорошо... Подхожу к ней, она сидит на диване, опять смеется над моим нижним бельем. Потом стаскивает с меня трусы. Как я понял - шутить в ее крови, и я даже не обижаюсь, когда она произносит: "И все? Пойду выбрасывать!" Я тоже отшучиваюсь: "Как хотите, барышня, тогда я ухожу." Телевизор показывает какую-то муть. Мы обнимаемся. Она что-то мне шепчет на ухо насчет своего маленького братца, что он не даст выспаться, Читать далее...

<выхожу из метро Маяковская, иду по улице, захожу в магазин, вроде "Айсберг"> В магазине полки с дисками, я иду к противоположной выходу. В углу стоят более-менее интересные диски, я перебираю коробочки. "Ghost Dog soundtrack", это у меня уже есть, "Massive Attack" и какое-то "C" на одном диске, так, конверты, какой-то рэп. В магазине еще были две девчонки, лет по шестнадцать, с синдромом приставания. Одна из них подошла ко мне и, пока я перебирал диски, завела каой-то разговор про то, как она испортила лифт, напИсав (?) там, и еще про что-то. Я переключился на альбом с маленькими круглыми значками. Может, это были пуговицы, не знаю. Она заметила интересные вещицы: "Ой, а что это ты там смотришь, можно и мне?" Я стоял к ней полубоком. Я застегнул свою сумочку с дисками, лежавшую на полке, закрыл коричневый алюбом со значками, повернулся к ней и сказал: "Пожалуйста!" И решительно направился к выходу. Сзади я услышал комментарий второй подруги: "Опять от тебя парни убегают?"
Метро. Коридор к подземке, заполненный торгашами. Здесь в основном женщины за сорок. Лотки с бельем, тряпками, колготками. Какая-то коробочка с пластмассовыми сплюснутыми фигенями, белыми с одной стороны и красными или синими с другой, по 250 рублей за коробку. Рядом мужик из рюкзака продает такие же дешевле. Дальше ряды со стариками, продающими зелень. И толпа стала дряхлой, старики и страрушки, медленно шаркающие в разные стороны, ворчащие и бранящиеся. Возле поворота на спине лежит бабка, глаза закрыты, руки сложены на груди. Простое платье, подстилка под голову, седой хвост волос, длинный торчащий вверх нос. Но на нее никто внимания не обращает, все обходят. За поворотом большой зал с длиннющей очередью за жетонами. Состоящей только из стариков.

Попытка анализа
Ghost Dog (Пес-призрак: путь самурая). Вечером мне Влад подарил диск с саундтреком к этому фильму. Вот и слушаю.
Две девушки. Это приставучие и запойные "однокурсницы" Влада, приходили к нему несколько раз, он прятался, а я его прикрывал.
Значки. Сам собираю, а Влад на толкучке за 300 рублей купил огромный альбом со значками с гербами. Правда, это было уже давно.

