Недавно открыла для себя удивительного автора - Андрея Никитина. Он историк, археолог и писатель. В его произведениях гармонично переплетаются исторические справки, художественное описание природы, раскрываются характеры встречанных им в путешествиях и экспедициях людей. Начала читать книгу "Возвращение к Северу", зная, что несколько страниц посвящено моему прадеду, но пока до них дошла совершенно углубилась в мир 60-х провинциальных городов. Хочу с вами поделиться парой отрывков, в которых описаны совершенно простые деревенские жители русского севера.
***
…
Неслышно суетиться по дому Анисья Николаевна – от зари до зари. Скребет, подметает, подтирает, что-то говорит. И хозяйства вроде бы нет никакого особенного - Машка, коза, мемекающая за домом, да десяток кур во главе с горластым петухом по кличке Бригадир. Дом все-таки! И Николай Иванович, тихий, седенький, будто просвечивающий старичок. Так она его и зовет – старицок. Цокают здесь отчаянно. А он ее - Анисья Николаевна. О нем и хлопочет, заботится, как о малом ребенке.
- Старицок, ты бы щец похлебал…
- Старицок, а старицок! Кацавеецку бы надел - зябко…
- Умаялся мой старицок…
Еще солнце дымится над лесом, как начинаются заботы по дому: Машку подоить да вывести, курей выпустить, печь затопить, воды из колодца принести, старичку поесть сготовить.
Встав попозже, Николай Иванович берет пару удочек, чтобы дремать над рекой, или лукошко – в лес по грибы, по ягоду. А хозяйка с косой да с коробом в другую сторону: сенца Машке накосить, веников наломать на зиму, хвороста принести… Так и живут – Филемон и Бавкида.
И вдруг:
-А старицок-то не мой, цузой он!
Как так? Да просто. Умер лет пять назад муж Анисьи Николаевны, с которым она жизнь жила и детей растила, которому на покос да в поле в плетеных кошелках молоко и хлеб таскала. Умер, как умирают в деревне, - тихо, спокойно, без мудреных болезней, когда время пришло. Дети давно по городам разъехались, своими детьми обзавелись. А в Чурьеге, километрах в трех от Щелья, у Николая Ивановича супружница умерла – бобылем остался на старости лет. И тоже – дети по городам, своя у них жизнь, носа не кажут, только письма с приветом шлют да к себе зовут. Вот и Анисьины тоже зовут! А куда поедешь? Дети сои, кровные; может, заботиться будут, а все когда и попрекнут! В Щелье же дом еще отцовский – большой, крепко сложен, не погнил, не потек. Всю жизнь прожила в нем Анисья, в нем и умирать сподручнее. Тихо здесь, спокойно, привычно, а в городах людей много, шумят, толкаются, спешат куда-то. Нет уж, пусть лучше дети к матери гостить приезжают, внучат привозят, а бабка им и сказку расскажет, и грибов соберет на зиму… Только одной-то горько! Вот и вышла на старости лет Анисья за вдовца, за Николая Ивановича, в дом привезла. А как же? Кто за ним ходить-кормить станет? Старенький ведь старицок! Ему забота да покой нужны – слаб. Видишь, как светится?
И у Марьи, у соседки, та же истории. Только она уже сюда вдовой приехала, из Ленинграда на родину, да так и осталась. За вдовца вышла. А потом и его схоронила, взяла к себе в зимник бобыля. Хороший старик, уважительный. Только Марья – баба, ох! Городского нахваталась, кричит на старичка. И в третьем доме то ж… Так и живут в Щелье старики, свой век доживают. Ждут писем от сыновей и дочерей, ждут и нарадоваться не могут, когда приедет кто из них с внуками погостить. Тут уж не смотрят чьи – всех принимают, у всех одни и те же фотки на стенах висят – всехние дети.
…
***
…
-Бабушка, а у вас вышивок нет?
Коричневое личико в морщинках, ласковые голубые глаза. Поправляет узловатыми пальцами платок, ладонь к уху:
- Это каких-таких, сынок?
- Ну старые полотенца, юбки, повесы…
-И-и, родной, что вспомнил! Нет, милой, нет. Были раньше-то, да все в ветхость ушло…
- А ветхое-то осталось?
- Да зачем тебе тряпки-то старые наши?!
- Интересно, бабушка, на узор посмотреть, сравнить с тем, что видели. Сфотографировать, зарисовать…
Бабка смеется и машет рукой.
- Ишь, чего выдумали! Никчемное дело, нет ничего…
Мы привыкли. Научились терпению и подходам. Пьем чай, степенно посасывая маленькие кусочки сахара, дуя на блюдечко. Бабка возится в чулане, ходит из комнаты в комнату, что-то пряча под фартуком, собирает в узел на кровати. И…
- Вот, уж нашла, какое ни на есть, не взыщите!
До сих пор я вспоминаю один из таких случаев. Бабушка была старенькая, сгорбленная, и, казалось, совсем уж потеряла всякий интерес к жизни. Пока она, как мышка, шуршала в чулане, мы с Володей пили чай в красном углу и смотрел в окошко, где карапуз без штанов дразнил лохматую козу, привязанную за веревку к изгороди. Веревка была короткой, коза – равнодушной, а карапуз так забавно переступал своими ножками, что мы не заметили, как в горницу вернулась хозяйка. Повернулись – и ахнули.
У притолоки,
Читать далее...