[190x288]
Не знаю было или нет.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
Владимир Маяковский,
"Письмо Татьяне Яковлевой", 1928
Они познакомились 25 октября 1928 года в Париже, после полудня. Маяковский только что вернулся из Ниццы, где у него была встреча с американкой русского происхождения Элли Джонс (урожденная Алексеева), матерью его маленькой дочери, родившейся в Нью-Йорке в 1926 году. Поначалу Владимир Владимирович предполагал пробыть в Ницце около четырех недель, но уже на пятый день сбежал в Париж, вовсе не похожий на счастливого отца.
Отчасти скоротечность свидания объясняется его отношением к детям (вспомним, хотя бы, кощунственную строчку: "Я люблю смотреть, как умирают дети..."), но главная причина - он не был влюблен в Элли Джонс, а потому, засвидетельствовав свое отцовство, предпочел быстро ретироваться.
В тот день Татьяна чувствовала себя особенно скверно: давали о себе знать больные легкие, которые она застудила еще в России, мотаясь по пензенским ухабистым дорогам в поисках гнилой, мороженой картошки. Ее мучил сухой "коклюшный" кашель, и она записалась на прием к врачу. Некстати позвонила Эльза Триоле и сладким голосом пригласила на чай. Ссылаясь на нездоровье, Татьяна вяло отказывалась. Наконец, порешили, что она заедет на минуту, перед запланированным визитом к врачу. Маяковский, как всегда, остановился в гостинице "Истриа" на Монпарнасе. (Его нынешний приезд во Францию был по счету шестым.)
Недорогой, обитый темно-красными обоями, тесный номер рядом с комнатами Эльзы Триоле. Здесь вместе с ней живет Луи Арагон. Еще в гостиничном коридоре Татьяна услыхала мощный, хорошо поставленный бас поэта и недовольно поморщилась - она никак не предполагала, что придется кому-то представляться. Но Маяковский произвел впечатление сразу: больше похожий на американца, со следами южного загара, в шикарных английских ботинках и отлично скроенном европейском костюме. Он был элегантен, обаятелен, неотразим.
После пустячного разговора Татьяна решительно откланялась. Маяковский вызвался ее проводить. "В такси он неожиданно сполз с сиденья, как бы опустился на колени, и стал с жаром объясняться в любви. Эта выходка - рассказывала Татьяна, - меня страшно развеселила. Такой огромный, с пудовыми кулачищами и ползает на коленях, как обезумевший гимназист. Но смеяться я не могла, боясь раскашляться. Как только мы подъехали к дому врача, я ласково с ним попрощалась. Он взял с меня слово - обязательно увидеться завтра. Я согласилась. С тех пор мы не расставались вплоть до его отъезда".
А вот как об этой встрече вспоминает Эльза Триоле: "Я познакомилась с Татьяной перед самым приездом Маяковского в Париж и сказала ей: "Да Вы под рост Маяковскому". Так из-за этого "под рост", для смеха, я и познакомила Володю с Татьяной. Маяковский же с первого взгляда в нее жестоко влюбился". Почти все в этом коротком замечании писательницы неточно. "Под рост" пришло к ней позднее, от Маяковского, а не наоборот, из его стихов: "Ты одна мне ростом вровень..."
Настоящая причина, толкнувшая Триоле познакомить Татьяну с Маяковским, была более чем прагматичная, и вовсе не ради "смеха". Владимир Владимирович не владел французским, и Эльза вынуждена была в Париже его всюду сопровождать. Естественно, что эта обязанность очень скоро стала обременительной. Но нужно было найти замену. Познакомившись на одном из вечеров с Татьяной Яковлевой, она решила свести поэта и молодую девушку вместе и, таким образом, снять с себя тягостное ярмо переводчицы.
Из письма Татьяны к матери в Пензу можно понять, что Маяковский о ней был наслышан еще до того, как Триоле представила их друг другу: "Познакомились мы так. Ему здесь, на Моппарнасе (где я нередко бываю), Эренбург и др. знакомые бесконечно про меня рассказывали, и я получала от него приветы, когда он меня еще не видел. Потом пригласили в один дом, чтобы специально познакомить. Это было 25 октября."
Действительно, для того времени Татьяна была очень высокой (178 см). Именно по этой причине она в ранней юности не носила туфли на каблуках. Ходила спортивным, размашистым шагом, подобно хорошей модели на подиуме. О красоте ее ног складывали легенды. Однажды у знаменитой Марлен Дитрих американский корреспондент спросил, правда ли, что ее ноги считаются самыми прекрасными в мире. Марлен ответила: "Так говорят. Но у Татьяны лучше".
Яковлева эмигрировала во Францию в 1925 году, в шестнадцатилетнем возрасте. В Париже с 1916 года постоянно жил ее дядя - знаменитый художник,
Читать далее...