Порой с нами случается, что мы оборачиваемся назад и, взглянув на прошедшее, на совершенное, зажмуриваемся и говорим себе: "О, господи, неужели это я тот маленький мальчишка, который завалил такой важный и в то же время простой экзамен, неужели это я тот юнец, который выдумал себе любовь и не спал ночами, чтобы писать нескладные и наивные стихи, неужели это я тот молодой человек, который с таким пылом произносил глупые речи и яростно отстаивал несуразные идеи Нет, этого не может быть, я не такой, теперь бы я никогда так не поступил, теперь я на ступеньку выше"
Вот так мы и идем по своему тернистому пути, отрицаем себя, все время ищем что-то новое, правильное, лучшее, чем есть сейчас, стремимся к чему-то и думаем, что идем вдоль, а на самом деле идем вверх, ведь когда-нибудь, когда мы придем к тому, с чего начинали, в отчий дом, чтобы сказать себе: "Ах, какими мы были смешными и глупыми", мы не будем такими, какими вступили на этот путь, мы будем гораздо выше на целый лестничный пролет: на том же месте, но на этаж выше, ведь за нашими плечами уже будет большой груз ошибок и глупостей, радости и счастья, любви и ненависти, а значит, пройденный путь не будет равняться нулю. Сначала алкоголь нам кажется опасным и запретным, потом смешным и согревающим, и если мы сделаем еще один шаг, то опасным и вредным вновь. Многие истины повергаются сомнению и опровержению вновь и вновь, даже те которые кажутся всем людям верными сжигали же на кострах астрономов просто всем людям предстояло еще сделать тот шаг, что сделали эти единицы, и, поднявшись еще на один этаж, мы вернемся к тем же истинам, но в пути мы и найдем те истины, которые являются абсолютными и остаются с нами на весь оставшийся путь, что бы не случилось. И ошибается тот, кто говорит, что дурак учится на своих ошибках пытаясь перепрыгнуть через ступени можно не рассчитать силы и подвернуть ногу, упасть ниже, чем ты был, но ошибки можно не допустить, и тем самым тоже сделать еще один шаг. И горе тому, кто, дойдя до какого-то этажа, посчитает себя на вершине этой башни под названием жизнь, ведь он остановится, а жизнь это движение.
И у каждого своя лестница, свое количество ступеней, свое количество этажей, на каждом из которых можно встретить много достойных людей, верных друзей и лучших подруг, с которыми можно с радостью разделить тяготы подъема, но эти люди не должны тяготить, задерживать твое движение, если ваши дороги расходятся, то нужно запомнить дорогого тебе человека, каким хочешь, чтобы он остался в твоем сердце и отпустить его, ведь его дорога это эго дорога, а твоя дорога только твоя. Ведь мы постоянно меняемся и случайно встретив этого же человека через некоторое время, только на другой ступени, чем та, на которой мы будем, мы и испытываем то замешательство и неловкость и, принужденно наулыбавшись друг другу и наобнимавшись в меру приличия, бежим поскорее, чтобы не испортить тот отпечаток, сохранившийся в нашем сердце новым.
И все мы идем вверх, кто-то по грязной, измалеванной подростками, лестнице трущоб, кто-то по роскошной, с золотыми перилами, а кто-то просто жмет кнопку в лифте, а за кого-то эту кнопку жмет лакей в красном мундире и смешной шапочке. Но неважно, по какой лестнице мы идем, важно, что мы идем вверх, а значит, преодолеваем силу тяжести, и все наши грехи тянут нас вниз, и идти сложнее, а добрые дела облегчают путь. И лестница из трущоб и грязи может вывести в роскошный пентхауз или к чистому небу на крышу, а роскошная лестница может вести и в подвал, а красный лифтер устало улыбнется с пустым выражением лица и скажет: "лифт дальше не идет, сэр".
Так пусть же ступени наших лестниц будут достаточно низки, чтобы мы могли взойти наверх, но достаточно круты, чтобы мы не расслабились, и у нас не появится одышка и сердце не прихватит в самый важный момент, и мы встретим верных друзей, которые поддержат нас за руку и не дадут упасть, и мудрых
Черт, опять это чувство рождается в глбине живота и бежит наверх, к глазам, обжигая все по пути, как водка, которая льется не внутрь, а наоборот, доходит до глаз и жгет чувствительную слизистую, и слезы рождаются сами собой и текут вниз по щекам, скапливаясь на подбородке и капая на голые колени, успевая стать такими ходными за секунду падения, что кожа на ногах ежится и покрывается мурашками; а оно все идет и распространяется вширь тела, достигая бицепсов, лишая их тонуса, так что они не могут держать даже руки, которые вдруг почему-то становятся такими длинными и неуклюжими, что как их не положи, все кажется что не так, других мышц, расслабляя их и согревая фальшивым теплом, после которого становится так холодно, и погружает тебя в плаксивые надрывы голоса Эми Ли, так что хочется кричать вместе с ней, кричать от боли и о боли, но оно добралось и до связок и вместо высокого крика раздаются лишь всхлипы и хрипы.....
...won't seem to heal
this pain is just too real
this just too much that time cannot erase....
IAMALONE...
Музыка затихает и секунду слышно лишь тихое шипение старого усилка и вот уже Ночные снайперы разгоняют неизвестно почему... неизвестно зачем нахлынувшее чувство.
