- Так вот, старших надо слушать, а не указывать им на возраст, - насупилась Алька, - ладно завтра позвоню.
Вечером следующего дня около квартиры Соню ждал сюрприз. Корзина розовых роз, и открытка, которая гласила «Он прижал ее теплое и податливое тело к себе и прошептал «Я назову тебя своей жизнью» Спасибо за вчерашний вечер. Иван». И больше ничего, даже телефона не оставил, а ее он не взял. Хотя корзину как-то доставили? Наверное, Алька сказала, а может, и нет? На душе стало грустно. Корзину Соня затащила в квартиру, сняла обувь, и вот тут зазвонил телефон. Номер был не известный, и брать трубку Соня не собиралась. Сработал автоответчик, который голосом Вани возвестил:
- Тебя опять нет дома, где же ты пропадаешь София?
Она схватила трубку, и, пытаясь привести сердцебиение в нормальное состояние, ответила:
- Привет.
- Привет. Я думал, тебя нет дома.
- Я только, что вошла. Спасибо за цветы. Очень красивые розы.
- Только розы?
- А и за открытку спасибо.
- И все?
Соня подозрительно покосилась на букет, и нерешительно спросила:
- А там есть еще что-нибудь?
- Вообще-то да.
- Прости я, еще не разбирала цветы.
- Ничего.
- Может заедешь? Если тебе завтра не на работу.
- Заеду. Через полчаса тебя устроит? – ответил он, подавив смешок.
Я посмотрела на разгром в квартире и сказала:
- Лучше через час.
- Хорошо. Жди.
- Обязательно.
И Соня принялась судорожно убираться, дабы привести свою квартиру в более сносный вид для проживания. Вообще-то в квартире у нее всегда чисто, но сейчас ей почему-то так не казалось. Только она успела привести в божеский вид себя и свою квартиру, как раздался звонок в дверь. Улыбнувшись своему отражению в зеркале и бриллиантовым сережкам в ушах, Соня пошла открывать дверь. На пороге, привалившись к дверному косяку, стоял Ваня. Он смущенно улыбался, как робкий школьник, первый раз пригласивший девочку на свидание.
- Проходи, - пригласила она его, сделав широкий жест рукой, - будь как дома.
- Спасибо.
- Выпьешь чего-нибудь, а может, поешь?
крепче прижимал ее к себе, как бы боясь, что в следующий миг она исчезнет из его жизни, превратится в облачко, растворится в воздухе. В какой-то миг он прижал меня к себе так сильно, что она почувствовала его дыхание на своей шее, и ее обдало такой горячей волной, что в пору было нырять в холодную воду.
- Я так долго ждал этого танца, - прошептал он.
Соня слегка отстранилась и посмотрела в его глаза.
- Что значит долго? – спросила она недоуменно.
- Прости, что ты сказала?
- Нет, это ты сказал: «Я так долго ждал этого танца». Что значит долго?
- Тебе, наверное, это показалось, - ответил он, а в глазах отразился испуг.
- Да нет же, мне не показалось. Ты так сказал, - продолжала настаивать Соня.
- Неверное, это просто мысли вслух. Извини.
Да все-таки странный он парень, но, кажется, Сонька в него влюбилась. Вот, черт, действительно влюбилась. Они вернулись к своему столику, посидели в ресторане еще пару часов, и мужчины повезли девушек домой. Пока Алька с Лешей бесстыдно целовались в машине, София с Иваном стояли около подъезда и неловко молчали. Все это походила на сцену прощания двух школьников советского времени. Казалось, что в следующий миг Ваня быстро поцелует Соня в щеку, и стыдливо пряча глаза, стремглав убежит.
- Может, зайдешь на чашечку чая, - нерешительно спросила Соня, удивляясь своей нерешительности.
- Я бы с огромным удовольствием, но мне завтра рано на работу, - ответил он, отводя глаза.
Стало ясно, парень врет. Может ему конечно завтра на работу, но причина в другом.
- Ты женат?
- Что? – ошеломленно спросил он.
- Ты женат? – повторила свой вопрос Соня.
- Нет. Хочешь, паспорт покажу, - и он суетливо полез в карман
- Нет-нет. Не надо. Ладно, давай прощаться. Вон Алька уже идет к подъезду.
- Пока, - ответил он и по-отечески поцеловал в лоб. Развернулся, засунул руки в карман и побрел к машине, сказал по дороге Альке: «Пока».
- Какой-то он чудной, - сказал Соня Альке.
- Сама ты чудная. Сидела как эскимос. Лицо кирпичом, на груди знак «Не влезай – убьет». Кто ж себя так ведет красавица? Тебе уже не пятнадцать лет, а…
- Стоп, - перебила Сонька ее, - я знаю, сколько мне лет, а ты, между прочим, на два года меня старше.