Мы смотрим на Европу, на часть света как на карту. Над землей в разных местах появляются небольшие черные облачка - и сразу развеиваются. Но одно пятно не исчезает, наоборот, оно растет. В восточной части. "Эй, а что это такое?" - тыкаю я пальцем в облако. "Это Чернобыль." Чернобыль... Взрывная волна несколько раз обошла земной шар. Наступили однодневные сумерки. И кислотные дожди. Сверху я видел, как сгорала кожа от воды, льющейся из облаков. Я видел эти коричневые лица. Одно племя спасалось от дождя в водах озера - они пострадали меньше.
Мы спустились. Чернобыль. Пустота и тишина, жуткая, гнетущая. Железная дорога, пути. И ни души, только мы с приятелем. Мимо проходит поезд. До взрыва он был новый, только с завода. На нем еще кое-где видны следы новой блестящей краски. Но на самом деле это только какркас поезда - все сгорело. Поезд-призрак, никем не управляемый.
Проходим немного дальше. Впереди туман. "Это дым или дурман?" Из белой дымки возникает человек с перекошенным от ужаса лицом, он бежит в нашу сторону. А за ним марширует полк гренадеров в сине-красной форме армии царской России... Мы сворачиваем с путей и бежим к платформе в пролеске, имеющей лестницы слева и справа. <Бегаем, бегаем от этих гренадеров> Их осталось двое, один выхватил нож с изогнутым вверх лезвием и письменами на полотне. <как-то мой товарищ с ними договорился> "Ладно, - говорит солдат с ножом. - Но если ты только достанешь ружье, я сразу тебя зарежу, понял?" Куда уж понятней.
Теперь нас четверо. Мы в каком-то здании, длинные вертлявые коридоры, желтые стены с облупившейся краской, строительный мусор под ногами, железные двери. За одной из таких дверей стоит коренастый мужик, он тоже тут застрял. Но разговор внезапно прервался. Мужик, уже приученный постоянно быть на стороже, в конце коридора замечает белый туман. "Дым или дурман?" В тумане начали проступать красные тела, конечности, уродливые морды. Дурман! От него нет спасенья! Заворачиваю назад в коридор, откуда мы пришли, но там та же картина. Так, слева дверь, туалет. Без окон. Я вхожу в кабинку, подтягиваюсь за стенку, залезаю наверх, стоя на перегородках, благо потолки высокие. Справа в стене торчит множество труб, хватаюсь за одну и ногой становлюсь на другую. Таким образом я в добрых двух метрах над полом. Приползает Андрюха, и мы вместе чуть не падаем, так как я не могу удержаться. На кабинки положили доски, ребята помогают нам сойти. Тут Яков и Крекер. Тем временем дурман застлал все внизу. Там корчатся черти, адские красные создания, люди с обожженной кожей, демоны. Я плюю вниз снова и снова...

"Бежим, быстрее, они уже здесь!!!" Мы втроем сначала замешкались, а потом бросились в окно, выходящее на крышу пристойки рядом. Мы связаны то ли с наркотой, то ли с контрабандой. Ну да думать нет времени, топот чужих ног за спиной только приближается. Мы подбегаем к винтовой лестнице. В этом коттедже этажа четыре, высоковато. Мои напарники засеменили по ступенькам, а я прыгнул на скос вокруг лестницы и заскользил вниз по жестяной крыше. Если бы было время, я бы полюбовался на открывающийся вид: огромный розовый коттедж стоит на возвышенности, окруженной со всех сторон зеленью, внизу речка, дальше - джунгли сплошной стеной, с другой стороны горы и петляющая дорога. Но времени нет! мы прыгаем в воду в надежде доплыть до другого берега. Я тщетно пытаюсь завести резиновую моторку, мои товарищи преуспели больше: один завладел катером, другой просто поплыл. Вроде, оторвались...
В этой команде я, видимо, занимал не очень высокое положение, во всяком случае, в их дела я не лез. Понятно, что мы все потеряли. Мы гоним караван по пустынной желтой дороге, слоны несут огромные ящики с апельсинами под алым заходящим за горы солнцем. Ребята что-то накрутили с рабочей силой, собиравшей апельсины: то ли негров было слишком мало и они выполняли непосильную работу, то ли это были нелегалы. В общем, все из-за негров, и теперь один слон везет дюжину этих черных большеголовых дикарей, вроде как для отвода глаз...

***
Мы вышли на проспект, ведущий к вокзалу. Широкая булыжная улица, заканчивающаяся двумя синими массивными зданиями и вагонами на заднем плане. Я военный, рядом со мной пацан лет восьми (вроде Петька звать). Гражданская война разрывает Россию, а здесь вроде тихо, но надо ближе к фронту, ближе к своим, красным. Здесь сейчас стоит состав, везущий солдат, нам туда бы. Рядом трусят еще какой-то дед с бабкой, дед все хочет показать бабке тот самый состав на Лукич, они боятся опоздать. На первый путь подали электричку, она вскоре ушла, и старики вышли на привокзальную площадь. Мы же никуда не спешим - я знаю, что состав здесь простоит еще довольно долго. Я оставляю паренька стоять в стороне, а сам иду к вагонам найти еду и место. "Есть места, служивые?" "Сами друг у друга на головах сидим" "А поесть что?" "Можно. Есть в <товарных> места, правда там неудобно." Товарные - это двух-трехэтажные вагоны, сколоченные из горбыля на скорую руку. Делать нечего, мы вместе с несколькими солдатами собрали поесть, залезли в вагон. после еды я задремал. Проснулся ночью, оттого что вагон горит, освещая лица красным...