Вот какие новости!
у нас в лицее была дискотека мы все плясали и радовались, а наши диджеи зажигали по полной, и вот Кино надрывается поет песню про Питер как
Бац! Цой осип, а из колонк повалил дым! Колонки погорели, и дискотека закончилась :(
Скоро уже новая будет, а колонки еще не добыли. Придется свои 90-Ватные принести, таневать-то хочется. Мораль истории такова: всего должно быть в меру.
И тут я как циник-максималист смеюсь над тем, что только что сказал
У нас была сессия и защита рефератов, а одна девочка не приговила ни фига, и говорит мне, давай мол набирай мне реферат
, я ей говорю, мол, это долго и сложно, и вообще твое дело, а она мне, а ну, давай, помоги мне, причем в таком тоне, будто я ей обязан. И весь класс на меня смотрит, будто я ей обязан и подставляю ее, а не она себя подставляет.
Два урока я пропустил, делал ей реферат, потом пошел в столовую, а она говорит, куда мол, я говорю, кушать охота, и вообще ты гуляла, гуляла, стриптиз по барам танцевала, а я должен на тебя пахать.
И тут ее разнесло, ах ты сука такая, не хочешь помочь, козел и иди на три буквы, Тане жопу лижешь, а мне помочь не хочешь
а я стою как лох...
Потом они все ко мне подходят, и говорят, помоги лере, она плачет
Все равно ее от сессии отстранили, а я пришел домой, и мне так плохо стало. Никому я жопу не лижу, просто не могу отказать, а тут еще и грязью поливают вместо спасибо.
Так хочется послать всех на три буквы и иметь окружающих по полной, это так легко, люди такие дураки, приложи чуть-чуть смекалки и силы воли, настоящей, а не той слюнобрызжительной и нахуйпосылательной, которой «обладает» каждый из них при дискуссиях, и все они будут тебе платить и боготворить.
Но какой смысл? Кем тогда станешь? Это все проделки темной стороны! Да пребудет со мной сила!
Потом я вам расскажу, как я ходил на заседания ТСЖ и что я узнал про русский народ и его способность, а точнее неспособность к самоуправлению
А еще у нас (правда давно уже) было посвящение в лицеисты, и я играл Брата Гримм, покрасили в рыжий цвет! ;)
Мне даже стали нравиться их песни, пусть назовут кем угодно:
«Утро в прокуренной комнате
в сонном заброшенном городе
минор на губах застыл
утро
вернется из памяти,
только сплошное реалити,
забыть его нету сил»
Угадайте, кто сейчас сидит за новеньким мощным 64-х разрядным сервером, с толькочто установленным WIN2K3 Server, выделенным халявным инетом и правами root доступа?
Седня весь день ставил гребанный сервак. У меня была копированная лицензионнка и на ней не было кода:( рылся в инете целый день и наконец на каком-то задрыпанном сайте нашел подходящий ключ :D
Вот, а так пока больше новостей нету, как появятся напишу.
Почти что двести лет назад
Высокочтимая особа
В селе царей учереждать
Решила школы план особый:
Созвать учителей известных,
Творцов, ценителей свободы,
И конкурс проведя уместный,
Впустить детей в Лицея своды.
Упорно там учили сих
Достопочтенных лицеистов,
И получилися из них
Послы, поэты, декабристы.
Средь них и рос, и зрел, и шкодил,
Кудрявый мальчик, «Егоза»,
Под чьим пером трепещут своды:
Что слово скажет — то гроза.
Не знал и царь, что даже ссылка
Его не сможет укротить,
Что он любил, любил так пылко,
Как только на Земле любить
Возможно Родину, природу,
И женщин, и родной язык,
Который он, певец свободы,
Создал, оставив сотни книг…
И этот гений, словно искра,
Взлетел, Россию осветив…
И был сражен так подло, низко,
Лишь только тридцать лет прожив…
В поэта русского стрелять
Рука французская посмела!
Но им не удалось отнять,
Все то, что нас два века грело…
Ведь столько лет прошло с тех пор,
Россия сильно изменилась:
Две мировых войны, террор —
Ослабла, но не преклонилась,
Пред теми, кто закон поправ,
Трон перенял былых царей,
Кто не оставит нас без прав,
Пока есть хоть один лицей —
Тот светлый островок, где мудрый
Не просто пылкому дает
Груз знаний безо всякой пудры —
Где он ведет его вперед,
Наверх, к свободе, к идеалам,
Чтоб выйдя из лицейских стен,
Он человеком стал немалым,
Немало чтоб решил проблем…
И это дух, я верю, сможет
России принести плоды:
Взрастит он гения с даром божьим,
Кто не преклонит головы,
Кто в паутине липкой грязи
Увидит верно правый путь,
Кто не оступится там сразу,
И сам себе не даст свернуть.
Быть может в университете
Диплом почти он защитил?
А вдруг он здесь, на курсе третьем,
А может только поступил?..
Не знаю я, но твердо верю,
Не долго ждать, что он придет,
Что он обмана дух презреет,
Что он страницу повернет,
Не кровью, а златым чернилом,
В России, вспрявшей ото сна,
Над самовластия могилой
Напишет наши имена.