Ох, уж эти пресловутые «двойные стандарты»! Любят о них порассуждать российские политики. На дню по сто раз вспомнят и проклянут за них Запад. А сами…
Сейчас, вот, почем зря осуждают израильтян. И за что? А за то, что государство Израиль развязало и ведет войну против мирного населения Ливана.
Однако, если послушать представителей правительства Израиля, то выходит, что оно воюет не с мирным населением, а с террористическими группировками, окопавшимися на территории Ливана, с которыми правительство той страны или не хочет или не может воевать, смотрит сквозь пальцы, как на земле Ливана готовят террористов, которые проникают в соседний Израиль и совершают террористические акты. Более того, те же террористы с ливанской территории обстреливают из ракетных установок населенные пункты Израиля, обстреливают, между прочим, мирное еврейское население.
Получается, что у израильтян лопнуло терпение, и они решили своими силами уничтожить гнезда терроризма. Да, на чужой территории. Однако что остается делать, если ливанскому правительству не по силам призвать к порядку мирных террористов, угрожающих соседней стране?
Значит, наши осуждают? А сами что совсем недавно сделали, наделив Президента России правом применения вооруженных сил и спецподразделений для борьбы с терроризмом, между прочим, на любой территории планеты.
Значит, наши могут за рубежом воевать с терроризмом, а евреи нет, что ли? С чего бы такой разный подход к одной и той же проблеме? Или террористы, обосновавшиеся в Ливане, гуманнее? Или, может, нам роднее и ближе, чем те террористы, против которых мы намерены ожесточенно воевать на любой иностранной территории?

Дмитрий Медведев (ну, тот, который был главой администрации Президента, а ныне первый зампред правительства России и вероятный преемник Путина) сегодня выступил с уточнением. Он поправил своего бывшего подчиненного из администрации Президента, то есть Суркова (смотрите дневниковую запись за 02.07.06), заметив, что слово «демократия» ни в каких прилагательных не нуждается, что российская демократия должна во всем соответствовать мировым стандартам.
Как будто прочитал мои мысли.
Скорее всего, прислушался к недоуменным голосам, доносящимся с Запада. Вот и решил выступить с уточнением.
Медведев дал понять господину Суркову: не всякая мысль, теснящаяся в наших головах, достойна огласки; иное молчание – ценнее золота.

Первый:
- Скромность – удел дурачья, прерогатива ограниченного ума, скрывающегося под благообразной маской.
Второй:
- О, милейший, я скажу больше: скромность – наикратчайший путь, ведущий человека в неизвестность.
Первый:
- Точно подмечено, любезный… Весьма-весьма… Позволь лишь добавить: скромность – не добродетель и нечего ею кичиться; добродетель – нужда и притворная необходимость, приходящая на помощь, когда человеку больше нечем гордиться.
Второй:
- Скромник и неудачник – близнецы-братья!
Третий, с грустью покачивая головой и тяжело вздыхая:
- Ах, как вы правы!.. Сколько упущенных возможностей!.. Как часто, тесня локтями меня в сторону, иные прорывались вперед и, оглядываясь оттуда на меня, подхихикивали. И далеко пошли. И многого достигли. А я… Скромничал, вежливо уступая дорогу. Гордился тем, всамделишный дурачок. Что оставалось мне, неудачнику? Завидовать проворным. Толпа ворчлива, но угодливо готова расступиться перед пихающимся и дать тому простор.

заседал Госсовет (некое формирование с непонятными нынче функциями). Государственные мужи, то есть главы регионов, под предводительством В.В. Путина совершили два исторических открытия:
а) без Госплана и, соответственно, без госпланирования (иногда еще величают регулированием, хотя хрен редьки не слаще) экономике России невозможно развиваться;
б) нельзя, по мысли Путина, развивать только страну; надо, мол, одновременно не забывать про медвежьи углы, то есть про регионы.
Что сказать?
По первому пункту: я давно ждал, когда же нынешняя розовая власть спохватится и заговорит об этом ключевом атрибуте социалистического хозяйствования – о государственном планировании. И дождался-таки!
В самом деле, нелогично получается: возродив советский гимн и вернув красной армии ее красное знамя, построив сугубо советскую вертикаль власти, когда низы ничего не могут решить без благословения верхов, то есть Москвы, без госплана, ну, никак не обойтись – это святое.
По второму пункту: выходит, по мысли президентского окружения, пичкающего своего шефа мудрыми идеями, регионы и страна – понятия разные и даже в чем-то антагонистические. А коли так, то, действительно, нельзя укреплять только экономику страны, потому что это ведет к ослаблению регионов (областей, краев и республик), которые, в конце концов, становятся «медвежьими углами» (извините за унижение, регионы, но это не мое выражение, а вашего обожаемого Путина).
Все-таки для меня неясно: страна – это совокупность регионов или страна – сама по себе, а регионы – сами по себе?
А я-то, дурак, до сих пор думал, что страны без регионов не бывает, соответственно, нет и регионов без страны; что, укрепляя страну, мы упрочиваем и регионы, то есть те самые составные части то самой страны; и, наоборот, крепя регионы, множим богатства страны.
Или Президент и его окружение в слово «страна» вкладывают иной смысл? Может, под «страной» понимается все то, что за кремлевской стеной, а все, что с внешней ее стороны уже не «страна», а регионы? Если так, то все верно, все очень точно: «страна», то есть все, что за толстыми кремлевскими стенами, сказочно богатеет, а по эту сторону, иначе говоря, регионы и их народы нищают.
Как по-разному мы понимаем, вроде бы, элементарные вещи! Наверное, всё из-за того, что в разных странах мы живем: у них – экономическое процветание и рост национального достояния, у нас – бешеная инфляция, сжирающая последние наши рубли.

