Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.

Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк моховой,
Только крыши, снег, и, кроме
Крыш и снега, никого.

И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной.

И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.

Но нежданно по портьере
Пробежит сомненья дрожь,-
Тишину шагами меря.
Ты, как будущность, войдешь.

Ты появишься из двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то, впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе. . ,
Что никогда в церковной тишине
Нe пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами, —
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна—увы!—не вами!

Ещё две главы из романа "Россия:общий вагон"
3,4 главы

Мужчины! Милые наши мужчины! Наши кормильцы, поильцы и защитники! Наши надежные опоры и утешители! Вы – лучшая половина (а может уже треть?) человечества, Вас создал Бог в первую очередь, человекоподобные гориллы-самцы первыми взяли в свои кривые лапы нечто похожее не орудие труда. Для Вас создан этот мир, его прелести и развлечения, для Вас изобретались блага цивилизации, для Вас вращается Земля.
А что женщины? Что это за существа? Всего лишь кость от кости Вашей, кость, так часто становящаяся Вам поперек горла. О, нет! Не все так плохо! Вы любите женщин, Вы убеждены, что красивые женщины созданы для услаждения Вашего взора, для поддержания Вашего самолюбия. Обычные женщины – для обеспечения Вам надлежащего комфорта, а некрасивые – они просто не созданы. Они не существуют, они ниже порога Вашего внимания.

Мои милые, себялюбивые мужчины! Как же я Вас ненавижу! Это чувство долго созревало в моей голове, но оно вызрело. В конце-концов, я ничуть не меньше Вас наделена интеллектом. Вы часто смеетесь, что ребро, из которого Бог создал женщину – это единственная кость без мозга. Согласна. Но женщине в полной мере было отпущено Божьего дара – бессмертной души. Женщина мудреет с годами, потому как душа – вместилище мудрости. Женское сердце до сих пор не подвластно Вашему разуму, и Вас это ох как раздражает!

Вы, мужчины, наша защита и опора в этом жестоком мире, в ходе эволюции не приобрели накопленной мудрости поколений. Вы растратили себя на удовольствия и мужские забавы. В век технического прогресса Вы пересели с коней из плоти и крови на бездушные железные колымаги, а так как всепроходимость этого транспортного средства сильно преувеличена, Вы используете в качестве подспорья слабые женские плечи. Кормильцы семей, Вы считаете ниже мужского достоинства работать на малопрестижных работах, Вы не желаете нагружать себя двойной нагрузкой, потому как Вам необходимо время для созерцания несовершенств этого мира. И женщина – это еще одно несовершенное Творение.

О, нет, Вы совсем не против того, чтобы Ваша женщина хорошо зарабатывала, но Вы будете ее упрекать этим, уплетая за обе щеки деликатессы, приготовленные для Вашего Великолепия. Вы будете сидеть перед любимым достижением современного мира и переживать по поводу пропущенного гола в ворота "Спартака", а встретив любимую женщину фразой: Ты опять припозднилась! Произнесете сакраментальное : "Хочу есть!" Для Вас ниже своего достоинства разогреть ужин, даже если он стоит на плите, приправляя это благим намерением не есть в гордом одиночестве, а подождать любимую половину. Приготовление еды или уборку дома своими руками, Вы возводите в ранг подвига, за который положен орден и, как миниум, трехнедельный отпуск. Для женщины – это лишь каждодневная работа.

Как же я ненавижу вас, мужчины, за то, что выйдя из средневековья, Вы не забыли захватить оттуда свои привычки! В каменном веке самец, притащив в пещеру убитого им на охоте, ценой безопастности собственной жизни, зверя, имел право на встречу добытчика с парадными барабанами, ведь добыча означала еще один день жизни для всего племени. И женщина, успевшая к его приходу убрать пещеру, заботливо укладывала своего кормильца на ложе из густого меха животного, убитого этим же мужчиной неделю назад. Времена изменились, и женщина, проведя весь день в такой же борьбе за выживание, несется сломя голову домой. Мясо куплено в ближайшем супермаркете, одежда и одеяло там же. И что же видит она, бессильно приваливаясь к косяку в прихожей? Конечно же своего мужчину, возлежащего на ложе с таким видом, будто в шестиметровой кухоньке хозяйку ждет собственоручно добытый им мамонт!

Мужчина! Ты обещал мне, слабой женщине, защиту от этого мира, поддержку и заботу. И каждый день ты повторяешь мне, что я ничтожна, что без тебя я не способна к жизни. И каждый день ты срываешь на мне свое плохое настроение, свое плохое самочувствие, свои конфликты с другими мужчинами. Я ненавижу тебя за то, что для тебя моя работа – это веселое щебетание, а твоя – тяжкий труд. Я ненавижу тебя за то, что твои друзья – это деловые переговоры, а мои совещания – развлечения на стороне. Твои поздние приходы домой – производственная необходимость, а мои – непонятное шляние по ночам. Я ненавижу твои подвиги в домашнем хозяйстве, которые для меня – обычное времяпрепровождение.

Я ненавижу тебя за то, что я – плохая мать, а ты – прекрасный отец, даже если забыл, когда у твоего ребенка день рождения. Я ненавижу тебя за то, что считаешь себя профессором от педагогики, и постоянно шпыняешь меня и ребенка за то,что мы не имеем ученой степени в школе жизни. Я ненавижу тебя за то, что ты можешь в любой момент хлопнуть дверью, не вдаваясь в подробности куда и зачем ты пойдешь, но если я позволю себе такую выходку, то могу быть уверена, что к моему приходу замки в доме будут сменены. Я ненавижу тебя за то, что из нашего ребенка ты сделал своего заложника моего хорошего поведения. Я ненавижу тебя за то, что постоянно слышу: "дорогая, я решу все твои Читать далее...

Ночь. Тишина. Она до сих пор не спит. Сидит, как обычно, не изменяя привычкам, в Интернете. Просто сидит. Его нет в онлайне. Она одна. Тысячи людей, таких же, как и она, сидят дома, у монитора. И стуча пальцами по клавиатуре, отправляют свои слова в неизвестность. Набор букв. Нужных им букв, слагающихся в слова. Слова любви и жизни. У них жизнь, они общаются. Но ей не нужны тысячи. Ей нужен один. Он. Но Его нет. Почему так тяжело без Него? Почему она нуждается в Нем постоянно? Почему ей не хватает Его в реальной жизни? Он нужен ей 24 часа в сутки. Днем в реале, вечером в виртуале. Но так не бывает. Он не подчиняется ее желаниям. Конечно, Его просто не может быть сегодня в сети. Он празднует свой день рождения. Его окружают близкие и родные Ему люди. А кто же она? А она, как сказано у классиков? «Ни жена, ни любовница, и не родная вовсе сестра»… Она пыталась Ему звонить, но с самого утра слышит одну-единственную фразу: «Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети». Конечно же, Он отключил телефон. Чтобы не мешали… посторонние. Слезы набегают на глаза и медленно капают на клавиатуру. А за окном идет дождь. Он сливается с ее слезами. Горечь в глазах, на сердце печаль. И никто не может помочь в ее горе. Слезы текут по ее щекам. Слезы тоски, слезы бессилья, слезы обиды. Ждать дальше не имеет смысла, он не придет. Она выходит на балкон, закуривает сигарету. Сколько она сегодня выкурила? Это не имеет смысла. Что-то мелькает в углу монитора, но она не обращает внимания. Множество мыслей проносятся в ее голове. Но среди них, нет ни одной веселой. Пора выключать компьютер и ложиться спать. Надо же, кому-то тоже не спится этой ночью, пришло сообщение по аське:
- Включи же, наконец, мобильный!
Она тупо смотрит на монитор и не верит своим глазам. Он! Он пришел в сеть и пишет ей, но понять смысл Его слов она не может, слезы застилают глаза.
- Мобильный? Мой?
- Конечно, твой! Я с утра не могу тебе дозвониться.
- А я тебе.
- Мой мобильный сломался, я звоню тебе с другого номера, и с утра слышу только то, что абонент не доступен.
- Но… я… мобильный… я звонила тебе, он включен…
Она посмотрела на свой телефон – он разряжен.
- Как ты отметил день рождения?
- Никак. Я дома. Один, и целый день пытаюсь тебе дозвониться. Я хотел, чтобы сегодня мы были вместе…

Она смотрит в монитор, а слезы медленно текут по ее щекам. Слезы счастья…

ссылка
http://magazines.russ.ru/slovo/2005/46/me12.html

За окном не весна, нет, завеса, медвяная завеса из дрожащих, будто застывших в воздухе осколков будущих ливней, не-весна свежа и глотается охлажденным яблочным соком, оставляя на губах легкий привкус только что выстиранной ещё чуть влажной ночи. Тишина похожа на песню Пиаф, чуть хрипловата и с французским, таким сексуальным горловым «р». Пальцы перебирают клавиши, как хороший гитарист в задумчивости струны, прислушиваясь к ним, узнавая ненавязчивую мелодию готовую вот-вот сорваться дробным перебором испанской страсти...

