[320x395]
Быть может (лестная надежда!),
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!

 

 

 

 

 

 

 

 

А мне лично "и кюхельбеккерно, и тошно". Уже вчера они были не мои. Опоздала на последний поезд. Лишь бы не опоздать завтра на раннеутренний самолет.

Поведаю-как я про экзамены. В этом году их было всего два основных, но оба трехчасовые и без перерыва. Знать надо было все от наскальной живописи в Ляско (15 000 лет до нашей эры) и до последних работ 2007 года в Тэйт Модерн, для слайдовго экзамены надо было знать около 3000 изображений. Хотелось хороших вопросов. Нет, они, конечно, были, но их было неоправданно мало.

В понедельник экзамен начинался в два часа дня, добавляя еще одно утро, наполненное повторений. Экзамен проводился не в нашем камерном институте, расположившемся в бывшем особняке Сомерсета, где невозможно впихнуть 50 человек в одну комнату, а - только не удивляйтесь - в Temple Hall Gallery. Это был серьезно "темпл", и если ты отвлекался во время эссеписания и взглядывал перед собой, то над сценой, напоминающей школьный актовый зал только без рояльчика, висел огромный, гладкий деревянный крест.

Экзамен оказался праздником только для меня и еще одной девочки из Швеции, так что в белых наглаженных рубашках и черных юбках были мы вдвоем. Многие красавицы из серии "избалованных детей богатых родителей" к зданию подъезжали на такси.

Решиться все для меня должно было, как только я увижу вопросы. Хорошо: в блоке по раннему христианству - иконопись, которую так не хотели все, кто этот блок готовил и о которой я не смела и мечтать. Нормально: 19 век, вопрос про жанровую живопись. Плохо, но и хорошо: все остальные три блока, которые я готовила, подарили мерзкие и очень неприятные вопросы, так что взялась я за архитектуру, где вопрос был широкий. Похоже, я единственная писала архитектурный блок: отыгралась за прошлый год, когда я так ее готовила и не использовала на экзамене. Итого, вот мои вопросы в этом году.

Block 1 - Classical and Byzantine Art
How does Byzantine art paint the soul"?

Block 4 - Renaissance and Baroque Architecture
What did ancient buildings offer to architects in this period?

Block 7 - Arts and Society c.1830-1900
How did nineteenth-century scenes of everyday life address moral issues?


Скучаю по устным экзаменам, очень устаешь от письменных, где нужна такая ясность письменной речи и быстрость в изложении (всего-то час на эссе). И напрягает, что результатов ждать опять не меньше месяца.

Сегодня экзамен был адски сложный, по-моему, никто вообще не знал все изображения (я, правда, знала, но зато с датами напутала серьезно). А вы когда-нибудь испытывали власть переместить архитектурной сооружение в другую страну и в другой век? Это феерическое чувство, но беда, если такая потребность приходит во время экзамена. Итого Лаонский собор у меня почему-то оказался в Англии в 13 веке, хотя я всегда знала, что он французский и ранняя, ранняя (!) готика. Впрочем, четыре страницы за двадцать минут по Рего и Жерико вернули к оптимистическому настрою. Учитывая, что экзамен писался в полутемной комнате и под жужжание ноутбука, не удивительно, что сейчас так болит не столько голова, сколько глаза. Выложу все 12 картинок здесь. Пусть запомнится, что подарил мне первый институтский экзамен.

Compare (a) with (b), suggesting identifications and dates.
[228x200] [200x229]

Discuss (a) and (b) SEPARATELY, suggesting identifications and dates.
[200x293] [200x302]

Discuss (a) and (b) SEPARATELY, with reference to their physical history.  

[200x297] [200x250]

Читать далее...

Ровно неделю назад в это же самое полуночное время я не засыпала за зубрежкой работ с выставки Magiciens de la Terre в центре Помпиду в 1989 году, а слушала два душевных и ставших родными голоса под гитару, мысленно подпевала, смотрела в родные, друзьяшные лица, стояла под дождем на открытой веранде третьего этажа, под присмотром миниатюрных копий с Аполлона Бельведерского, Венеры Милосской, еще пары античных и одной модерновской скульптуры, бережно привязанных черными нитками, чтобы не свалились с крыши. Привязанные, они были похожи на марионеток, но они не двигались - должно быть, им тоже было слишком хорошо, они подражали моей недвижимости.

Знающим меня и как я ценю и обожаю хороших, святых людей, которые, к моему огромному счастью, стали мне друзьями, должно быть удивительно, что я так мало писала здесь о своих лондонских друзьях, только упомянув раз о приезжих питерцах. Объяснимо: я боюсь спугнуть. Они так хороши, что кажутся ненастоящими, я боюсь им надоесть, но и боюсь, чтобы они меня не забыли совсем, наслаждаюсь каждой встречей, запоминаю все прибаутки и хохмы. Предчувствую, как через неделю будут тут писать и вспоминать о них, уже будучи в Москве; тогда вы узнаете, какие они, эти святые люди; а пока просто поверьте мне.

Вот так таинственно и несодержательно написала, потому что я еще не уехала,а вдруг приведется свидеться еще раз до отъезда. Главное не спугнуть. Мне никогда не понять, почему они взяли меня к себе, но я их люблю до обожания, любуюсь ими со стороны искусствоведческими глазами эстета, стараюсь учиться у них самому лучшему. В них все гармония и идеал, они родные и понимают - и это не преувеличения маленькой девочки, которую взяли в компанию взрослые дяди и тети, а скорее восторг воспитанной на утопично-реалистичной русской литературе девочки, которая нашла таких же честных, смелых, легких, смекалистых, остроумных и честных, понимаете, очень честных людей в современной, к тому же еще и загранично-чужой, жизни. Совершенно путаюсь в словах. Удивительно, ведь когда я с ними, даже отсутствие слов многословно-многозначительно.

Только размытые от дождя конспекты на странице по архитектуре Брунеллески напоминают мне о прошлой субботе и безответственно оставленной тетрадкой под дождем. Целое лето без них...вот и создала я себе двоемирие, чего так боялась, когда уезжала из Москвы.

Идеальной и полной фотографии, увы, нет. Это лучшие и наиболее полный варинат, который нашла, но не могу не сказать, что Дениса тут совершенно не хватает. Жаль, что он за камерой. =(
[420x474]

Если ты посреди предэкзаменационной недели едешь в Оксфорд, значит на то есть какие-то очень уважительные причины. У меня они были: во-первых, мой Сомов, во-вторых, все без исключения остальные дни до отъезда у меня уже распланированы. Именно поэтому, в 8 утра сев в совершенно пустой автобус на остановке у Marble Arch, я уже через полтора часа повторения конспектов вперемежку со сном и английским дождливо-овечным пейзажем за окном была на автобусной станции города-мозга. Года три-четыре тому назад я была в Оксфорде вместе с моей английской школой на экскурсии, поэтому узнаваемость центрально-туристических мест могла бы отдавать настальгией, если бы та поездка мне запомнилась чем-то кроме охристого с каменными разводами цвета городских построек и жадной многолюдностью на главной магазинной улице.

Найти The Ashmolean Museum (наверное, по=русски будет Ашмолин) оказалось разочаровывающе просто и, прождав 10 минут до открытия, я зашла в музей. Вход очень напоминает Музей религий в Петербурге: также идут какие-то вечные строительный работы, есть охрана и седоволосые бабушки за кассой - очень уютно и в целом гостеприимно. Указали куда идти, пока я шла до цели, вокруг, справа, слева, сбоку - везде мелькали живописные шедевры. Такого искусствоведческого экстаза я давно не испытывала: не преувеличением будет сказать, что что перехватило дыхание, выступил холодный пот и появилась опасная блаженная улыбка. Уверена, что однажды моя психика не выдержит встречи с великим. В этот же раз обошлось, я прошла мимо, стараясь не смотреть по сторонам из-за нехватки времени, пообещав позволить себе полчаса музейного брожения в случае успеха поездки.