- Это Алексей, - продолжала вещать Алька, и указала на молодого человека справа, - а это…
- Иван, - услужливо влез сам Иван, и поцеловал Соне руку.
- Рада знакомству, - еще более нерешительно промямлила Соня, за что получила пинок под ребра от Альки.
Вся компания благополучно загрузились в машину. Мужчины сели впереди, а Соня с Алькой сзади.
- В мороженой рыбе и то теплоты больше, чем в тебе, - шипела в ухо Алька, - тебе, что трудно было улыбнуться?
И Соня улыбнулась во все 32 зуба.
- Что ты творишь? – продолжала шипеть она, - это не улыбка, это оскал саблезубого тигра. Только попробуй испортить мне вечер, тебе потом не жить.
Тут Альке пришлось заткнуться, потому что машина, наконец, подъехала к театру. Дверь со стороны Сони открылась, и Иван помог ей выйти из машины. Ноги запутались в длинном подоле платья, и место эффектного выхода Соня просто бездарно выпала из машины. Если бы не Иван, чьи крепкие руки не дали ей распластаться на глазах у сотни людей, она бы сейчас валялась около входа в театр. Подружка скроила такую физиономию, что Соне стало страшно, и она покрепче вцепилась в руку Ивана, чтобы не повторить свой бесславный поступок.
Спектакль был неплохой, а после театра мужчины повезли подруг в ресторан. В рассадке произошли изменения, и Иван переместился к Соне на заднее сидение. Она не возражала, парнем он был приятным, руки не распускал. Еще она была благодарна ему за сцену около театра, поэтому и не возражала. По дороге в ресторан, он рассказал им пару действительно смешных анекдотов и несколько забавных историй. Иван, определенно начинал нравится Соне.
Пока ждали заказ в ресторане, Алеша тоже рассказал несколько забавных историй, и Соня тоже не осталась в долгу. Обстановка разрядилась и все выглядели компанией старых друзей, которые давно не виделись. Принесли заказ, и вдруг Соня поймала на себе взгляд Ивана. В нем было столько теплоты, нежности и любви, что ее щеки вспыхнули как факел, и она постаралась сосредоточиться на еде. Когда ковырять в тарелке уже стало неприлично, вдруг сказала, удивляясь сама себе:
- А давайте потанцуем?
- Да, я тоже хотел это предложить, но все так были поглощены едой, - отозвался Ваня, и выразительно посмотрел на Соню.
От этого взгляда Соня покраснела еще больше, и теперь цветом лица напоминала цвет своего платья. Хорошо, что в зале был полумрак, и позора никто не заметил. Иван галантно предложил руку, и они двинулись к танцполу. Как же он божественно танцевал. Иногда, из-под полуопущенных ресниц, Соня наблюдала за выражением его лица. Оно выражало огромную гамму чувств. От нежности и любви до нестерпимой боли и отчаяния. И в минуты отчаяния он
- А зачем тебе мое вечернее платье?
- Мне оно не нужно, оно нужно тебе. А говорила, что внимательно слушала меня, - надулась подруга, - мы сегодня вечером идем в театр.
- Вот и замечательно, идите, а я тут причем?
- Господи, но что ты из себя дуру строишь?
- Ты ко мне сейчас обращаешься или к господу? – попробовала пошутить Софья.
- Все, хватит. Разговаривать с тобой занятие совершенно бесполезное. Поступим так, я задаю тебе конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ. Сосредоточься. У тебя есть вечернее платье? Да или нет?
- Нет.
- Ну, это ничего, у нас с тобой один размер, мы тебе что-нибудь подберем.
- Хорошо. А теперь, может, ты объяснишь на кой мне вечернее платье?
- Я же говорила, что ты не слушала, - горестно вздохнула Алька, - ладно, повторяю еще раз для плохо слышащих и туго понимающих. Леша, так зовут мою единственную любовь, пригласил меня в театр, но он будет с другом, а ты моя подруга, к тому же свободная как ветер в поле, и я решила, что ты непременно должна пойти со мной. К тому же моя мама…
- Ладно, все равно никаких планов на вечер нет, - быстро ответила Соня, потому что слушать рассказы про ее маму занятие не из легких, а слушать ее маму вообще четвертая часть фильма «Миссия невыполнима».
- Я тебя люблю, - заверещала Алька, и кинулась мне на шею.
- Ты любишь Лешу.
- Его тоже, но тебя больше. Ты ведь все-таки родной мне человек. Чтобы я без тебя делала? - с вздохом спросила она.
- Тоже, что и со мной. Ладно, пошли примерять твои наряды.
