Очень люблю этот рассказ. Не помню даже, где нашла... Не поленитесь, прочитайте.
Джон Голсуорси
ПРОГУЛКА В ТУМАНЕ
Уже отрастившая зимнюю шерсть, разгоряченная и вспотевшая кобыла цветом
совсем сливалась с рыжими, как лисий хвост, кучами отсыревших листьев бука.
Как всегда в такие туманные дни, она пританцовывала, высоко вскинув голову,
слегка выгнув шею и насторожив уши, шарахалась ни с того ни с сего,
притворяясь, будто не узнает знакомых предметов, и время от времени
предпринимала энергичные попытки сбросить меня и убежать. Ей то и дело
мерещились камни на дороге. Некогда, еще до того, как началась ее нынешняя
легкая жизнь, такой камень подкатился ей под самые копыта и навсегда
испортил ей норов.
День стоял безветренный. Там и сям пламенели оставшиеся на ветвях
медно-красные листья буков, и казалось, что кто-то нарочно зажег вверху
огоньки, чтобы хоть немного прогреть неуютную сырость леса. Большая часть
листвы, впрочем, облетела, и усеянные жемчужными каплями голые сучья четко
вырисовывались на сплошном сером фоне. Ягод было мало, и среди них
выделялись красотой розовые плоды бересклета, которых как раз в этом году
уродилось больше обычного. Глухие аллеи безмолвствовали, не слышно было тех
сладостных вздохов, что раздавались откуда-то сверху вчера в этот час. Зато
в воздухе была разлита какая-то особенная тишина, как бы немое роптание
тумана. Мы проехали мимо дерева, и на самой верхушке его гордо восседал
непомерно тяжелый для тоненькой веточки голубь. Погруженный в свой
безмятежный голубиный мир, он не слышал ни топота копыт, ни скрипа седла.
Туман сгустился в сплошное облако бесконечно мелкой дождевой пыли, и сквозь
эту завесу деревья выглядели как-то странно, словно они заблудились и
потеряли друг друга. Мимо нас, казалось, быстро и бесшумно скользили
призраки, единственные обитатели мира, в котором мы очутились.
Возле какой-то фермы кобыла внезапно, как это с ней иногда бывало,
остановилась. Четыре черных поросенка прошмыгнули мимо нас и тотчас
растворились в белом воздухе. К этому времени мы оба были в испарине. Мы
стали ближе друг к другу, наши отношения - фамильярнее. Я поделился с ней
своими соображениями по поводу ее прозвища, нрава и внешнего облика, попутно
прошелся насчет ее манер. Она же в ответ издала свой милый, хрипловатый
вздох, который берет начало где-то под звездочкой на лбу. В пасмурную погоду
она не чихает, такое проявление восторга она позволяет себе только в
солнечные дни, когда дует морозный сухой ветерок. На развилке мы вдруг
наткнулись на четырех лошадок - одну серую и трех рыжих. Они тут же
повернулись и побежали, унося в поредевшую аллею свои красивые головки и
стройные тела. Затем, спохватившись, что слишком оторвались от своих, встали
поперек дороги, перескочили через живую изгородь и побежали к другим,
которые паслись неподалеку на тонувшем в тумане лужку.
Мы спустились вниз по дороге и повстречали свору собак, возвращавшихся
домой с охоты. Смутные очертания пегих тел, мягкие, бесшумно ступающие лапы,
томные глаза, особый собачий мир. Спереди и сзади - алые полоски охотничьих
курток.
Вскоре мы въехали в какие-то ворота и очутились среди торфяного поля,
заросшего поблекшим дроком. Туман уплотнялся. Где-то, высоко в небе,
посвистывал невидимый кулик. Казалось, пасмурный день внезапно обрел голос и
изливает всю свою тоску в этих диких звуках. Стараясь не терять из виду
поблескивавшую впереди полоску дороги, мы пустились в галоп. Мы оба
радовались избавлению от скучного однообразия проселочных дорог.
Но вот умолк голос кулика; полоска дороги скрылась. На всем белом свете
не было никого, кроме нас. Даже кусты дрока куда-то исчезли. Ничего не
осталось - один черный торф под ногами да туман, густеющий с каждой минутой.
Мы почувствовали себя такими же одинокими, как та птица, что пронеслась над
нами в белом пустом небе, словно человеческая душа, блуждающая среди
неисследованных полей своего будущего.
Кобыла перескочила через груду камней, которые, казалось, возникли
непонятно откуда уже после того, как мы их миновали. Я подумал, что если бы
мы невзначай попали в одну из ям старой каменоломни, мы бы неминуемо
погибли. И эта мысль, что мы могли угодить в яму, а могли и не угодить в
нее, была чем-то приятна. Мы оба вошли в азарт и, ныряя в эту плотную,
неосязаемую массу, которая как бы пропускала нас вперед и тотчас смыкалась
за нами, испытывали неподдельный восторг. Весело было скакать на просторе, с
каждым ярдом убеждаясь, что мы еще живы, не знать, что нас ожидает впереди,
- в каких-нибудь пяти ярдах, - и бросать вызов неизведанному! Сознание
собственной безопасности нам было не нужно: мы были бесконечно выше этого.
Мы скакали галопом, на лету заглатывая сырой воздух, который хлестал нам в
лицо, и были счастливы. Вдруг земля под нашими ногами из ровной сделалась
бугристой, начался подъем. Кобыла замедлила ход. Мы остановились. Всюду -
впереди, позади, слева и справа - белая мгла. Ни неба, ни горизонта,
Читать далее...