Началось. На мягком громоздком стуле, за широким столом, прикрытом бархатно-зелеными скатертями, лежит толстая, такая же богато-зеленая папка, а рядом еще одна. И все Сомов, только разве что еще две работы Серова. Выданные мне белые перчатки пахли не Тайдом, а хорошей прачечной, так же богат и хорош был Сомов: около тридцати работ, среди которых есть несколько подлинных и известных шедевров. После, вместе с главным директором отдела графики, я попала в запасники. Седовласый джентльмен все время пропускал меня вперед, предварительно отпирая дверь ключом из настоящей сказочно-гремящей связки, а потом выдвинул крайний стеллаж и подставил мне стремянку, чтобы я могла лучше и при правильном свете разглядеть "Портрет племянника" и копию с Поллаиуло. В запасниках типично мрачно, завалено и пыльно, много открытых, но уже засахарившихся книжек. Как же неестественно, что мне это так нравится, до сих пор не пойму, радоваться мне или сожалеть, что я выросла во что-то очень по своей натуре регрессивное и архаичное... Впрочем, на этом успех моего посещения не закончился, услужливая сотрудница отдела графики нашла мне папку со всеми материалами по Брайкевичу (все работы Сомова в музей поступили из его коллекции), где оказалась очень интересная его статья в журнале "Иллюстрированная Россия" за 1939 год, каталог лондонский выставки, копию которого я уже изучила в моей институтской библиотеке, а также кипа скучноватой и не очень важной переписки между директором музея и дочкой Брайкевича, касающаяся передачи работ в собственность музея. Три часа пролетели, все нужные и не очень бумаги отксерены, слова благодарности высказаны, так что теперь я имела право подарить себе те полчаса на оглядывание галереи, которые себе обещала в случае победы.

Только что открылись новые галереи: Кэмден Таун Группа, английский пейзаж 19 века и пре-рафаэлиты. Последние, как и всегда, особенно хороши, а Россетти их так вообще, пожалуй, самый мощный и утонченный. Потом скорее вниз, мимо Тициана (которым, скорее всего буду заниматься не на шутку в следующем году) скорее к моему излюбленном раннему Ренессансу с Липпи, Фра Анджелико и с той самой известной картиной, которая меня всегда так озадачивала - "Охотой" Уччелло. Строго воспрещаю смотреть репродукции: в реальности смотрится еще более втягивающе, умно и кукольно. Удивительна, знаете ли, встреча человека, видевшего только репродукции, с оригиналом; необычаен набор дум и чувств, которые достойны детального изучения! Очень хотелось взглянуть еще и на египетские галереи, и на античность, но разум взял верх и я, оправдывая себя бесплатным входом в музей, накупила кучу хороших книг про русскую коллекцию музея и отправилась к станции. Старалась особенно и по сторонам не смотреть, чтобы не соблазниться на прогулку по Оксфорду. В дороге повторяла как самая прилежная ученица, только иногда тайком отвлекаясь на рассматривание картинок в новоприобретенных книжках-сокровищах. Чует мое сердце, выгонит меня когда-нибудь мама со всеми этими книгами - это вам не бабушка-ценитель и моя московская комната со шкафом во всю стену.

Вот и сейчас еще рассматриваю набранный материал, собираю все в файл, чтобы взять с собой в Москву, где "сомовщиада" будет продолжаться все лето. И вообще, в Москве все будет так хорошо, что даже стыдно заранее. Только будет мне не хватать нескольких Читать далее...

[174x256]
Когда я в очередной раз засыпала над конспектами в моей родной библиотеке, вдруг вскочила в ужасе: ведь в эти выходные заканчивается выставка Дюшана и Ко в Тэйт, та что Модерн. Да уж, нервы не к черту, надо спокойнее реагировать, но ситуация и впрямь критическая, так что пришлось мне на следующее утро вместо прилежной подготовки к черезнедельному экзамену явиться к дверям Tate Modern к самому открытию. Не пожалела, что сходила. К тому же оправдывала себя тем, что многие работы с выставки входят в программу грядущего экзамена.

К моему удивлению не было ни очереди, ни с утра уже переполненных залов. Выставка качественная, но устроена слишком уж традиционно и безфантазийно, учитывая, что выставляются такие умницы и приколисты. Все на что их хватило - какой-то веселенький шрифт на афише выставки. К моему стыду, я довольно часто путаю работы Дюшана с Пикабией и еще чаще с Ман Реем. Эта выставка только еще более все перепутала в моей голове, оправдывая это схожестью взглядов художников и их верной мужской долгоиграющей дружбой.

Ранние работы. Приятно поразили ранние картины. Невинные пейзажи и умненькие кубические работы еще раз подтвердили, что все великие мастера начинали всегда с подражания, а потом уже приходили к своему. Может, потому и случился у меня "искусствоведческий психоз" в этом году, что я не хочу писать в русле кого-то из искусствоведов, а до собственного стиля и видения, как выходит, еще не доросла.

Движение. Тема мною любимая, но футуристы в ней преуспели гораздо более, на мой взгляд, и обнаженная Дюшана, какой я ее вижу, делает что угодно, но только не "спускается по лестнице".

Техника. Использовать чертежи и прочие графические научные схемы для того, чтобы завуалировать мужской половой орган или "make sexual jokes that escaped censorship" очень находчиво, но и слишком неестественно мудрено выглядит.

Перформанс. Я все еще не дружу с этим порождением модернизма и постмодернизма, но очень понравился тот известный фильм, где на играющих на крыше в шахматы выливается ведро воды, а потом начинает по воздуху плавать-летать бумажный детский кораблик - в этом есть что-то детски-наивное и отрезвляющее, будто этой водой обдали и тебя, и только тогда ты увидел этот бумажный, угловатый и с задиристым курносым носом кораблик.

Стекло. Очень умно. Все-то там у них отражается, все двоится и троится, всюду разные плоскости, измерения и реальности. А лучше бы привезли из Филадельфии ту самую "Невесту" Дюшана, которая разбита. По-моему, в ней гораздо больше художественности и ценности, чем в лондонском целехоньком экспонате.

Предметы. Самая душевная комната выставки. Хороши летящие-парящие галки-вешалки ,подвешенные к потолку и отражающиеся двойной стаей в тенях на беленой стене, еще понравился рафинированный сахар из мрамора (этакая хулиганская шутка) и, конечно, сам "Фонтан". Заставить людей видеть в обыкновенных вещах самодостаточность искусства - главная заслуга Дюшана со компанией, как бы я не ценила их остальные работы. Вот только сила этого открытия настолько велика и неконтролируема, что немало вреда нанесла последующему искусству, ухватившему выгодность открытия, но не всегда его сущность.

Свет и прозрачность. Интересные работы вышли те, где совмещены контуры каких-то известных и узнаваемых мастеров возрождения. А вот игра со светом при проявке, наложение контуров и вообще изобретение рейографии Ман Рея меня, испорченную профотографированным насквозь современным миром, не очень впечатлили.

Эротика. Есть очень красивые работы Ман Рея из его анатомической серии, в которых определенная роль отведена свету. На стене красуется цитата Дюшана, что мол "эротика - основа всего, но никто о ней не говорит", а получилось-то, на мой взгляд, совсем чуточку эротики, а больше пошлости и уличности, особенно у Пикабии. Неимоверную глубину и философичность работы Дюшана "Etant donnes" я так и не поняла, хотя воскресение идеи камеры обскуры придавало зрелищу классицистичности и историчности.

Конец игры. Ничего интересного, только стилизации и повторения. Зато умилительная и такая ленивая идея, что, мол, the least possible effort for the greatest possible result". Несомненно, это очень в духе изначальных дадаистов, но уж слишком наивно. Для меня к тому же осталось загадкой, как такие творческие, вроде похожие, но абсолютно разные люди всегда ладили и дружили (а от выставки осталось определенно такое впечатление).

Одним словом, Дюшан, Пикабия и Ман Рей хороши. Когда уходила, возвращаясь как всегда против течения, чтобы еще раз охватить выставку, отметила прилично увеличившуюся заполненность зрителями залов галереи. А все же выставка удивительно классична и скучна для таких чертиков и выдумщиков-дадистов. Знаете, а, может, оно и к лучшему, а то было бы слишком "приторно оригинально". Впрочем, для супер оригинального музея, который только Читать далее...

Иногда надо спастись (помогают только песни Галкина) или отвлечься (вот тут пригождаются тесты) во время экзаменационной лихорадки.
Этот тест приятный. (хотя поняла, что надо перечитывать посты, столько опечаток и описок бывает)

Я проверил свои знания русского языка и получил пятерку. [500x164] Сходи, проверься?

А вот этот тест когда-то сдавал и сам Галкин. За то что я всегда хотела уметь (про нестандратные решения), у меня как раз намного ниже процент, чем у АС.

Умение видеть суть 95%

Умение наблюдать явления 86%

Умение слушать и слышать 88%

Умение выражать словом 100%

Умение передавать состояние 100%

Умение создавать 90%

Умение находить
нестандартные решения 93%

[533x400]
Уважаемые выстовкопосетители, никогда не мешайте русско-французскую живопись модернизма с Кранахом! После моего первого прохода по выставке Кранаха в Королевской академии сразу после посещения выставки "Россия с любовью" впечатления остались мелкодетальной приятности, непонятности и обнаженности. Остались только впечатления, ни одной решенности, а потому я пообещала себе сходить на вторую мою искусствоведческую немецкую любовь после Дюрера еще раз, когда растает гордостно-приятная, неиссекаемая очередь на выставку From Russia with Love.
Я давно не ходила так душевно, а скорее духовно, на выставку. Я привыкла не жаловаться, но намекну, что последнее время у меня очень сильные профессиональные сомнения а-ля "тем ли я занимаюсь" и "что смогу сделать в этой области", но эта выставка как-то вновь уверила, что даже если ничего у меня и не получится сказать, я обогащаюсь сама от каждого подобного диалога-беседы с Художником.
Субботний полдень, пустой этаж после выставки "Из России с любовью" весь разобран и захламлен какими-то коробками и неаккуратно оторванными этикетками, производя забавное впчатление "тут прошли русские". Неторопливый стеклянный лифт-аристократ, весь золотящийся в лучах солнца, похож на драгоценную табакерку, которая наполняется как всегда типично "академической" публикой: пожилые состоятельный пары-англичане, множество молодых французов и француженок в легких изящных платьицах, пара детей школьного возраста вместе с бабушкой и дедушкой или долговязыми молодыми и безукоризненно одетыми родителями. Я в этот день уже достала мое любимое бабушкино синее панбархатное платье, которое так богато переливалось на солнце, что одна англичанка, пока мы ехали в лифте, несколько раз повторила: "Какое у вас красиво платье".
Как бы не были хороши Дюшамп и ко, но на Кранахе больше народа, даже несмотря на то, что выставка еще продлится две недели. На этот раз привычный формат повествования одна комната-одна картина не получится, так как нравилась каждая отельная картина ли, гравюра ли, акварель ли, так что "пройдусь" по комнатам.
1. "Мучения Святой Екатерины", бесспорно, ключевая картина комнаты. Издалека смотрится как самый модный коллаж за счет разных перспектив, странных поз и композиции, которая впрочем читается и сохраняет свою ясность с фигурой Святой посредине полотна. Гравюра с изображением троих распятых поразительная своей "дизайностью" Кранаха, жившего еще в 15 веке. Тела его воров да и самого Христа составляют единое орнаментальное целое с деревом самого креста - выглядит красиво и нарочито.
2. Самая наполненная комната. Тут и два диптиха и большой триптих, которые так умно и просто (подставляется двойное зеркало) экспонируются, что можно рассмотреть фигуры, имитирующие скульптуру и выполненные техникой гризай. Одна картина со свисающими на тонких ниточках с дерева геральдическими щитами выглядят настолько в русле сюрреалистов, скажем Дали, что жутковато становится за привычную логику и установленную хронологичность. Саломея - тут даже мой изящный красавец Густав Моро не сравнится, столько в кранаховской Саломее шика, текстурности в шубе, накинутой на плечи и жестокости в чистом, отстраненном и направленном куда-то вне и мимо зрителя лице. Очень милы собранные под просторной мантией Девы Марии жители города, пораженного чумой (тут очевидно итальянской влияние, особенно в иерархическом изображении фигур). Самой притягательной и недопонятой работой была "Портрет Иисуса Христа и Женщины" (искусствоведы не уверены, Магдалена это или Дева Мария, поэтому так и указывают обеих в названии). Поразительно то, что эта картина - действительно портрет: у Христа - полное и налитое кровью лицо, а вовсе не худощавый, стилизованный лик как обычно, а молодая красивая женщина сама определенно похожа на Христа. Продолговатый формат, сфокусированный только на лицах придает еще больше оригинальности этой работе, к которой я возвращалась потом еще несколько раз, находя притягательность в этом человеческом, молодом и спокойном лице и во взгрустнувшей красоте женщины.
3. Тут каждая вещь восхищает: в зале собраны акварели, наброски мастера, такие непосредственные, живые, беспретенциозно высококачественные. Здесь же его знаменитые саркастические "плохо совместимые пары", две из которых попали на выставку: "Старик и молодая девушка" и "Пожилая женщина и юноша" - обе полны застывшей похоти и продажности, предвкушаемого наслаждения с одной стороны и обреченной смиренности с другой, которые либо подтверждают существование подобной практики на рынке проституции в то время, либо являются аллегориями и фантазиями и не более. Далее на стене вроде бы не броская, но такая значимая работа - портрет Лютера. Каким было бы творчество Кранаха и его мастерской, если бы не Реформация, мы никогда не узнаем, но он откликнулся на идею Лютера и в определенной степени послужил продвижению и Читать далее...

Ровно год назад было тоже самое, но там не было меня. Тогда я еще "боялась" моих будущих лучших друзей, а одна идти не собиралась. В этом году, убежав на час раньше с последнего занятия японского, предварительно подарив моей японочке коробку зефира в шоколаде, я пошла, вместе с ними, моими друзьями: сидели все в одном ряду, до и после много говорили, а еще больше смеялись.
Надеюсь, теперь понятно, что ключевым для меня во вчерашнем концерте были не те люди, которые на сцене, а те, которые вместе со мной в зале. Я и Гребенщикову больше в своей жизни слышала в исполнении Васи или Галкина, чем собственно самого БГ. Впрочем, концерт мне понравился, возможно, как раз тем, что песни в большинстве своем мне незнакомые: понравилась одна про "машиниста, который сам не знает..." и еще какая-то где кто-то очень сильно плакал (как всегда запоминаю только отдельные ощущения и строчки). В целом зрелище было какое-то завораживающе эклектичное: такой русский и узнаваемый голос Гребенщикова, длинноволосый русский клавишник, а рядом же и позади - индусские товарищи и девушки в ярких, вероятно парадных тряпках со сложенными руками и старательно двигающимися челюстями. Мне очень нравился подпевающий своим грудным, изнемогающим голосом индус и тетенька, играющая на неотступно-ноющем экзотическом интсуременте - я люблю в этой культуре ее диковатость и граневую напряженность, надрыв. Но как же, на мой вкус, она не гармонирует с "ну-ка мечи стаканы на стол" и заляпанной, работящей, русской гитарой: звучит красиво, но не верно. А идея "Бега гармонии", счастливых лиц калек и детей - прекрасно, но я почему-то никогда не верила в это, несмотря на свою, книжками воспитанную сентиментальность, наивность и веру в правду. Никак не могу понять, почему мне кажется приторным и показушным, то что, на самом деле, полно энтузиазма, идеализации , веры и надежды? Либо я ошибаюсь, либо и правда есть в этой идее "мирового блага" какой-то подвох.
К моему архитектурному удовольствию побывала наконец внутри Альберт Холла, вокруг пантеоновской пузатости которого раньше бродила только снаружи. Понравилось, даже очень. Ощущение непрерываемой линии за счет того, что места балкона огибают самую сцену, к тому же сами линии балконов овальны, предвкушая модерн.
В вечной жадной погоне за любой рускостью в Лондоне, была удовлетворена незапланированной встречей с несколькими новыми послебодиамными знакомыми, обилием русской речи на пути к Альберт Холлу, вокруг оного и в нем самом и, если уж не забывать о собственно БГ, то и он был хорош своим частым и на русском "большое спасибо".
От песен все время отвлекали две панели с изображениями индусской иконографии: огромный слон с пухлым человеческим телом и классическая многорукая красавица (приблизительно похожие на те, за обсуждением которых на лекции я так непоправимо засыпала). Они мне не нравятся, несмотря на привитое мне позитивистское отношение к любому периоду и направлению истории искусств. Особенно неуютно от этого фронтального и неподвижного, вроде бы женского лица в головном уборе а-ля наш кокошник, но с руками и ногами в разных перспективных измерениях и положениях - получается что-то больное, неверное и удручающее. Еще одно мне задание на лето: вчитаться в искусство Индии и если не полюбить, то оценить.
А вот что было потом...Потом было так многословно, бестолково, остроумно и богато возле паба, под греющей лампочкой. Когда ехала домой в голове была все та же, совсем не новая мысль: "Лучшее что есть во мне, это они, такие благородные и хорошие".
Это еще в предвкушении. Афишы периодически встречались на территории города
[467x350]