Как проходила примерка и выбор платья можно опустить. Потому что, для Сони это сущая каторга. Она любила ходить с Альбиной по магазинам, но только тогда, когда та покупает чего-нибудь себе. Максимум, на что способна была Софья, это померить три пары джинсов и столько же свитеров. Еще у нее есть пара строгих костюмов, на этом ее гардероб заканчивается. Алька не оставляет попыток совершить с Сонькой большой рейд по магазинам и изменить ее гардероб, но…
В результате долгих мучений, на Соню было надето кроваво-красное платье, красные туфли и красная сумочка. Алька удовлетворенно хмыкнула, а Сонька подмигнула своему отражению в зеркале.
Когда настал час икс, к подъезду подкатила безобразно дорогая красная (!) иномарка и из нее вышли два молодых человека, под стать машине. В черных костюмах, гладко выбриты, и с хорошим парфюмом.
- Знакомьтесь, - сказала Альбина, указывая на подругу, - София.
- Очень приятно, - промямлила Сонька в ответ. В таком обществе Соня почувствовала себя гадким утенком, белой, точнее красной, вороной.
С точки зрения банальной эрудиции каждый индивидуум, критически мотивирующий абстракцию, не может игнорировать критерии утопического субъективизма, концептуально интерпретируя общепринятые дефанизирующие поляризаторы, поэтому консенсус, достигнутый диалектической материальной классификацией всеобщих мотиваций в парадогматических связях предикатов, решает проблему усовершенствования формирующих геотрансплантационных квазипузлистатов всех кинетически коррелирующих аспектов. Исходя из этого, мы пришли к выводу, что каждый произвольно выбранный предикативно абсорбирующий объект рациональной мистической индукции можно дискретно детерминировать с аппликацией ситуационной парадигмы коммуникативно-функционального- типа при наличии детекторно-архаического дистрибутивного образа в Гилбертовом конвергеционном пространстве, однако при параллельном колаборационном анализе спектрографических множеств, изоморфно релятивных к мультиполосным гиперболическим параболоидам, интерпретирующим антропоцентрический многочлен Нео-Лагранжа, возникает позиционный сигнификатизм гентильной теории психоанализа, в результате чего надо принять во внимание следующее: поскольку не только эзотерический, но и экзистенциальный апперцепционный энтрополог антецедентно пассивизированный высокоматериальной субстанцией, обладает призматической идиосинхрацией, но так как валентностный фактор отрицателен, то и, соответственно, антагонистический дискредитизм деградирует в эксгибиционном направлении.
С точки зрения банальной эрудиции каждый индивидуум, критически мотивирующий абстракцию, не может игнорировать критерии утопического субъективизма, концептуально интерпретируя общепринятые дефанизирующие поляризаторы, поэтому консенсус, достигнутый диалектической материальной классификацией всеобщих мотиваций в парадогматических связях предикатов, решает проблему усовершенствования формирующих геотрансплантационных квазипузлистатов всех кинетически коррелирующих аспектов. Исходя из этого, мы пришли к выводу, что каждый произвольно выбранный предикативно абсорбирующий объект рациональной мистической индукции можно дискретно детерминировать с аппликацией ситуационной парадигмы коммуникативно-функционального- типа при наличии детекторно-архаического дистрибутивного образа в Гилбертовом конвергеционном пространстве, однако при параллельном колаборационном анализе спектрографических множеств, изоморфно релятивных к мультиполосным гиперболическим параболоидам, интерпретирующим антропоцентрический многочлен Нео-Лагранжа, возникает позиционный сигнификатизм гентильной теории психоанализа, в результате чего надо принять во внимание следующее: поскольку не только эзотерический, но и экзистенциальный апперцепционный энтрополог антецедентно пассивизированный высокоматериальной субстанцией, обладает призматической идиосинхрацией, но так как валентностный фактор отрицателен, то и, соответственно, антагонистический дискредитизм деградирует в эксгибиционном направлении.
Манюня лови архив! :)
http://narod.ru/disk/5301948000/%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B6%D0%B82612.rar.html
смеющегося Данилу в правую руку и вышла из подъезда. «Главное не оборачиваться, - шептала она себе под нос, - главное не оборачиваться». Она села в такси, зарыла глаза, и так просидела до самого вокзала. Поезд отправлялся через 30 минут. В купе больше никого не было. Проводница сказала, что и не будет. В это время в поезде едет очень мало народу. Юля плотно закрыла шторы, дверь и попросила проводницу пару часов ее не беспокоить. Данила увлеченно возился с какой-то развивающей игрушкой, отчаянно сопя. Юля позвонила домой, назвала номер поезда, вагон и время прибытия, отключила телефон и бросила его в сумочку. Поезд плавно качнуло, и Юля почувствовала, как они отъезжают. Она обещала быть мужественной, ради сына. Юля так и просидела при закрытых окнах до самой остановки на конечном пункте назначения. Данила мирно спал у не на руках, забросив игрушку.