Попытка анализа.
Лукич. Дед Лукич - именно такое имя у моего друга в аське. Отсюда недалеко до разделения слов: дед и Лукич.
Вокзал. Это почти по "Чапаеву" Фурманова, и говорок, и ситуация. Там был пассаж о поездах: срочные в то время задерживались подолгу, а нужные тебе умудрялись проскакивать под носом.

Влад(с)

Я думал жизнь другая… А тут, блядь, такое…

О, вспомнил анекдот, но я уже… забыл его.

Немцы мало отличаются от нормальных людей.

- Бла-бла-бла, бла, бла. Почему это бла равно вот этому бла?
- То есть почему кер пи что ли?..

Это ты так думаешь. Что они так думают. А они вообще не думают!

Скока раз я говорил: не ищите в моих словах глубокого смысла! Потеряетесь…

Сидят две девушки такие,
Кобылицы молодые…

Бредовый фильм! Тут даже Брюс Уиллис играет!

И морду танком: все лохи, я один крутой!

Эта тайна останется загадкой.

- Я, в отличие от вас, не дрых весь день!
- А мы, в отличие от тебя, не дрыхли всю ночь!!!

Сцуко-мазофако

Они в деканате вообще офигели, видите ли без коньяка они ничего не могут.


Vladash(с)

Девчонки, хотите почувствовать себя девочками-ромашками? Сходите в Castle Rock.


Sova(с)

- Как суслики влияют на рельеф? – Умирая, суслики складываются в кучки, образуя холмики.

Мужики, гуляющие с маленькими детьми, похожи на космонавтов. Глаза у них такие, будто вытолкнули в открытый космос, а что делать не сказали…

Он укрылся одеялом с головой и закрыл глаза. Он устал. Нет, некоторое время он чувствовал на себе тяжелый прислальный взгляд, но потом перестал его замечать. Он заснул. Мать лежала рядом. Он проснулась. Сейчас идеальное время, он спит. Пока он молод и здоров, она убъет его. Она слишком сильно его любит, слишком сильно, чтобы он жил. Сейчас, пока он спит. И вот он уже мертв...

***
Чужая квартира. Я держу в руках эту новомоднюю штучку. Не знаю, как точно это называется, какой-то новый вибратор. В общем, жужжащая металлическая машинка для наслаждения соответствующей продолговатой формы с выпуклостями. Выхожу в коридор, из двери напротив навстречу мне выходят трое: Дима Румянцев, Катя Найденышева и еще одна девушка. Дима и Катя о чем-то шепчутся, у него в руках похожая штука, только резиновая и зеленая, они уходят куда-то. И что, я должен испытывать это на девушке? Мы садимся на коричневый диван. Ни она, ни я не хотим прикасаться к вибратору, я его куда-то забрасываю. И когда мы садимся, я чувствую, что меня к ней тянет с непреодолимой силой, как магнитом, разрывающим грудь. И я уже ничего не вижу, кроме ее серого платья. И краем сознания я зацепляю воспоминание, что мы вроде как встречаемся, что он чувствует ко мне оже самое. И еще то, что чувство такой силы не может быть не взаимным. И я выдыхаю, почти не в силах сдерживать волну нежности: "Займемся любовью?.." И она кивает, и я не могу даже вообразить, что было бы, если бы она отказала, да и могла ли она? Это то, что я называю секс сердец. Я целую ее, и нет больше ни ее, ни меня, мы растворяемся друг в друге и бескрайнем наслаждении. Ее молодое тело, ее талия и бедра... И я рисую города на ее теле, дороги, рыцаей, одиного шествующих по дорогам... Мир мистических существ, рожденный ее кожей и моим воображением... И возводятся стены замков, и вершится история, и гибнут герои, и им на смену приходят новые, и я тону в поцелуе...
Проснулся. С ощущением ее губ на своих. С руками, сжимающими ее талию. С сердцем, перполненным любовью. Ни лица, ни имени.

