Перебирая в памяти лица,
Понимаю, мне их не догнать.
С темнотою и бездною слиться,
Забывая обиды опять.
Мне-б укрыться простым одеялом,
Что из звёзд и далёкой луны.
Для меня они ближе всех стали,
В день, когда перестал видеть сны.
Как же мысли впитали мой голод.
И весна на всегда умерла,
А в душе только стужа и холод,
Что не грея сжигают до тла.
Мне-б увидеть хоть каплю надежды,
Где то там, где кончается путь.
И не нужно, чтоб было как прежде,
Я желаю лишь воздуха в грудь.
Оставляя свой пепел средь ночи,
Так хотел вновь увидеть тот сон,
Свежий ветер всё рвал меня в клочья,
Не нашёл здесь любви, не обрёл.
Достаю снова грусть из карманов и сижу ожидая рассвет.
Где же мир, без предательств, обманов.
Но реальность кричит - "Его Нет!"
Обойду в мыслях землю кругами и пущу вновь на небо свой взор.
Что же создал своими руками?
И куда мне идти,
Долгий спор.
[321x640]

А вот отсюда можно и всерьёз воспринимать, пожалуй.

Если стала жизнь
Чередой из дней,
Где любой похож на прежний,
Если каждый час,
Уходя в песок,
Умирает без слов и слёз -
В уголок сложив,
Раствори в огне
Все рассчёты и надежды,
Наложи печать
На дверной засов,
Чтоб вернуться не пришлось,

Кандалы порви
Из тревог чужих,
Проломи усмешек стену,
Посмотри вокруг
Из открытых глаз,
Позабудь цветные сны -
- Все вокруг мертвы.
Мы живём за них.
Наша кровь бурлит в их венах.
Сердце мира - мы,
Он рождён для нас,
Он устал от тишины.

Без великих дел,
Без последних дней,
В нашем сердце чувства стынут;
Ледяным песком,
Как осенний сад,
Засыпает наши дома...
Чтобы мир людей
Мог жить в тишине,
Кто-то должен тихо сгинуть.
Чтобы род людской
Мог спокойно спать,
Кто-то должен сойти с ума.

16.01.2008 г.

Вот это некоторый трэш. Не столько всерьёз, сколько потенциальный ответ на вопрос "А если ты гот, почему улыбаешься?" :)

Я весёлый мертвец, не привык горевать;
Задушу, закружу, уведу танцевать,

Постелю простынями из камня постель,
Приготовлю лопаты к приходу гостей,

Я украшен цветами и в бархат одет;
По полям из живых я бреду в борозде;

Песню птицам спою на висячем мосту
И в лавровый венок ветку тёрна вплету;

Посмеюсь над речами пророка-шута,
Разукрашу кишками святые врата,

Отдохну в тишине незнакомых могил,
Напишу мемуары костями ноги;

Колокольчик на башне крещёной поёт,
Мне навстречу спешит двери склепа пролёт,

Раскрывает объятья с червями кровать;
Я весёлый мертвец, не привык горевать.

Примерно 2006-08 гг.

Звуки молчания, слёзы молчания
    Песни молчания льются во тьму;
        Город, пошитый из каменных тканей,
    Грезит о ведомом только ему;
        Призраков прошлого тихих рыданий
            Не услыхать тем, кто спят по ночам;
В бездну без звёзд вытекало отчаянье.
            Призраки плакали. Город молчал.

Это, пожалуй, первое из готических, тоже 2005 года. Всегда любил нестандартные схемы рифмовки...

Осень приговор бессрочный
Сочиняет на стекле,
Увядают, тают строчки
По бесчувственной золе,

Барабанят нервно пальцы
Полоумного дождя,
Небо чистит серый панцирь
В бой с зимою уходя,

Луж бездушные глазищи
Созерцают скорбь небес,
Ветер лист зелёный ищет
В злой толпе, предавшей лес,

Притянула взгляд дорога,
Как голодная змея,
Ждёт присяги за порогом
Осень, родина моя.

Тоже старое, аж 2005 года. И было мне, мнэээ... 22.