Это было в той стране, где губы карминны, позы картинны, а ночи нанизаны на острие расширенных зрачков, где оливковые деревья придают воздуху маслянистую густоту, а апельсиновые цветы нежный аромат зарождающейся страсти, где капли пота на обнаженных плечах танцовщиц и любовников похожи на смесь экзотических благовоний. Это было в...Впрочем, какая разница где? Это было. Разве этого недостаточно для того, чтобы об этом рассказать?

Взгляды из под внезапно отяжелевших ресниц, шепот в ночи, легкие касания, оставляющие невидимые глазу, но ощутимые кожей ожоги, к которым так сладко прильнуть губами, клятвы, пригвождающие слова к вздрагивающему сердцу кинжальной остротой веры и разлука, отстучавшая копытами уносящейся лошади, рождающей легкие бураны мягкой дорожной пыли стальными подковами, на правой передней не хватает одного гвоздя...
- Я буду ждать, клянусь
- Не клянись, просто - жди...
Дни и ночи, ночи и дни, череда бесконечностей, скользящих сквозь тоненькую талию сейчас из будет в было.
- Я жду, слышишь, жду...
- Не слишком ли долго ты ждешь? - чей это голос, похожий на бесшумное скольжение кобры? Тише, не надо имен, названия не меняют сути, а сущность имеет столько имен, что настоящего и нет вовсе.
- Посмотри, глаза твои потеряли блеск от невыплаканных слез, тело сохнет не умащиваемое смесью оливок, цедры и ночной росы, на губах, подобных изогнутому луку, ослабла тетива, они теряют очертания, под корочкой запекшейся крови. Что найдет он вернувшись, да и вернется ли он?
- Он вернется, он спешит ко мне. Я слышу.
- Это только ветер скользит по глянцевой листве. Скользит, приникая к ней, выпивая лимонную росу, неся с собой прохладу, он касается то бережно, то властно...
- Помолчи! Я слушаю.
- Слушай, слушай меня, слушай бешено стучащее сердце, нарастающий ритм гитарных переборов, дыхание...
- Я слышу дыхание, он сейчас спит, его дыхание спокойно и размеренно, сердце его стучит в одном ритме с моим, он...
- Он далеко!
- Он рядом!
- Ты упряма и горда, ты готова высохнуть в своем ожидании, что ж это не сложная задача.
Сморщенный финик, изысканное лакомство не способное прельстить никого , если валяется в пыли у дороги.
Лошадь давно уже подкована заново, но одного гвоздя опять не хватает, на сей раз на левой задней. Он здесь, он вернулся. Он не найдет её. Он будет думать, что она не дождалась.
Его руки бережно подымают иссохший плод, легким дыханием он сметает с него пыль, придавая глянцевость медовой поверхности и...
- Ну что ты сидишь на дороге, посмотри у тебя щека в грязи.
Отяжелевшие ресницы, гибкое, подобное виноградной лозе тело, горячие приоткрытые для поцелуя губы.
Но как? Да кто его знает, я всего лишь рассказываю истории, а не пишу о природе вещей. Может всё равно в каком обличье ждать, если по настоящему ждешь или же всё дело в том, что для любви вообще мало что имеет значенье кроме неё самой. Ай, думайте сами! А лучше не думайте, лучше чувствуйте, там, где есть чувства слова становятся лишними и обременительными, как тяжелая одежда среди влажной страстной южной ночи...

Сегодня размещаю здесь первые две главы романа Натальи Ключаревой "Россия: общий вагон", который был напечатан в журнале "НОВЫЙ МИР" за январь 2006 года.
1 и 2 главы

Ты принес мне картину…
Странный… Я ведь не просила сегодня ничего рисовать… Добрый и смешной. В твоих глазах сегодня есть что-то… Чужое?
Не торопи меня, я посмотрю… Я хочу понять, что же сегодня с тобой. Я знаю, многие мои проблемы именно от того, что я хочу понять.