Он уже пришел. Да, я знаю, что он уже здесь, в нашем доме, на ку... В общем, где-то там. Я не видела его, я его услышала, а потом почувствовала. Высокий рост, черный грязный плащ, широкополая шлапа, истрепанная ветром и дождем. Я всегда его немного боялась. И боялась за сестру, что привязывает ее к нему?
Темный коридор, закрытые двери, свет лампы где-то в другой комнате. Квадратная маленькая ванная. Я залезаю в ванную и задергиваю серую дырявую шторку.
<Я не знаю, как писать дальше. Как возможно смешение чувств - низменных и возвышенных? Видимо, возможно...>
Я кладу ладонь себе между ног, и пальцем проникаю внутрь. Я чувствую магкие мышцы, нежную кожу, кость сверху. Я повожу пальцем выше, трогаю клитор. Но мне... Мне больно. Мне это не приноит удовольствия, только боль. Как будто трешь раздраженную кожу. Я высовываюсь из-за занавески. Мимо проходит сестра. "Моргиана..." Она одета, в длинном пальто. Я же в одной футболке. Слезы наворачиваются на глаза от сестринского понимания и любви. Мы обнимаемся, я шмыгаю носом. "Моргиана. Я так люблю тебя..." "Ну, хватит, Джесси..." Она уходит. Она старше и сильнее. Она уходит, и понимаю, что все это как-то связано с ним... А я опускаюсь на колени, и снова и снова тру себя между ног. Как будто пытаюсь поймать те приятные ощущния, но нахожу только боль. Рука моя становится влажной, я не знаю, может, это кровь...

Комментарии
Человек в плаще - переосмысление Ван Хельсинга.
"Джесси и Моргиана" - роман Александра Грина.

Этот сон, липкий, черный. Мне никак не удается из него вынырнуть... Сознание снова и снова погружается в дремоту, липкую, безпролазную... Да... Усилием... Воли... Воли... Да, мне удалось порвать пелену и проснуться. На кухне, на диване, в моем городе. Фу, как погано, нельзя столько спать. Время. 12:59... 12:59?! Я же в универ опаздываю! Хотя бы на третью пару сходить... Туалет, потом ванная. Бабушка... Ругается... Это... Все... Это все сон...

***
...У меня... ребенок... Да, ребенок... Как темно... У меня на руках маленький ребенок, моя дочка, грудничок. И нужно куда-то уйти, и ее с кем-то оставить... Юля Завиша... Она осталась с моей дочкой посидеть... Я видел, в мое отсутствие пришла Света, и она... Света забрала ребенка, она поняла, что Юля не из тех, кого можно оставить нянчиться. Почему?.. Дочка... Темно... Юля... Где мой ребенок? Он у Юли... Она ведь мама... Она?! Мать моего ребенка?!... Нет, какой позор, какой кошмар... Опять эта липнущая, несмываемая тяжесть, эта неизбежность и опустошенность. Бессилие. Завиша... Я заберу у нее ребенка, я отсужу у нее ребенка... Она - ошибка молодости, я не живу с ней... Я...