* Нестихотворение.

Дом

Послушай.
Послушай, как остро и гулко стучат каблуки в глубине переулка; как вкрадчиво, нежно последний ростовщик тягает на плечи отчаянья ковшик, и плачет, и стонет, и вянет, и просит. Да только все это – не то.
Послушай же лучше мой тающий образ, сиреневой дымкой, незримый, глубокий, такой одинокий, чужой.
Послушай… Я тщетно искала ответы. Немые буклеты, смешные пикеты, на улицах города, в окнах квартир, где люди смеются и плачут отчаянно, кипящие капли пролились нечаянно на мертвенно-бледный старушечий лоб.
Послушай… Я плакала молча (тебя избегая), боялась. Куда я направлюсь такая? Боялась отточенных слов. (Как скальпель – и тянет, и тянет, и тянет, по капле, немного – пока не заснешь).
Решилась!
Вскочила, почти побежала, в тот дом, где когда-то во сне я блуждала, дрожала, и криком себя убеждала, что это мой дом.
Не зная дороги, по кочкам, брусчатке, с улыбкой-обидой на мягких губах. Он рядом, он слышит, он ждет и трепещет, тот дом, что как призрак, как мой восхитительный сон.
А я задыхаюсь, глаза кровоточат. Все тщетно, пустое – никто их не смочит лечебным бальзамом, прозрачной водой. Никто не согреет, насмешка созреет – пойдет не раздумав, ударит, обидит, пырнет, опрокинет, напыщенный злобой отступит. Уйдет.
Одна на дороге из тины и грязи, одна на пороге сомнительной связи, а где ты, мой милый? Единственный мой.
Взглянула в глубокие воды печали, где мысли мои мертвецов повстречали, смотрящих спокойно, и ровно, и грустно на мой перламутровый шрам.
Корсеты придушат – стесняет шнуровка. Так важно, так звонко! Случайная сводка сети.
Струятся потоком китайского шелка легчайшие оби моих кимоно, так пусто, так грузно и так тяжело.
И вот я спокойна, почти безмятежна, и нежно смотрю сквозь туман. Пришла, добежала, почти долетела. Несмело, но все же назад не смотрела! Дыханье забилось, как птица, как крыса, зубами, когтями царапает рот.
Стою на пороге, смотрю в запустенье, в заброшенных комнат узор. И в легкой тревоге, ступая по доскам, в пыли растворяюсь, я – тлен.
Кругами, часами, уставившись в окна, ползу, продираюсь, блуждаю во тьме.
По мокрым ступеням, и с остервененьем – коленями в кровь.
На белых ногах и немеющих пальцах, холодный и резкий, мой голод, мой страх - от скрипа дверного и запаха смерти, от голоса тихого в мертвых устах.
Струёю жасмина и дымкой сандала, запекшейся коркой на рыхлых руках. О, мой удушающий страх!
Теперь я навечно в пустующем доме, но я не одна.
Мой дом – прекрасный, волшебный, далекий.
Убийственный мой.

Отращивает шерсть
Изнеженная кожа,
Сбивается улыбка
На радостный оскал,
Летит по ветру смерть,
И удержать не может
Дорогу жажды зыбкой
Базальт холодных скал;

Ведёт кровавый зов
В сплетенье переулков,
В тени домов притихших
Ползёт голодный страх,
Холодный лязг клыков
Звенит в тоннелях гулких,
Подрагивают крыши
На яростных ветрах;

Развязывает вой
Охоты древний танец,
Зовёт завыть по-волчьи
Вечерняя роса;
Плывут над головой,
Навек запоминаясь,
Разорванные в клочья
Стальные небеса.

Это старенькое, так, чепуха. Для начала. Если девушка, да ещё и талантливая, просит - как тут отказать...

Скрипач-безумец жил на свете
Он, правда, музыку творил
И в той безумной круговерти
Свои мне речи говорил

Он мне рассказывал о смерти,
О мертвецах, о вещих снах
И рядом там плясали черти
Лилась мелодия в словах

И в бесконечной круговерти
Он там безумно хохотал
Меня с собой тянул за руку
Он, погулять по вечных снах

Видений ворох разноцветных
Как вся осенняя листва
Кружилась рядом с нами в танце
Пуста была так голова...