Поезд остановился, Юля осталась в вагоне, дожидаться отца, он должен был помочь ей с вещами. Юля положила Данилу на кровать, встала, чтобы снять свою сумку с верхней полки, дверь в купе открылась.
- Пап, помоги достать вещи с полки, только Данилу не разбуди.
Договорить ей не удалось, чьи-то сильные руки обвили ее талию. Знакомый запах ударил в ноздри, и от этого закружилась голова, ноги подкосились, и она бы рухнула, если бы не сильные руки, что ее держали. Она не поворачивалась, она и так знала, что это Юра. Ее Юра. Ее муж. Он целовал ее в шею, а ее слезы счастья капали ему на руки.
- С тобой, на всю жизнь, пока не прогонишь, - прошептал он.
- Юлька, ты чего? – голос мужа, вернул ее к действительности.
- А? – очнулась Юля
- Ты чего замерла как статуя? Я хочу добавки! Посмотри, как я отощал, - он втянул щеки в себя, и скосил глаза к переносице.
- Юра! Имей совесть! Ты скоро в самолет не влезешь! Николай Алексеевич и так уже ругается, что я раскормила тебя на зависть всей части. Не понятно где самолет, а где ты, когда ты рядом с самолетом.
Юра состроил зверско-обиженную рожицу, и запихнул целиком последний пирожок с мясом, и принялся увлеченно его пережевывать.
- Юр, а помнишь…, - Юля встала и подошла к нему, села на колени и положила голову на плечо
- Фто?
- С тобой, на всю жизнь…, - начала Юля
- … пока не прогонишь, - прошептал он ей на ухо.
- Юра, а у Данилы будет братик или сестренка.
На глазах у Юры выступили слезы, как у маленького мальчика. Он еще сильнее прижал Юлю к себе, боясь, что это сон, а просыпаться он не хотел
КОНЕЦ! :)
сухофруктов. Она подошла к палате, поставила сумки рядом, открыла дверь и замерла на пороге с приветственным словом.
На постели у Юры сидела эффектная брюнетка, с широкораспахнутыми глазами, которая ласково что-то щебетала, и в порыве смеха закидывала голову назад. Но тут, она наклонилась и поцеловала Юру в губы. Юле показалось, что время застыло и вокруг все стало тихо. В глазах стремительно темнело, Юля чувствовала, что сейчас бесстыдно упадет в обморок. Она сделала шумный вдох, затем выдох еще раз вдох, взяла сумки и вошла в палату. Не замечая Юру, она протянула сумки брюнетке, и сказала
- Добрый день, я Юрина жена, это его обед. Будьте добры, если вы уж так трогательно о нем заботитесь, покормите его, а то здешняя еда ему повредит.
Брюнетка, непонимающе хлопала глазами.
- Юра, - Юля бесстрастно повернулась к нему, хотя ее самообладание уже было на нуле, - будь умничкой, съешь все. Вечером приду, заберу посуду, принесу чистое белье. Еще пожелания будут?
Юра беззвучно открывал рот.
- Нет? – притворно весело сказала Юля, - ладно до вечера. Кстати, от мамы привет. Она хотела прийти, думаю, сегодня вечером она и придет. Надо хоть с сыном побыть, с Данилой. Ну все, до встречи.
Юля теряя остатки самообладания, вышла в коридор, не дав воли хлопнуть дверь, так, чтобы стекла в здании вылетели напрочь. Она бежала по коридору, не разбирая дороги. Ей хотелось одного. Бежать, не оглядываясь, далеко, в прошлое, в тот день, когда она курила на балконе гостинцы в этом городе. Туда, чтобы остановить себя, от необдуманного поступка. Далеко убежать ей не удалось, она наткнулась на Николая Алексеевича. Она попала прямо в его цепкие руки, которые когда-то уже помогли ей. Она бесстыдно повила у него на шее и рыдала, стоя в больничном коридоре, рыдала в голос, громко и горько, обращая на себя внимание пациентов и врачей. Затем были несколько часов проведенным в его машине, и рассказ все своей жизни. Выпитая фляжка коньяка, размазанный макияж, его испачканная форма. Она рассказывала, рассказывала, а он внимательно слушал, кивал и гладил по спине и по голове. Он был добрый, ласковый, заботливый, как ее папа. Ей было с ним комфортно, и совсем не стыдно. Ей нужно было, чтобы кто-то пожалел ее в этом чужом ей городе. Она рассказала ему все, кроме того, что собирается уехать. Он отвез ее домой, забрал ужин, приготовленный для Юры, и ушел. А она позвонила на вокзал, заказала два билета до родного города, собрала все вещи и легла спать.