...Иду мимо сорокового дома в нашем дворе. Уже темнеет, как-то не по себе. И точно, из-за угла возникают трое парней спортивной наружности и решительными лицами. Они просят позвонить (или закурить, неважно). "Нет, я вам мобилу свою не отдам, слышали?" Мимо проходят мои соседи: Андрюха и Влад. "Даже и не думайте так просто заполучать мою мобилу. Влад!.." Они пробуют окружить меня, я описываю затейливые траектории. "Вла-ад! Они меня ограбить хотят!" Завязалась потасовка, Влад поспел как раз вовремя. Я высвободился из державших меня рук и выхватил газовый баллончик. И вот уже эти трое лежат на асфальте с блаженными лицами. Рядом стояла девушка одного из верзил. Я пытаюсь привести его в чувтва, ставлю на колени, потом бью по щекам. Он подает признаки жизни. "В общем так, - говорю я его невысокой девушке, - забирай его и валите. А с этими я придумаю, что сделать."

***
...Город... Брат двоюродный... Сашка... Из армии... Балкон... Погулять... Мы входим на улицу... И направляемся вверх по проспекту. "Погоди, я забыл туфли надеть," - говорю я, глядя на чьи-то туфли, лежащие на массивном основании фонарного столба. "Так, туфли. Мы не будем возвращаться. Так, нужно закрыть глаза, и представить...Руки немного расставить, ладони вверх... Нет, не в руках... Все, отлично, пошли." И мы спешим дальше, я уже обут. Это что, переход подземный? Нет, больше похоже на люк, огороженный невысокими перилами, с железной лестницей вниз. Мы спускаемся. Люди, они спешат, человек десять. Лестница опускается в коридоры катакомб, лабиринтом уходящие в разные стороны. Здесь достаточно света и не сыро. Мы спешим. Поворот, еще один, еще. "Желтый, синий..." - твердит поводырь. Внезапно в конце одного коридора стена осветилась оранжевым. "Оранжевый!!!" и все в ужасе ринулись обратно. Поворот, поворот, еще. Стоп, это не тот поворот! Все побежали по неправильному пути назад. Я вышел обратно к железной лестнице. Я поднял голову, и увидел двух замерших на лестнице парней с остекленевшими вперившимися в пустоту взглядами: меня и брата...

Попытка анализа.
Драка. Накануне мы с Владом обсуждали мою самооборону, а именно, я собрался покупать электрошок или газовый пистолет. И весь вечер мы просидели возле компьютера, созерцая сначала электрошоки, потом пистолеты, потом винтовки, потом ружья в разных интернет-магазинах.
Пощечина. Пощечину на днях получил я сам. Пренеприятный опыт, потом еще часа два щека горела, запомнив прикосновение нежной женской ручки...
Лестница и коридоры. Путешествие по странным местам только началось. В этом случае мы попали в поле с остановленным временем. Интересно, куда все-таки убежали остальные, и все-таки правильный ли путь избрал я. Нет, он вел к лестнице, но был ли он спасительным - вот вопрос.

...Я беру ее за руку, и мы идем по синему асфальту к остановке. Маленькая девочка и юноша среди этого холода. На остановке - маршрутка с замерзшими стеклами. Мы садимся...
Автобус, ПАЗ. Дядя Андрей гонит нещадно. Мимо мелькают рыжие дома узких улочек старого города. Резкий поворот, еще один. Вдруг на пути автобуса возникает стальная конструкция, обитая жестью: то ли вентиляция, то ли огромный сток. Я кричу водителю, что мы сейчас врежемся, дорога слишком узкая. А он говорит, что раньше-то трубы здесь не было, и врезаться в нее мы не можем. То есть что, мы в прошлом? Ну да, а я просто еще вижу мой мир, где я жил. Точно, труба исчезает. Еще один поворот, и мы тормозим возле большого серого здания с площадью - столовая автопарка. В прошлом... Это Советский Союз, здесь другое солнце, ярче, другие люди, одежда у них другая, рабочая. Еда в столовых другая, деньги старые... На площади я не вижу водителей, может быть, просто не могу. Дядя Андрей стоит передо мной, отдыхает, это его законный перерыв, говорит. И я смотрю на его лицо, на его посмуглевшую кожу, в глаза. А глаза у него с поволокой, белки мутные, и в них темные росчерки лопнувших капилляров...