Безумный взор его - прекрасен
Меня пьянил, околдовал
Меня он звал им за собою
И из души ушел ведь страх

Ушла печаль, страданье, тяжесть
Ушло все быстро, без следа
И я пустилась в пляс и танец
С чертями, в танец скрипача

От музыки дрожало сердце
Забылась в ней я без следа
И утонула без сомнений
В глазах безумных скрипача.

Печалью полнились ее глаза
Смотрели на меня устало, как-то странно
Молчал и я, молчала и она
Поведав мне историю престранну
Поведав мне о том, как с года в год
Жила в начале в страхе и сомненья
Талант свой темный лишь в себе открыв
Себя всей ощущала лишь презренной
Талант ведь будоражил, он губил
Он мог и исцелить, и ранить
И был лишь у нее вопрос один
" Зачем он мне? Кому нужна такая?!"
Но шли года, века уходят вдаль
Она другой была, совсем иной,мудрее
Не верила словам, не верила делам
И становилась все страннее и страннее
И люди прокляли ее за то,
Что неподвалсна ведь была чужой морали
Не слушала, не поддавалась в плен
Пустым порокам, пьюнству и печали
Молва ходила: "Ведьма ведь она!
Ей не страшны людские суеверья
Ее не трогают пустые все слова
Во взгляде лишь читается презренье...
Как это так?! Где видано досель
Чтоб девушка обычная такая
Умела колдовать, умела излечить
И не боялась судей, злата, черни!
Нечисто здесь подавно ведь было
И мать ее, видать, была колдуньей
И стоило давно ее схватить, и осудить
И сжечь вот побыстрей, на площади безлюдной!
Ведь своевольна и горда, и ей плевать на пересуды
Как долго будет лишь ходит молва,
Когда ее ведь наконец осудят?!"
История была мрачна, и ненависть горела с нею
Та ненависть людей, что были так слепы
Та ненависть людей,что злостью их гложило
Огонь зажгли, и ведьма там горела.
Горела она долго, крик в ночи
Послышался й утих, совсем несмело..
Никто не плакал, не было скорби
И пламени лишь языки любили ее тело
Она не умерла, хотя и смерти вид
Она узрела четко, близко, ясно
Она иною стала, не спеша
Ушла оттуда, где была несчасна..
Она жила, другой она была
Совсем другой, не верила уж людям
Не подпускала близко, с ними не жила
Не доверялась больше, не поддавалась судьям
И фраз пустых не слушала и вовсе не ждала
Ни помощи, ни жалости, ни слова
В глазах ее печаль, воспоминаний след
О юности загубленой, о боли
Не будет уж такой, возврата нет
Туда, где было все так ново
Туда, где молодость была, где мил был свет
Туда, где радостью бурлило все по новой...
Где не было печали в тех глазах
Которые сейчас смотрят так на меня....

Сердце, остановись…
Сердце, ну зачем ты бьёшься?
Сердце, я не вижу смысла жить.
Сердце, может быть ты видишь?
Сердце, подскажи мне.
Сердце, почему ты молчишь?
Сердце, ты ведь знаешь ответ!
Сердце, почему ты мне даже не намекнёшь?
Сердце, почему ты такое живое?
Сердце, для кого ты работаешь?
Сердце, для меня?
Сердце, мне не нужно.
Сердце, я умоляю тебя!
Сердце, остановись…

Где же ты, любимый и родной?
О, человек, забравший мой покой!
Зачем ты вынудил меня,
Сказать тебе себя любя,
Такие броские слова.
Но не нужна мне эпитафия,
Когда свою я жизнь другим отдал.
И это все простая порнография,
Когда я жил и от стыда сгорал.

P.S. Посвящается всем безликим душам, которые ушли в иной мир, так и не найдя своего пути.

До 20 июня 2011 года все желающие могут принять участие в подготовке сборника «Золотая Строфа: стихи о любви — 3».