Собственно само шоу. На фото хороши виды изображения, о которых я упоминала
[600x400]

Это цитата сообщения ArtiMind Оригинальное сообщение

Выставка замечательной художницы - Саши Ивойловой

Мой друг, замечательная художница, автор иллюстраций к моей книге, Саша Ивойлова, приглашает всех на свою выставку, которая откроется 24 мая и продлится до 18 июня по адресу: Москва, Бескудниковский б-р, д. 6 корп. 4, галерея искусств "Галерея N", тел. галереи: (495) 707 51 00.
http://color-flow.livejournal.com/111764.html

Кроме того, это будет не просто выставка, а в некоторые дни пройдут литературные чтения для детей и взрослых. Саша будет читать свои детские стихи и сказки.

Подробности о выставке - здесь:
[показать]

Если не трудно, то разместите у себя этот пост. Просто возмите его в цитатник или скопируйте в свою ленту. Я думаю, что поддержка таких добрых и улыбчивых картин стоит того ))

Тот факт, что пишу я о Дне победы только сегодня, вовсе не значит, что он для меня так незначителен, что упоминание о нем я позволила себе отложить на неделю. Было далеко. Я бы многое отдала, чтобы в этот день праздновать этот праздник дома, видеть парад, выступать в районе и на городских площадках с "Калинкой" и "Прошей", дарить гвоздики ветеранам и отпускать на самой сентиментальной строчке песни усталых и равнодушных городских голубей.

Этого не было, но была лекция зачем-то про Индию, еле высиженная, потом поехала к Памятнику, что рядом с Имперским Военным музеем. Народу немало, приехала уже под конец многословных спичей. Вспоминала о том, как пошлы обычно были торжественность и пафос какого-нибудь муниципального главы нашего восточного административного округа или помощника или заместителя: там показуха настолько смешалась с повседневностью, что почти невозможно было отличить, где искренность, а где наносное.

Так и здесь. Мне интересно, сколько было тут мужчин и дам, приехавших возложить цветы для галочки, чтобы отметиться и показаться, сколько жадно набросились на закуски и напитки, сколько еще было журналистов, которые как одна девушка-корреспондент с азартом наживы выискивали остросюжетные и драматичные истории. "Мы, конечно, сочувствуем, но вы бы не могли рассказать поподробнее..." Дай бог, если той бабушке-англичанке действительно хотелось рассказать и поделиться и не столь важно было, в насколько бережные руки попадет эта короткая выжимка ее лучших и наиболее тяжелых лет жизни.

Та в 1968 году вышла замуж за русского стройного еще мужчину, повстречавшего ее во время солнечного курортного беззаботья. Она так верна была ему, что разделяла все его думы и стремления, так что, когда понадобилось отправиться в Москву для получения заслуженных медалей, она не минуты не сомневаясь, отправилась с мужем. Медали они сразу не получили, много еще надо было пройти чиновничьей грубости и бюрократической бумажности, пока, наконец, медали не нашли своего хозяина и до сих пор бережно хранятся овдовевшей англичанкой, живущей в наверняка викторианском домике где-то под Брайтоном. Так что медали это не просто приятно округлый кусочек металла, их ценность не в размере, не в цене - они как икона для православного: почитается на сам физический объект, а то что он собой представляет. Уверена, что так.

Возложила (люблю нежно-трогательную пафосность этого слова) цветы. Не удалось найти традиционных красных гвоздик, нашлись только какие-то заморские, колокольчикообразные, красно-рыжие создания, которые, хотя и были прекрасны и по-праздничному красны, но разве им - в отличие от мощных и крепких, словно сжатых в морщинистый кулак гвоздик - было понять то, чему они возлагаются. Да и вряд ли кому-то из ныне живущих возможно это понять...
[400x300]

Ехидное отсутствие желтизны рапса было восполнено венками из одуванчиков и ядреной желтостью разошедшегося солнца. Ровно год спустя, на третьем КСП моей недолгой жизни, и песни, и люди, и утренняя влажность воспринимались совсем иначе. С трудом и периодическими "проваливаниями" три бессонные ночи стерли границы между днями Бодиама, потому хронологическое повествование вновь отменяется. Несмотря на наличие часов, ремешок которых вновь сувенирно-предусмотрительно впитал в себя запах костра, ориентировалась в основном по явлению или уходу солнца. Так и разделю свой рассказ, представляя себе того самого фонарщика Экзюпери, который то включал, то выключал свет, улыбаясь на этот раз от сознания своей важности и нужности.

Светло
Сомерсет Хаус - Палатки-Хаусы
Не уверена, что кто-то до меня притаскивал в библиотеку института истории искусств имени Курто пенку и такой огромный рюкзак. После обсуждения влияния востока на западноевропейское искусство, добавив к тяжести рюкзака пару библиотечных книг, я вышла на улицу, чтобы под совершенно необъяснимым грибным дождем при безоблачном небе дойти до Чаринг Кросса. Поезд, импрессионистская пейзажность за окном, Робертсбридж, уверенно пройденные 200 метров...Мне казалось, что я лучше помнила дорогу. Спортивное ориентирование, знаете ли, хороший вид спорта, но мне он всегда казался лишенным той романтики ощупывания дороги, которого мне досталось сполна пока я добиралась до Бодиама. В прошлый раз дорога заняла 40 минут, в этот раз я шла час-двадцать: зато сама, да еще в такой прекрасный, немного влажный, смеркающийся уже день.
А я была первая. Спасибо. Что встретили так по-родному и незаметно. Прости, Галкин, что так неумело вела вас по телефону и вывела не на тот берег. Привет, Вика и Денис, как всегда опоздавшие из-за пробок.

Темно
Запели
Еще геометрически идеальные стопки дров, уже греющий костер, рассевшиеся на пеньках вокруг взрослые и не очень люди. Время стало таким взвешенным и самодостаточным, густо-песенным, но тем не менее быстро проходящим.

Светло
Рассвет
Красивый, у костра как всегда самые стойкие и упрямые. Солнце восходит ровно напротив меня, в его подъеме ничего романтичного и нового, но романтично и ново в нем то, с кем я его встречаю этим утром. А чай такой же горячий, как и год тому назад. Как и год тому назад, начинают просыпаться дети, уходить спать взрослые. Я за старшую. Мне должно льстить, но мне неважно. Хотелось развлечь, пошли на тарзанку, где, измазываясь в свежей утренней грязи мы смело перебирались с одного берега на другой, крутились, раскачивались. Это их детство такое же как мое, с деревенскими тарзанками и залезаниями на все макушки деревьев; самое смешное, что через месяц я буду так же кататься на тарзакнках и лазить по деревьям в моей деревне с расцарапанными и исколотыми сеном ногами и загорелым носом. И кажется мне, что это не потому что я еще недалеко ушла от детства (если можно мерить, где оно кончается, где начинается), а потому что я вряд ли из него когда-нибудь совсем уйду - деревня не позволит.

Волейбол
В воздухе почти не переставая переплетался волейбольный мячик, то маятниково размеренно в кружке отменно играющих товарищей, то по-озорски неконтролируемо в руках азартной детворы. В прошлый раз я честно и жадно смотрела на играющих, не решаясь присоединиться, но в этом году, после целого года тренировок в лондонской команде Динамо (она действительно так называется!) было не так страшно. Спасибо всей нашей команде "Четыре брата" за серию из 9 выигранных партий подряд! А волейбол при сумерках, с замедленно реакцией и присматриванием к мячу, превращающимся к красивую тень контржура был эллегически-романтичен.