Почта России вновь экспериментирует. Пока, кажется, лишь в отдельно взятом регионе. Теперь – экспериментирует по части внедрения повсеместной вежливости. Превосходно! Однако, простите, у почты России, как мне кажется, есть заботы и поважнее, чем вежливость. Какие? Скажем, такой у меня вопрос: когда все-таки письма своевременно и обязательно будут попадать адресату? Кто эту проблему станет решать – почта России или ее клиенты-получатели корреспонденции?
Лично я считаю, что это дело сугубо почты России: клиент, купив конверт с маркой, отправил письмо, следовательно, оплатил полностью услугу по доставке, и извольте, господа почтовики, вручить отправление адресату. Вручить в любой форме: либо из рук в руки, либо – через почтовый ящик клиента. Тяжело ходить по этажам? Уж двадцать лет почтовые ящики в подъездах домов выглядят ужасающе? Извините, это ваши проблемы
А пока… Почта России экспериментирует: сколько полагается подарить клиенту улыбок – три или пять?
Письма же по-прежнему бродят по стране без каких-либо гарантий, что их доставят когда-либо адресату.
У меня – прямо в отделении связи персональный абонентский ящик. Плачу, следовательно, дополнительно за все ту же услугу по гарантированной доставке. Гарантируют, думаете? Чепуха! Письма все равно пропадают. И у меня.
В мой абонентский ящик служащие постоянно бросают письма, в которых указан мой номер, но совершенно другой почтовый индекс. Это случается раз за разом. Беру и возвращаю в руки почтовым служащим ошибочно брошенное письмо. Но все ли столь же добросовестны и поступают так, как я? Не уверен. Оттого и теряются.
Уж больно ты вежливая, почта России. Когда еще станешь и обязательной, а?

Приснится же… Вот прошлой ночью…
У меня появился откуда-то (кажется, арендовал) автобус-люкс, то есть повышенной комфортности. Иногда сажусь за руль и езжу по Екатеринбургу. Почему иногда? Боюсь автоинспекторов: что будет, если остановят, а у меня нет прав? Да и за рулем прежде никогда не сиживал, не имею опыта вождения, тем более в таком крупном и насыщенном транспортом городе.
Короче, больше стою, чем езжу.
И вот во время стоянки вижу, как толпа начинает рваться в автобус. Выглянул, а во главе толпы крепкие и мускулистые парни в черных масках. Кто такие? Что им надо? Не знаю. Когда кто-то попытался монтировкой взломать дверь, я вынужден был открыть: жаль, могут повредить.
Парни врываются, хватают меня, валят на заднее сидение. Один - садится на ноги, другой - держит голову, которой я верчу в недоумении, стараясь понять, что происходит, третий – на моих запястьях защелкивает «браслетики», то есть наручники. Краем глаза вижу, как салон заполняют дети, возглавляемые педагогом. По репликам понимаю, что дети – иногородние, в Екатеринбург прибыли с экскурсией и хотят, воспользовавшись автобусом, осмотреть город. Дети – это хорошо, думаю я; люди в масках при народе не станут сильно беспредельничать.
Проскальзывает мимолетно мысль: может, милиция думает, что я угнал автобус, из-за этого весь сыр-бор?
Лежу, стиснутый со всех сторон дюжими парнями в масках, смотрю и спокойно говорю им:
- В чем дело, парни? Что вам от меня надо?
- Лежи и молчи, злодей, - говорит один из них и сердито сплевывает себе под ноги.
- Зачем плюешься? – недовольно спрашиваю я. – В салоне – чисто, ковровые дорожки, после вас за день не пропылесосить.
- Заткнись, гад! - грубо отзывается все тот же парень в маске. И добавляет. – Сейчас придет наш Петрович – уж будет тебе.
Я не знаю, кто такой «Петрович», да и мало он меня заинтересовал, поэтому спрашиваю о другом, о главном:
- Что я сделал? Кто вы? Не держите меня так… Я – не опасен, я очень спокойный… Дайте сесть и снимите наручники
Тот, который ручищами-тисками держит голову, фыркает:
- Нашел дураков. А что, как улизнешь? Отвечай потом перед Петровичем.
Я резонно замечаю:
- Но и я не дурак, чтобы оставить без присмотра такой автобус. К тому же, - резонно добавляю я, - вины за собой не вижу. Если пали подозрения, что я…
Тут мои захватчики приосанились, глядя вперед салона. Скосил глаз и я. Вижу, к нам направляется невзрачный с виду мужичонка средних лет, припадающий на левую ногу, в милицейской форме: то ли старший лейтенант, то ли капитан – сразу и не разглядишь нынешние офицерские погоны. Мелькает догадка: это и есть тот самый Петрович, которым меня пугали.
Мужичонка подходит, смотрит на меня, покряхтывая и почесывая в сильном раздумии затылок. Потом, обращаясь к моим захватчикам, хмуря брови, бросает:
- Отпустите! Чего, как медведи, облапали?
- Петрович, может уйти… Ищи потом, злодея.
- Ну, да, - хмыкает мужичонка в ответ. – От вас, костоломов, уйдешь.
Захватчики освобождают меня. Я вскакиваю, отряхиваюсь, сажусь и ворчливо говорю:
- Нашли себе злодея… Делать, что ли, нечего?
Петрович кивком головы показывает на мои руки:
- Уберите! Что вы, в самом деле?
Один из захватчиков спешит снять с меня наручники, оставившие на запястьях красные круги. Я обращаюсь к мужичонке:
- Господин… Простите, звания не знаю…
- Не знаете и не надо, - отвечает Петрович. – Ответите на несколько вопросов, и потом уж представлюсь по всей форме.
- Почему «потом», а не сейчас и сразу? – смелея, лезу под кожу то ли старшему лейтенанту, то ли капитану.
- Так предписывает служебная инструкция.
- В чем вы меня подозреваете? Не в захвате ли автобуса? Но у меня все документы…
Петрович прерывает:
- Как сообщил наш секретный сотрудник, вы не тот, за кого себя выдаете.
- Как это «не за того»? А за кого же?
- Вы, - отвечает уверенно Петрович, - Онищенко Осип Захарович…
- Что еще за Онищенко? С ума вы все посходили, что ли?
Петрович, не обращая никакого внимания на мои эмоции, равнодушно повторил, доставая из потрепанного портфеля, древнего-древнего, наверное, еще его дед с ним в школу бегал, кипу бумаг:
- Вы – Онищенко Осип Захарович, бывший бандеровец, то есть украинский националист, долго скрывались в лесах (район Львова), а потом, когда особисты стали припекать, сбежали на Урал, здесь обманным путем получили новые документы.
- Господин… Вы, случайно, не спятили?
- Не запирайтесь: нам все известно, - и внушительно добавил, почесывая голый, освободившийся от волос, затылок. – Чистосердечное признание, гражданин Онищенко, смягчает вину.
- Какая вина? Что вы несете? Да, посмотрите вы на меня: ну, какой из меня бандеровец?! В пору бандеровщины мне было три года. Нашли националиста!
Один из парней в масках, качая головой, говорит:
- До чего ж ловок, злодей!
- Заткнись, дурак! – вырывается из меня первая грубость.
- Он, Петрович, еще и хамит. Может, съездить пару раз по харе? Дозволь, Петрович, отвести душу, а?
Петрович, вижу, отрицательно мотает головой в ответ на дельное Читать далее...