Попытка анализа
Девочка. Известно, что я давно хотел ребенка, дочку. Это желание выливается в некоторые порывы типа заботы или опеки. В общаге опекать особенно некого - все сами с усами, поэтому такие порывы зачастую остаются нереализованными. Вот и в этот день вечером меня посетили грустные мысли о маленькой сестренке, которую нужно учить, куда-то водить, рассказывать что-то и всячески помогать. В общем, очередной бред сизого эн.
Дядя Андрей и ПАЗ. Он действительно водитель и одно время ездил на таком автобусе, правда от организации, а не на маршруте.
Глаза. Это переосмысленный сон за 1-2 октября, сосредоточенный на одной детали.
Город. Этот город (то есть мой город в прошлом) мне уже снился. Люди в одинаковых рабочих робах, чистые улицы, пустые магазины. И свет, как будто смотришь советское кино. К чему бы все это?

Это не черно-белое, это бело-коричневое кино. Деревня у родственников. Предбанник какого-то дома. Ко мне спиной стоят дядя Андрей и дядя Федя. А потом медленно-медленно начинают поворачиваться. И я вижу их старые протертые телогрейки, их согбенные исхудавшие фигуры, их грязно-серые волосы, их помутневшие глаза и глубокие морщины на лицах. И улыбки. они улыбаются, будто ничего не произошло. Они улыбаются мне, они рады меня видеть. Просто прошло время. Просто они постарели... Как мне страшно...
Дача у родственников. Дядя Андрей лежит на диване и как всегда прикалывается. Он что-то говорит про девушку своего сына Саши, моего брата, по имени Злата. Дескать, у каждого будет своя Злата... "А где, собственно, Санька? Свет, принеси-ка телефон, сейчас мы его Златке позвоним и спросим, где его носит..." Он сосредотачивается на мобильном телефоне - стареньком синем Сименсе. А в это время сбоку подкрадывается собственной персоной Саня и пугает отца. Все смеются, всем весело. Занавес.
Я тащу две трехметровые половые доски домой. Подъезд. Лестница. Лифт. Останавливаюсь, надо решить, как нести дальше. Доски хватает сосед сверху - парень в черной кожаной куртке - с излишним рвением. Он тянет доски к лифту, засовывает их туда, они гнутся, как будто пластмассовые. "Отпусти! Сломаешь ведь! Отпусти, кому сказал!!!" Отпускает. Тут по-другому надо. В руках у меня доски, то есть веревки. Да, веревки. Мне нужно затащить их на четвертый этаж. Я закрепляю веревки на перилах и становлюсь на первом этаже в пролет между лестницами. Закрепляю веревки на ногах, подтягиваюсь, сгибаю ноги, выпрямляюсь, подтягиваю веревки, подтягиваюсь, закручиваю веревки за карабин... Третий этаж, четвертый... Так, осторожно... Внизу четыре этажа полета, теперь главное не смотреть вниз, только не смотреть вниз...

Попытка анализа
Старые родственники. Когда я вижусь с родственниками, я все отчетливей замечаю, как они постарели. Дяде Андрею сейчас 46. Вижусь я с ним примерно раз в год. И вижу, что он уже местами поседел, глаза потускнели. Плохо себя чувствует часто. Да за маму переживаю.
Подъезд. Сколько кошмаров связано с этим жутким местом! Подъезд многоэтажки таит много опасного: скрывающиеся за поворотами убийцы и грабители, лестничные пролеты с обваливающимися лестницами, верхние этажи бес перил, темные углы, кишащие злобными существами, лифты с бомжами, ведущие в другое измерение, закрытые двери соседей, откуда не дождешься помощи, и вечно потерянные ключи от своей двери...
Почему доски стали веревкой. При попытке их запихать их в лифт доски выгнулись, все, нарушена физика. Доски теперь мягкие. У меня в руках мягкие доски, которые нужно затащить на четвертый этаж, в лифт ф войти не могу, по лестнице тоже исключено - не пролезу. Осталось подняться между лестницами, используя материал в моих руках. А так как для этого больше всего подходит веревка, то все и получается по закону жанра.