Преферанс
Изменила я волейболу только однажды, убежав посреди партии смотреть преферанс. Он был на КСП впервые и как-то слишком сказочно добавлял к моему набору счастья последнюю составляющую. Даже улавливала ход бойкой и знающей игры. Хотя на компьютере играть и полезно, и современно, но разве это похоже на игру живых людей, когда каждый и сдает по особенному, и газибо падает посреди партии, и к Галкину можно безнаказанно заглядывать в карты. И пусть пулька была недолгой, было очень хорошо и преферансно.

Темно
Межкостерье
А мне не очень нравится суббота. Вот видите, слепой восторг каждой минуты прошлогоднего приезда заменяется постепенно привередливостью и разборчивостью. Впрочем, не буду сгущать, вечер прошел в переходах между двумя до абсурдного близкими кострами в попытке ухватить родных песен то тут, то там. В моменты межпесенья один костер прислушивался к другому и успокоенный несовместимостью репертуара продолжал петь свое. Издалека эти два огонька казались двумя задиристыми парнями, которые не удостаиваясь драки, гордо и претенциозно разошлись по сторонам, Читать далее...

Уже вторые выходные свой перерыв между танцевальным классом джаза и волейболом "убиваю" в Wallace Collection. Там сейчас идет скромная, двухкомнатная, преприятнейшая и очень бомондная - как и собственно сам музей - выставка картин из собрания Луи ля Каза из Лувра. На выставке представлены 15-20 картин самых известных мастеров, составляющих основу коллекции самой Уоллис галереи: Фрагонар, Буше, Риго, Патер, Шарден, а из эксклюзивного был Рибера.

Открывается выставка милым, усердным автопортретом самого собирателя - художника совсем никудышного, но зато толкового, а главное щедрого ценителя современного ему как французского, так и зарубежного искусства. В этой же комнате очередной мифологично-аллегоричный Буше, милый и игривый Ватто, такой крошечный, что надо хорошенько приглядываться, а еще качественный Шарден: очередной натюрморт порадовал кусочком обвалившей античной стены в левом верхнем углу, что сразу придает и груше, и графину весомую, самодовольную классичность; а еще там была "Произнося Молитву" Греза, которая у меня входит в список картин для экзамена, а потому была со школьным восторгом сделанной домашней работы тут же опознана и проанализирована (удивительна правдоподобность и ароматность пара над тарелкой).

Во втором зале я влюбилась в два портрета Фрагонара из виртуозной серии - "Фантазийные портреты", каждый из которых он, видите ли, выполнял не более чем за час. Какая нужна верность и продуманность воображения, чтобы создать - пусть и основанные на когда-то виденных - воображаемые портреты мужчин и женщин, такие разные, улыбающиеся и легкие. Много самодовольных, снисходительных портретов аристократов на пустом, выцветшем фоне; фрагмент одной из версий знаменитого портрета инфанты Веласкеса, который выглядит очень современно именно а-ля крупный фотошоповский crop. Очарователен, хотя и как-то подозрительно давяще-тяжеловесен босяк Риберы: в его монументальности и саркастичности улыбки явно что-то совсем недетское и от этого впечатление от картины нерадостное и не вторит улыбке парнишки, а очень настораживающе-угнетающе.

В процессе послевыстовочного брожения по залам встретилась с парой впечатляющих работ, из которых особенно понравилась крохотная с, может, и банальным сюжетом: дуэль после бала. Но прелесть и сложность заключаются в том, что дуэлянты встретились сразу после бала и еще не сняли маскарадных костюмов арлекина и пьеро. Эти вполне реальные люди, в порыве чувства дерущиеся за свою честь или за Прекрасную даму, словно позабыли о том, что они еще в костюмах. В этом есть что-то грустное, двойственность и маскарадность, а еще нелепость и комичность дуэли как способа решения проблемы. Хорошо, одним словом, очень многопланово.

[375x500]

[533x400]

[167x206]Мягкий электрический свет и такое шикарное, спелое платье с нежной каемочкой бледных кружев, вторящей цвету мраморно бледного тела, в котором притаилось что-то от экзотической, насторожившейся зебры. А вокруг бордовость бархата и оживленный шум снисходительной светской беседы. Нет, конечно, важно, что сегодня на сцене и кто поет, но только разве что для того, чтобы можно было обсудить с вот тем стройным развязанным молодым человеком, как чудесно поет господин N и какие невесомые па выделывает госпожа M.

Это я к тому, что не стоит удивляться, что на выставке "Ложа Ренуара" в галерее института имени Курто нет ни одного изображения собственно сцены и на ней происходящего. Тема театра лично мне привлекательна свой вместимостью: обращаясь к ней художник может поговорить о взаимоотношении женщин и мужчин, о моде и манерах эпохи, для кого и кем подобные картины писались, какие были парижане той поры. До сих пор удивляюсь, что такая очевидно благотворная тема была фактически открыта только Ренуаром лишь в 70-ые годы 19 века! Еще удивительнее, что началась эта тема с работ графических, а не живописных: французские газеты были полны смешных и злобных карикатур с фигурами молодых и не очень людей с нарочито большими биноклями, а в модных журналах разодетые дамы входили и выходили из лож или изящно присаживались, демонстрируя свои наряды. Конечно, был еще до этого насмешливый Домье, но театральные шик и социальность начались именно с Ренуара, потом были ему противопоставлены Марией Касса и совершенно по-другому адресованы извечным оригиналом Дега. Интересно, что в нашей живописи нет аналогичного направления, наши художники больше занимались декорацией, костюмом, иногда и изображением собственно сценического действия или знаменитых актеров в образах героев. Я объясняю себе это совершенно отличным местом, которое занимал театр в русской культуре: в нем участвовали, им жили, отсюда внимание к декорациям, актерам, костюмам, сценическим решениям. Я не отрицаю театральности парижан, но в их бомондной культуре это было в первую очередь социальное мероприятие.

Судьбоносно то, что ровно год назад для написания своей первой курсовой (которая тут гордо зовется диссертацией) я выбрала тему "Театр Ренуара", где ключевыми работами были именно три картины сейчас размещенные в центре выставки! И забавно и обидно читать готовые умные заключения состоявшихся искусствоведов, когда сам в прошлом году сам, в одиночку, доходил до тех же мыслей борющимся, пробующим и пытающимся путем. Впрочем, лестно, что именно моего подхода к этим трем работам как отражению трех жизненных и возрастных стадий парижанки никто больше не применил (думаю, что не от его неверности, потому как я свою версию смогла аргументировать). А та картина, из частной коллекции, которую я могла видеть только в позорных, искаженных репродукциях теперь висит в экспозиционном зале, позволяя мне наглядеться на изысканнейшую текстуру живописи мастера.

Хочу, слегка краснея, заметить, что во мне теплой отравой разливается я гордость, когда я читаю в иллюстрированном каталоге статью, написанную моим классным руководителем, а вся выставка фактически организована одним из лучших наших профессоров Джоном Хусом, который интервьюировал меня в прошлом году и сейчас читает нам цикл оригинально-умных лекций о проблеме Запада и Востока в истории искусств. Выставка занимает всего один зал, картин немного, зато разнообразны гравюры и литографии и с заботливой продуманностью окрашены в бордовый бархатистый цвет стены зала, чтобы в сочетании с золотистостью паркета и притушенностью света напомнить театральную атмосферу.

Я ходила на эту выставку много раз, иногда забегала буквально "на переменке" между занятиями; ходила и в компании слушающих и рассуждающих, а главное просто хороших людей; готова пойти и еще бесконечное множество раз. Так что заходите! :)

[380x485]

[533x400]
Выставка From Russia" была единственной за все время моего лондонского пребывания, на которую я ходила не один раз.
Первое мое с ним знакомство произошло уже более месяца назад, когда выставка только открылась. У меня оставался последний день перед сдачей самого, пожалуй, выстраданного эссе первого года по "Танцу" Матисса (тема была выбрана задолго до начала выставки, когда я и не знала, что полотно привезут словно специально для большей наглядности). В романтическом порыве, наплевав на необходимость доделать библиографию, сноски и прочие формальности, я отправилась солнечным, рабочим, послелекционным утром в Королевскую Академию Художеств. У меня было полчаса на выставку, правильнее сказать на картину, потому как вдохновляться я собиралась именно "Танцем", который уже настолько меня объял к тому времени, что начал сниться по ночам, а повседневный мир подозрительно стал разбиваться на те самые его три цвета: глиняно-рыжий, зеленый и синий.
Подойдя и увидев очередь во всю площадь (будний день, 12 часов дня!), испытала смесь досады, удивления и гордости, а еще какого-то просветительского благородства: понимая, что сама на выставку сегодня не попаду, я была рада, что эти непросвещенные, но стремящиеся к прекрасному люди, терпеливо покачивающиеся в очереди, сегодня увидят и мой "Танец", и моего Врубеля и нашего Сезанна.