Деревья, кустарники, растущие такой плотной стеной, что через них трудно пробираться. Лунный свет окрасил окружающий мир в какие-то нереальные серебряные тона. Идти сквозь этот не большой лесок совсем не страшно. Все вокруг кажется добрым и родным. Но я не могу узнать этого места. Неведомая сила влечет меня вперед.

Еще пара шагов, и сквозь редеющие деревья видна полоска пляжа и слышен шум прибоя… Живя в городе, за много тысяч километров от ближайшего моря, я порой готова отдать пол мира, только бы услышать эту песню набегающих на берег волн…

Свет луны уже не кажется добрым, а от этого дикого пляжа, окруженного скалами с острыми, зазубренными краями бросает в дрожь… Хочется сделать шаг назад и вернуться в лес… Прибой усиливается, волны начинают сильнее атаковать древние скалы, оставляя на их мокрой поверхности клочки белой пены…

Меня охватывает какое-то дикое возбуждение, хочется подойти ближе, чтобы поймать языком соленые капли…

Море, как же я по тебе скучала… По стону чаек, когда они пытаются лететь навстречу зарождающемуся шторму…

Девушка… Они сидит спиной ко мне на большом камне, довольно далеко от берега… Не знаю, как ей удалось устроиться на нем, потому даже отсюда видно, что поверхность камня не ровная, такие же острые грани, как и на скалах… Я знаю. Что она смотрит куда-то вдаль абсолютно невидящим взором… Она сидит, притянув колнки руками к себе, худенькие плечики подрагивают от прохладного ветра… Как же ей все-таки удается сидеть на этом камне? Ее позвало сегодня моря. Девушка - стрелец… Ее огненный знак, противоположный воде…

Подожди, так не бывает! Ты не мог этого знать… Тебя там не могло быть, я бы тебя узнала… Как ты смог нарисовать этот пляж??? Старый дом моего деда, на берегу Черного моря. От дома до пляжа 20 минут ходьбы сквозь заброшенный сад. Никто посторонний не бывал на этом маленьком пляже, потому что снаружи скалы кажутся не разрывными. Только мои друзья бывали на нем.

Это был мой пляж, это был мой мир, это был мой камень, потому что никто не мог на нем усидеть, кроме меня… Друзья не понимали моей дикой тяги и любви к морю. К воде. Я любила встречать рассвет на этом камне, я могла просидеть на нем всю ночь. Друзья было не понять, что противоположности притягиваются - огонь всегда тянулся к воде.

Друзьям было лень продираться сквозь заросли к воде, поэтому меня редко кто беспокоил…

Знаешь, я здесь впервые училась рисовать море. Но у меня ничего не получалось, и я яростно рвала белые листики с нелепой мазней… Я так и не научилась рисовать, я научилась запоминать…
Каждую секунду моего общения с морем. А сегодня ты нарисовал мне все это.
Так не бывает, ты не мог это почувствовать, потому что это все хранилось в моей душе. Как ты мог знать, что сила воды помогает мне жить на этой земле, что меня манят не звезды, а бездонные глубины темно-синей воды. И вдали от моря я не живу, я просто существую…

Я сбрасываю нелепую одежду, и вхожу в воду, чуть не вскрикивая от восторга. Почти оргазм… Многим не дано этого понять. Во мне бушует такой водоворот чувств…

Долбанная жизнь… Деньги, деньги, деньги… Я умирала без тебя, море… Если бы ты сейчас увидел мои глаза, ты бы, наверное испугался – в моем взгляде властвовала сила океана. Моя кожа пропитывалась запахом моря. Мне это нужно, чтобы и дальше жить в городе у подножья гор.

Иду все дальше и дальше, вода уже касается груди, девушка все так же сидит на камне, странно видеть саму себя со стороны… Сколько же мне тут лет? Шестнадцать. 31 августа. Только что окончен самый первый роман… Даже не роман, окончена первая любовь… Такая детская, чистая и наивная, перевернувшая весь привычный мир…

И вот, он уехал… Оставив мне Крым, боль и непонимание…
Ветер крепчает, волны становятся все выше и выше. Я уверенным движение ныряю в толщу воды… Вот она, моя стихия… Наверное, я в прошлой жизни была русалкой….

