--------------------------------

Всё, что я пишу, никак не связано с моим настоящим, лишь косвенно связано с моим прошлым, и не дай Б-г я когда-нибудь стану мужчиной, с которым может произойти нечто подобное.

--------------------------------

Знаете, этот его дневник: я когда его прочитала.. Мне теперь кажется, что я немного недооценивала его. Точнее даже.. ценила в нём совсем не то, что было в нём ценного. Понимаете, всё началось с того.. это довольно сложно описать, но мне вдруг показалось, что он стал выдыхать чаще. Нет, это не было похоже на аллергию или астму. Просто, знаете, бывает ощущение, когда сидишь в комнате … и вдруг понимаешь, что в ней не хватает выдохов. Я почему-то догадалась, что это он: у него был такой немного беспокойных вид, будто он спрятал две карты в рукав и волнуется, что кто-то заметит это. А потом, где-то в начале весны, он всё чаще стал говорить, что лучше бы не делать того или иного, потому что это может плохо закончиться. Мы с ним собирались в отпуск, уже взяли билеты на самолёт, но он вдруг передумал в последний момент. Знаете, я тогда не обратила на это особого внимания.. Он всегда был довольно эксцентричен в своём поведении… Что? Нет, не думаю. Вряд ли что-то действительно произошло. Просто он вдруг будто… вспомнил что-то. Да, именно так: вспомнил. Именно такой вид у него был, когда мы виделись в последний раз.

--------------------------------

И однажды ночью навалился страх.

Страх стал окутывать меня со всех сторон. Он стал неотъемлемой частью моей жизни, окружающего меня пространства, моих мыслей и ощущений. Я стал бояться всего: собак и машин, женщин и контролёров, дорог и ножей, вещей красного цвета и сделанных из полого дерева. Я стал бояться, что богато одетый господин, сидящий напротив в кафе, не найдя своего кошелька, решит, что это я украл его. Я стал бояться, что неожиданно начнётся дождь, и женщине в синем пальто придётся возвращаться домой пешком: из-за того, что она не успеет на последний трамвай, она промокнет, заболеет, как мой троюродный племянник в прошлом году, и, возможно, умрёт. Я стал бояться, что перила лестницы, которые, надо сказать и в самом деле не как уж крепко держатся, рухнут как раз в тот момент, когда кто-то будет спешить ко мне наверх. Я стал бояться неожиданно, нестерпимо и неизлечимо.

--------------------------------

Забавно, правда? А ещё говорят, что на другом конце полушария водятся рыбы, у которых два ряда зубов. Первый им служит для того, чтобы обороняться от хищников и добывать пищу. А между вторыми зубами они якобы носят жемчужину, которая растёт вместе с ними всю оставшуюся жизнь, и выпускают они её только после смерти. Говорят, в тех местах много охотников понырять за драгоценностями. Эти жемчужины потом переправляют на континент, и они расходятся по всему миру. Не знаю, насколько правдивы эти истории про рыб: скорее, просто сказка для того, чтобы был больший спрос. Но многие, поехавшие туда, действительно очень быстро разбогатели.

--------------------------------

Я сижу в своей комнате уже долгое время и никуда не выхожу. Так, мне кажется, безопаснее. Я боюсь сделать лишнее движение. Я запер двери, закрыл ставни у окон и не отвечаю на телефонные звонки. На самом деле, мне уже месяц никто не звонит, но, наверное, всё-таки лучше отключить телефон.

--------------------------------

В самом деле, некоторые люди к 20 годам начинают догадываться, что есть вещи пострашнее смерти, к 40 окончательно убеждаются  в этом, а к 80ти наконец-то осознают, что всю жизнь врали сами себе.

--------------------------------

Я был удивлён: обычно ты боишься вида крови (ну хотя к вам, девушкам, это вряд ли применимо), или у тебя вызывают приступы тошноты все эти их неестественно вывернувшиеся конечности – всё-таки 5 этаж это тебе не шутка. А тут просто у него выражение лица было такое, будто ему на какой вопрос должны вот-вот ответить, и он ждёт этого ответа, а на нас на всех ему давным-давно уже наплевать.

--------------------------------

Страх обволакивает меня как густой туман. Он заполняет всё пространство внутри и снаружи меня. Он спит со мной в одной постели, обедает со мной за одним столом и внимательно слушает, если я пытаюсь говорить сам с собой. Ночью, когда мне становится особенно плохо,  он касается меня своей ледяной ладонью, и тогда словно какой-то холодный луч света пронизывает меня насквозь, так что я вижу сквозь собственную кожу своё прошлое  и будущее. Он говорит, что мне, на самом деле,

Не думала, что когда-нибудь буду этим заниматься тут, но картинка

коробочка, которой от силы лет на 5 меньше, чем мне, обладает необъяснимым затягивающим эффектом

Настроение сейчас - como siempre bien)

March – the month that shows people who don’t drink exactly how a hangover feels. (c)Garrison Keillor "We are still married"

[Март - это месяц, который даёт непьющим людям возможность точно прочувствовать, что же такое похмелье.]

Каждое утро я просыпаюсь в том же месте, где и заснул. Я разочарованно вздыхаю, достаю из-под подушки лезвие с синей рукояткой и иду в ванную бриться. Я сплю на чёрных простынях и на ужин ем блюда, приправленные белым соусом, потому что однажды мне сказали, что научиться вот уже столько лет занимающей мой ум науке я смогу только во время чёрно-бело-синих сумерек.

Каждое утро я как можно медленней открываю глаза, в надежде уловить хотя бы часть отражения того места, где я должен проснуться. Но разложенные на полу осколки разбитого накануне зеркала отражают только слегка пожелтевший за ночь потолок. Будет жаль оставлять моего знакомого стекольщика без ежедневного гарантированного дохода, когда это всё произойдёт: за столько лет мы не то чтобы стали друзьями, но привыкли друг к другу. Пожалуй, это самый близкий мне человек.

Я знаю, что однажды я всё же проснусь и замечу, что стекло слегка помутнело. Со временем я научусь открывать глаза за секунду до того, как мой настоящий мир ускользнёт. И с этого момента с каждым днём он будет виден всё отчётливей: скоро зеркало можно будет не разбивать каждый вечер, потом – перевесить с пола на стену и, наконец, однажды отказаться от него вовсе, увидев там отражение вчерашнего себя.

Это будет тот день, когда мой знакомый стекольщик получит последний от меня заказ – на три зеркала: чёрного, белого и синего цвета, и когда я в последний раз проснусь в этой комнате. Я знаю, что всё будет именно так. Так было с моим отцом, так будет со мной, так будет с моим сыном, который никогда не появится на этот свет, потому что это не то место, где можно научиться вот уже столько лет занимающей мой ум науке.

(из разряда напишу, и оно на время освободит голову под КПДшные мысли)

самая отвратительная фраза, которую мне говорили за последние несколько лет - "извини, что оказалась рядом". забавно: столько метафизических мучений из-за по сути такого не_того. совсем не забавно, что до сих пор передёргивает или обволакивает склизским туманом изнутри, как натыкаюсь случайно. но обвинять тут кого-то, кроме себя самой, совсем нечестно. как и в большинстве остальных случаев.

а ведь когда симптомы пройдут, я буду, скорее всего, за многое благодарна. впрочем, я уже сейчас за многое благодарна. хотя, благодарить тут кого-то, кроме себя самой, совсем глупо. как иногда случается.

это я всё к тому, что сейчас я, кажется, абсолютно счастлива. потому что самое худшее, что происходит со мной сейчас - это необходимость писать курсовик вместо рассказа про пруд. а если честно, то потому что кто-то, кроме меня самой. как это есть сейчас.

Люди - как облака. Они приходят и уходят, проносятся мимо. А ты не хочешь строить им клетки. Даже из войлока. Они ненавидят тебя за это. Они кричат на тебя и топают ногами. Они говорят, что только за этим к тебе и пришли, что в поисках достойного убежища они носятся по миру уже полвечности. А ты веришь во взаимное притяжение. В невидимую нить, способную растягиваться на любое время и расстояние. Нить, которую никому не надо плести и в срочном порядке ставить заплаты, если вдруг что. Ты хочешь выходить на улицу, поднимать голову к вечернему небу и видеть там бесчисленное количество облаков снова и снова. "Деточка, таких нитей раз, два - и обчёлся. Да и то их нужно крепко держать в руках и направлять параллельно попутному ветру". "Деточка, ты витаешь в облаках, а их нужно вместо этого выращивать в специальных лабораториях, отслеживая и контролируя внимательно каждую стадию". "Ленивая сволочь ты, деточка". "Сама ты облако".

Милая моя девочка. Сейчас тебе пять. Дважды пять. Пятью три. Ты сидишь на подоконнике и ждёшь принца на белом грифоне. Чтобы он возложил к твоим ногам колючую веточку барбариса, и когда лет через десять ты будешь спускаться по лестнице, щурясь от яркого солнца, что-то в воздухе промелькнёт такое, непонятное вначале, неуловимое, будто повторяющее какой-то очень важный, но давным-давно забытый колкий узор. Милая моя девочка. Ты сидишь на подоконнике, а я выращиваю в чьм-то чужом саду диковинные растения. Единственное утешение, что та барбарисовая веточка, которую ты получишь, возможно, будет взрощена именно моей рукой. Есть же некоторая вероятность, да? Ради этого, по сути, все ведь и живут. Милая моя девочка. Хотела бы я тебе вместо этого рассказать, что все эти принцы на грифонах - никому не нужна липа. С высоты прожитого полувека понимаешь, что и десяток крылатых не стоит, например, родинки под левым ухом. Но ты ведь пока не поверишь - жаль. Могла бы быть раз в десять счастливее. Или несчастнее - это уж смотря с какой стороны поймаешь ветер после подобного. Милая моя девочка. Тебе столько ещё, стольких ещё, о стольком ещё. Рано ещё. Пока только и остаётся, что теребить пальцами вечерний питерский воздух да мозолить глаза дому напротив. В общем, забудь пока.

 "мне вообще не приходят никакие письма, разве что на ум"

(с) Лена Элтанг. побег куманики.

 - Здравствуйте. Меня зовут Джон Макбрун, и я немного устал. Мои 27 девушек.. Нет, не смотрите на меня так: никакого сексуального рабства. [Что вообще может быть сексуального в сексуальном рабстве]. Они просто поют мои песни. У нас контракт: я пишу, они поют. Мои партитуры, видите ли, они ... er... А по выходным они плетут гигантский венок из жёлтых одуванчиков. Один гигантский венок. Раз одуванчик, два одуванчик, три одуванчик... Мой психоаналитик говорит, что это должно меня успокаивать. Мой внутренний голос подсказывает, что дело дрянь.

 - Род моей деятельности? Ну, понимаете, я влюблён.

 - Эмм.. Мне кажется, вы не совсем верно расслышали последний вопрос...

 - Да я вас вообще не слушаю. Если вы не заметили.