Совет Федерации (обращаю внимание: единодушно, как в старые советские времена; такой ручной и во всём послушной верхняя палата российского парламента не была; достаточно вспомнить, как в пору зачаточной демократии противостояла первому Президенту России, с какой смелостью и настойчивостью раз за разом отвергала предложение об освобождении от должности генпрокурора Скуратова, погрязшего в нечистоплотных делишках. Впрочем, были ли в новейшей истории чистоплотные прокуроры?) предоставил исключительные полномочия – право применения в борьбе с террористами, находящимися за рубежом, спецподразделения и армию
Ужас! Мир вздрогнул и застыл в оцепенении. Террористы по всему миру (прежде всего, на земле российской) ахнули и от одной этой новости тотчас же издохли от инфарктов.
Напугали до смерти! Разве можно, господа сенаторы, так-то, а?
Что теперь будет с террористами?.. Что только будет!?

Это цитата сообщения murzin65 Оригинальное сообщение

Ах, с каким наслаждением наши журналисты рассказывают о разразившемся коррупционном скандале в итальянском футболе! Тут тебе смелость и решительность, правду-матку режут наотмашь. Тут тебе все: и фамилии игроков, тренеров, и названия спортивных клубов, продающих и покупающих матчи.
А что в российском футболе? О нем – ни слова. Тишина! У нас – особенная стать. Мы – не итальянцы: не продаем и не продаемся.
Если ненароком кто-то заикнется о российской футбольной коррупции, то ограничится полунамеками. И никаких адресов. Да и гнева в голосе не почувствуешь.
У нас и коррупция «суверенная», доморощенная, о которой во весь голос не принято говорить. Если, конечно, журналист не получил политический заказ.
А итальянцы, между прочим, дошли до финала в чемпионате мира по футболу, показывая во всех матчах чудесную игру.
Наши футболисты, совершенно некоррумпированные, даже на чемпионат не попали.
Что же получается? Коррупция в итальянском футболе есть локомотив прогресса? Если так, то я за такую «коррупцию».
Чем других считать-трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?

Ах, с каким наслаждением наши журналисты рассказывают о разразившемся коррупционном скандале в итальянском футболе! Тут тебе смелость и решительность, правду-матку режут наотмашь. Тут тебе все: и фамилии игроков, тренеров, и названия спортивных клубов, продающих и покупающих матчи.
А что в российском футболе? О нем – ни слова. Тишина! У нас – особенная стать. Мы – не итальянцы: не продаем и не продаемся.
Если ненароком кто-то заикнется о российской футбольной коррупции, то ограничится полунамеками. И никаких адресов. Да и гнева в голосе не почувствуешь.
У нас и коррупция «суверенная», доморощенная, о которой во весь голос не принято говорить. Если, конечно, журналист не получил политический заказ.
А итальянцы, между прочим, дошли до финала в чемпионате мира по футболу, показывая во всех матчах чудесную игру.
Наши футболисты, совершенно некоррумпированные, даже на чемпионат не попали.
Что же получается? Коррупция в итальянском футболе есть локомотив прогресса? Если так, то я за такую «коррупцию».
Чем других считать-трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?

То и дело отовсюду слышится вопрос: какую страну развалили?!
Так и хочется спросить: кто, что и кого развалил?
Если это была действительно великая, действительно могучая страна (именно такой представляют нынешние красно-розовые, причем, находящиеся во власти), то разве возможно «развалить» за несколько месяцев; каким человечищем надо было быть тому, кто «разваливал»? Тут явно одно из двух: либо СССР к тому времени представлял из себя колосса на глиняных ногах, которого достаточно было чуть-чуть толкнуть и он разрушился в одночасье; либо тот, кто «разваливал» был исполином-богатырем русским.
Та страна могла существовать лишь в условиях постоянных и тотальных репрессий. Поэтому-то она начала рушиться сразу после смерти Сталина, когда репрессивную машину чуть-чуть попридержали, сбавили обороты, уменьшили её мощность. Страна покатилась по наклонной плоскости, покатилась в пропасть. Да, сначала скорость падения была невелика, поэтому-то разрушение затянулось на сорок с лишним лет.
1991-й. Август. Воззвание к народу: мы, новая и более правильная коммунистическая власть, вернем вас в прежнее, то есть скотское, состояние, и вы снова заживете счастливо под нашим мудрым руководством.
А народ? Почему он не пошел защищать «власть народа»? Потому и не пошел: народу пришлись не по вкусу «очередные задачи советской власти», насытился, наелся до тошноты, до рвоты.
А двадцать миллионов коммунистов? Это ж такая силища, которую не удержать и не остановить. Почему коммунисты не защитили новоявленных радетелей, свою элиту? Потому и не защитили: абсолютно большая часть этих «партийных штыков» давно отказали в доверии своей номенклатуре. Жрут, пьют, а потом с похмелюги руки трясутся. Кто ж таких-то станет защищать?!
И, наконец, где та великая дружба народов СССР, о которой так бурно восклицали? Если она существовала десятилетия, то не могла же испариться в одночасье? На деле – не было никакой дружбы. Как только власть КПСС зашаталась, так и все разбежались по своим национальным квартирёшкам, спеша первыми заявить о «независимости». Как, допустим, великий друг русского народа – украинский. Почему, в конце концов, там, на окраинах СССР, началась межнациональная грызня и войны? Откуда взялся оголтелый национализм? Вчера – верные друзья русских. Сегодня – злейшие враги, готовые пускать русскую кровь сколько угодно и где угодно.
Ложь! А у неё, как известно, короткие ноги. Не было «единения партии и народа»! Не было и монолитно сплоченной КПСС, которая гнила, распространяя вокруг зловоние. Не было и «великой дружбы народов», образующих новую общность – советский народ.
А что было? Сплошная «липа»!

Нет, Иван Александрович Гончаров не прав, упрекнув своих современников - Тютчева и князя Одоевского – ни много, ни мало, как носителей некоторых черт «обломовщины». На каком основании? В одной их статей, отдав должное их таланту, заметил, что как Тютчев, так и Одоевский мало работали и потому выдали творцы, на взгляд Гончарова, гораздо меньше, чем могли бы реально, то есть обвинил в лени.
Действительно, Тютчев написал лишь пару десятков стихов, но каких?! Россия все еще помнит этого поэта и восхищается. Одоевский, обладая большими способностями в литераторстве, написал несколько рассказов – это все так. Мало написал, но зато какие рассказы написал?! Народ его помнит и чтит по-прежнему, хотя многих его современников, творивших плодовито, не ленясь, давно забыл.

Широко известный романс:

Я встретил вас – и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое –
И сердцу стало так тепло
Одного этого стиха достаточно, чтобы Тютчева помнили.
Или вот еще один стих:

Лазурь небесная смеется,
Ночной омытая росой,
И между гор росисто вьется
Долина светлой полосой.

Лишь высших гор до половины
Туманы покрывают скат,
Как бы воздушные руины
Волшебством созданных палат.
Какие строки?! Какие поэт родил образы и сколько их всего в восьми строках стихотворного текста! Такой текст мог родить только большой труженик, талантливый труженик!
Не думаю, что есть родство Тютчева с главным героем романа «Обрыв» - Райским. Судя по тексту, Гончаров наделил своего героя, как он считает, типичного представителя своего времени, талантами в разных областях. Однако его Райский, за что бы ни брался, ничего не заканчивал, бросая еще в самом начале. Так было при написании картины: помалевал и бросил. Занялся скульптурой, но также остановился на полпути. Потом долго всем Райский говорил, что работает над романом, но и здесь начатое дело не доведено до конца. Роман Райского так и остался лишь в мечтах.
Как можно сравнивать с Тютчевым, если тот писал и оставил потомкам прекрасные стихи?

Расхожее выражение: короля делает свита.
Глядя на помощников президента России, так и есть.
Вот один из помощников – господин Сурков. Он редко «светится» на публике. Но когда раскрывает рот в общественном месте , то слушатели не надивятся его уму-разуму. Лучше бы, думаю я, и дальше держал рот на замке, помалкивал, изображая страшно умное лицо: меньше слышим – больше почитаем.
Отвечая критикам с Запада, что в России нет подлинной демократии, господин Сурков заявил, что, нет, в России есть демократия, но не западного образца. У нас, сказал он, - суверенная демократия.
Это что-то новое. Но запашок, знаете ли, запашок уж больно специфический: нафталинчиком отдает.
Итак, Путин и его команда начинали с «управляемой демократии», теперь, выходит, «суверенная демократия». А что потом? Понятно: «социалистическая демократия», предусматривающая диктатуру!
Все эти «демократии» на одно лицо, то есть близняшки. Они, в самом деле, «суверенные», поскольку с западными демократиями не имеют ничего общего.