Как можно бояться воды, так легко с ней подружиться и научиться ее понимать… Не жди меня, ложись спать, я вернусь, как только поймаю первый лучик рассвета… Нам нужно поговорить - рассвету, мне и морю…

Она снова умирала. Умирала не в первый, но уже точно в последний раз. Она взяла ручку, бумагу и начала писать. Приходилось делать это практически наугад, потому что из глаз текли слёзы, застилая туманной пеленой строки. Они скатывались с чёрных, густо-накрашенных ресниц куда-то глубоко, на самое сердце, оставляя чёрные дорожки боли на мертвенно-белых, но горячих щеках. Она писала. Кривые буквы мелким бисером рассыпались по бумаге. Руки дрожали, а сердце билось все медленнее. Она отдавалась этому занятию так, как отдавалась самому любимому человеку, тому из-за кого сейчас медленно, но верно растворялась, таяла, исчезала... Вся жизнь лежала, как на ладони: она была маленькой и ничтожной до Его появления в ней. Его глаза отражались в её душе, голос бил молоточками по вискам, а перед глазами стояли самые счастливые моменты - время проведенное с Ним. Лишь сейчас она поняла, что никогда и никого раньше она не любила по-настоящему. Она понимала, что можно продолжать жить и дальше, но невозможно забыть Его. Когда-то она убеждала себя в том, что все будет хорошо, но теперь точно знала: Он уйдёт, хотя так хотелось верить в обратное... Его уход для неё был равен смерти. Руки дрожали все сильнее - так сильно, как, когда она прикасалась к Нему, но не от страсти и радости, а от боли, страха и безысходности. Секунды казались бесконечными, а часы и вовсе непостижимыми. Она оставалась совсем одна. И только этому листку бумаги она могла доверить все то, что делало её слезы такими солёными и горячими. Она уже не думала о том, что пишет, лишь, как в бреду твердила его имя. А Он смотрел на неё карими родными глазами с холодного глянца фотографии, Он улыбался, она Его обнимала... Вспоминая Его слова, признания в любви, она пыталась протолкнуть комок вопросов, застрявший в горле, хотелось кричать, но уже не было сил. Она вся принадлежала Ему: с первой встречи до последнего мгновения. Она замерзала, сидя у окна, вспоминая Его голос, глаза, запах... Всё это стало таким родным, близким, но всё же недосягаемым. Сейчас она отдала бы всё, за то, чтобы Он был рядом, чтобы успокоил, вытер слезы, обнял, поцеловал, позволил уснуть прижавшись к нему и больше не отпустил. Она жалела о том, что ничего нельзя изменить, но не переставала благодарить Бога за то, что он позволил побыть с Ним хотя бы чуть-чуть. Заглянув в зеркало она ужаснулась: красные, распухшие глаза с иссиня-чёрной каёмкой, смотрели с преданностью, выброшенной на мороз, собаки; с пониманием того, что всё закончилось, что идти больше некуда. За свою последнюю ночь она постарела не на один десяток лет, и теперь уже точно знала: осталось совсем немного, совсем чуть-чуть... «Я люблю тебя! Не уходи!» - безмолвно кричала она. А за окном шел дождь… Он плакал вместе с ней о несбывшейся любви и надеждах…

Вы существуете, и вместе с тем вас нет. Когда один мой друг предложил мне писать вам раз в неделю, я мысленно нарисовал себе ваш образ. Я создал вас прекрасной -- и лицом, и разумом. Я знал: Вы не замедлите возникнуть живой из грез моих, и станете читать мои послания, и отвечать на них, и говорить мне все, что жаждет услышать автор.
С первого же дня я придал вам определенный облик -- облик редкостно красивой и юной женщины, которую я увидал в театре. Нет, не на сцене -- в зале. Никто из тех, кто был со мною рядом, не знал ее. С тех пор вы обрели глаза и губы, голос и стать, но, как и подобает, по-прежнему остались Незнакомкой.

***
Я обещал, что стану продолжать эту игру до той поры, пока буду черпать в ней удовольствие. Прошло больше года, я поставил точку в нашей переписке, возражений не последовало. Воображаемый разрыв совсем не труден. Я сохраню о вас чудесное, незамутненное воспоминание...