<.....>Четвёртый человек в вагоне   -  городская легенда  -   Звездочёт. Хотя на самом деле никакой он не звездочёт - это просто его прозвище. Когда люди поняли, что он чем-то отличается от них, сторонится общества и живёт в высокой башне, они сразу же решили, что такой образ жизни может вести только представитель какой-нибудь астрономической профессии. Но так как должности космонавта и шамана были уже заняты, пришлось остановиться на третьей. Так это прозвище за ним и осталось. Звездочёт сначала очень сердился, что люди воспринимают его лишь как какой-то стереотип и не желают вникать в суть его жизни  - он одевался в одежду, противоположную синему колпаку и мантии со звёздами, специально посещал научные конференции по астрономии, чтобы высказать там какой-нибудь глупый комментарий и доказать, что ничего не знает о звёздах, а комнату в башне занимал самую нижнюю  - огромный подвал с тёмными сводчатыми потолками. Однако постепенно он понял, что  синий колпак со звёздной мантией -  одна из самых удобных форм одежды, посетив множество конференций, он стал знать всё, что знают об астрономии учёные мужи вместе взятые, и перебрался в комнату на последнем этаже, потому что именно оттуда удобнее всего было наблюдать за чайками, летающими над морем. (Конечно же, башня была на побережье -  через тысячу лет её переоборудуют в маяк и будут водить туда экскурсии для иностранных туристов, и лишь только тем, у кого взгляд рассеянней лучей, расходящихся от вспомогательной линзы, про существование которой многие и не подозревают даже, гид будет по секрету рассказывать легенду о старом Звездочёте). Иногда Звездочёт даже играет со звёздами в чёт и нечет, но это всё только ради того, чтобы звёздам не было скучно. Основное же его занятие другое: он коллекционирует воспоминания. На протяжении долгого времени он думал, каким образом лучше это делать. Он пытался рисовать открытки: ярко-цветные или, наоборот, сделанные под старину, чтобы можно было перебирать их осторожно, когда замёрзнут пальцы, забравшись в плед или кресло рядом с камином (конечно же, как у любого уважающего себя звездочёта, у него был и камин, и кресло-качалка, и даже трубка, из которой можно было пускать дым кольцами, октаэдрами или, если очень постараться, стихами какого-нибудь испанского поэта). Потом он понял, что даже самый гениальный художник не сможет изобразить некоторые вещи, и стал свои воспоминания записывать на шуршащих листах бумаги. Постепенно Звездочёт стал замечать, что каждое слово имеет свой звук, особенно хорошо это было слышно, если писать пером:  каждый раз оно скрипело чуть-чуть по-разному, и этот звук содержал в себе гораздо больше правды, чем само написанное слово. Теперь Звездочёт иногда выходил на улицу и прислушивался очень внимательно: вот за окном сидят 30 школьников и пишут сочинение про какого-то знаменитого то ли писателя, то ли поэта. По звуку их почерка он мог узнать, кому этот писатель и поэт нравится, кому нет, кто вообще его не читал, кому про него рассказывала бабушка или мама, кто читал его ночью под подушкой с фонариком, кто сегодня остался недоволен завтраком, кто думает о чём-то совершенно постороннем и никак не может сосредоточиться на словах, хотя мысль вроде и заполняет всю голову, да и весь окружающий мир, похоже, тоже -  таких Звездочёт каждый раз порывался взять у себе в ученики, но потом понимал, что сам ещё не достиг той степени мастерства, когда можно будет направлять кого-то другого. Однако через несколько лет наступило разочарование и в этом способе: вместо воспоминаний оставались как будто только их высохшие проекции, чёткие очертания контуров  - а чёткие внешние очертания, без внутренней наполненности -  это самое страшное, что могло, по мнению Звездочёта, произойти с воспоминаниями. Тогда он решил научиться стеклодувному делу: проучившись 5 лет у лучшего известного ему стеклодува из соседнего государства, он достиг такой вершины мастерства, что мог бы участвовать в международных конкурсах и выдувать склянки или фигурки котят для самОй королевы. Но это не было его целью: вернувшись в свою башню, он снова перебрался в подвальный этаж и, построив там секретную лабораторию, стал проводить дни напролёт, пытаясь придать форму тому, чему и сам не мог придумать названия. Надо сказать, что хоть память у Звездочёта была и не очень хорошая, воспоминаний у него было очень много. И все они были настолько разные, что иногда ему даже было немного стыдно, что в одной голове могут одновременно уживаться столь не совпадающие по регистру вещи: вот он идёт по улице маленьким мальчиком, а навстречу  - седой сгорбленный старик, улыбаясь беззубым ртом, и мальчик думает, что если жить до ста лет, то только со всеми зубами   иначе лучше уж и не улыбаться никогда вообще, или вот солнце светит на левую щёку, просто светит, и ничего больше не происходит -  ну какое же это воспоминание. Первый раз управлять каретой и запрячь её по ошибке четырьмя

Весна при смерти. Дожёвывает последнюю косточку, забившись в угол дивана. Допивает небо со сливками ("да побольше сахару"), рисует скрипичные ключи блёклыми венами да шепчет в подушку что-то про дальние горные цепи. Ложка звенит невзначай о край блюдца и, разбиваясь, падает на пол. Я чертовски счастлива и не пойду на похороны.

