Настроение сейчас - отличное!Символом мюзикла «CATS» стал скрывающийся в темноте черный кот, которого выдают одни только его сверкающие глаза, а, как известно, если черный кот перебежит вам дорогу — добра не ждите. История создания и постановки мюзикла, избравшего себе такую несчастливую эмблему, казалось бы, полностью подтверждает эту примету. Неблагоприятные обстоятельства, проблемы, недоразумения и неудачи в свое время буквально преследовали этот спектакль, который сегодня стал признанной классикой. Вначале же успеха не предвещало почти ничто.
До «CATS» все свои мюзиклы, имевшие успех, Эндрю Ллойд-Уэббер писал в соавторстве с либреттистом Тимом Райсом. У многих сложилось ощущение, что только такой творческий тандем может приносить плоды, и что без своего компаньона Ллойд-Уэббер не сможет сделать что-либо действительно стоящее.
Писать музыку на уже существующие стихи было в новинку для Ллойд-Уэббера, который привык поставлять Райсу музыку, на которую тот позже сочинял текст. Поэзия Элиота, напротив, была данностью. Размер стиха обуславливал манеру исполнения, язык стиха — музыкальный стиль. Принимая во внимание безусловные достоинства творчества Элиота, нельзя не отметить, что на материале его поэзии очень сложно создать выигрышный хит, без которого мюзикл немыслим.
Режиссер «CATS» Тревор Нанн был практически новичком в этом жанре. Его опыт постановки музыкальных спектаклей ограничивался пьесой «Комедия ошибок» («A Comedy of Errors»), дополненной несколькими вокальными номерами и поставленной в 1977 году в Стрэтфорде, и возобновленной версией спектакля Джорджа С. Кауфмана «Единственный раз в жизни» («Once in a Lifetime», 1979), которая заканчивалась пятнадцатиминутными песнями и танцами в стиле голливудских мюзиклов 30-х годов.
В то время в мире мюзиклов царствовал Бродвей. Существовало мнение, что англичане не умеют писать мюзиклы и совершенно точно не могут хорошо танцевать. А если еще учесть тот факт, что рассказ предполагалось вести главным образом через пластику, то решение о привлечении к работе над мюзиклом не американского, а именно британского хореографа Джиллиан Линн было по крайней мере неожиданным. Однако Джиллиан Линн стала не только хореографом шоу, но и помощником режиссера.
Новый Лондонский театр, где планировали ставить спектакль, имел репутацию самого несчастливого театра в Лондоне; обычно его использовали как телевизионную студию и конференц-зал.
Во время отбора исполнителей творческая группа искала певцов, умеющих танцевать, и танцоров, умеющих петь, а не собственно актеров, и очень немногие участники конкурса из Уэст-Энда соответствовали предъявленным требованиям. Кастинг в лондонскую труппу «CATS» был сложен еще и потому, что, если набрать тридцать первоклассных певцов и танцоров для шоу было еще возможно, то согласных петь в хоре рядовых тружеников сцены, которых так много в Нью-Йорке, в Англии не было. Говоря языком спортсменов, налицо были лучшие игроки, но не было запасных.
Самой известной актрисой в труппе была Джуди Денч (Judi Dench), которую пригласили на роль Гризабеллы. Но во время репетиций она получила серьезную травму (разрыв ахиллова сухожилия), и вместо нее в спектакль пришла Элейн Пейдж (Elaine Paige) — совсем не задолго до премьеры.
В январе 1981 года было заморожено обеспечение ряда частных театров, и владельцы в одночасье решили не рисковать и вести дела только с уже известными шоу. Это и послужило причиной отказа в предоставлении площадки Нового Лондонского театра для постановки «CATS». Поиски нового помещения для шоу долго оставались безуспешными, и только благодаря своевременной поддержке Бернарда Делфонта (Bernard Delfont) сотрудничество с Новым Лондонским театром было возобновлено.
Создание либретто на основе не связанных между собой стихотворений поначалу казалось не слишком удачной идеей. Долгое время велся поиск хотя бы подобия сюжета. И вот в одном из писем Элиота обнаружилось упоминание о так называемом слое Хэвисайда (Kennelly-Heaviside layer — научный термин, обозначающий ионосферу), который для поэта стал чем-то вроде рая для животных, куда могут вознестись после смерти самые достойные кошки и собаки. Этот образ и набросок, посвященной Гризабелле, и стали для всего спектакля тем стержнем, который так долго искал Тревор Нанн. Он сделал Гризабеллу центральной фигурой мюзикла — единственной кошкой, которая в финале вознесется на небо в кошачий рай.
Репетиции шли уже вторую неделю, а у шоу все еще не было главного номера, который объединил бы все действие и создал необходимое настроение. В итоге Ллойд-Уэббер сочинил мелодию в стиле Пуччини, которая и стала номером «Memory». Труппа приняла песню с восторгом. Нанн произнес тогда знаменательную фразу: «Какое сегодня число? Какой час? Запомните их! Потому что вы только что услышали новый хит Ллойд-Уэббера!» Однако композитору казалось, что стиль Пуччини в этом номере слишком заметен, и он долгое время беспокоился, что это может быть расценено как
Читать далее...