Прием заявок начался 22 марта и остается совсем немного времени, чтобы успеть стать автором одного из самых популярных альманахов под маркой международного поэтического конкурса «Золотая Строфа».

Два предыдущих выпуска издания имели ошеломительный успех как у авторов, так и у читателей. Судя по всему этот сборник не уступит в популярности своим предшественникам. Его тираж составит 3 000 экземпляров, которые пополнят библиотеки современных поэтов, их почитателей, а также поступят в открытую продажу, библиотеки ВУЗов и федеральные библиотеки РФ.

Если вы пишите стихи, вам близка тема любви и вы хотите закрепить свое имя в истории печатной литературы — этот сборник для вас! Просто заполняйте заявку на сайте: http://zolotayastrofa.ru/almanah/almanah_love3.php. Редакция проекта рассмотрит ваши произведения и примет решение о допуске их к публикации, а уже в июле вы получите авторский экземпляр альманаха «Золотая Строфа: стихи о любви — 3».

Неимоверно близко стало сегодня дно.
Падай туда, Алиса, все уже решено.
Кролик снимает ножны и говорит: "Беги!
Знаешь, еще немножко и запоет снегирь."
Падать, конечно, скверно скатываясь на дно.
Рвутся больные нервы в тонкое волокно.
Твой аморальный принцип с неба сбивает спесь,
Не дожидаясь принца падай, Алиса, здесь.
Шире раздвинув ноги просто закрой глаза,
Деньги губили многих. Кто-то уже сказал,
Что за тебя заплатят, стоит принять заказ
И разрывая платье снова спешить на казнь.
Тонкой ажурной лентой рвется твоя душа.
- Господи, где ты, где ты? - шепчешь едва дыша.
И потекут по венам слезы не смея лгать,
Плакать не современно, только тебе плевать.
Спрятано по сараям золото дураков.
Пара шагов до рая, прыгни и будь таков!
В бой направляя смелых - Шляпника и Кота.
Будешь от нефиг делать, врать и считать до ста.
И проложив по крышам лестницу в небеса,
Слушать, как небо дышит и облака кромсать
Станет любимым делом с той стороны зеркал.
Ржавенький парабеллум,  проклятая тоска.

У Герды, с недавних пор, все тело покрыто льдом.
Ее опустевших глаз пугается даже смерть.
А Кай обещал: "Вернусь, как только найду наш дом,
За окнами снова снег, а снегом нас не согреть."

Давно замела следы услужливая метель,
Не зная куда идти, так трудно идти назад
И бедный, замерзший Кай, идет, да уже не те
Дороги ведут его, не те огоньки в глазах.

Так невыносимо ждать, когда догорел огонь
И тлеет среди руин забытый тобой очаг,
А ноги истерты в кровь разорванным сапогом,
По венам бежит зима тоску за собой влача.

А Герда сидит и ждет, когда же вернется Кай,
Когда расцветут цветы забытые на окне
И душу ее порой такая берет тоска,
Что Герда хватает шприц и к Каю спешит во сне.

И снег попадает в дом, в распахнутое окно
Летит и ложится на безжизненные глаза,
И Герда уже не ждет, ей в общем-то все равно,
Что бедный, замерзший Кай, уже не придет назад.

Там, где босые ноги увязнут в иле,
Зелены станут волосы, гибок стан.
Если, однажды, вы имя свое забыли -
Не избежать русалочьего хвоста.
Лунной дорожкой в посеребренной глади,
Сорванный месяц станет бродить в ночи.
Словно пером, символы на тетрадном,
Мятом листе, каждую ночь строчить.
Выльются строки в песню ночного всплеска,
Голосом дивным путника ворожа.
Здесь для тебя, милый, найдется место,
В глади зеркальной брошенного ножа.
Только мелькнет, в мутных озерных водах,
Блеск чешуи, холод бездонных глаз.
Не разорвать сети. Твоя свобода -
Тоненькой леской, в омут оборвалась.

[422x700]
В аду тоже любят играть.

Тук. Тук. Сердца стук.
Ох. Ох. Выдох. Вдох.
Раз-два. Туда-сюда.
Сели. Встали. Закричали.
Скрип. Крик. Огонь горит.
Ерунда. Не туда.