     Жил-был слон, который хотел научиться летать. Нет, не подумайте, что он был каким-то там особенным. У него были самые обычные уши размером с две тарелки НЛО, огромные чёрные глаза и осторожнотяжёлая поступь: всё как полагается. У него было самое нормальное детство: прыжки с крыш сараев в мглистую саванну, игры в разбойников, плохие оценки в школе, папа на строительной работе рядом с Нилом, мама в вечных бигудях и телефонной трубкой в хоботе и дядя, где-то в далёкой Индии, который присылал два раза в год  - на рождество и день рожденья  - заморские конфеты и вязаные гольфы -  зачем гольфы слону в Африке и откуда они у его сородича в Индии, так и осталось загадкой до сих пор. И даже нельзя сказать, что наш Слон что-то такое увидел и бессознательно запомнил как самое ценное смутное воспоминание о мироздании: гагары и слепни почитались чем-то .., точнее не почитались вовсе, облака, изредка появлявшиеся в высоком мареве, просто иногда отражались в глазах и манили, скорее, внутрь, чем наверх, и даже книжки про чайку со страным именем на букву Л. не доходили до этой местности. Точнее, однажды где-то на севере континента, выбросило на берег обломки какого-то корабля -   горлышки бутылок, древесные щепки размером с упитанного бульдога, запутанные морским узлом, числящимся в учебниках мореходства под номером 84.2, сносившиеся канаты, чёрные октаэдры загадочного происхождения и книжку, непонятным чудом уцелевшую. Щепки и канаты тут же растащили по своим жилищам запасливые африканские белки: эти животные отличаются чрезвычайной жадностью, запасливостью и способностью незамедлительно прятаться от потенциальных зануд и врагов. А так как занудами белки почитают всех, кто слишком скучен, чтобы записать их во враги, об их существовании не известно не только зоологическим справочникам всего мира, но и многим другим живым и неживым существам.  Особенно камням: любой камень, не падающий с горы, являлся, по мнению белок, просто олицетворением зануства. Так появились мифы о неведомых призраках, обитающих на побережье, которые безобидны до поры до времени и лишь таскают неведомым образом некоторые полезные и бесполезные в хозяйстве вещи, но кто их знает. Горлышки бутылок пошли на ожерелья и блестящие коронки местным крокодилам: иногда жертвы сами шли на непонятный блеск, непреодолимо манящий их, и приходили в себя только когда зубастая пасть за ними захлопывалась и свет, не попадая больше внутрь, отказывался переливать цвета спектра с одной грани на другую. (Естественно, так как сказка-не_сказка-присказка  эта добрая, сразу после того, как захлопнуть пасть, крокодилы тут же разевали её обратно и, выпустив "жертв", шли в прекрасном настроении заваривать себе рассыпчатый бульон в кокосовых плошках). Чёрные октаэдры постепенно стали привычным делом, так как крушения случались довольно часто (и опять же, естественно, согласно всем канонам happy beginningа, все люди успевали покинуть корабль и спастись на шлюпках до начала катастрофы). Их относило ветром на самую середину пустыни  - туда, где возвышался едва заметный холм, чуть отличающийся по цвету от окружающих его песков. Этот чуть заметный переход в цвете, на самом деле, был заметен только чёрным октаэдрам, насколько он был тонким, но, смотря правде в лицо, точный центр пустыни и нужен-то был только им: оттолкнувшись от неведимой оси, возвышающейся там, они обретали свою траекторию, и оттуда уже разносились по всей неохватной песчаной скатерти. (Тут бы мама Слона гневно взмахнула бигудями и сказала бы "Какая скатерть, ну какая из тебя скатерть: если бы я так гладила скатерти, как тебя разгладил кто-то два миллиона лет назад, меня бы лешили почётного значка заботливой хозяйки и ленточки почётного утюгоорудийца, пфррр, одним словом"). Чёрные октаэдры медленно передвигаются по пустыне, передвигаясь в предсказанных им Осью на тысячу лет вперёд траектории, и остановить их, или изменить направление движения смогла бы только, пожалуй, отмена самого концепта движения. Что же касается книжки, это как раз была история про ту самую чайку. Но только написана она была на каком-то неведом языке, не знакомом ни на Побережье, ни в Пустыне, ни в Саванных чащах, где обитал Слон. Так она и осталась лежать среди гальки, обтачиваясь постепенно морскими волнами так, что вскоре её было и не отличить от других камней. И кто знает, может, эти камни тоже когда-то были чьей-то библиотекой, а может и до сих пор являются: не  зря же некоторые звери и птицы иногда приходят к самой кромке воды   -  чаще всего на закате  -   с непонятной целью будто найти что-то.

			     "Но самое лучшее в музее было то, что там все
оставалось на местах.  Ничто  не  двигалось.  Можно  было  сто  тысяч  раз
проходить,  и  всегда  эскимос ловил рыбу и двух уже поймал,  птицы всегда
летели на юг,  олени пили воду из ручья,  и рога у них были все  такие  же
красивые,  а ноги такие же тоненькие, и эта индианка с голой грудью всегда
ткала тот же самый ковер.  Ничто не менялось.  Менялся только ты сам. И не
то чтобы ты сразу становился много старше. Дело не в том. Но ты менялся, и
все.  То на тебе было новое пальто.  То ты шел в паре с кем-нибудь другим,
потому  что  прежний  твой  товарищ  был  болен  скарлатиной.  А то другая
учительница вместо мисс Эглетингер приводила класс в музей.  Или ты  утром
слыхал,  как отец с матерью ссорились в ванной. А может быть, ты увидел на
улице лужу и по ней растеклись радужные пятна от бензина.  Словом,  ты уже
чем-то стал  н е  т о т - я не умею как следует объяснить,  чем именно.  А
может быть, и умею, но что-то не хочется." (c) Джером Д. Сэлинджер. "Над пропастью во ржи".