Со словом «агитация» прожил всю жизнь. Агитаторы (слава Богу, сам к ним никогда не относился напрямую; возможно, потому, что партийные комитеты не считали меня достаточно идеологически надежным) были повсюду: в школьных классах и студенческих аудиториях, в бригадах, цехах, на заводах, в колхозах и совхозах и даже по месту жительства трудящихся (имею в виду агитплощадки в микрорайонах). И я впитал в себя, крепко засело в сознании, что без всего этого – агитации и агитаторов – жить нельзя. В том не сомневался.
Знал и значение слова «агитация». Так знал, как преподносила мне КПСС. Вот как трактует однотомный советский энциклопедический словарь, вышедший из печати в середине восьмидесятых ушедшего века:
«Агитация – это распространение идей для воздействия на сознание, настроение, общественную активность масс с помощью устных выступлений, средств массовой информации. Важное средство политического воспитания. Одно из орудий борьбы классов, партий. Тесно связана с пропагандой».
Тут все точно сказано, сказано с марксистско-ленинских позиций.
Существовала печатная агитация, устная, а еще и наглядная. Наглядная в том смысле, что ее видели люди изо дня в день и на каждом шагу мозолила глаза. Помню, как на здании Первоуральского горкома КПСС неизменно висел лозунг, с которого аршинными буквами нас агитировали: «Ленинским курсом вперед к победе коммунизма!» Вообще говоря, средства наглядной агитации делали, как ни что другое, добротно. Помню над фасадной стороной основного корпуса локомотивного депо Свердловск-Сортировочный огромными ярко-красными буквами было начертано коротко, но ёмко: «Слава КПСС!» Эти словосочетания можно было видеть повсюду, но эта конкретная ссылка моя имеет значение. Как известно, 4 октября 1988 года на станции Свердловск-Сортировочный, в непосредственной близости от локомотивного депо прогремело несколько страшных взрывов (взлетел на воздух сначала сорокатонный вагон с гексогеном, а затем сдетонировал другой вагон, доверху загруженный тротилом). Я был на месте трагедии одним из первых журналистов. Я своими глазами видел огромную чашу-воронку. Я видел страшные разрушения, коснувшиеся и депо. Однако… Никакой взрыв не мог повредить «наглядную агитацию», то есть лозунг «Слава КПСС», несмотря ни на что, по-прежнему был цел и невредим.
Надежна советская наглядная агитация. А еще необычайно назойлива: в странах социалистического лагеря ничего подобного не видел. Проехав Чехословакию от края и до края, не увидел никаких лозунгов или агитационных щитов, планшетов. Впрочем, нет: один планшет все-таки видел – на здании ЦК компартии. Художник изобразил (на фоне дымящей фабрики) группу людей в рабочих спецовках и подпись: «Компартия Чехословакии – авангард рабочего класса».
К слову. Чехословацкие рабочие крайне неохотно пополняли ряды партии рабочего класса и рост численности достигался за счет служащих (за это КПСС подвергала братские партии жесточайшей критике, обвиняя в нарушении ленинских принципов построения партий). Стало быть, не доверяли «авангарду»? Аналогичная картина (во всяком случае, в семидесятые и восьмидесятые годы ушедшего века) наблюдалась и в СССР. Разумеется, с нашей спецификой. В отличие от чехословацких товарищей, где никто и никого насильно не загонял в компартию, у нас была внедрена дифференциация, то есть ограничение приема в партию служащих и, наоборот, - ворота настежь для рабочих и колхозников. Более того, существовало правило: парторганизация могла принять в партию одного служащего, но после того, как примет в партию не менее трех рабочих. Так что агитаторы, а ими были преимущественно служащие, активно зазывали, тянули в КПСС рабочих, иногда буквально за уши. Рабочие же, особенно элитная часть, всячески упирались. На партийных собраниях рабочие-коммунисты обычно занимали места на «галерке», то есть в последних рядах: там можно было подремать. Среди рабочих-коммунистов были и «аристократы» (рабочий класс своих «аристократов» ненавидел, потому что честь оказывалась им не по труду). Ну, эти всегда были в президиумах, соответственно, в списках на награды.
Мне почему-то казалось, что агитация и агитаторы – это изобретение большевиков, меньшевиков, эсеров и прочих российских партий, что агитаторы стали особенно востребованы в канун русских революций. Помните, как агитаторы от большевиков бегали по фабрикам, заводам и смущали своими речами люмпен-пролетариат?
И как-то даже не обратил внимание, что агитаторы уже были у бунтовщика Емельки Пугачева: он рассылал особо доверенных лиц по городам и поселкам, по армейским гарнизонам, чтобы те вели агитацию. У агитаторов были успехи. Правда, среди забитых и неграмотных, в стане разбойничьих шаек. А кто еще-то мог поверить в легенду о том, что Пугачев – это не кто иной, как царь Петр Третий, защитник сирых и убогих?
Недавно и совсем случайно (раньше и в голову не могло прийти), листая толковый словарь Владимира Даля, уперся в слово «агитация». Я был поражен. Оказывается, слово-то с давней историей. Вчитавшись, был не менее удивлен Читать далее...

Кто сегодня в списке ближайших друзей России?
Это – Ирак и Иран, Таджикистан и Узбекистан, Китай и Монголия, Северная Корея и Вьетнам, Боливия и Аргентина, Турция и Азербайджан, Палестина и Туркмения.
А какие колоритные лидеры с нами водятся?! Один «товарищ Ким» из братской Кореи чего стоит. А Туркменбаши, отец всех туркмен, обеспечивший нищий свой народ в избытке одним – собственными каменными изваяниями?
Странный выбор партнеров для политического и экономического сотрудничества: может, по принципу – сытый голодного не разумеет, а нищий нищего всегда поймет?
Путин обнимается с батькой Лукашенко, которому ни один приличный лидер цивилизованного государства руки при встрече не подаст, более того, въезд запрещен.
Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
И кто же мы? Разве не потомки тех самых скифов, раскосых и с голодным и жадным блеском в глазах, о которых писал поэт?

Раньше литературно-художественные журналы (их еще называют «толстыми) читали миллионы. А ныне? На несколько порядков меньше. Тиражи катастрофически упали. Почему? Только ли из-за того, что пропал интерес к серьезному чтению, меньше стало любителей проведения такого вида досуга? Не только и не столько! Интерес «угас» к толстым журналам потому, что люди, читавшие прежде много, сейчас не имеют таких материальных возможностей. Я, допустим, охотно бы подписался на журналы «Новый мир» и «Дружба народов», но где взять деньги мне, обычному российскому пенсионеру, каких миллионы, если, порой, не на что купить лекарства, невозможно выкроить из пенсии на овощи и фрукты?
Да, есть в обществе прослойка, чиновники и предприниматели. Они могут себе позволить такую по нынешним временам роскошь, как подписка на толстые журналы. Но они невероятно жадны и не готовы тратиться, как они считают, попусту. Да и не были, не могут быть активными потребителями пищи духовной: их интерес в другом – побольше и поскорее набить мошну.
Как прежде, так и сейчас основными потребителями пищи духовной являются интеллигентные люди: ученые, инженеры, врачи, учителя, библиотекари, музейные работники, работники клубов и домов культуры и наиболее продвинутая часть пенсионеров. Но именно эти категории населения, составляющие абсолютное большинство, живут впроголодь.
Так, кому же читать литературные журналы? А в России некому!

Московская интеллигенция всерьез озаботилась утратой богатств русского языка. Любит об этом поговорить. Аргументы, правда, не всегда приводит удачные. Это может происходить по двум причинам: либо сама не знает истории развития языка, либо сознательно наводит тень на плетень, ради того, чтобы только «умно» поговорить.
К примеру, с чьей-то легкой руки укоренилось мнение, что слово «лох» (в его прямом значении) вошло в жизнь в конце 80-х и начале 90-х прошлого столетия. Хотя на самом-то деле у этого слова история куда как длиннее. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в словарь Владимира Даля. Заглядываю и делаю «открытие». Оказывается, почти двести лет назад Россия уже знала это слово и его рождение к перестроечному или постперестроечному времени не имеет отношения.
У Даля сказано: лох – это мужчина-разиня. Именно в этом смысле и имеет хождение это слово - как тогда, так и сейчас.
Даль знал и происхождение слова. «Лохом» народ называл рыбу из семейства лососевых, которая приходит в реки раз в год, отметав икру, потеряв в весе, сильно отощав за период нереста, уходит назад в море.
Рыба – теряет в весе, а мужик-лох утрачивает, разинув рот, кошелек. Вот и все.
Оказывается все до нас изобретено. И давным-давно. Это должна бы знать заместитель главного редактора журнала «Знамя» Наталья Иванова. Она, между прочим, крупный литературный критики и яростный борец за чистоту русского языка.

Российский предприниматель – объект моего пристального внимания. И не по охоте, а по необходимости: лезет оный делец в глаза и все тут! Хоть тресни…
На телевидении – шоу «Капитал». Почему так назвали? Не знаю. Смею предположить, ошибочно. Возможно, в головы организаторов ничего более умного не пришло. Ну и пусть! В конце концов, дело не в названии, а в сути.
Суть же такова: сидят, по-барски развалившись в креслах и глядя свысока на всех, пятеро богатых людей; поочередно перед ними появляются люди с протянутой рукой, просящие милостыню, то есть христарадничающие. Последние приходят с пустыми руками, но зато с идеями, бродящими в их головах. Их цель – выпросить хоть сколько-нибудь на реализацию идеи.
Высоколобые бизнесмены усиленно морщат лбы, изображая думающих людей, что явно им тяжело дается.
Смешно и грустно смотреть.
Один из сюжетов шоу.
Появляется парнишка со своим деловым предложением.
- Есть проект, - говорит он членам ареопага, - обеспечить, то есть напоить, москвичей целебным напитком – китайским зеленым чаем, - подробно изложив существо проекта, резюмирует. – Дайте, господа, триста тысяч на обзаведение и вы будете иметь стабильный доход – десять процентов от суммы выручки.
- И… в деньгах? – интересуется один из высоколобых.
- Пять рублей с каждого стакана чая.
Предприниматели, покрутив недовольно головами и поухмылявшись, отказывают просителю. Проситель, одаренный напутственными советами (надо, мол, не забывать пользоваться кассовым аппаратом, чтобы не иметь проблем с налоговыми органами), удаляется.
Один из высоколобых и удачливых хмыкает и говорит коллегам:
- Ввяжись в затею – обсмеют. Пять рублей со стакана, скажут, - это бизнес?!
Застыдился предприниматель и потому не захотел парню помочь: пять рублей для него – тьфу! Но малый и честный бизнес – позор?
Он и другие не умеют считать. Видимо, не обучены с детства четырем правилам арифметики. Придется мне за них сосчитать.
Итак, вложив сумму в бизнес, он бы имел десять процентов с дохода, с тонны реализованного продукта – 20 тысяч рублей (из расчета, что в килограмме четыре стакана напитка).
Это, что ли, мало? Но разве мало у нас товаров, реализуя которые (в том же объеме) такого дохода, ну, никак не получить. Скажем, тонна картофеля. Сколько, максимум, можно получить доход? Не более десяти тысяч рублей и это в том случае, если закупить картофель у производителя почти даром. Но картофелем торгуют, значит, кому-то выгодно и не стыдно? Возьмем апельсины, килограмм которых стоит у нас 30 рублей. За какую цену надо закупить этот фрукт, сколько потратиться на транспортировку, чтобы в итоге от реализации иметь всё те же 20 тысяч? Явно невыгодно, мелочно и стыдно, если исходить из мнения бизнесмена, ставшего богатым, непонятно от чего.
Господин из ареопага, застыдившийся пяти рублей, основываясь на собственном опыте предпринимательской деятельности, привык иметь куда более весомую прибыль - под сто и двести процентов. И, главное, ему ничуть не стыдно. Помалкивать бы ему.
Да, многие проекты, с которыми приходят идеалисты, смешны. Ради Бога, не давайте денег. Но как можно стыдиться малого, но честно полученного дохода?!
Стыдиться надо другого: тех несметных богатств, явившихся непонятно откуда. Точнее – понятно, откуда, но в приличном обществе стыдливые люди об этом не говорят.
Они же, члены того самого ареопага, заявили, что главная цель шоу «Капитал» - это облагородить имидж российского предпринимателя, возвысить в глазах обывателя, показать, что не все в бизнесе воры и мошенники, что есть люди, готовые своими капиталами поддержать ценные идеи предприимчивых россиян.
Это – теория. На практике же… Человек мыслящий делает обратный вывод, вновь и вновь убеждаясь, что в России «трудом праведным – не наживешь палат каменных».