Завтра для нее начнется новая жизнь, где не будет больше Юры. И к этой мысли надо себя приучить. Она не смогла стать для него той женой, о которой он мечтал, не смогла занять место в его сердце, которое он занимал в ее. Слезы сами собой текли по лицу, оставляя соленые дорожки на щеках, отчего они нестерпимо чесались. Утро настало подозрительно быстро. Такси было вызвано, водитель помог загрузить вещи. Ключи она бросила в почтовый ящик, чтобы не иметь возможности вернуться. Перехватила
обычную палату, если дело пойдет таким темпами. На дворе был вечер, и Юля решила поехать в больницу с утра. А пока она легла диван, свернулась калачиком и заснула. Наверное, ей снилось что-то светлое, потому что во сне она улыбалась.
Он лежал на койке, не такой бледный как раньше, но все равно, болезнь оставила свой отпечаток, он похудел, осунулся, губы потрескались, глаза были какие тусклые. Юле захотелось зарыдать, но она дала слово при нем не плакать. Сейчас ему нужны были положительные эмоции. Она нерешительно улыбнулась.
- Здравствуй, Юра.
- Привет, - с трудом прошептал он, - чего взгляд-то такой испуганный, паршиво выгляжу?
- Ну, я бы сказала, что для фильма ужасов в самый раз, - со смехом сказала она.
Он засмеялся тихо и опять же с трудом. Хотя смех его походил больше на лай.
- Ничего, скоро встану на ноги. Как справляешься без меня? Как Данила?
- Данила в порядке. Шалит, кушать не хочет, бабушка совсем замучалась. Говорит, весь в тебя, ты тоже был такой в детстве.
- Ну и хорошо, - произнес он и закрыл глаза, - я устал, посплю немного, а ты можешь домой ехать.
Одинокая слеза скатилась по Юлиной щеке. Еле сдерживая рыдания, Юля произнесла
- Отдыхай, я вечером еще приду. Тебе что-нибудь принести?
Юра ничего не ответил, и Юля, чтобы не выдать себя, медленно вышла из палаты, тихо притворив дверь. Рыдания подступали к горлу, и она, уже не сдерживаясь, брела на автопилоте по больничным коридорам. На воздухе ей полегчало, дышать стало легче. Юля понимала, что должна сдержать обещание данное Всевышнему. Он жив, и значит, она должна уехать. Дать ему свободу, как бы ни тяжело это было, она должна уехать. Юля горестно вздохнула и побрела к автобусной остановке.
Как и обещали врачи, через два дня Юру перевели в обычную палату. Юля исправно, дважды в день ходила к нему, приносила чистую одежду, и домашнюю еду. Ел он молча, иногда хвалил, но чаще всего молчал и смотрел куда угодно, только не на Юльку. Исправно и детально расспрашивал о Даниле. Она же, каждый раз, сдерживала подступающие к горлу слезы, также исправно и детально отвечала на его вопросы. Она все еще надеялась, что он измениться, что поймет, что скоро ее потеряет, что почувствует, как она страдает.
Но в один прекрасный, или не очень прекрасный, день е надежды рухнули. Она должна была отвести Данилу в детскую поликлинику, на прививку, и поэтому к Юре решила зайти пораньше. Как всегда приготовила куриный бульон, пирожки с мясом, фрукты, и домашний компот из
Время тянулась неумолимо долго. Ей казалось, что стрелки на ее часах приросли к месту и не двигаются. Сердце ее бешено стучало. Врачи пожимали плечами, и говорили, что делают все возможное и невозможное. Температура тела была близка к критической. Она как будто замерла на отметке в 41, 4 градуса и не хотела сдвигаться. День сменялся ночью, шли дни. Юле казалось, что прошли уже месяцы. А на самом деле, прошло всего четыре дня. Юля уже сама была близка к обмороку, все эти четыре дня она не спала, пила кофе, ела почти несъедобные булочки из больничного буфета. Врачи пожимали плечами и отводили глаза. А она продолжала сидеть у кровати Юры и молиться. Она не знала церковных молитв, кроме Отче Наш, поэтому, просто без перерыва просила Всевышнего вернуть ей Юру. Она обещала уехать, вернуться домой, чтобы не мешать жить Юре, только пусть он будет жив и здоров.
Через пять дней в больнице появился Николай Алексеевич, и насильно увел Юлю из палаты. Она практически не сопротивлялась, у нее просто не осталась сил. Они куда-то шли по больничным коридорам, Николай Алексеевич, что-то говорил, но Юля практически не слышала его. Она очнулась только на свежем воздухе, на выходе из больницы, когда дождь крупными каплями падал ей на лицо.
