Вообще не столько приятно получать, сколько благодарить, на самом деле. Ну, я, как всегда, немножко мимо, так сказать. Ну, не туда я попал. Я ведь, например, не молился здесь, я обычно дома молюсь. Хочу поблагодарить Господа Бога за то, что подал нам снять такой фильм. Второе: хочу поблагодарить свой народ, который меня вырастил, воспитал, кормит, одевает, обувает и так далее. И, конечно, хочу поблагодарить академию, академиков за столь высокое признание нашего труда. Потому что я к этому фильму отношусь спокойно, несмотря на вот этот такой некоторый нездоровый уже ажиотаж. Понимаете, мне кажется… простите, может, я долго, да? Но я все равно все-таки… Мне кажется, что мы просто сняли хорошее, простое, честное, чистое кино. Вот. И на просто общем фоне, уж да извинят меня присутствующие, это так вот выглядит. Почему я это говорю? Не из хвастовства, ни в коем случае, а потому, что вот умер Андрюша Жегалов. Вот нашей стране такие люди что — не нужны что ли? Конечно, нужны, очень сильно. А почему мы так беспечно живем? Почему в киногруппе нет врача? Почему полчаса человек мучался, его можно было спасти, человека, он бы сейчас рядом с нами здесь стоял. Все вот это очень просто. И вот эта беспечная жизнь, она кончится тем, что все будем учить китайский язык, ребята. (Аплодисменты.)

    Почему какое-то кинцо наше, извините. Павел Семеныч, извини, ради Бога (смех в зале) — по всей стране люди рыдают, а когда в любом продуктовом магазине стоит игровой автомат и у нас вот в Верее, я в провинции живу, человек проиграл зарплату, потом взял в банке аванс, потом дом проиграл и повесился. И сплошь и рядом, а это как-то все спокойно, это какой-то там Путин должен делать. А Путин — он маленький, худенький, че он может? Он… он разведчик. Он там (аплодисменты)… Где мы-то с вами, где?

    Почему мы четыре миллиона Суворовых, Ушаковых, Лермонтовых, Пушкиных в год убиваем? Что за беспечность такая? Переходящая уже в преступление. Что это вообще такое за, извините, аборт по социальной там вот это…дескать, у тебя нет определенного этого, ты можешь вообще вот через пять минут он родится, ну все знают… Четыре миллиона в год. Десять детишек в Беслане погибли, и все рыдают, вся страна, а четыре миллиона – нормально. Это, говорят, «плод». Ну и так далее, все знают, каждый… Вот я не то что здесь какую-то обидку там, а просто сердце болит, правда. Вот… И у меня сын вот младший, ему 25 лет. Вот его внук знаете кем будет, если так будет продолжаться? Он будет подсобным рабочим на нефтяной скважине у хозяина китайца… И они нам покажут религию. У них ее не было никогда. Они нам порядок наведут тут сразу, строго. И не надо нас будет ни завоевывать, ничего, пусть мы тут такие все прекрасные сидим, добрые, все друг друга любим… Вот так вот, поэтому спасибо вам всем большое. (Аплодисменты.) Товарищи мужчины, позвольте к вам обратиться, давайте уже не заходить на порносайты, а делом заниматься реальным. (Аплодисменты.) Вот. До меня тут дошло… идолопоклонство там это все, вот. Я тут был на премии Владимира Семеновича Высоцкого лауреатом. Я говорю: