Людмила Сараскина
Выступление на церемонии вручения Литературной премии Александра Солженицына 2014 года
Ирине Бенционовне Роднянской
Дом русского зарубежья. 24 апреля 2014
http://vk.com/wall83963473_896
Уважаемые гости! Дорогие друзья!
Литературная Премия Александра Солженицына 2014 года присуждена Ирине Бенционовне Роднянской «За преданное служение отечественной словесности в ее поисках красоты и правды; за требовательное и отзывчивое внимание к движению общественной мысли на фоне времени».
Жюри поручило мне прокомментировать наше солидарное решение перед столь представительным литературным собранием, назвав наиболее выразительные факты, обозначив существенные аргументы, приведя свидетельства и признания.
Судьба Ирины Бенционовны, замечательного русского литератора, позаботилась, чтобы после восточно-украинского Харькова, где она родилась, после города Сталинска (ныне Новокузнецк Кемеровской области), где она поступила в школу, после буковинских Черновцов (юго-запад Украины), где было завершено ее среднее образование, случилась, наконец, Москва, где она поступила в Московский библиотечный институт (ныне Институт культуры) и успешно закончила его. Москва — как у чеховских героинь — была осознанной целью и горячим стремлением нашего лауреата. «Я, — рассказывает Ирина Бенционовна в своем эссе «Прожътие жизни», — рвалась прочь из этого прелестного австро-венгерско-румынско-гуцульско-еврейского городка, воображая его мещанским, а все окружение — нестерпимо пошлым, и, с благословения родителей, отправилась искать счастья в Москву. До 8-го класса я мечтала о профессии химика, начитавшись научно-популярной литературы об открытии новых элементов; но потом увлеклась русской классикой и чтением Белинского и вознамерилась стать литературным критиком».
И вот еще одно ее чрезвычайно важное признание: «Меня от рождения и даже до него крепко вписали в отечественную историю, и она мне остро небезразлична».
Обстоятельства и причины этого небезразличия стоит назвать особо.
Итак: дед по матери, народоволец, младший из группы Веры Фигнер, был приговорен к 20-летней каторге, но благодаря амнистии Николая II при его восшествии на престол срок юноше скостили до десяти лет. Бабушка-фельдшерица ездила в молодости на холерные эпидемии и получила грамоту от полтавского губернатора. Из дома политкаторжан в Харькове, где жила семья врача-эндокринолога Бенциона Борисовича Роднянского, — в 1938-м взяли деда и вскоре расстреляли. Много позже бабушку вызвали в органы и сказали, что муж расстрелян, но расстреляны и те, кто его расстрелял. «Утешили!» — горько иронизирует Роднянская, рассказывая историю своей семьи.
Годы ежовщины, военная эвакуация, кампания против «космополитов» — всё это знаковые моменты «прожътия жизни» нашего лауреата. Такие моменты её быстро учили: школьница, которая в четырнадцать лет с энтузиазмом вступила в комсомол, уже через несколько лет, студенткой, рвалась на похороны вождя, «движимая звериным любопытством и не испытывая ни малейшей скорби». К двадцати годам она явственно ощутила себя отщепенкой, внутренней эмигранткой, вторым Климом Самгиным — дипломная работа была написана как раз по этому роману М. Горького. Ее попытки продолжить образование в других учебных учреждениях не раз пресекались из-за пресловутой пятой графы, но государственный антисемитизм она воспринимала как одну из второстепенных граней государства и «травмирована была не слишком».
При всем том выпускнице библиотечного института, куда за «космополитизм» были в конце сороковых сосланы многие достойные преподаватели, замечательно повезло: здесь, в студенческом научном обществе, начались ее литературно-критические опыты, среди которых — доклад об «Оттепели» Ильи Эренбурга. Этот доклад, волею случая попал в руки тогдашнего руководства «Литературки», и ей была заказана рецензия на тогда только что вышедшую сатирическую повесть Сергея Залыгина «Свидетели» — про благодушных обывателей, избегающих активного участия в жизни страны.
Свой литературный стаж Ирина Бенционовна отсчитывает именно от этого газетного подвала 1956 года. И, конечно, от читательской конференции по роману В. Дудинцева «Не хлебом единым», которую она сумела организовать в Сталинске, где после окончания вуза по распределению работала библиотекарем. Там, во Дворце культуры Кузнецкого металлургического комбината, она впервые увидела, каким мощным может быть выплеск народного недовольства; там ощутила, какое оно, состояние счастливого бесстрашия.
Замечу, что дебют Ирины Бенционовны по времени совпал с выступлениями Н.С. Хрущева на ХХ съезде. «Так что и я, — признаётся Роднянская, — принадлежу к “детям ХХ съезда”, но лояльной к послесталинскому строю с его “восстановлением ленинских норм” не стала».
Неизменная лояльность, вернее сказать, преданность, приверженность Ирины Бенционовны всегда были направлены только к горячо любимой отечественной литературе. Определяя, однако, профиль своей литературной профессии и свое место в ней, Роднянская
Читать далее...