- Мне надо обратно, - сказала Юля, вырываясь из рук Николая Алексеевича, - туда, к нему.
- Не надо, - Николай Алексеевич, еще крепче прижал Юлю к себе, - ты что же творишь? У тебя ребенок! Ты его уже пять дней не видела, также как и себя в зеркале! Юре ты ничем не поможешь, а себя погубишь. Давай-ка голубушка, поехали домой, здесь тебе делать нечего.
- Не смейте так говорить, - закричала Юля из последних сил, - Юра будет жить, слышите, будет жить.
Произнеся последние слова, Юля зарыдала, зарыдала, впервые за пять дней. Она упала на мокрый асфальт и ее слезы смешивались с дождем. Николай Алексеевич присел рядом на корточки, и взял Юлю за локти. А она рыдала, наверное, от бессилия, и от осознания того, что она действительно не может Юре ничем помочь, даже своей любовью, потому что ее любовь ему не нужна. Она уткнулась носом в грудь, почти незнакомого ей человека, а он по-отечески гладил ее по спине. Так и застыли они неясно фигурой на асфальте под дождем, она рыдала, а он, пожилой мужчина в генеральских погонах ее успокаивал.
Николай Алексеевич привез Юлю домой, где она смогла прижать к груди их с Юрой сына, который не знал, что твориться вокруг него и счастливо улыбался окружающим, весело гукая.
Юля приняла душ, поела, приготовленный свекровью обед, легла на диван, и незаметно уснула. Проспала она почти сутки, разбудил ее телефонный звонок. Звонили из больницы. Затаив дыхание, она слушала доктора, а после упала на диван, закрыв лицо ладонями, и зарыдала. Но рыдала она от счастья. Доктор сказал, что опасность миновала. Юра пришел в себя. Температура пошла на убыль. Через два дня Юру переведут в
- Да обычная простуда. Я поживу на работе, чтобы ребенка не заразить. Дня через три все пройдет. В общем, ты звони, если что-то понадобиться, я привезу.
Юра продолжал кашлять, и это стало сильно беспокоить Юлю. Он не появлялся дома уже четыре дня. Нет, появлялся, но взять чистые вещи и отдать грязные. У него под глазами залегли круги, он покрывался испариной. Юля умоляла его пойти к врачу, но он только отмахивался и говорил, что все пройдет. В один из таких дней, он не пришел в обед за вещами, Юля забеспокоилась и позвонила ему на работу. Трубку никто не брал, и Юрин мобильный не отвечал. Юлино сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
Когда в квартире зазвонил телефон, она уже догадывалась, что сейчас ей сообщат страшную весть. Она стояла и смотрела не телефон, боясь взять трубку. А он продолжал настойчиво трезвонить. Так не могло продолжаться дальше и она решилась снять трубку.
- Юлия Викторовна? - осведомился приятный пожилой голос.
- Да, я слушаю.
- Мы с Вами не знакомы лично, но я много о Вас наслышан. Я начальник Юры – Николай Алексеевич. Вы только не волнуйтесь…
После этих слов Юлькин голос сорвался на крик
- Что с ним? Он жив? Скажите, он жив? – кричала она в трубку, плакать больше не было сил.
- Жив, но он отправлен в больницу в критическом состоянии. У него двустороннее воспаление легких. Врачи сказали, надежды мало.
- Не верю. Слышите, не верю. В какой он больнице? Немедленно скажите, в какой он больнице? – теперь голос Юли звучал холоднее стали.
- Он в госпитале в области. Там лучшие врачи…
- Договоритесь, чтобы меня к нему пропустили. Вы сможете?
- Я попробую. Даже так… Я договорюсь, но он в реанимации. Вы должны понимать…
- Мой муж умрет от старости, а не от какого-то воспаления легких, даже если мне придется продать душу дьяволу… Я буду в госпитале через 2 часа, - отчеканила Юлька и положила трубку.
В комнате проснулся Данила. Время его кормить. Она быстро его покормила, позвонила Юриной маме и, не объясняя, попросила ее немедленно приехать. Мама с папой приехали через тридцать минут. К этому времени Юлька была полностью готова. Маме Юры она оставила четкие инструкции, сцеженное молоко и сухую смесь, которую уже можно было давать Даниле. Коротко объяснила ситуацию, вызвала такси и через десять минут уже мчалась в госпиталь.
Николай Алексеевич не обманул и договорился с главным врачом, о том, чтобы Юлю пропустили в реанимации.
Когда она вошла, то поняла, что переоценила свои силы. Она увидела Юру, подключенного к аппаратам, которые противно пищали. Он был бледный, покрытый испариной, глаза впали, под глазами черные круги. Юля зажмурила глаза и сделала первый шаг. Потом ей было уже легче.
биологического отца. Нет, конечно Юля взрослая девушка, и самодостаточная, но… мать-одиночка во все времена будет звучать ужасно.
Разговор с родителями вышел тяжелый. Но, в конце концов, Юлькина мама заявила:
- Никаких абортов, ребенка естественно воспитаем. Ничего все будет хорошо.
Юля успокоилась, но все равно, мучилась вопросом, сообщать ли Юре или нет. Вопрос как его найти, вообще не стоял. А вот как ему сообщить это было проблемой. Поверит ли он в то, что он отец ее ребенка, и как к этому отнесется.
Вечером Юлька ни на что не надеясь, зашла на сайт «Одноклассники» и ради интереса ввела в поиск его данные. Результат не заставил себя ждать. Как все просто оказалось. Она сидела, смотрела в экран и все-таки решилась. Послание составила лаконичное, и как ей тогда показалось, довольно грамотное. «Привет. Наверное, ты меня не помнишь, но мы были у Вас с визитом в сентябре месяце. Я беременна. Отец ребенка ты (можешь верить, можешь не верить). Я ни на что не претендую. Просто решила сообщить. Если когда-нибудь захочешь с ним увидеться, я буду не против». Она отправила сообщение и вышла с сайта, действительно ни на что не рассчитывая.
А в выходные он появился на пороге дома с букетом цветов и предложением руки и сердца, аргументировав это очень просто:
- Ради ребенка. У него должен быть отец.
Свадьбы не было. Они просто расписались, и Юлька переехала к нему. Они жили, наверное, как все. Не ругались и даже почти не разговаривали. Он уходил, когда она еще спала, и, практически всегда, приходил, когда она уже спала. Иногда заезжал в обеденный перерыв. Правда, звонил ей часто. Он помогал Юльке по хозяйству, не разрешал ей носить тяжелое, ходил за продуктами, витаминами, отвозил ее в больницу. Делал все по дому, чтобы ее лишний раз не утруждать. Вот так и жили они до рождения ребенка. После рождения тоже вроде ничего не изменилось. Хотя нет, изменилось. Он стал все реже и реже ночевать дома. Юлька рыдала ночами в подушку, рыдала прижимая к себе Данилу (так они назвали сына). Она практически всегда рыдала, потому что понимала, он ее не любит. Весь этот фарс ради ребенка. И поэтому ради ребенка она терпела. Его родители оказались милейшими людьми (они жили в области и приезжали каждые выходные). Они помогали ей, чем могли. К чести сказать Юра продолжал все делать по дому, и заботился о ребенке и Юле. Но она чувствовала, что он это делает, потому что так воспитан. Наверное, это тянулось бы очень долго, если бы в один день не случилось несчастье.
Юлька давно стала замечать, что Юра очень сильно кашляет, и стал плохо выглядеть. Даже посоветовала ему сходить к врачу, а он отмахнулся и сказал:
- Ничего. Все в порядке. Курение – вредная привычка. Так что, ты спас меня. Я сейчас приду. Просто что-то голова разболелась. Захотелось побыть на свежем воздухе.
Юра меж тем, основательно внедрился на балкон, и облокотился на перила.
- Небо красивое, - невпопад заявила Юля, - хотя кому я это говорю. Ты же его каждый день видишь, наверное, уже привык.
- К небу привыкнуть нельзя, - серьезно ответил он, и опять замолчал.
Они смотрели на небо. Юлька сосчитала про себя до двадцати и вдруг, не узнавая свой голос, сказала:
- Поцелуй меня.
Юра повернулся, протянул руку, коснулся Юлькиного лица и поцеловал. Так ее еще никто не целовал. Она тонула в его объятиях, и ей совершенно не хотелось из них выныривать. Про себя она молилась только о том, чтобы это никогда не заканчивалось. Вдруг он отстранился, и ушел в комнату. Юле показалось, что внутри нее что-то оборвалось, и она собралась зареветь от жалости к самой себе. Тихо щелкнул ключ в замке, затем в комнате погас свет, и Юра появился на пороге балкона и протянул ей руку. Она улыбнулась в темноте, вложила руку в его теплую ладонь и доверчиво пошла за ним в комнату. То, что было дальше, превзошло самые смелые ее мечты. Они занимались любовью. Нет не сексом, а именно любовью. Она наслаждалась каждой секундой проведенной в его объятиях. Она отдавалась ему вся, без остатка. Все было так, как она хотела и мечтала. Нет, все было даже лучше. Но ночь заканчивается, а утро не всегда бывает таким уж сказочным. И это утро ей представлялось по-другому. Юля садко потянулась, перевернулась на другой бок, и… не обнаружила никого рядом. Не было никого, и ничего, даже записки. Вот тут-то Юля не смогла себя сдержать и зарыдала.