"Жаль, что я многим про это разболтал.  Знаю  только,  что  мне  как-то  не
хватает тех,  о ком я рассказывал.  Например,  Стрэдлейтера или даже этого
Экли.  Иногда кажется, что этого подлеца Мориса и то не хватает.  Странная
штука. И вы лучше тоже никому ничего не рассказывайте. А то расскажете про
всех - и вам без них станет скучно."     (c) Джером Д. Сэлинджер. "Над пропастью во ржи".

И вот к ней приходит друг. Или же не один, а с кем-то. Или два. Или разом все пять..

Друг говорит слова, они перекатываются у него под языком, будто два влюблённых ужа. Будто два воспалённых зрачка, будто луна и гиря, весом в целую землю, которая сжалась вдруг до размеров неизвестной страны, треугольного города, двух смеющихся рук, землетрясения, неисчислимого по десятибалльной шкале, сплетения параллельных прямых, океана надбровных дуг. Друг говорит "я люблю" "когда солнце садится за правый борт", смотрит вполприщура на левый фронт и, улыбаясь, прикусывает язык. Над городом плывут облака, отбрасывая полосатую тень. В это время в её стране забывают всё больше про неприязнь к весне. Она говорит "я люблю" "когда солнце садится за правый борт" и лукаво щурит глаза, начиная отсчитывать за месяцем год, чуть больше любить высоту и немножко переживать за ещё один прожитый день.

Настроение сейчас - географическое помешательство

     Машинист пóезда рисует слонов, втайне от детей подкармливает полудикого совёнка, а по ночам ему снятся пустыни Намибии и иногда жена в зелёном платье.
     Когда король умирает, королева включает музыку и выходит во двор.
     Я жду письма.

Настроение сейчас - муравеймуравеймуравей

Надо же сюда когда-нибудь написать просто то, что я думаю, без всяких там)

   Когда я подписывалась на весь этот "разрыв мозга", я думала, что в самом худшем случае у меня будет куча времени на формулирование своих мыслей. Отвечу на штук 5 писем, которые уже несколько месяцев висят мёртвым грузом. Не потому, что я не_хочу на них отвечать. Скорее, слишком наоборот. Напишу прекрасную сказку, читая которую, сама буду улыбаться, а потом, когда надо будет какими-нибудь словами улыбаться в чьё-нибудь ухо в смеркающейся тишине, неожиданно вспомню именно её. Буду адекватно отвечать на вопрос "Как ты там?" Видимо, у меня всё-таки ещё не самый худший случай. Потому что по-прежнему ничего не формулируется =)

   Когда я подписывалась на весь этот "разрыв мозга", я - признаюсь - по большей части руководствовалась желанием сбежать. За эти 5 месяцев многое изменилось (по крайней мере, так мне стало казаться во время нового года - читай, с середины декабря и ещё месяц вперёд =)). Теперь, по прошествии этой недели, возникает ощущение, что я сбежала, чтобы иметь, к чему возвращаться.


   Если вы хотите познать раздвоение личности в полной мере, вам вовсе не обязательно искать ионизатор мельчайших частиц, ускоритель сердечного ритма или карманную гильотинку "три на десяточку". Интернет - странная штука. Почти как аэропорт =). Нейтральное пространство. Каждый раз, когда я включаю аську, ловлю себя на мысли, что попала на ничейную территорию: точно так же могла бы щёлкать клавишами и у себя в квартире. Вернуться в чужую реальность после этого чревато именно тем самым ощущением раздвоения.


   Чувствую себя героиней кучи фильмов-книжек. Например, про Англию =) Ну там, всякие треугольные домики, кролики на бескрайних зелёных газонах, девочки в прелестных пальто с тетрадками А4 под мышкой, улыбающиеся булочники, свист перед отправлением поезда. "24.01.2009 1:10:35:
Сегодня по телеку что-то мельком сказали про Ньюкасл, так И. так орал от радости, что Тутик с дивана свалился, а я проснулась и к телефону побежала спросонья." (с) А это уже что-то про вынужденного иммигранта, у которого все родные-друзья остались по ту сторону телевизора =). А ещё захотелось уметь рисовать.