Эссе было сдано, срочность отпала, но уже через неделю в 9:30 утра меня можно было заметить мерзнущей у входа а Академию, причем отнюдь не первой, а за пожилой английской парой и в высшей степени французской француженкой. Взяв совместный с Кранахом (о, он заслуживает отдельной темы) билет, я сдала в гардероб неподъемный от тяжести искусства, а банальнее толстенных книг рюкзак и с легкой головой и руками поднялась по по-утреннему свежей ковристой лестнице. Через 10 минут после открытия залы уже шумели и чтобы подойти к картине, надо было в прямом смысле ждать своей очереди.

Сама выставка, по-моему, на четверку, а вот картины - такой высокой оценки не найти в нашей системе исчисления. Скажу честно, что мне посчастливилось в свое время видеть практически все эти картины в своих родных музеях (принимали участи в основном наших четыре доминанта: Пушкина. ГТГ, Эрмитаж и Русский), тем интереснее мне было посмотреть на все эти работы вместе, в таком сочетании, в каком их преподнесут англичане. Они оказались неимоверно банальны: залы русские строго чередуются с залами французскими, чаще всего объединенные под еще более банальным названиями типа нео-примитивизм или кубо-футуризм. А ведь как тут можно было разойтись, какую панораму взаимовлияний и связей нашего и французского искусства предоставить зрителю: по крайней мере воспользоваться возможностью повесить рядом Сезана и Машкова, Петрова-Водкина и Матисса, Пикассо и Татлина, Гогена и Гончарову.

Картины одолжили нежалеючи - не пожалуешься. Желанием попытаться разобраться в эпохе благотворно повеяло от постоянно толпящихся любителей искусства у больших фотографий щукинского дома, России той эпохи или собственно самих наших артистов, особенно привлекал своей эпатажностью известный портрет разрисовывающего себе лицо Лентулова.

Так как работы все уже мною виденные, в привычном мне стиле говорить про отдельно запомнившиеся полотна, пожалуй, не буду, но не удержусь и одной строчкой накидаю новых прочтений или впечатление: Серов "Софья Боткина" - вроде бы и свободно место рядом с ней, но столько чинности и роскоши да еще и ракурс такой, что взгляд сверху вниз, что и не присядешь к ней; Паскаль Бувере "Благославление" - толстая свеча в руке благославляющего угрожающе нависла пророческой дубиной; Репин "Толостой" - после только что прочитанного "Воскресения" портрет показался еще более удачным своей честностью в изображении фигуры в полный рост и своей словно безнадежно усталой уверенностью в своих словах и мыслях; Нестеров "Умертвленный цесаревич Дмитрий" - очарователен не только тем, что это просто Нестеров, но еще и своим белым в черную крапинку полушубком, так гармонично перекликающимся с соседней березкой; Сезанн "Женщина в синем" - очередная подозрительная, самостоятельно существующая шляпа, как у дамы Мане с картины "Аржантой"; Гоген - удивительно, но те "экзотичные позы" в которых сидят, скрестив ноги, его таитские красавицы мои самые любимые, значит, есть во мне что-то от примитивности языческой культуры; Анри Руссо "Муза" - не знаю, серьезно он или нет, но мне кажется, это очень остроумная и насмехающаяся работа; Матисс "Обнаженная" - до Читать далее...

всегда ходите на выставки! Изначально я не собиралась посещать персональную выставку английского современного художника, хотя очень нравилась изображенная на развешанных рекламах не то радуга, не то туннель на обочине да еще в каком-то розоватом поле. Не из принципа, нет: просто выставки здесь, честно скажу, недешевые, да и времени мало - приходится расставлять приоритеты.
[358x240]

Покупая билет на выставку The Camden Town Group выяснилось, что есть возможность приобрести объединенный билет, так что выставка Peter Doig вышла бы в два раза дешевле - и я согласилась. Как вы могли понять из моего лозунга в начале повествования, я не пожалела, даже несмотря на то что уже порядком устала после двухчасового (для меня это неимоверно долго) гулянья по первой выставке.

Это так свежо и искренне, несмотря на относительно плотную живопись и монументальные размеры. Эти монументальные размеры как раз мне и понравились: как когда-то художники-романтики (Жерико один чего стоит со своей картиной "Плот Медуза"), выполняя большие полотна возвеличивали свои картины до высшего по иерархии исторического жанра, так и Доиг (надеюсь, что правильно транслитирирую) словно возвеличивается до спокойствия и основательности в наше время быстрого, поглощающего темпа, а в искусстве господства фотографии и небольших живописных картин-малеваний. А в его картине с грузовиком – потрясающий контроль времени и скорости, но вместе с тем свобода стекающей краски облегчает чрезмерную взвешенность и разумность полотна.
[299x200]

Последнее время я как никогда часто попадала на выставки современного искусства, рассчитывающего на эпатаж, уходящего в шокирующую, корыстную нагловатость. Как смелы и честны кажутся на этом фоне картины, говорящие о давних, «избитых» темах: одиночества, снега и зимы, человека на мосту, человека на пристани. Есть и тревога: загадочная картина с фольклорно-узнаваемым названием «Дом, который построил Джек», где дом пуст и черноок, а главное безлюден.

И живопись. Удивительно декоративная, просто красивая сама по себе: давно я так не любовалась на независимую красоту цвета и текстуру краски: плотнослойная, насыщенная, яркая, но одновременно пастельная. А снежинки у него – целые, объемно-выпуклые куски краски.

Вот такие основные, очень добросовестно приятные впечатления и полученные эмоции от наслаждения новым художником, о котором не знаешь ровным счетом ничего: появляется какая-то безответсвенная субъективность и свобода от уже начавшего мне прививаться академизма. И хотя в Доиге очень много одиночества, мук творческой, думающей мысли и тревожной тишины, но все работы такие цельные и искренние, что в них нет безнадежности, а надежда. Даже не надежда - уверенность.

[270x339]

В минувший четверг пришла весна, а также время изучить выставки Tate Britain. Как всегда приехав чуть заранее, когда двери еще неприветливо закрыты тяжелым железным, словно веер гофрированным, занавесом, я успела насладиться заставляющим жмуриться солнцем, запахом кофе и утренней выпечки и просыпающимся туристическим Лондоном с подъезжающими к галерее удобными, но неуклюжими автобусами. Надо отдать должное англичанам: уже за первые несколько минут открытия такие крупные музеи начинают шевелиться и переговариваться. Хрустляво оторван очередной билет на выставку и я попадаю в чрезмерно насыщенный и многогранный мир художников Camden Town Group.

В принципе, я не так много знаю про этих английских художников рубежа веков, но, учитывая, что они за принцип себе взяли обновление британского искусства через познание последних тенденций в европейском искусстве, которое мне хорошо знакомо, контекст творчества группы был мне понятен и знаком. В целом мне очень понравилась выставка: темы и манера развешивания картин более чем классичны и не отличаются особой оригинальностью, но зато впечатляет как количество, так и качество работ. Следую последней моде интерактивности выставок, завершающая комната снабжена телевизором, звуковыми имитаторами, книгами, играми для детей и прочей уже ставшей банальной оригинальности.

Данная выставка многозальна, поэтому, пожалуй, лучший способ передать свои впечатления и мысли от нее будет через обращение к каждому отдельному залу и его общей теме или отдельной картине.