И вот, однажды вечером, после долгого разговора о любовницах знаменитых художников, она незаметно для себя самой очутилась в его объятиях. Но на сей раз она уже не пыталась вырваться и отвечала на его поцелуи.

Теперь она чувствовала уже не угрызения совести, а лишь смутное ощущение падения, и, чтобы ответить на укоры разума, поверила в то, что это судьба. Она тянулась к нему своим доселе девственным сердцем, своей доселе пустовавшей душой, телом, постепенно покорявшимся власти его ласк, и мало-помалу привязалась к нему, как привязываются нежные женщины, полюбившие впервые.

Страсть, которую он испытывал на первых порах, уже прошла, но ее сменило спокойное, глубокое чувство, своего рода любовная дружба, которая превратилась у него в привычку. В ней же, напротив, непрестанно росла пылкая привязанность, та упорная привязанность, какая появляется у женщин, которые отдаются одному мужчине, всецело и на всю жизнь. Такие же прямые и честные, какими они могли бы быть в супружестве, эти женщины отдают свою жизнь своему единственному чувству, от которого их ничто не отвратит. Они не только любят своих любовников - они хотят любить их, они видят их одних, и сердца и мысли этих женщин настолько полны ими, что ничто постороннее не может туда проникнуть. Они связывают свою жизнь так же прочно, как, готовясь броситься в воду с моста, связывает себе руки человек, умеющий плавать и решившийся умереть.


Однако с тех самых пор, когда графиня, подобно этим женщинам, всю себя отдала ему, ее стали осаждать сомнения в его постоянстве. Ведь его не удерживало ничто, кроме его мужской страсти, его прихоти, его мимолетного увлечения женщиной, которую он встретил случайно, как встречал уже столько других! Она чувствовала, что, не связанный какими-либо обязательствами, привычками, не отличавшийся излишней щепетильностью, как и все мужчины, он был совершенно свободен, был так доступен искушению! Он был красив, знаменит, все искали с ним знакомства, его быстро вспыхивающим желаниям отвечали все светские женщины, чье целомудрие столь хрупко, все женщины, созданные для постели, все актрисы, которые столь щедро расточают свои милости таким людям, как он. В один прекрасный вечер, после ужина, какая-нибудь из них может пойти за ним, понравиться ему, завладеть им и не отпустить. дальше

друзья!
кто-нибудь из вас читал книгу "Последняя любовь адмирала Нельсона" Г. Шумахера?
просто очень хочется знать, какое впечатление это произведение произвело на вас

[238x300]

Как я люблю это стихотворение!!!!
ПРИЗНАНЬЕ
Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, — я зеваю;
При вас мне грустно, — я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья шум,
Ваш голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнетесь — мне отрада;
Вы отвернетесь — мне тоска;
За день мучения — награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Садитесь вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, —
Я в умиленье, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой, в ненастье,
Вы собираетеся вдаль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествия в Опочку,
И фортепьяно вечерком?..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Все может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

У небі сонце гра вогнем,
І розпаливши весь свій сум,
Я вирушаю під дощем
У край невимовлених дум.

Я подалаю тяжкий шлях,
Щоб поєднались я і ти.
А потім зникну на очах,
Щоб стало більше пустоти...

У небі зорі заграють,
А я дивлюся на луну.
І сльози тихо запоють...
Люблю тебе і не люблю...

Чи ти живий? Чи я жива?
Тихенько ти прошепочи...
Чи ти не мій? Чи я твоя?
Мені кохання підскажи...

В голове всё плыло,  я поднесла руку ко рту и почувствовала, что меня сейчас вытошнит. Я потянулась, нащупала бутылку с пивом, глотнула. Стало легче. Все спали. Я ничего не помнила. Нет, я, конечно, помнила, что сегодня была грандиоzная попойка, что меня всё-таки сумели споить, но я zабыла, где нахожусь, который иz лежащих на полу парней мой друг Серый, который меня привёл, и вообще, zачем я сюда пришла.

  Я лежала на диване. Одна. Вика сполzла на пол, спала в обнимку с каким-то испирсингованным парнем. В комнате все спали. На кухне не спали, там включили Нирвану. У меня zаболело в виске. Я встала. Пошла на кухню. На кухне курил парень. Я его не помнила совсем, наверное, я его не zнала. Он поднял на меня глаzа. У него глаzа Курта Кобейна. Потрясающе красивые.