Пошумела Генпрокуратура России (а также ФСБ и МВД), пошумела и замолкла. Как по команде. Замолкла на шесть лет. Будто, ничего и не было. Будто так и надо надзирать за законностью в государстве.
И тут (на тебе!) арестовывают тех самых московских дельцов, специализирующихся на мебельном бизнесе, тех самых, к которым претензии предъявлялись еще шесть лет назад.
- Если бы не Путин, - потирая от удовольствия руки, публично сейчас заявляют деятели от прокуратуры, - уголовное дело не было бы возобновлено.
Именно так: не возобновлено. Потому что прокурорская возня вокруг фирм, занимающихся мошенничеством, впервые началась тогда, шесть лет назад (при Путине же!). Тогда же (после грозных заявлений и клятвенных обещаний довести начатое дело до конца, то есть до суда) Генпрокуратура следствие прекратила, закрыв это «хлопотное дело».
Закрыла и забыла. Надолго забыла. А забыла не потому ли, что этого тогда «захотел» всё тот же всемогущий Путин? И не за эту ли самую «услугу» тайный агент Кремля (генпрокурор Устинов) стал тайным Героем России?
Ах, до чего ж тёмная история! С недавней отставкой тайного Героя России – также.
Так, когда же на самом деле Генпрокуратура отстаивала интересы государства – тогда, шесть лет назад, прекращая уголовное преследование, или сейчас, вновь вернувшись к тогдашним мошенникам? Или ни тогда, ни сейчас? Все может быть в вертикально построенной России. Подоплёка странной и забавной истории, может, кроется в личности, точнее, в двух личностях, в двух одинаково славных и достойных Героях современной России – Устинове и Путине? Так сказать, Путин поматросил да и бросил своего верного слугу. Выбросил на задворки истории, как отработанный материал, ставший ему никчемным.
Короче, тайны «Мадридского двора», не имеющие ничего общего ни с законностью, ни с государственностью. Точь-в-точь, как при большевиках, которые руководствовались исключительно принципами социалистической законности, то есть политической целесообразностью.

Владимиру Далю принадлежит поговорка: где счастье, там и зависть. Замечательны те были времена, если объектом зависти становились те, кого посещало счастье. Ныне – не то! Сегодня завидуют, как ни парадоксально, даже неудачникам и счастье – это всего лишь малая толика того, что вызывает у людей зависть друг к другу. Завидуют более успешные менее успешному и получается, что объектом завистливого взгляда может стать и господин БОМЖ. Почему? Скажем, тот волен спать, где хочет, - или на лужайке, или на бетонном полу холодного подъезда.
Особенно уродливые формы приобретает зависть в творческих кругах . Завидовали даже мне, хотя объективно оснований не было никаких. Расскажу о наиболее типичном случае. И начну издалека, чтобы понятнее было читателю.
Областная партийная газета «Уральский рабочий». Как-то раз, развернув свежий номер, я увидел на третьей полосе фельетон не знакомого мне до сих пор автора. Под фельетоном стояло: «В. Коршик». Сначала подумал, что чей-то псевдоним (к примеру, Бориса Воробьева или Рудольфа Шипулина), но, внимательно прочитав, мне не составило труда понять – у газеты появился свежий фельетонист, фельетонист очень и очень способный, не уступающий ни в чем тому же корифею уральского фельетонного жанра – Валентину Прохорову.
Через приятелей узнал: Коршик – не вымышленная фамилия; Валерий Коршик недавно зачислен в штат «Уральского рабочего». Стал придирчиво следить за его творчеством.
Между прочим, фельетон – это, пожалуй, единственный вид советской публицистики, который мне никак не давался. Пробовал и не раз взяться за фельетон. Пытался что-то изобразить, но ничего путного (на мой, конечно, взгляд) не выходило: в лучшем случае – ядовитая корреспонденция, в худшем – заурядная сатирическая заметка. После многократных и безуспешных попыток от затеи отказался. Раз не дано, значит, не дано и не стоит кожилиться, вымучивать из себя то, чего природой не заложено. В конце концов, посчитал я, со злом можно бороться и с помощью сатирической заметки.
Одна из таких заметок появилась все на той же третьей странице «Уральского рабочего» в 1968 году. Почти сорок лет прошло, а помню предложение, с которого начиналась заметка. Цитирую: «Для полного семейного счастья начальнику стройуправления №2 Вакулюку не хватало только холодильника». Суть истории в том, что, в обход правил, подхалимы-подчиненные выделили своему руководителю (а должен был получить молодой рабочий) крайне дефицитную по тем временам вещь – холодильник.
Теперь, надеюсь, понятно, почему я сразу обратил внимание на новое имя? Потом продолжал следить за творческим ростом Валерия Коршика, хотя лично по-прежнему мы не были знакомы. Особенно восхищала его острота критики и глубина иронии. Самый смелый его (опять же на мой вкус) был фельетон, опубликованный в «Правде» и назывался «Косари в спецкомандировке». Суть: первый и второй секретари одного из райкомов КПСС Нижнего Тагила, председатель райисполкома, а также другие приближенные к ним лица решили проинспектировать лесные делянки на предмет того, как там шефы (коллективы промышленных предприятий) помогают подшефным (колхозам и совхозам) заготавливать на зиму сено. Загрузив всем необходимых персональные автомобили, отправились в далекий путь. До места, которое собирались инспектировать, не доехали. Остановились на берегу одной из живописных лесных речушек и стали потреблять многочисленные запасы. Явно увлеклись закусками и горячительным. Забыли о цели командировки, пропьянствовав на природе двое суток.
Мог ли я не позавидовать гражданскому мужеству автора? Нет, не мог! Такой журналист всегда во мне вызывал одно лишь чувство – восхищение. Выбрать героями фельетона столь высоких партийных чинов – это, извините, даже по нынешним временам гражданский подвиг, на который мало кто отважится.
Деталь: фельетон этот Коршик писал для «Уральского рабочего», но тогдашний редактор, прочитав, ужаснулся и отказался печатать. И поэтому Коршик переслал фельетон Валентину Прохорову, в «Правду».
И еще деталь, о которой не могу попутно не упомянуть. Из заслуживающих доверия источников потом узнал, что Борис Ельцин, первый секретарь Свердловского обкома КПСС, после появления фельетона в «Правде» вызывал «на ковер» редактора «Уральского рабочего» и сильно попенял того за малодушие и трусость: из двух зол, сказал он, - позор всесоюзный и позор областной, то есть местный, - все-таки следовало бы выбрать наименьший, то есть второй.
Судьбе было угодно, чтобы наши, то есть мои и Коршика, человека, которым я восхищался, творческие пути-дорожки очень и очень сблизились и пошли параллельно, причем много лет. Сначала я стал редактором региональной железнодорожной газеты «Путевка», а Коршик, через три-четыре года, занял кабинет в управлении Свердловской железной дороги, представляя центральную отраслевую газету «Гудок». Тогда мы и познакомились лично. Сблизились.
Коршик, решивший стать собкором, меня озадачил. Я считал, что с его именем – прямая дорога в Москву. И не в отраслевую газету, а в центральную партийную, Читать далее...