Портреты и автопортреты. Разумно начать выставку с личного знакомства c художниками. Тут на меня смотрят очень разные мужские лица, но общее в них одну вечная артистичная самоуверенность, либо расслабленность, либо озабоченная напряженность, ехидство и даже цинизм. Запомнился автопортрет Спенсера Гор очень похожий на вариант Ван Гога: такой же желтый фон, японщина на заднем плане, но как диссонасно-пародийно выглядит офисный строгий костюм в этом всем окружении. Не знаю, намеренная ли здесь отсылка на тот вангоговский портрет или нет, но такая версия вполне вероятна, учитывая множество работ, особенно пейзажей, типа "в стиле Ван Гога".
[179x225] [262x320]

Модернизм. Метрополис. Пожалуй, самый лучший зал: разнообразие тем и стилей, особенно впечатляюще картины смотрятся с расстояния. Да, и еще перед входом в этот зал, завернув в темный закуток и присев на прямоугольный диванчик, можно посмотреть двухминутный документальный фильм, запечатлевший обыденный день в Лондоне начала прошлого века. Милее зрелища сложно вообразить: люди набиваются в автобусы не менее нагло, чем московским рабочим утром, из-за постоянного потока машин прохожие марианеточно дергаясь на месте все никак не могут перейти дорогу, девушки смеются и кокетливо отворачиваются, увидев камеру, и, конечно же, непрерывный поток мужчин в костюмах и с папиросами и дам в простых, порой даже бедных, но опрятных платьях. Создав правильное настроение картины с изображениями кафе, музыкального театра, садиков и лошадей вызывают настроение эпохи меняющей что-то на что-то другое. Понравилась серия картин и лошадях, этом уходящем в то время виде транспорта, но особенно хороша картина Пикадилли Джиннера, где уже тогда появившиеся яркие плакаты и реклама превращают все полотно в пеструю рекламную листовку, усиливая сходство изображением всех фигур в профиль. В этом двигающемся и постоянно кричащем, зовущем городе недосягаемой Аркадией смотрится натурально-тихая девушка, расположившаяся ровно в центре, на круглой площади, и торгующая миленькими связанными букетиками цветов. Нарушаю обещание говорить лишь об одной понравившейся картине и отмечу еще работы Дрюммонда о кино ,где в экранном, напряженном свете изображены загипнотизированно единосмотрящие зрители под лучом проектора.
[270x339]

Портрет. Человеческая фигура. Недодуманной остался для меня портрет американки с большой, своей жизнью живущей на полотне шляпой. Общим впечатлением остались пошловатые обои в цветочек как фон для большинства позирующих и удивительная нежная симпатия в изображении Гарольдом Жилманом старости и некрасивости пожилой женщины-экономки за по-русски чайным столом.
[150x231]

Секс. Убийство в Камден Тауне. Скорее любование и аналитичность, чем Читать далее...

Я тут чуть не умерла (духовно и искусствоведчески, я имею в виду), но вроде спаслась, а потому время наверстывать все упущенное и как всегда бегать по уже чуть ли не закрывающимся выставкам. Начну с Родченко в Hayward Gallery (25.03.08).


Я была на набережной Темзы уже в 9:50, за 10 минут до открытия Hayward галереи. Хотя это было всего неделю назад ,стоял необоснованно сильный холод, ветер пробирал, люди укутались в шарфы, разноцветили руки теплыми перчатками. Понаблюдав за привычными уже чайками и за занимавшимся сизифовым трудом дворником, собиравшем редкие сухие листья и веточки, которые тот час же вновь разносил льдинистый ветер.

Я люблю приходить в галереи к самому открытию, когда музей еще только потягивается, просыпается, пока не заполнился шепотным гулом интеллектуальной и не очень публики. Купив билет, дающий право на просмотр всех текущих выставок и сдав в гардероб не только свою толстую пуховую куртку, но и 10-килограммовый, неподъемный рюкзак, я решила сначала пробежаться именно по этой второй, даже непланируемой мною выставке "Смех". Я вообще люблю, когда смешно: и в литературе, и в живописи. Вроде бы и представители разных стран представлены, и разные форматы (доминирует видео-арт, фотография, но есть и, например, масляная живопись) и темы не сопоставимо разнообразные, но меня ничто не только не рассмешило, даже не улыбнуло. Слишком много грубого, иногда нарочито пошлого, экзальтированно актуального, претенциозного: слишком много мысли и почти нет чувства, интуиции. Единственная запомнившаяся и забавная работа был видеосюжет об европейце, знающем всего 150 японских слов и с этим запасом пытающегося составить какие-то беседы в Токио. - сюжет смешной лично для меня, изучающей японский и знающей его разве что на чуть более высоком уровне. Вот разве что, казалось бы, примитивный трюк с говорящей смешным голосом коробкой, рассказывающей, как она любит путешествовать, развеселил на прощанье.

Я менее часа пробыла на этой обещавшей меня рассмешить выставке, но когда я добралась до долгожданного Родченко, все залы были уже равнослойно наполнены посетителями - в основном "фотографичной" молодежью с такими же серьезными лицами, как мое, делающими какие-то записи в больших линованных блокнотах. Пожалев, что не успела пообщаться с Родченко наедине, начала двухчасовое наслаждение. Мне понравилось все: его Маяковский, его Лилия Брик, его нелепые и трагичные коллажи, его не по-детски смышленые пионеры, улыбающиеся физкультурники и физкультурницы в старомодных спортивных трусах. А главное, вновь убедилась, что не исключено, что именно этих ребят, футуристов и около них я бы не отказалась взять себе как специализацию в будущем. Они остроумны, толковы, думающи - они просто большие умницы. Несмотря на все их авангардность, они как никто уравновешенно разумны, что подтверждает, скажем, следующая цитата-мнение: "Я хочу вести людей к искусству, а не использовать искусство, чтобы вести их куда-то или к чему-то еще". Вновь, как это бывает на всех без исключения выставках наших артистов за границей, я ходила гордой хозяйкой по выставке, подслушивая восторги, похвалы, непонятности с разлитым на лице самодовольством, иногда даже снисходительно встревая и разъясняя. Причем, гордость не столько оттого, что ты и Родченко оба рождены в одной стране, а что ты понимаешь, о чем он, что все эти парады, пионеры, красные площади, советские полные женщины в косынках мне не только понятны, но и составляют часть меня, моего прошлого, моей памяти, моей культуры. Конечно же, через одну фотографию мой любимый, Витей наученный прием:чтобы правильно смотреть на этот мир надобно его слегка повернуть - отсюда постоянно скошенные ракурсы, которые так часты и в моих фото-попытках познания нашего мира. Мне было очень тепло и уютно на этой выставке, которая была для меня скорее не информативной, новой, трудной и требующей усилий, а напоминающей, консолидирующей, повествующей.

Родченко - один из многочисленных примеров нелегкой творческой судьбы начала века. Поэтому сегодня вдвойне радостно от проведения и великого успеха выставки фотохудожника Александра Родченко. Все метро, все автобусы завешаны рекламой с Лилей Брик крупным планом, словно зазывающей и по-базарному прямолинейно советующей посетить выставку.
[600x450]

[350x467]

[341x512]
Я давно ничего не писала, потому что все как-то не настраивалась на нужный лад, сбившись еще после очаровательной новогодней Москвы. Не могу не написать коротенько о том дне, который меня вернул.
Представляете, на наше выступление специально из Питера, через милый и родной Тампере приехали два Денискиных друга по учебе и капустному делу. Так вышло, что я даже ездила встречать званых гостей в аэропорт, где познакомилась с одним из них, обрадовалась уже знакомому второму.
Так вот, я навязалась. Очень это не люблю, сами знаете, но иногда необходимо. Навязалась сводить в музей, ибо больше все равно ничего толкового делать не умею. И я сводила, и мы сходили. Втроем. В Британский. Провела по своему любимом маршруту, вот только нижние "библиотечные" залы оказались закрыты и на Японию не хватило моральных сил.
Я давно так не ходила в музей. Парфенонский мрамор, греческая терракота, драгоценности и украшения, египетские подмороженные мумии, бабочка с умилительными, вечно-дрожащими крылышками, шахматные готические фигурки, подперевшие свой треугольный подбородок смешливой ручонкой, разнообразные шлемы на маленькие головы, мечи с рукоятками для еще более миниатюрных рук - всего не перечислишь. Дело не в том. Все это было там и прежде, но все казалось мне обдуманным и знакомым, а оказалось, что не все грани каждого экспоната я смогла раскрыть в одиночку. Потом еще была дорога до Пикадили через китайский квартал и после захода к нашему "бедному китайцу". Сумерки окаймленные китайскими фонариками-апельсинчиками смотрелись тем лучше, чем они были пропитаннее прошедшим недавно ливневым дождем.
Ну а то что после нашего похода появилось гениальное в своей интеллигентности и симпровизированности выступление на капустнике - незаслуженно приятный для меня подарок.
И как хорошо, что вы все-таки сыграли и спели в последний вечер. Еще один подарок. И теперь бог ведает, когда свидимся. Но осталось ощущение, что в моем ограниченном внутреннем мире теперь стало на два мира больше, на два друга больше. И я знаю, что эти люди никогда не прочтут эти строчки (да и не надо!), но я напишу им спасибо за то, что они такие есть.