Она торопила этот день как могла. Она хотела очутиться подальше от этого города. Подальше от Юры. Уже в поезде она поняла, что сама получила то, что хотела. И нечего просить большего. И дала себе зарок об этом не вспоминать. Она думала, пройдет время и все забудется. Просто командировочный роман, для поправки здоровья.
Через два месяца она и думать бы забыла про этот момент в жизни, если бы не одно но… А НО это было серьезное. В какой-то момент времени она поняла, что давно не использовала средства женской гигиены. Открыв ежедневник, она ужаснулась. У нее задержка. И довольно большая. Почти месяц. Доработав до конца дня, она понеслась в аптеку и скупила все возможные тесты на беременность. И все как один, показали две полосы. Сделанный анализ в женской консультации тоже дал положительный результат. Юлька беременна. В отцовстве она не сомневалась. Стоило подумать, как жить дальше, а самое главное сообщать ли Юре об этом или нет. Сейчас главное подготовить родителей к светлой мысли, что они станут бабушкой и дедушкой и попробовать объяснить им отсутствие
гостиницы и даже вполне осмысленно поднялась на этаж. Пока они располагались в номере у Ольги, Юля решила проверить детей. И предупредить возможные неприятности. Дети заинтересованно смотрели на нее, но не решались задать некорректных вопросов.
- Так, я гашу свет, закрываю вас на ключ и ухожу.
- Юлия Викторовна, - начали ныть дети, - не надо на ключ, а если нам что-то понадобиться?
- Что кроме туалета вам может ночью понадобиться? Ничего. А туалет у Вас в номере. Все никаких разговоров. Ложитесь.
Юля решительно вытащила ключ из замка и закрыла оба номера. Теперь она была спокойна за детей. Ночью они никуда не денутся. Когда она вернулась в номер к Ольге, стол бы уже сервирован, бутылки откупорены.
- Ну что, уложили ваших архаровцев? – спросил майор, и зачем-то мне подмигнул.
- Уложила.
- Как же вы такая молоденькая справляетесь с такими лбами? – задал вопрос мужчина слева от нашего майора.
- Справляется, - встряла Ольга, - у нее не забалуешь. Сразу два наряда вне очереди.
Компания за столом рассмеялась, атмосфера разрядилась.
У Юльки был странный организм. Ее не брал алкоголь. Она могла выпить ведро горячительного, причем даже разных сортов, но была абсолютно трезвой, и на утро у нее никогда не болела голова. Как-то незаметно опустели три бутылки вина. Юра сидел напротив, но почти не пил. То есть он пропустил, конечно, пару-тройку рюмок, но не больше. Он был угрюм и по большей части молчал. Хотя над шутками смеялся исправно. Пить ей уже надоело, хотелось выти проветриться. Да и детей не мешало бы проверить.
Юлька встала из-за стола, мужчины как один вытянули головы, а я сказала:
- Пойду детей проверю. Мало ли, они еще болтают. А завтра нам рано вставать. А то будут как сонные мухи.
Юлька остановилась в дверях, обернулась и посмотрела на Юру, он тоже смотрел на нее, и она ему зачем-то подмигнула.
Дети спали сном младенцев, и это немного успокоило Юльку. Идти к Ольге не хотелось. Хотелось покурить. Юлька курила редко, но сейчас ей необходимо было подумать. Она внедрилась к себе в номер и принялась рыться в сумочке. Заветная пачка была извлечена на свет божий и Юлька вознамерилась проникнуть на балкон, пепельниц в номере не наблюдалась, из чего она заключила, что курить в номерах нельзя.
Погода радовала теплотой и ясным небом. Юлька затянулась и почувствовала себя почти счастливой. Вдруг за спиной она услышала шорох, резко развернулась и увидела Юру. От испуга Юлька выронила сигарету.
- Прости, не хотел напугать, - виновато ответил он, - просто меня послали проверить, где ты.
Здорово!!!! Просто в точку... только вот не привыкать не получиться... любовь у меня в крови и не только у меня.... наверное у всех...
Эх... как грустно... очень грустно... дышать все труднее... любимых людей рядом нет...
Интересная фраза моего предсказания!!!! В точку.... Он не виноват, что я влюбилась... он ничего не общал... просто мы получили удовольствие... я очередная строчка в его жизни, делающая все, чтобы превратиться в главу.... Очень больно.... а я стараюсь сделать все, чтобы он не заметил этого... удается... но больно то как... прямо как в том стишке...
Умей смеяться, когда грустно
Умей грустить, когда смешно
Умей казаться равнодушной
Когда в душе совсем не то....
Роль я исполняю блестяще... Усвоила один урок "Лучше быть рядом как друг, чем далеко как бывшая любовница"