Тело, кости, кровь, потери.
Надоели. Мы не ели.
Эй! Отдай! Мое! Мое!
Помолчи. Выстрел. Звон.
Мы пришли. Отдай. Отдай!
Подавись. Всё, прощай!

Трупы. Трупы. Вы повсюду.
Мы живём здесь. Куклы Вуду.
Хоронить вас? Нет, не надо.
Посмотри: здесь нам не рады.

Разузнал? Ну всё, вали.
Нет, не трогай. Не бери!
Убегай отсюда. Быстро!
Раз. Секунда. Два. Зависло.
Еще. Еще. Ну что ты шепчешь?
Цепи крепкие. Ты крепче.
Так. Еще разок. Ну. НУ!
Ну вот…И этот умер. Тьфу!
Слабаки вы все, людишки.
Играть с вами скучно слишком.
Хлюпики со слабым сердцем.
Эх..пойду за новой жертвой.

себе при жизни мрачный склеп построю
последний свой приют частенько буду посещать

я в обиталище своем прелестный пир устрою
вином игристым буду смерть свою прельщать

из ночи в ночь луна свидетель моего веселья
нет нет да и заглянет в гости хоть на миг

гранит плиты надгробной,мой приятный собеседник
и благодарный слушатель,ведь он всегда молчит

в конце концов смерть заглянувшую ко мне ждет потрясенье
я на пороге увидав ее скажу-тебя устал я ждать

-садись костлявая,хлебнем вина,отведай угощенье
-а после уж пойдем в садах твоих гулять

Я вроде дышу, но не чувствую тела.
Сердце, видимо, бьется, но стука не слышно.
Мерещатся сны, поглощая степенно
Остатки сознания – оно явно лишнее.

Иллюзия или реальность? Не знаю.
И нужно ли это вообще кому знать?
Иллюзия явно мне в жизни мешала.
Реальность смогла жизнь вовсе сломать.

Всё путано, стёрто, грани размыты.
Куда повернуть? Не знаю. Не знаю!
Я в тупике, указатели скрыты.
На ощупь иду, добираясь до края.

Конец ли? Начало? Я по середине?
Закрыты ответы. Открыты вопросы.
Бреду не зная куда и поныне
Одна. Лишь редкие гости мои – это слёзы.

Жива ли? Мертва? Это тоже неясно.
Я двигаюсь только вперед, словно зомби.
Без смысла, без цели, бездумно, напрасно,
Лишь бы только идти. А что дальше – посмотрим…

Я вроде дышу, но не чувствую тела.
Сердце, видимо, бьется, но стука не слышно.
Мерещатся сны, поглощая степенно
Остатки сознания – оно явно лишнее.

Иллюзия или реальность? Не знаю.
И нужно ли это вообще кому знать?
Иллюзия явно мне в жизни мешала.
Реальность смогла жизнь вовсе сломать.

Всё путано, стёрто, грани размыты.
Куда повернуть? Не знаю. Не знаю!
Я в тупике, указатели скрыты.
На ощупь иду, добираясь до края.

Конец ли? Начало? Я по середине?
Закрыты ответы. Открыты вопросы.
Бреду не зная куда и поныне
Одна. Лишь редкие гости мои – это слёзы.

Жива ли? Мертва? Это тоже неясно.
Я двигаюсь только вперед, словно зомби.
Без смысла, без цели, бездумно, напрасно,
Лишь бы только идти. А что дальше – посмотрим…

Мгновениями прочь уходят годы
Прожив уж четверть века,не постигнул смысл бытия
В стенаниях день ото дня проходит
Нет в этом мире места и покоя для тебя

Душа погибнет не изведав страсти
Другого выхода не видя,лава чувств
Рвет плоть подверженную тлену,на куски и части
Крик боли нестерпимой уж готов сорваться с уст

Отчаявшись,собрав остатки воли
В порыве неприкаянной тоски
Грудную клетку разорвав ты птицей вольной
Отправишь душу по миру скитаться в поисках любви...