ЗЫ
Кстати, не удивляйтесь, что я именно сейчас начала выкладывать (не прошло и полгода!) свои фотографии из Питера этого лета. Это они вдохновили, хотя мне всегда как-то неловко и стыдно признаваться в моей любви к этому городу самим питерчанам.

Если ты ночью засыпаешь с учащимся текстом сценария в руках,а утром тратишь полтора часа на сборы, значит, этот день настал. 2 февраля 2008 года состоялось дебютное выступление студии эксперементального юмора "Палата Лордов".
Утром было гулко, по-суботнему пусто и просторно.В метро почти все незанятые, уставшие сиденья, на Бентхал Грин сквозняковый ветер, чуть ли не замедляющий эскалатор. На улице солнце, радость и любование, но контрастный холод, не просто бодрящий, а обидный и злящий. Я приехала первой - такая уж у меня вредная привычка. Необычно пунктуальны сегодня были все лорды, возможно, чуть ли не впервые приехавшие вовремя. Увидев родные, матовые от идеального света лица Вики, Матроса и теперь и моих питерских друзей, я знала, что мы сегодня выиграем - хотя и не соревнуемся ни с кем.
Мы хозяйничали, мы расставляли, распаковывали, бросали и поднимали. Мы пробовали сцену - на вкус, на запах, на ощупь. Мы знакомились со сценой, заботливо и ровно расставляли стулья в зале. У каждого было что-то сове на уме, но каждый был вместе со всеми. Мы репетировали. Мы - уже давно такого не было - смеялись над своими же шутками, вносили последние изменения, заботливо укладывали детскими стопочками реквизит.
Мы красились, мы наряжались. Мы фотографировались сами, друг друг и друг с другом. Время шло так, как мы того хотела - пока мы еще были в силах его контролировать. Мы ели пиццу в кружочке, вдогонку повторяли слова, а точнее бессмысленно бродили по тексту глазами, с зарождающимся азартно-волнительным огоньком.
Но вот уже время. Уже обеспорядочилась гримерная, разложился в ожидании ленивый реквизит, включился проектор и закрылась входная дверь. А теперь уже открылась. Закрлся занавес. Шум бестолковой предспектакольной беседы, тени занимающих свои места фигур. Вертушка. И обязательно, чтобы были все-все-все. Все и были. Громко вышло, звучно. Зал подслушал, уже захлопал. Так и началось.
Что происходило в последующие три часа - свой микромир, который не то чтобы невозможно воссоздать на бумаге, но который просит не делать того, оставить его священно-личным, только для внутреннего пользования. Но мы были дружны и хороши, уж поверьте.
А потом феерия. Феерия. Такое слово правильное, с завитушкой, с задором. Так оно и было. Кричали , прыгали, нервно-счастливо собирали мусор, старые сценарии и пустые бутылки летели в мусор. Даже это выходило у нас изящно и театрально. Или нам так казалось. Главное, все было как надо: и аплодисменты, и цветы, и сумбурные представления участников и слова благодарности. Обещание еще, еще больше, еще лучше. Но в 10 вечера, мы уже с поблекшим гримом, но все так же горящими глазами стояли у выхода, с тюками вещей и реквизита - словно бродячий театр. Соответствующе атмосферной была наша дорога на капустную вечеринку-вознаграждение. Мы ехали на метро, мы упускали автобус, потом ждали 15 минут, потом садились не на тот. Но нам было тогда шутливо и тепло. Потом ветер и мы мерзли. Мы очень мерзли, но все еще шутили. Меня хотели спасти, но я не далась. Ведь мы же команда! Мерзли до тех пор, пока нам не спасли свои же, родные, однопалатники.
Зато потом - тепло и уют стильного жилища почти не знакомых, но радушных хозяев. И понеслось: песни, шутки, гитара, скрипка, голос, еще один - другой, но такой же в своей красоте. Я опять в своем стиле - стояла и улыбалась, умилялась на них на всех, таких талантливых, открытых, красивых. Они мне дороги, иных я уже необходимо люблю. Я не пойму, за что они мне такие достались, почему мне так повезло, но я благодарна им и Случаю, ему обязательно. А какие песни были, все наши почти, спетые, да еще в исполнении гениальных питерских друзей.
Домой на машине - никого не оставили, всех развезли. Грустно еще не было. Не спалось. Ночью снилось продолжение, а точнее вариации. Утром началось - горько и бездельно. Читала полдня Бергсона, половину пропуская. Единственное, что так актуально врезалось в память: "По мере того, как расширяется горизонт моего восприятия, образы, окружающие меня, как бы рисуются на более однородном фоне и становятся более для меня безразличными". Верно. Последнее время на моем горизонте восприятия была только одна "Палата" и она стала мне тем в десять раз дороже.
И как у нашего любимого Тургенева в стихотворении в прозе: "Мы еще повоюем, черт возьми!"

Конечно же, фотографии. Их много, но вот, бесспорно, самые лучшие.
Само представление - http://picasaweb.google.ru/vitek21/wyEwaB
И afterparty - http://picasaweb.google.ru/vitek21/AfterParty
http://www.kodakgallery.com/Slideshow.jsp?mode=fro...q32dd.5j1iaglt&Uy=-pkktbz&Ux=0
[509x401]

И вот опять в Москве было так хорошо, что нет сил вспоминать. А жаль, так многое хочется рассказать. Но расскажу тогда уже о свеже-сегодняшних впечатлениях.

[180x316]
Вы когда-нибудь бывали в выставочном зале перед его закрытием навсегда? Это такое романтично-грустное ощущение, схожее во многом с антоновскими яблоками Бунина. 27 января закроется коллекция декоративного искусства Жильберт, что в Сомерсет хаусе. Закроется навсегда, чтобы воскреснуть, но теперь только как часть коллекции Виктории и Альберта в далеком 2009 году. Я хотела успеть увидеть ее дома. И сегодня нашла время, чтобы успеть.

В полумраке и при матовой подсветке золотые и прочие красавцы-экспонаты за припыленными уже начавшимися строительными работами стеклами смотрятся еще эффектнее. Здесь и удивительные кубки с чудными зверьми вместо ножек и ручек, и монументальные часы с коринфскими колоннами, и слишком изящное оружие, и, естественно, женские драгоценности. Удивительно работы мелкие мозаики и картины, сложенные из различных полудрагоценных и драгоценных камней - немножко неловкие, замершие, но удивительно гармоничные и чутко-цветные. Конечно же, есть шкафчики, столы все в каменьях и из камней.

Но вот чудеса, пока я хожу и любуюсь этими светскими прелестями, мне постоянно чудится церковное песнопение. "Совсем заездилась по Владимирам да Радонежам", - подумала я, но, приблизившись к центральной комнате первоэтажной экспозиции я замерла. Передо мной золотые врата, подаренные Екатериной Великой Киево-Печорской Лавры. Табличка гордо повествует, что это единственная русская реликвия такого уровня, находящаяся за границей. Богато. И как-то так радостно, что православие теологически принимает роскошь убранства. И да, там действительно тоненько и глухонько из колонок поют, не уставая церковные песни записанно-сохраненные голоса.

На втором этаже - бесконечное богатство табакерок. Удивительно, как человеческая потребность породила такой элемент декоративного творчества, основанного не только на богатстве материала, но и на оригинальности и виртуозности исполнения. Потом еще много миниатюр, особенно с видами Рима, еще пара мозаичных столиков и обилие серьг, гребешков и прочих украшений. Некоторые комнаты уже закрыты, через прозрачность стекол видны пустые стены и разобранные шкафы.

А при выходе утонченно-варварско навалены теперь уже бесплатные (а когда-то недоступно дорогие) каталоги и плакаты. Прощай, милая выставка. Пусть тебя также берегут и ценят в твоем новом доме.