И опять я буду мучаться над вопросом "Самый лучший твой день в году", потому что их было целых 15. Теперь гложусь вопросом. были ли они такими сами по себе или лишь благодаря чётко определённой дате отъезда.


Для тех, кто не в теме:

   Я пережила свою первую из десяти недель в Англии. У меня тут трёхштырьковые розетки, правостороннее движение, зелёные холмы, кролики, выходы в параллельное пространство на одной набережной и поездодуке, общежитие для японцев, где живут люди из Нигерии, Германии, Франции, Вьетнама, Китая, Англии и т.д. + какая-то странная из России затесалась (я, то бишь), перманентнозвучащая выносящая мозг речь, город со старинных гравюр, замок Гарри Поттера, "типа учёба", сумасхождение и ещё много чего.
За это время я поняла:
1 что путешествовать одной - не моё. (that's why последние три дня я лихорадочно пытаюсь узнать о всех возможных английских и европейских передвижениях своих знакомых и не очень, в корыстнонапрашивательных целях, естественно). и готовить только для себя - не моё. и даже делать фотки на дурацкую мыльницу одной - не моё. и вообще одной - абсолютно не моё.
2 что ехать в Англию ради академическго образования не имеет смысла: видели бы вы, как они "учатся". даже по официальным требованиям.
3 что анекдот про ворону, как  я и предполагала, как раз про меня. Но это не так плохо. В самом деле.
4 что

NB!! according to швейцарской привычке перестраховываться: 1 на всякий случай извиняюсь за ненормативную лексику. 2 ни в коем случае не касается тех людей, которыми дорожу, и без которых не знаю, что бы сейчас имело смысл  3 прекратите, наконец, воспринимать любую мою напечатанную фигню дословнобуквально

Когда все твои подруги обратятся кто в блядей, кто в благородных, тщеславных дам (некоторые - совмещая), когда в твой опустевший храм придут сотни людей с горящими факелами, оглядываясь, вопрошая, удивлённо кривя душой, чтó здесь устроили за бедлам и где "тачтообещалапомочь. Она ведь так мило кивала и плевать хотела на свой покой" - "Она..." - "Да, вы правы, она вообще была очень милой" - "У неё..." - "был очень милый наклон головы, милый голос" - "Но.." - "Тише воды, ниже травы, многих на "Вы", выручит из беды".... В тот момент, когда все бразды правленья будут у них в руках, в тот момент, когда ты поймёшь, что все твои сныslashмечты потерпели если не крах, то отсрочку как минимум в две тысячи лет, будет поздно кого-то винить, кроме себя самой, и за  _что-то_ , кроме как за тщательно скрываемый секрет - искажённую плоскость "оказавшейся рядом"(с) прямой, "не лезущей ни в какие ворота"(с)

"Господи, Энн, ему уже 27, а он до сих пор не ловит ветер в моих волосах. Ты же знашь, они все к тридцати годам начинают загоняться по поводу этих "ну как же: устроенная жизнь, жена, дети", и приходится выскакивать за ту, которая под рукой в данный момент. Энн, я же должна быть с ним сейчас рядом днём и ночью, а я боюсь ему в аське написать "пошли пить пиво", потому что не знаю, как это сделать так, чтобы между строчек не читалось "я хочу с тобой всю жизнь провести". Энн, мы же с ним встретимся через 35 лет в каком-нибудь заросшем парке: у него - нетвёрдая шаркающая походка, у меня - нестриженные седые космы, и он скажет мне "Знаешь, я тогда ведь хотел тебе написать, но он-лайн была только Маргарет" Ты только вслушайся "Мар-га-рет", в наше-то время, с таким-то именем. Марр-га-.. брр.. Я эту Маргарет уже сейчас ненавижу. Энн, два года назад я лепетала бы что-то про границу дождя, когда стоишь с другой плоскости и можешь увидеть обратную его сторону, сейчас я просто каждое утро просыпаюсь будто в мешке ваты и безуспешно пытаюсь выкарабкаться из него до того момента, как будет пора идти спать. Энн,  27 лет, _двадцать_семь_. Если бы мне было 27 лет, я бы это пережила, но переживать чужие... Энн, Энн, что же делают в таких случаях, кроме того, что не поддаются панике??"

As for me: просыпаюсь под чугунной плитой и возненавидела все эти messangerы и социальные сети.