А Виталий Коротич, писатель и публицист (к тому же прораб перестройки, единомышленник Михаила Горбачева), оказывается, осел в Киеве, пускает корни на своей, как он выражается, исторической родине.
А как же Москва? В обиде на первопрестольную. За что? Забыла, не зовет под свои знамена. За чужака считает того, кто еще недавно шел в первых рядах преданных сыновей матушки-Москвы.
Такая вот грустная история.
У России много бесстрашных патриотов, готовых отдать за нее все, что имеют… Даже благополучную и сытую жизнь, обустроенную за десятилетия. Два имени у меня перед глазами.
…19 августа 1991 года. В стране – государственный переворот. К власти пришла кучка бездарных партийно-государственных функционеров, пообещавших народу достойную жизнь, то есть «светлое будущее всего человечества», сместив (под предлогом тяжелого и внезапного заболевания) законного избранного Президента. Заговорщики, кроме «светлого будущего», грозно пообещали разобраться с теми, кто разваливал страну, дав всем понять, что списки «предателей родины» давно составлены, поэтому никто не уйдет от возмездия.
Народ, понимая, с кем имеет дело, хлынул – кто туда, то есть к российскому Белому дому, чтобы защитить только-только нарождающиеся свободы, а кто обратно, то есть за «бугор», поближе к статуе Свободы и подальше от длинной и когтистой лапы КГБ.
Двое ярких представителей этих бурных потоков встретились вечером того грозного дня лицом к лицу – в аэропорту Шереметьево.
Один только что прилетел из Парижа, чтобы отдать свои скромные силы тем, кто встал преградой на пути заговорщиков; он за всю жизнь не держал в руках грознее оружия, чем виолончель, но сейчас, сегодня он полон решимости сменить певучий и ласковый инструмент на другой; он, узнав о перевороте, помылся, оделся во все чистое (так принято перед последним и решительным боем), помолился, попрощался (никто не исключает, что может назад и не вернуться) с женой, детьми, внуками, многочисленными друзьями, не советовавшими «класть голову на плаху», и улетел. Улетел туда, где на улицах стояли грозные танки и бронетранспортеры с десантниками. Понимал, что проку от такого защитника, как он, немного, но совесть, честь, долг обязывали быть с теми, кому тяжело.
Другой, бросив в час грозного испытания на произвол судьбы главный перестроечный журнал и коллектив журналистов-единомышленников, собрав на скорую руку все, что поценнее (он явно готовился к подобному повороту событий, поэтому и загранпаспорт с соответствующей визой был под рукой), украдкой проскользнул между танковыми гусеницами, ужом прополз возле десантников – и в международный аэропорт, поскорее на борт авиалайнера, чтобы тот унес «прораба перестройки» за океан, в самое для него безопасное место на земле. Понимал, какие грозовые тучи сгустились над его головой. Знал, что в «черном списке», на который намекала хунта, ему нашлось место. В страхе забыл, что оставляет в беде своего боевого товарища, даже больше – друга, ставшего первым и главным узником, человека, оказавшегося в плену где-то на юге, в Форосе.
Называю эти два замечательных (каждый по-своему) исторических имени: сюда летел – всемирно известный виолончелист Владислав РОСТРОПОВИЧ, изгнанный из страны, лишенный когда-то собственной Родиной гражданства; отсюда улетал (скорее, рвал когти) главный редактор журнала «Огонек» Виталий КОРОТИЧ, член президентского, то есть Горбачевского, совета, человек, во все времена обласканный властью, представлявший всегда честь и совесть нации.
Как по-разному повели себя люди в грозный час опасности!
И у господина Коротича, отсидевшегося под сенью статуи Свободы, хватает наглости обижаться?! На кого обижаетесь? На тех, кого вы бросили когда-то в опасности?
Удивляюсь, что находятся люди, которые подают руку трусу и предателю Видимо, одной породы.