читать дикий бред

Очередной рассказ из цикла "Родительская суббота"
Очень советую, ведь это не займет у вас много времени, рассказ совсем небольшой )
Яблоня

Снова в печке огонь шевелится,
Кот клубочком свернулся в тепле,
И от лампы зеленой ложится
Ровный круг на вечернем столе.

Вот и кончены наши заботы -
Спит задачник, закрыта тетрадь.
Руки тянутся к книге. Но что ты
Будешь, мальчик, сегодня читать?

Хочешь, в дальние синие страны,
В пенье вьюги, в тропический зной
Поведут нас с тобой капитаны,
На штурвал налегая резной?

Зорок взгляд их, надежны их руки,
И мечтают они лишь о том,
Чтоб пройти им во славу науки
Неизведанным прежде путем.

Сжаты льдом, без огня и компаса,
В полумраке арктических стран
Мы спасем чудака Гаттераса,
Перейдя ледяной океан.

По пещерам, подземным озерам
Совершим в тесноте и пыли,
Сталактитов пленяясь узором,
Путешествие к центру земли.

И без помощи карт и секстанта,
С полустертой запиской в руке,
Капитана, несчастного Гранта,
На безвестном найдем островке.

Ты увидишь леса Ориноко,
Города обезьян и слонят,
Шар воздушный, летя невысоко,
Ляжет тенью на озеро Чад.

А в коралловых рифах, где рыщет
"Наутилус", скиталец морей,
Мы отыщем глухое кладбище
Затонувших в бою кораблей...

Что прекрасней таких приключений,
Веселее открытий, побед,
Мудрых странствий, счастливых крушений,
Перелетов меж звезд и планет?

И, прочитанный том закрывая,
Благодарно сходя с корабля,
Ты увидишь, мой мальчик, какая,
Тайны полная, ждет нас земля!

Вел дорогой тебя неуклонной
Сквозь опасности, бури и мрак
Вдохновленный мечтою ученый,
Зоркий штурман, поэт и чудак.

Скажи, откуда ты приходишь, Красота?
Твой взор - лазурь небес иль порожденье ада?
Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,
Равно ты радости и козни сеять рада.

Заря и гаснущий закат в твоих глазах,
Ты аромат струишь, как будто вечер бурный;
Героем отрок стал, великий пал во прах,
Упившись губ твоих чарующею урной.

Прислал ли ад тебя иль звездные края?
Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно;
Всегда таинственна, безмолвна власть твоя,
И все в тебе - восторг, и все в тебе преступно!

С усмешкой гордою идешь по трупам ты,
Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий,
Ты носишь с гордостью преступные мечты
На животе своем, как звонкие брелоки.

Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен,
Летит к тебе - горит, тебя благословляя;
Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен,
Как с гробом бледный труп сливается, сгнивая.

Будь ты дитя небес иль порожденье ада,
Будь ты чудовище иль чистая мечта,
В тебе безвестная, ужасная отрада!
Ты отверзаешь нам к безбрежности врата.

Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена?
Не все ль равно: лишь ты, царица Красота,
Освобождаешь мир от тягостного плена,
Шлешь благовония и звуки и цвета!

***

Ты принес букет цветов, мой возлюбленный. Голландские розы. Идеально красивые. Это, наверное, очень дорого. К сожалению, я не люблю срезанных цветов. Женщинам принято дарить цветы. Традиция, соблюдаемая во всем мире. Мне кажется, что когда люди плохо знают друг друга, они дарят банальные и дорогие вещи: цветы, конфеты, шампанское... Любимым дарят что-то свое особенное, необычное, нестандартное.
Я сказала тебе об этом, но не знаю, услышал ли ты.
Ты говорил столько лестных слов. Лестных, потому что льстят слуху. Странно, но они напоминают мне цветы, которые ты принес: красивые и чужие. Мне так хочется услышать что-то сказанное лично для меня, то, что принадлежит только мне и тебе. Сотки же для меня ту невидимую паутинку слов, которая свяжет наши души и сердца.
Я сказала тебе об этом, но не знаю, услышал ли ты.читать дальше